Голые чувства. Глава 55
Минута тянулась, как мучительная вечность.
Чон Хён, прислонившись к дивану в гостиной, безостановочно дрожал. Словно слабое человеческое существо, столкнувшееся с абсолютной, непреодолимой силой. Возможно, это было точное описание. Ведь именно такова была судьба. Судьба - это имя трансцендентной силы, которая правит всем в мире, включая людей.
Если судьба, в прямом смысле этого слова, уже предрешила жизнь и смерть человека, если было предрешено, что Кан Тэ Хва умрёт в этом отеле, то Чон Хён, всего лишь смертный, не мог этому противостоять.
Единственным положительным моментом в этой ситуации было то, что Кан Тэ Хва сейчас находился не в отеле. Судя по обрывкам разговора, он был на какой-то фабрике. Но это не означало, что он в безопасности. Туда отправились люди Ким Кён Джуна, а значит, так или иначе, случится беда.
Чон Хён сожалел и винил себя. Ему казалось, что вся эта ситуация сложилась из-за его глупого решения. Он не хотел втягивать Тэ Хва, но в итоге втянул. Тело, которое он использовал как приманку для создания доказательств преступления, вместо этого стало приманкой, на которую попался Тэ Хва.
Он пытался этого избежать, но в конечном счёте ситуация снова развивалась по сценарию, ведущему к тому же финалу, что и в прошлой жизни.
Пока он сидел, обхватив голову руками и дрожа от беспокойства, в комнате внезапно зазвучала музыка.
Ким Кён Джун, в одиночестве наслаждавшийся выпивкой, подошёл к Чон Хёну, протянул ему бокал и сказал:
- Вы помните эту музыку? Это то, что вы играли. В тот момент, когда я увидел, как вы её играете, я влюбился.
«Арабеска» Дебюсси. Музыка, которую он никогда не сможет сыграть этими искалеченными руками.
Это был человек, который изуродовал ему руки из-за простого желания обладать. Слово «любовь» из уст такого человека вызывало у Чон Хёна неописуемое омерзение.
Чон Хён оттолкнул протянутый бокал и резко бросил:
Даже в самых абсурдных ситуациях он никогда не говорил с Ким Кён Джуном в таком тоне. Но сейчас у него не было сил даже на эту минимальную вежливость.
От грубых слов Чон Хёна глаза Ким Кён Джуна сверкнули. Как и порицание, столь откровенное пренебрежение было катализатором, разжигающим его жестокость.
- Сегодня вы, Чон Хён-щи, действительно испытываете моё терпение.
Это было предупреждение - не провоцировать его дальше.
Но Чон Хён, наоборот, посмотрел Ким Кён Джуну прямо в глаза и обрушил на него упрёки:
- Если бы я знал, что свяжусь с таким отвратительным ублюдком, как ты, я бы никогда и не прикоснулся к пианино.
Это была чистая правда. Если бы он мог начать всё заново, гораздо раньше, до встречи с Ким Кён Джуном, он бы скорее отказался от фортепиано. Он бы сделал что угодно, лишь бы избежать бедствия по имени Ким Кён Джун. До такой степени он теперь не просто не любил, а ненавидел этого человека, что был готов отказаться от того, что когда-то считал самым ценным и важным в своей жизни.
Не в силах сдержаться от искреннего упрёка, Ким Кён Джун замахнулся пропитанной алкоголем рукой. Чон Хён не увернулся, а лишь уставился на поднятую руку.
С сильным звуком удара тело Чон Хёна рухнуло на пол. Сила удара была такова, что он воочию ощутил, насколько силён гнев Ким Кён Джуна.
- Повтори-ка ещё раз. Я отвратителен? - спросил он, схватив Чон Хёна за волосы и поднимая его голову.
Чон Хён посмотрел на ублюдка и скривил губы в усмешке. Это был его ответ. Челюсть Ким Кён Джуна напряглась. Он снова замахнулся, и Чон Хён быстро прикусил губу. Вслед за этим высоко поднятая рука Ким Кён Джуна обрушилась на его щеку.
Хлоп! Но одной пощёчиной дело не ограничилось. Две, три, четыре… Словно сорвавшись с цепи, Ким Кён Джун беспорядочно бил Чон Хёна по голове.
От непрекращающихся ударов в голове всё поплыло. Губы, стиснутые, чтобы сдержать стон, начали понемногу разжиматься. Боль стала уходить, сознание затуманилось. И в этот момент…
Странный звук, словно перехвативший руку Ким Кён Джуна, готовую нанести очередной удар по лицу Чон Хёна, прервал избиение.
Замерев, Ким Кён Джун с подозрением посмотрел в сторону входа. Точно так же отреагировали и его подчинённые, оставшиеся на страже.
Ким Кён Джун изменил положение руки, которой собирался ударить Чон Хёна, и указал ею в сторону, откуда донёсся звук. Это был приказ проверить. Один из подчинённых кивнул и уже шагнул к двери, когда…
Со стороны входа послышались шаги, и вскоре кто-то решительно вошёл в гостиную.
Лица Ким Кён Джуна и его людей исказились от изумления, когда они увидели незваного гостя.
Услышав голос и узнав незваного гостя, лицо Чон Хёна застыло.
В это самое место. Место, которое в прошлой жизни привело его к смерти.
- Только посмотрите на свою рожу. Небось думаете: «Какого хрена этот ублюдок здесь?» А то неясно? Я пришёл, чтобы снести тебе башку.
Эта излишняя игривость в голосе скорее походила на проявление безумия, перешедшего все границы. Опешивший от неожиданного появления Кан Тэ Хва, Ким Кён Джун быстро пришел в себя и подал подчиненным знак глазами. Это был сигнал к началу бойни.
Подчиненные выхватили из-за пазухи ножи и одновременно бросились на Кан Тэ Хва. Кан Тэ Хва, казалось, веселился; он радостно рассмеялся и крикнул:
Как ни крути, это была издевка.
Кан Тэ Хва легко увернулся от лезвия, метнувшегося ему прямо в лицо, схватил нападавшего за запястье и вывернул его. «А-а-а!» - с криком нож выпал из его руки. Кан Тэ Хва тут же подхватил падающее оружие и, воспользовавшись моментом, вонзил лезвие прямо в шею другому ублюдку, подбежавшему сзади.
- Кх! - получивший удар ножом в шею отступил на несколько шагов и тут же рухнул на пол. Он не умер сразу, а жалким образом корчился на полу, задыхаясь, как рыба, выброшенная на берег. Разумеется, Кан Тэ Хва сделал это намеренно.
Относительно невредимый ублюдок взревел, схватившись за вывихнутое запястье. Кан Тэ Хва ухмыльнулся и с показной небрежностью размял шею, наклоняя голову то вправо, то влево.
Оставшись без оружия, мужчина сжал в кулак здоровую руку и бросился на Кан Тэ Хва. Хотя он вполне мог увернуться, Кан Тэ Хва намеренно принял удар на себя, после чего облизал губы и сказал:
Ни один мускул на его лице не дрогнул. Вместо удивления на нем отразилось лишь игривое спокойствие, отчего лицо его противника побелело.
- Ну, тогда и ты получи. По-честному.
Кан Тэ Хва тут же схватил мужчину за грудки и начал наносить удары кулаком по лицу. Бух, бух, бух! - один за другим раздались ужасные звуки ломающихся костей и рвущейся плоти. Первым ударом он сломал ему нос, вторым - вдавил глазницу, третьим - выбил зубы.
Его кулаки, обладавшие большей силой, чем нож или дубинка, быстро калечили тело противника. Это была настолько жестокая месть, что упоминание о честности казалось насмешкой. Прекрасная фортепианная мелодия «Арабески», звучавшая в номере, добавляла этой жестокости гротескности.
Лишь размозжив лицо противника до неузнаваемости, Кан Тэ Хва разжал хватку. Мужчина, уже потерявший сознание, рухнул на пол, как мешок с мусором. Он ещё дышал, но так слабо, что было ясно - долго он не протянет.
- Блять, до чего же грязно, - пробормотал Кан Тэ Хва, брезгливо глядя на мужчину, которого он так жестоко искалечил.
Сбросив пропитанные кровью кожаные перчатки, он обратил свое внимание на Ким Кён Джуна.
- Ну что ж, с помехами разобрались, теперь наша очередь побыть наедине. Верно?
Всё произошло в одно мгновение. То, как Кан Тэ Хва буквально за десять минут играючи расправился с двумя здоровыми мужиками, даже для Ким Кён Джуна, прошедшего огонь и воду, стало немалым потрясением. Он, конечно, был наслышан о славе Кан Тэ Хва во времена, когда тот был наемным бандитом. Даже пару раз давал ему работу.
Ким Кён Джун, сверля взглядом приближающегося Кан Тэ Хва, перевел взгляд на Чон Хёна. Но состояние Чон Хёна было каким-то странным. Он дрожал, обхватив себя руками, словно в приступе паники. Он не испытывал облегчения от появления Кан Тэ Хва, пришедшего его спасти, а наоборот, был в крайней тревоге. И дело было не только в недавнем избиении.
Такое поведение Чон Хёна породило в Ким Кён Джуне странное заблуждение.
- Постой, - поднявшись, Ким Кён Джун жестом руки остановил приближавшегося Кан Тэ Хва.
Кан Тэ Хва остановился и нахмурился.
- Может, для начала спокойно поговорим?
- По-моему, мы уже достаточно наговорились?
- Верно. И мы договорились о переговорах. Я и предлагаю начать эти переговоры прямо сейчас.
- Пошёл на хуй, ублюдок. С какой стати я должен с тобой договариваться в такой ситуации? Всё закончится, как только я снесу тебе башку.
- Чон Хён-щи из-за тебя очень встревожен.
Взгляд Кан Тэ Хва заострился, когда Ким Кён Джун произнес имя Чон Хёна. Большой диван загораживал обзор, и Кан Тэ Хва, не сумевший разглядеть сидевшего за ним Чон Хёна, огляделся по сторонам.
- Куда ты его спрятал? Без фокусов, веди его сюда.
Ким Кён Джун оставил Чон Хёна и подошёл к Кан Тэ Хва. Затем с улыбкой на лице предложил:
- Давай выпьем по стаканчику вон там.
- Не уверен, что алкоголь покажется вкусным, глядя на твою рожу.
- Я тоже не собираюсь затягивать. Одного стакана хватит.
Ким Кён Джун первым направился к мини-бару. Кан Тэ Хва, задумчиво посмотрев на него, последовал за ним.
Взяв чистый бокал, стоявший на стойке, Ким Кён Джун налил в него из уже открытой бутылки и протянул Кан Тэ Хва. Однако тот даже не прикоснулся к бокалу, а опёрся о стойку и съязвил:
- Почти покойник, а ведёшь себя дохрена расслабленно. Не выёбывайся. А то когда подохнешь, вид будет паршивый.
Ким Кён Джун, не предложив выпить, осушил свой бокал в одиночестве. Он делал вид, будто ничего не происходит, но по нему было отчётливо видно, что он утратил самообладание.
Даже этот вопрос был задан так, что в нём сквозила тревога, которую он не смог скрыть.
На губах Кан Тэ Хва, прочитавшего мысли Ким Кён Джуна, появилась небрежная улыбка. Он ответил с усмешкой в голосе:
- Почему ты меня об этом спрашиваешь? Спроси у своей шавки, которого туда отправил.
На мгновение на лице Ким Кён Джуна промелькнуло недоумение. Но оно тут же исчезло. Он тоже был не промах. По наводке, брошенной Кан Тэ Хва, он мгновенно понял, что произошло.
- Значит, тебя там с самого начала и не было.
Судя по сообщению, которое показал ему подчинённый, и голос химика, он, естественно, решил, что дело происходит на фабрике. Но это было не так. Кан Тэ Хва с самого начала там не было. Притворство было лишь уловкой, чтобы выманить его людей отсюда.
Осознав свою ошибку, Ким Кён Джун горько усмехнулся.
Кан Тэ Хва достал что-то из кармана и бросил на стойку. Это был ключ от номера. Один из двух ключей, выданных отелем, конечно же, был у Ким Кён Джуна. Значит, второй..?
- А ты за своими шавками следишь хуже, чем я думал, а?
Директор Ли. Ключ был у человека, которого называли правой рукой Ким Кён Джуна. Кан Тэ Хва в знак подтверждения дёрнул бровью. На это из уст Ким Кён Джуна вырвался обессиленный смешок. Предательство самого близкого соратника вызвало в нём не гнев, а чувство опустошения.
- Не надо было так часто шантажировать его, используя жену. Представляю, сколько у него накипело.
Именно так. Предательство директора Ли было результатом того, что Кан Тэ Хва, а точнее, Чхве Ки Хун, предвидя подобное развитие событий, заранее его завербовал. Это стало возможным потому, что директор Ли уже давно охладел к Ким Кён Джуну. Тем не менее, процесс вербовки был довольно сложным. Директор Ли до последнего не давал окончательного ответа, и Кан Тэ Хва пришлось напрячь всё своё терпение в ожидании его решения. Это говорило о том, насколько он был предан. И сломило эту невероятную преданность не вознаграждение.
Это были давление и шантаж, которым Ким Кён Джун подвергал его, используя его жену как заложницу. По сути, Ким Кён Джун сам вырыл себе могилу.
- Так что нет смысла тянуть время. Твои шавки придут сюда только после того, как ты сдохнешь. Они, наверное, сейчас на фабрике фейерверки устраивают. Блять, вот же весело.
Это означало, что наркотики в итоге тоже сожгли.
На тыльной стороне ладони Ким Кён Джуна, сжимавшей бокал, вздулись вены. Увидев это, Кан Тэ Хва легко похлопал его по плечу, утешая с издевкой:
- Не расстраивайся так. Всё равно навозные мухи (полиция) уже были на хвосте. Я заранее пустил слушок. Так или иначе, вам, директор Ким, всё равно конец. Так что не будем зря тянуть время, просто дайте мне спокойно свернуть вам шею. Уж я-то получше покупателя буду. Мы же всё-таки один народ. Верно?
- Ах, да, кстати, я заранее попросил, чтобы вам устроили экскурсию по морю. Так что на похороны не рассчитывайте. Ну как, дохрена я любезный?
Скрыть труп, чтобы убитый числился пропавшим без вести - один из распространённых методов, используемых бандитами. Так было меньше проблем в будущем. Но для этого нужно было умело избавиться от тела, и существовали специальные «чистильщики», которые брались за такую работу.
Самым распространённым методом у «чистильщиков» было вспороть трупу живот и выбросить его в море. Так он не всплывал на поверхность, а если со временем, разложившись, всё же всплывал, то к тому времени его уносило течением к берегам другой страны, или же он становился неопознанным трупом.
Лицо Ким Кён Джуна, узнавшего обо всех планах Кан Тэ Хва, исказилось от чувства поражения. Только сейчас он осознал, что попал в ловушку, из которой нет выхода.
Скрывая страх под маской бесстрастия, Ким Кён Джун снова сделал глоток виски. Кан Тэ Хва, подперев подбородок, демонстративно зевнул. Это было спокойствие, доступное лишь тому, кто одержал верх. Это разорвало в клочья гордое самолюбие Ким Кён Джуна.
Ким Кён Джун посмотрел на Кан Тэ Хва взглядом, полным жажды убийства. Но напасть не смел. Он знал, что силой ему Кан Тэ Хва не одолеть. Ким Кён Джун тоже жил насилием, но его настоящим оружием были слова и знания, а не кулаки. Драться с Кан Тэ Хва в этой ситуации, без своих людей? Это было бы верное поражение.
Следовательно, в данной ситуации оставался лишь один выход.
- Я полностью оставлю Чон Хёна-щи в покое. Так пойдёт?
Кан Тэ Хва с усмешкой переспросил:
- Ну и умора. Ты что, совсем с дуба рухнул? Я просто убью тебя и заберу его сам. С какой стати ты тут расщедрился?
- Что. Думал, я не знаю? Я уверен, что он там. Я запах своего парня за версту чую. Не знаю, прячется он или без сознания.
Знал, где он, и ничего не делал? Это означало, что он был настолько уверен в том, что контролирует ситуацию. Ким Кён Джун понял, что даже переговоры невозможны, и обречённо вздохнул.
Выхода нет. В этот момент у него не было ни одного козыря. Столкнувшись с поражением, Ким Кён Джун с горькой усмешкой допил остатки виски из бокала. А затем предпринял последнюю отчаянную попытку.
- Чтобы не было недопонимания, скажу: Чон Хён-щи сам пошёл со мной. То есть я не тащил его силой.
На это нелепое оправдание Кан Тэ Хва холодно усмехнулся.
- Да. Ты, директор Кан, конечно, считаешь это похищением. Но с моей точки зрения, то, что сделал ты - то же самое. Кто первым украл чужое? Я не вижу большой разницы между тем, что сделал я, и тем, что сделал ты, директор Кан.
- Разница есть. И очень большая. Мун Чон Хён - мой парень, а ты для него - ничтожество.
- Парень? Действительно парень? А это не одностороннее мнение директора Кана?
- Что ты несёшь, ублюдок? Самоутверждаешься?
- Просто странно. Знаешь, как отреагировал Чон Хён-щи, когда ты сюда вошёл? Он дрожал от страха. Не от облегчения.
- Мне показалось, что он не хотел, чтобы ты приходил. Интересно, почему?
Это была очевидная попытка посеять раздор.
- Хм. А мне кажется, у тебя просто глаза долбятся, и ты не то увидел, - ничуть не поддался на провокацию Кан Тэ Хва.
Наоборот, он, издеваясь над Ким Кён Джуном, обернулся к дивану и крикнул:
- Милый! Боишься, дрожишь? Подожди немного. Я сейчас этому ублюдку башку снесу и приду тебя обниму.
В голосе слышалась игривость, но в нём также была и твёрдость, успокаивающая собеседника. И это помогло Чон Хёну, пребывавшему в панике, частично вернуться в реальность.
Чон Хён, дрожавший от крайнего беспокойства из-за ситуации, которая могла быть то ли случайностью, то ли судьбой, наконец, медленно поднялся и показался из-за дивана.
Наконец увидев Чон Хёна, лицо Кан Тэ Хва исказилось. Это было из-за того, что он заметил на его лице и шее явные следы насилия.
Выдохнув, он снова перевёл взгляд на Ким Кён Джуна и свирепо прошипел:
- Сука ты ёбаная. Ты всё-таки тронул моего парня?
Ким Кён Джун молча налил и выпил. Это было молчаливое подтверждение. На самом деле, и проверять не было нужды. Кто ещё, кроме Ким Кён Джуна, мог оставить такие раны на Чон Хёне?
- Хотел было по-хорошему тебя отправить на тот свет, но, видимо, не получится. Тебе надо вломить.
Больше не было нужды тянуть время.
Охваченный яростью, Кан Тэ Хва холодно усмехнулся и хрустнул шеей.
- Тэ Хва, давай просто… быстрее, быстрее уйдём отсюда, - произнёс Чон Хён дрожащим голосом.
Кан Тэ Хва, раздосадованный тем, что Чон Хён пытается его остановить даже в такой ситуации, свирепо отрезал:
- Какое «просто уйдём»? Надо этого ублюдка замочить и потом уходить.
- Нет. Просто уйдём. Здесь… здесь нельзя. Ничего не делай, просто пойдём. А?
Чон Хён был искренне напуган. Ему казалось, что это место станет сценой для второй смерти Кан Тэ Хва. Он хотел как можно скорее убраться отсюда.
Кан Тэ Хва, ничуть не сочувствуя тревоге Чон Хёна, решил его проигнорировать.
- Сиди смирно. Я быстро закончу.
Внезапно протянув руку, Кан Тэ Хва схватил Ким Кён Джуна за затылок и без колебаний ударил его головой о стойку. Бам! Раздался леденящий душу грохот. Такой звук бывает, когда что-то разлетается вдребезги.
От внезапно начавшегося насилия и пронзительного звука Чон Хён съёжился и зажал уши.
Кан Тэ Хва снова резко дёрнул Ким Кён Джуна за волосы. Из носа и губ Ким Кён Джуна хлынула кровь. Не удовлетворившись этим, он снова замахнулся, но Ким Кён Джун начал судорожно дёргаться. Бутылки и бокалы на стойке сдвинулись и упали на пол. Естественно, сопротивление Ким Кён Джуна не возымело никакого эффекта. Кан Тэ Хва несколько раз ударил его головой о стойку. Бам, бам, бам! Казалось, он собирается размозжить ему череп.
Он снова схватил его за волосы и поднял.
Увидев, в каком ещё более ужасном состоянии был Ким Кён Джун, Чон Хён отвернулся, сдерживая подступившую тошноту. Вид мужчины, словно из фильма ужасов, был поистине отвратительным, и смотреть на это было настолько мучительно, что он больше не мог выносить этого зрелища.
От многократных сильных ударов Ким Кён Джун, казалось, почти потерял сознание. Тогда Кан Тэ Хва ударил его по щеке другой рукой, насильно приводя в чувство.
- Эй, эй. Ещё не всё. Очнись. А?
Из груди Ким Кён Джуна, не сумевшего отключиться, вырвался полный боли стон. Кан Тэ Хва удовлетворённо и злорадно проговорил:
- Вот так-то. Нельзя так быстро отключаться. Тебя, ублюдок, ещё мало били.
Лёгкий, почти напевный тон его голоса лишь усугублял жестокость насилия. Кан Тэ Хва ещё раз с силой ударил Ким Кён Джуна головой о стойку и только потом отпустил его волосы.
Тело Ким Кён Джуна, едва державшееся на стойке, медленно сползло вниз. Кан Тэ Хва обошёл стойку и пнул лежащее ничком тело ботинком. Ким Кён Джун с полузакрытыми глазами лишь дёргался, как раздавленное насекомое.
- Ты, сукин сын, я же, говорил тебе, не трогать, его. А? Не трогать, я сказал, ублюдок!
Продолжали раздаваться звуки ломающихся костей и рвущейся плоти.
- Таких ублюдков, как ты, надо, бить, ха-а, нет, убивать, чтобы до них дошло. Верно? А?
Под градом яростных ударов тело Ким Кён Джуна быстро превращалось в месиво, словно туша забитого животного. Он выглядел ещё ужаснее, чем его уже поверженные подчинённые.
Неужели язык, способный сплетать гладкие речи, тоже вышел из строя? Ким Кён Джун не мог ни молить о пощаде, ни просить прекратить, издавая лишь звериные стоны.
При каждом сильном ударе плечи Чон Хёна вздрагивали. Дыхание Ким Кён Джуна становилось всё реже, свидетельствуя о приближающейся смерти. И в этот момент в сознание Чон Хёна внезапно ворвался голос Ки Чхоля из прошлой жизни.
«Да, он тому ублюдку Ким Кён Джуну глотку-то перерезал как следует. И шавок его, что с ним были, тоже отделал. Но его подкараулили на выходе, когда он уже закончил».
В тот же миг Чон Хён широко раскрыл глаза и уставился на коридор, ведущий к выходу. То ли тревога достигла своего пика, но ему показалось, будто в любую секунду вломятся люди с ножами и изрубят тело Кан Тэ Хва на куски. Состояние умирающего Ким Кён Джуна тоже казалось лишь одним из этапов на пути к смерти Кан Тэ Хва.
Дыхание Чон Хёна, что-то бессвязно бормотавшего, стало частым и прерывистым. Горло сдавило, словно его кто-то душил, а в глазах защипало.
Ким Кён Джун и его люди. Они были искалечены до такой степени, что уже не могли причинить вреда. И всё же Чон Хён не мог избавиться от чувства тревоги, которое внушало это место. Было ощущение, будто он оказался в заранее приготовленной для Кан Тэ Хва могиле.
Здесь было совсем не безопасно. Нельзя было исключать возможность, что люди Ким Кён Джуна внезапно нагрянут. В прошлой жизни так и было. На него напали из засады на подземной парковке. Это была непредвиденная ситуация, которой не ожидал ни директор Чхве, составлявший план, ни Кан Тэ Хва, его исполнявший. Не было никакой гарантии, что подобное не повторится и в этот раз. Более того, казалось, это произойдёт в тот же миг, как только Ким Кён Джун испустит дух.
Его прерывистое дыхание всё больше переходило в странный, сдавленный крик. Кан Тэ Хва, поглощённый избиением Ким Кён Джуна, не замечал, что состояние Чон Хёна стремительно ухудшается.
Чон Хён, охваченный ещё более сильным приступом паники, чем прежде, наконец издал судорожный, задыхающийся звук. Только тогда Кан Тэ Хва, вздрогнув, заметил его ненормальное состояние.
Лицо Кан Тэ Хва, в котором смешались жажда убийства и ярость, быстро повернулось к Чон Хёну. Увидев, как тот, обливаясь холодным потом, дрожит всем телом, словно вот-вот упадёт, он был немало встревожен.
Чон Хён, глядя на него, с трудом взмолился:
- Уходи… Уйдём… Надо уходить… Иначе ты снова… снова…
Всё было неважно. Неважно, умрёт Ким Кён Джун или нет. Чон Хён просто хотел как можно скорее уйти отсюда вместе с Кан Тэ Хва. Казалось, только тогда он сможет нормально дышать.
Кан Тэ Хва, сделав глубокий вдох, бросил недовольный взгляд на Ким Кён Джуна. Злость ещё далеко не прошла, но, судя по состоянию ублюдка, бить и рвать его дальше было бессмысленно. Причинять боль бесчувственному телу было по сути бессмысленным занятием.
Он в последний раз пнул Ким Кён Джуна ногой по голове, достал из кармана телефон и набрал номер.
- Это я. Всё кончено, поднимайся. Смотри в оба, чтобы хвоста не было.
На другом конце провода был Ки Чхоль, ждавший внизу вместе с «чистильщиком».
Бросив короткую фразу, Кан Тэ Хва повесил трубку и быстро подошёл к Чон Хёну.
- Дай-ка посмотреть. Сильно ранен?
Он внимательно осмотрел лицо и тело Чон Хёна. Засохшая кровь под носом, разбитая губа, длинные ссадины, видневшиеся сквозь разорванную в клочья рубашку, растрёпанные волосы… Всё его тело было покрыто ссадинами, свидетельствующими о жестокости насилия.
Ярость снова вспыхнула, и Кан Тэ Хва, крикнув: «Вот же ублюдок!», уже было повернулся к Ким Кён Джуну, но Чон Хён быстро схватил его. Увидев бледную, бескровную руку Чон Хёна, вцепившуюся в его рукав, он с трудом подавил гнев.
- Блять… Сам накосячил, а злиться не даёт.
На самом деле, Кан Тэ Хва злился и на Чон Хёна. Хотя он и слышал всю историю от Ки Чхоля, ему всё равно казалось глупым, что тот, не посоветовавшись с ним, самовольно встретился с Ким Кён Джуном и позволил затащить себя сюда. Хорошо, что он на всякий случай подготовился к такой ситуации, а если бы нет, то неизвестно, чем бы всё закончилось. Ещё немного, и он мог бы навсегда потерять Чон Хёна.
Но сейчас было не время для допросов. Состояние Чон Хёна было слишком плохим. Помимо серьёзных физических травм, было видно, что он охвачен сильной тревогой. Ему было даже трудно дышать.
Кан Тэ Хва подавил ярость, подступившую к горлу, и обнял Чон Хёна.
- Ладно. Уходим. Раз мой милый не хочет здесь оставаться, так и сделаем. Так что сначала успокойся.
Тепло и стук сердца Кан Тэ Хва, доказывающие, что он жив, передались Чон Хёну, которого он обнимал. Благодаря этому дрожь в теле постепенно утихла, и дыхание, казалось, тоже стало выравниваться.
- Ш-ш-ш, - словно испуганного ребёнка, Кан Тэ Хва успокаивающе поглаживал Чон Хёна по спине.
Чон Хён, уткнувшись в грудь Кан Тэ Хва, кивнул. Тревога не исчезла полностью, но он чувствовал, что стало гораздо лучше, чем раньше.
Кан Тэ Хва, собиравшийся что-то сказать, не договорил, застонал и согнулся. Испуганный Чон Хён невольно отшатнулся.
Потому что на рубашке в области живота расплывалось кровавое пятно.
Прежде чем Чон Хён успел осознать происходящее, Кан Тэ Хва резко развернулся и нанёс удар.
С глухим звуком кто-то отлетел назад. Это был Ким Кён Джун.
- Ах, твою мать… До последнего выёбывается.
Кан Тэ Хва, ворча, вытащил нож, торчавший у него в боку. Тут же хлынула кровь, выплёскиваясь сгустками.
Чон Хён, затаив дыхание, ошеломлённо смотрел на нож в его руке.
В ушах, словно гул, зазвучал чей-то голос.
«Ты не знал? Да. Его зарезали».
«Блять, говорят, его двадцать раз ножом пырнули».
Так он услышал о смерти Кан Тэ Хва в прошлой жизни.
Тогда Кан Тэ Хва тоже был ранен ножом. И умер.
И сейчас Кан Тэ Хва тоже был ранен ножом.
Как повторилась жизнь, так повторится и смерть?
Отчаяние накрыло Чон Хёна с головой. «Хи-хи», - кто-то рассмеялся ему прямо в ухо. Словно насмехаясь над Чон Хёном, который так отчаянно пытался избежать предначертанной трагедии.
Оставив позади ошеломлённого Чон Хёна, Кан Тэ Хва с ножом, вытащенным из своего бока, подошёл к Ким Кён Джуну. При каждом движении из раны в боку потоками лилась кровь. Но он не показывал ни боли, ни стона.
Подойдя к Ким Кён Джуну, он опустился на колени и прошипел:
- Эй, ты, блять… Почти покойник, а всё дёргаешься. Но если уж бьёшь ножом, то бей как следует. Что это такое? Только настроение испортил. Разве гангстер может так хуёво обращаться с ножом?
Ким Кён Джун плюнул в Кан Тэ Хва кровавой слюной. Жалкая агония. От прикосновения чужой жидкости, да ещё и жидкости этого ублюдка, к лицу, зрачки Кан Тэ Хва быстро сузились. В буквальном смысле, у него снесло крышу.
И это было естественно. Чужая жидкость, не принадлежащая Чон Хёну, была для него самой настоящей грязью. Боль он мог стерпеть, но не грязь. Он вытер с подбородка слюну Ким Кён Джуна тыльной стороной ладони, перехватил нож и вонзил его прямо в шею ублюдка.
По скорчившемуся телу Ким Кён Джуна прошла последняя судорога. У рта выступила пена. Кан Тэ Хва неотрывно смотрел, пока глаза ублюдка не закатились, и пока он окончательно не перестал дышать.
Вскоре судороги прекратились, и тело Ким Кён Джуна, полностью лишившись жизненной силы, замерло. Убедившись в его окончательной смерти, Кан Тэ Хва поднялся. Тут же снова хлынула кровь. Рана, казалось, была неглубокой, но кровотечение было довольно сильным.
Он цокнул языком и зажал рану рукой. Похоже, всё-таки придётся заехать в больницу, чтобы её обработали.
Сказав это, Кан Тэ Хва повернул голову к Чон Хёну, и его глаза расширились. Это было из-за Чон Хёна, у которого с мертвенно-бледного лица катились слёзы.
На этот раз Кан Тэ Хва был искренне сбит с толку. Разве он когда-нибудь видел, чтобы Чон Хён так плакал? Бывало, когда он собирался сделать какую-нибудь гадость, тот злился и у него на глаза слегка наворачивались слёзы. Но он впервые видел, как тот роняет такие крупные слёзы, одну за другой.
Вскоре губы Чон Хёна задрожали, и он начал бессвязно выпаливать слова:
- Нож, тебя ударили ножом… ты… ты здесь умер…
Хотя полностью понять смысл было трудно, Кан Тэ Хва догадался, что Чон Хён испугался, увидев его раненным, и, улыбнувшись, попытался его успокоить:
- А, это. Пустяки. Немного щиплет, но это…
- Снова, снова так… умрёшь, я… боюсь…
Это была не бравада, Кан Тэ Хва действительно не считал рану в боку чем-то серьёзным.
Это была всего лишь рана, которая заживёт после хорошей дезинфекции и нескольких швов. По сравнению с бесчисленными ранениями, которые он получал в бытность наёмным бандитом, это была сущая царапина.
- От такого не умирают. Говорю же, это правда пустяк.
- Нет… неправда… Тебя же ударили ножом… Нож, ножом…
Кан Тэ Хва вздохнул, склонив голову. Но тут ему в голову пришла мысль, и он усмехнулся. Как бы то ни было, он так рыдал, потому что боялся, что тот умрёт. От этого осознания у него зачесалось не только в груди, но и в ране на боку.
Кан Тэ Хва, глупо ухмыляясь и зажимая рану ладонью, подошёл к Чон Хёну. Глядя на плачущее лицо Чон Хёна вблизи, он бросил фразу, которая была наполовину шуткой, наполовину правдой.
- Как наш Мун Чон Хён может быть таким красивым, даже когда плачет? Постой, это вообще слёзы?
Внезапно протянув руку и вытерев слезу Чон Хёна большим пальцем, Кан Тэ Хва добавил какую-то чушь, притворяясь удивлённым:
- О, блять. И правда слёзы. А я уж думал, это драгоценности.
Обычно Чон Хён бы огрызнулся, сказав, чтобы тот перестал нести чушь, но на этот раз он молча продолжал плакать.
Поняв, что никакими словами Чон Хёна не успокоить, он цокнул языком и приблизился своим лицом к лицу Чон Хёна.
- Слова не помогают, так что выбора нет. Придётся доказывать делом.
И после этого он внезапно поцеловал Чон Хёна.
Облизывая, покусывая, снова облизывая… После нескольких повторений этого нежного утешения, Чон Хён, казалось, постепенно начал успокаиваться.
Внезапно он схватил руку Чон Хёна и прижал её к своей промежности. Когда его уже успевший тяжело набухнуть член потёрся о ладонь, Чон Хён вздрогнул и отвернулся от Кан Тэ Хва.
Кан Тэ Хва слизал с губ слюну Чон Хёна и притворился невозмутимым.
- Вот видишь. Я в полном, блять, порядке, правда?
Эрекция в такой момент. Чон Хён, который от шока перестал паниковать и теперь был ошарашен, выдохнул.
Кан Тэ Хва, не обращая внимания, сильнее прижался своим членом к руке Чон Хёна.
- Если и этого мало, то я разденусь, а если и этого не хватит, то можем и трахнуться. Теперь я вижу, комната хороша. Вид ночной - убийственный, хочешь стоя у окна?
Чон Хён с отвращением попытался вырвать руку, и Кан Тэ Хва, глупо ухмыляясь, послушно отпустил её.
- Но даже для меня трахаться, истекая кровью, - это уже слишком. Так что поехали в больницу. Наложим швы.
- Сейчас в порядке, но если кровотечение усилится, ничего не обещаю.
Сама рана была небольшой, но проблемой было кровотечение. Сейчас-то всё было в порядке, но если так оставить, то от большой кровопотери могло случиться что угодно. Доказательством тому был заметно побледневший цвет лица, и он уже начал чувствовать лёгкое головокружение.
Снова обеспокоенный, Чон Хён поспешно поддержал Кан Тэ Хва.
Ещё больше повеселев от обеспокоенного выражения лица Чон Хёна, Кан Тэ Хва улыбнулся и обнял его за плечи.
На выходе они столкнулись с Ки Чхолем, который как раз прибыл. Заметив кровавое пятно на рубашке Кан Тэ Хва и поняв, что тот ранен, Ки Чхоль пропустил в номер только пришедшего с ним «чистильщика», а сам вызвался отвезти их в больницу.
Забавно было то, что Ки Чхоль тоже отнёсся к ранению Кан Тэ Хва как к пустяку. Первое, что сказал Ки Чхоль, увидев его рану, было: «Ого, и кто это вас шилом пырнул. Давненько вы так не отрывались, видать. Похоже, придётся зашивать». И это всё.
Напротив, Ки Чхоль больше суетился из-за синяков на лице Чон Хёна.
- Да не-ет! Да где это видано, чтобы на такое лицо руки распускать, ублюдок! Таким ублюдкам надо просто живот вспороть, кишки вытащить и на бельевой верёвке развесить!
Пусть и не до такой степени, но конец Ким Кён Джуна был, без преувеличения, ужасен. В шее торчал нож, и он окончательно испустил дух - было ясно, что больше они не увидятся.
Чон Хён хотел, чтобы Ким Кён Джун навсегда исчез из его жизни, но смерти ему не желал. Однако в глубине души он почувствовал облегчение. Да, это было единственное чувство, которое вызвала смерть этого человека. Ни вины, ни печали не было и в помине. Это чувство определённо отличалось от того, что он испытал, столкнувшись со смертью Кан Тэ Хва в прошлой жизни.
Лишь когда машина окончательно отъехала от отеля, Чон Хён наконец смог вернуть себе прежнее спокойствие.
Кан Тэ Хва сидел с закрытыми глазами. Лицо его становилось всё бледнее. Казалось, даже дыхание замедляется.
Сердце Чон Хёна ухнуло. Он прижался ухом к груди Кан Тэ Хва. Оно ещё билось.
- Не умирай, - прошептал Чон Хён.
Вкладывая в эти слова всю свою мольбу.
