Антироман. Глава 3
Две лошади въехали в квартал Сен-Марко. В переулках, таких узких, что по ним нельзя было проскакать, безвольные люди прилипали к стенам, словно трупы. Они льнули к земле, льнули к тени. Они прятались за стенами, кое-как покрытыми штукатуркой, и цеплялись за свою нищету. К их измождённым лицам прилипли вздохи и голод, а рваная одежда прилипала к впалым животам. И каждое движение мускулистых крупов сытых лошадей приковывало к себе голодные взгляды.
Господин, оставьте хоть монетку.
Неопытный человек тут же полез бы во внутренний карман. Он начал бы раздавать милостыню под звон монет, наивно полагая, что этим всё и ограничится, но в конце концов, он остался бы без последней рубашки.
Клод смотрел на спину своего начальника, ехавшего впереди, и беспокоился о возможных неприятностях. Проезжая мимо витрины булочной с разбитым стеклом и мясной лавки, где торговали собачатиной, он незаметно сжал рукоять сабли на левом боку.
Узкие пятиэтажные здания громоздились без всякого порядка, заслоняли солнце и преграждали путь ветру. Они же запирали воду и запирали зловоние. Проулок сменялся проулком, они миновали несколько узких проходов и переулков.
Наконец, когда они выехали на широкую улицу, Клод, следовавший за ним, поравнялся с Ивом. На полуразрушенную от пушечного удара церковь, казалось, никто не обращал внимания, и по её руинам, играя, бегали дети с жёлтыми от налёта зубами.
Двое всадников остановились перед почерневшим от пожара домом. Спешившись, Ив осмотрелся. Тем временем Клод привязал лошадей к колонне разрушенной церкви и, подозвав двух мальчишек, протянул им несколько монет.
- Охраняйте лошадей, пока мы не вернёмся. Когда вернёмся - дам вдвое больше.
Мальчишки, поняв его, кивнули. Засунув деньги за пояс, они как попало уселись между белым и вороным конём.
Войдя в чёрный дом, Клод позвал Огюста. Откуда-то потянуло кислым запахом уксуса. Источник запаха, становившегося всё ближе, оказался растрёпанной малышкой.
- Привет, Мари. Где твой брат? - спросил Клод, наклонившись к девочке.
Рука, которой она только что вытерла нос, указала вглубь комнаты. Там девушка лет восемнадцати кормила новорождённого. Рядом с ней сидел крупный парень и глуповато улыбался, глядя на эту сцену.
Мужчина, услышав своё имя, повернул голову и обрадовался, увидев Клода. Он робко улыбнулся и указал на ребёнка рядом с собой. То ли он не осознавал своего проступка, то ли просто не боялся человека, которого видел перед собой, но смотрел на Клода с ясным, беззаботным выражением. Казалось, он просил разделить с ним радость рождения ребёнка.
- Значит, в семье прибавление. И что же ты теперь будешь делать?
На слова Клода Огюст лишь молча улыбнулся. Вокруг них собрались другие дети.
Девочка в пижаме и голый мальчик. Двое близнецов, державшихся за руки, и ещё одна девочка, от которой пахло уксусом. Вместе с новорождённым младенцем в доме теперь жила семья из восьми человек.
Огюст, самовольно покинувший казарму без увольнительной, похоже, услышал новость о рождении ребёнка и просто сбежал домой. Если бы его не застали, Клод смог бы уговорить его и увести с собой, но на этот раз, к несчастью, нагрянул гость, с которым Огюст справиться не мог.
- Прости, но я пришёл не один.
Клод отступил в сторону. Из-за его спины показался Ив, который морщился и прижимал к носу платок. При виде человека, столь неуместного в этом нищем квартале, Огюст захлопал глазами.
- Это наш новый командир батальона. Он явился лично из-за твоей самоволки.
Услышав «командир батальона», Огюст в панике вскочил на ноги и отдал честь. Он хоть и казался простоватым, но солдат есть солдат. Он растерялся от визита столь высокого начальства и неловко огляделся по сторонам. Нужно было предложить ему стул или диван, но подходящей мебели, разумеется, не было. Но Ив его опередил.
Иву приходилось слегка горбиться из-за низкого потолка. Лоб его был нахмурен, и он всё ещё прижимал платок к носу. Огюст шагнул к нему, но подошёл слишком близко, так что Иву даже пришлось попятиться.
- Стой, достаточно. Да, там и стой.
Клод невольно усмехнулся, глядя, как тот, помахивая платком, пытается отстраниться от Огюста.
Я же говорил, что таким, как вы, не стоит посещать подобные места.
Настоящий фарс. Похоже, пределом выносливости благородного господина, так стойко пробиравшегося по улочкам Сан-Марко, оказался запах. Отправляясь в такое место в городе, где чистая вода была редкостью, следовало бы хоть немного подготовиться. Видимо, между тем, что он о себе думал, и его реальными возможностями была некоторая разница.
Огюст указал на стул у стола, предлагая Иву сесть. Для него это, должно быть, был лучший из вариантов, но место совершенно не подходило для гостя. На заляпанной скатерти валялся высохший кукурузный початок, а рядом стояла наполовину остывшая каша из толчёных овсяных зёрен.
Как и ожидалось, Ив брезгливо отвернулся, отказываясь от предложения, и начал допрос стоя.
- Если у тебя родился ребёнок, ты должен был по уставу получить отпуск по уходу. Почему ты покинул казарму без единого слова?
Огюст не решался ответить и бросил взгляд на стоявшего рядом Клода.
- Сейчас я говорю с тобой. Почему ты смотришь в его сторону? Никакой дисциплины.
- Господин командир, он не может говорить, - неохотно вмешался Клод.
Клод лишь пожал плечами, глядя на изумлённое лицо Ива. Что тут ещё скажешь?
«Вот почему я говорил, что на то были свои причины».
Только теперь Ив, кажется, всё понял. Но выражение его лица сменилось на укоризненное.
«Надо было сразу сказать, что ты это имел в виду».
Так они с минуту молча обменивались взглядами, словно перекладывая вину друг на друга. Сторонний наблюдатель мог бы даже подумать, что они довольно близки. И первым, как и ожидалось, сдался Клод.
- Я не знал, как вы на это отреагируете, поэтому мне было трудно доложить. К тому же, это ваш первый день на новой должности.
- Ха, чем дальше, тем чудесатее.
- Можете говорить. Его слова вам передаст Мари.
Услышав слова Клода, Огюст кивнул и посмотрел на Мари. Его руки тут же пришли в быстрое движение, передавая то, что он хотел сказать.
- Элиза, э-э… родила ребёнка. Поэтому, э-э… она не могла выйти на работу. Я должен вместо неё, несколько дней, э-э… приносить еду, - с запинками перевела Мари его слова.
Ив нахмурился, слушая её, но его терпение снова лопнуло, и он посмотрел на Клода.
- Так почему было просто не доложить, что у него жена рожает? Это законное право каждого француза. Не было нужды по-дурацки сбегать в самоволку.
- Это не жена, а сестра. И все эти дети - тоже его братья и сёстры. Он несколько раз подавал рапорт, ссылаясь на свою инвалидность и наличие иждивенцев, но ничего не менялось. Вероятно, у него просто не было другого выбора.
Пока Клод оправдывался за него, Огюст снова быстро задвигал руками, передавая что-то Мари.
- Э-э, Рене болеет. И… Люк ещё, э-э, не вернулся. Я говорил, но… э-э, меня никто не слушал. Что? А, он говорит, что просит прощения.
- Кто такой Люк? - снова спросил Ив, глядя на Клода.
- Его младший брат, который ушёл из дома прошлой зимой.
- Раз уж адъютант помнит, значит, это не первая его самоволка.
Чёрт… Новый командир оказался на редкость сообразительным.
Клод тихо вздохнул. Похоже, теперь всё вскроется. Честно говоря, он уже не раз закрывал глаза на проделки Огюста. И не только он один проявлял такое снисхождение. Были солдаты, которые выходили за него в ночные дежурства, пока он бегал домой, были и те, кто доставал одежду для детей.
Если начать допрос, всё потянется длинной цепочкой, как виноградная лоза. Ничего не поделаешь. Нынешний гарнизон был далёк от воинской дисциплины, и если начать наказывать за каждое нарушение, в казарме не останется ни одного солдата. Если новый командир батальона не сможет быстро к этому приспособиться, то какое-то время всем придётся несладко.
К счастью, судя по его поведению до сих пор, он не казался ни глупым, ни тем, с кем невозможно договориться. И, как только что выяснилось, он был весьма проницателен. Уже одно это принесло ему половину очков в глазах Клода.
Более того, в нём было что-то неожиданное. Аристократы, как правило, не интересуются чужими проблемами, но этот, казалось, был другим. Если уж его волнует самоволка простого солдата, значит, он по крайней мере не собирается сидеть сложа руки и прожигать налоги. Возможно, от него можно было ожидать иного подхода.
- Непостижимо. Как можно было призвать в армию немого? Вы уверены, что рапорт был подан как положено? Кому он докладывал?
Снова то же имя. На этот раз на лице Ива промелькнуло и исчезло неподдельное раздражение. Выражение было настолько явным, что его заметила даже маленькая Мари, смотревшая на него снизу вверх.
«Ну, и что ты теперь будешь делать?»
Клод посмотрел на Ива. Чем выше чин, тем больше нежелания нести ответственность за административные проколы. Он наверняка попытается просто проигнорировать это. Хотя Клод сам его сюда притащил, ему стало любопытно, как тот будет выкручиваться.
- Какими бы ни были обстоятельства, самовольное оставление части - это нарушение воинского устава. Приказываю: две недели удержания жалованья и чистка уборных.
Услышав слова Ива, Огюст, словно ожидая этого, понурил голову.
- Однако, я даю тебе недельный отпуск с сегодняшнего дня, чтобы ты привёл свои дела в порядок и вернулся в часть. Но если устроишь ещё хоть одну такую выходку без предупреждения, я засажу тебя на гауптвахту.
Сказав это, Ив, словно не желая оставаться там ни секундой дольше, немедленно вышел из дома.
Клод, озадаченный столь неожиданно мягким наказанием, на мгновение растерянно проводил его взглядом. Огюст рядом неловко почёсывал затылок. Клод коротко, ободряюще похлопал его по плечу и вышел вслед за Ивом.
Мальчишки, смирно караулившие лошадей на улице, немедленно получили свою награду. Пока Клод отвязывал поводья, взгляд Ива снова был устремлён на тёмный дом. Заметив Мари, которая, прислонившись к дверному косяку, выглядывала наружу, он поманил её пальцем. Девочка, шлёпая босыми ногами, подбежала к нему.
Они о чём-то поговорили втайне от Клода, словно заключая какую-то сделку. И вот уже в руке Мари, убегавшей обратно в дом, сверкала золотая монета - наполеондор. Сумма вдвое превышала удержанное жалованье Огюста.
Когда Клод подошёл, Ив, делая вид, что ничего не произошло, забрал у него поводья.
Клод указал правильное направление, но Ив сказал, что не хочет возвращаться той же дорогой и поедет в обход, вдоль реки. Клод удивился.
- Так мы потеряем минут тридцать.
- Если вы из-за плохой дороги, то, может, лучше проедем через Сент-Антуан? Так мы сэкономим минут десять.
Ив проигнорировал его слова и первым сел на коня. Затем он спросил Клода, который всё ещё смотрел на него снизу вверх:
- Адъютант и другим начальникам так же часто перечил?
- Должно быть, все вас недолюбливали. Аристократы терпеть не могут повторять дважды.
Высказав всё, что хотел, Ив первым пустил коня вперёд.
Они медленно ехали вдоль Сены в сторону квартала Сен-Жермен. Солнце, стоявшее в зените, уже клонилось к западу. Чем дальше на север они продвигались, тем чаще им встречались роскошные четырёхколёсные экипажи. Уличные лавки становились больше, начало появляться множество обувных магазинов, торгующих дамскими туфельками.
Плоские матерчатые шапки санкюлотов (тех, кто не носит кюлоты, то есть простолюдинов), возвращавшихся после тяжёлого труда, исчезли. Вместо них возле кафе и салонов прогуливались господа в цилиндрах и фраках. Виднелись и юноши, готовящиеся зажигать уличные фонари, - они собрались вместе и разливали китовый жир.
(Прим.: Санкюлоты (фр. sans-culottes - «без кюлотов») - название революционно настроенных представителей городского и отчасти сельского простонародья во время Великой Французской революции. Преимущественно санкюлоты - работники мануфактур и мастерских, а также другие чернорабочие. Слово происходит от выражения: в XVIII веке знатные мужчины из высших сословий носили кюлоты с чулками, а бедняки и ремесленники - длинные брюки.)
- Я никак не пойму, пусть это и административная ошибка, но как он вообще проходил обучение, если даже говорить не может? - спросил Ив, нарушив цокот копыт, под который они ехали, обмениваясь редкими фразами.
- Движения у него не медленные. И он ведь не глухой. В части был человек, немного знавший язык жестов, так что поначалу особых трудностей не возникало.
- Он был под вашим началом с самого начала службы?
- Нет, на меня это тоже спихнули. А потом время шло само по себе.
Услышав это, Ив, глядя прямо перед собой, пробормотал:
- Забавно. Вы не похожи на филантропа, скорее, кажетесь достаточно эгоистичным. И всё же, у вас, похоже, есть привычка инстинктивно помогать людям, попавшим в беду.
При этих словах Клод молча посмотрел на него.
Он имел в виду не только случай с Огюстом. Ведь и в особняке виконта Перрена, где они впервые встретились, Клод помог уйти юноше-проституту по имени Мишель.
Поэтому капитан сейчас, не показывая этого в открытую, исподтишка поддразнивал его из-за событий того дня. Если спровоцировать его вопросом «Что вы имеете в виду?», то было очевидно, что в ответ он снова услышит лишь «Заткнись». Клод, ничего не ответив, снова перевёл взгляд прямо перед собой.
- Прошение об апелляции я могу ещё раз проверить, но тебе придётся хорошенько за ним присмотреть, чтобы он не натворил дел, пока всё окончательно не разрешится.
- Возьми на себя ответственность, которую ты пытался прикрыть адъютант, и сделай так, чтобы подобное не повторилось.
Возможно, из-за того, что его упрекнули в многословии, Клод не стал возражать. Благодаря этому разговор на этом и закончился.
Слева от них была Сена. Богатство и сокровища Парижа были сосредоточены на севере, а сточные воды и нечистоты стекали на юг. Светлые волосы Ива, который правил лошадью на север, хорошо гармонировали с этим местом, Сен-Жерменом.
Клод был нанят королём, но всё ещё был человеком, более близким к южной части города. Он служил под началом аристократов и тесно с ними общался, но не вёл жизнь, в которой мог бы позволить себе вдоволь покупать сменную одежду или наслаждаться десертами.
По окончании рабочего дня он мог принять тёплую ванну и купить достаточно свечей, чтобы читать книги по вечерам, но он не мог платить налог свыше 300 франков, а потому не имел права голоса. Он не был и буржуа, класс которых стремительно рос между аристократией и простолюдинами, но и не принадлежал к низшему классу, вдыхающему дым на фабриках.
Обычный гражданин, чью личность трудно как-то определить. В Париже было ещё около 400 000 человек в таком же положении, как и он.
Когда они подъехали к началу набережной, чтобы пересечь мост, там собралась толпа. Судя по гулу разговоров, всплыло тело утопленника. Полиция уже прибыла и занималась оцеплением места происшествия, и Ив заинтересовался подробностями. Они направили лошадей к месту суматохи.
- Это капитан Перье, командир 3-го батальона 2-го гвардейского полка. Мы можем получить отчёт о том, что произошло? - обратился Клод к одному из полицейских, представив своего спутника.
Тот, поочерёдно оглядев их обоих, очень кратко изложил суть дела. Неопознанный труп мужчины. Всплыл нагим, горло было перерезано ножом. Услышавший это Ив, стоявший рядом, спросил, как давно, по их мнению, наступила смерть.
- Ну, раз он всплыл сегодня, думаю, смерть наступила вчера или позавчера. Если хотите знать подробности, приходите в полицейский участок.
Гвардия и парижская полиция были не в лучших отношениях, поэтому более подробной информации им получить не удалось. В любом случае, раз это убийство, его не удастся замять по-тихому, так что они просто зря демонстрировали свою неприязнь. Как раз кстати, среди собравшейся толпы был и репортёр из «Minerve». Наверняка имела место небольшая взятка, и завтрашняя вечерняя газета разнесёт весть о личности погибшего по всему Парижу.
Но по иронии судьбы, Клод узнал, кем был погибший, на день раньше них. Вернувшись домой после расставания с Ивом, он ужинал с Катрин. Когда они доели суп и пили вино, в дверь постучали двое полицейских из Парижа.
Они попросили Клода зайти в полицейский участок завтра рано утром. Когда он спросил о причине, ему сказали, что нужны его показания по делу об убийстве. Из-за этого Клоду пришлось сначала успокаивать сестру, которая вскрикнула от испуга.
Он спросил, каким, чёрт возьми, образом он вообще оказался в это втянут.
- Потому что главный подозреваемый назвал ваше имя.
- Мишель Латур, слуга из дома виконта Перрена. Он утверждает, что вы сможете доказать его невиновность.
Имя было незнакомым, и потребовалось немало времени, чтобы вспомнить лицо. Подозреваемый? Неужели это хилое, тщедушное создание могло убить человека? Но кого?
При этом вдруг цепочка воспоминаний привела его к одному конкретному человеку.
- Тогда, быть может, убитый - это…
- Верно. Виконт Жозеф де Перрен. Сегодня днём его труп всплыл в Сене.
Клод, до этого стоявший, скрестив руки и прислонившись к дверному косяку, услышав это, невольно выпрямился.
На следующий день, когда Клод пришёл в полицейский участок, инспектор Понмерси ждал свой утренний кофе. Это было сродни ритуалу, с которого он начинал свой рабочий день, и он ужасно не любил, когда его в это время беспокоили.
Дежурным по кофе у него всегда был новичок. Как только инспектор Понмерси, придя на работу, заходил в свой кабинет, дежурный тут же бежал в соседнее кафе «Лемблен». Там он брал кофейник со свежесваренным кофе, возвращался и наливал чашку для инспектора в его любимую посуду.
Поглаживая угол блестящего, натёртого маслом стола, инспектор ждал свой «кофе дня». И как раз в тот момент, когда ему показалось, что доставка немного запаздывает, в его дверь постучали.
Инспектор пару раз кашлянул и разрешил войти. Как он и ожидал, вошёл новичок с кофе. А за ним - высокий военный.
- Прибыл сержант Вейль. Тот самый военный, о котором в своих показаниях упоминал подозреваемый по вчерашнему делу об убийстве виконта.
Инспектор потёр колючий подбородок с несколько растерянным видом.
Именно это читалось на его лице.
Новичок-полицейский предложил Клоду стул, поставил кофе для инспектора на стол и исчез. Оказавшись в неловком положении, когда кофе был только у него, инспектор Понмерси, подыскивая оправдание, начал разговор:
- Не стоит. Я всё равно не особый ценитель, - прозвучал сдержанный голос, идеально соответствовавший его внешности.
- В таком случае, прошу прощения.
Инспектор молча взял чашку и отпил кофе.
Звук, с которым он отхлебнул, разнёсся по комнате необычайно громко. Настолько, что ему самому стало неловко. Вдобавок ко всему, из-за молча наблюдавшего за ним военного он чувствовал себя крайне неуютно. Кофе следовало пить медленно, смакуя, но сегодня всё пошло наперекосяк.
Смирившись, инспектор Понмерси поставил чашку и начал допрос.
- Виконт Перрен был найден вчера днём в Сене. С перерезанным горлом. Похоже, его бросили в реку уже после смерти. В качестве подозреваемого был установлен и немедленно арестован некий Мишель, служивший у виконта.
- Я как раз вчера проходил мимо и видел это. Слышал, тело было обнаружено нагим, удивительно, что личность установили так быстро.
- Разве вы не знаете? Лицо виконта довольно известно. Говорят, именно он стал прототипом для персонажа из той самой «Наказание за желание». Портрет на обложке был настолько похож, что он даже несколько раз подавал в суд.
Любой, кто жил в Париже, как бы он ни старался изображать из себя благопристойного человека, не мог не знать об этой книге. Третьесортный любовный роман на тему супружеской неверности. В книге его персонаж покончил с собой, но в реальной жизни его конец оказался ещё более жалким.
- Говорят, чрезмерная похоть доводит до извращений, вот и он, как оказалось, в последнее время увлёкся мужеложеством. Тот тип, что арестован по подозрению, был проститутом, которого виконт держал для личных утех. И вот этот тип, заявляя о своей невиновности, назвал ваше имя.
Клоду стало не по себе оттого, что его имя внезапно всплыло сразу после разговора о романе, граничащем с порнографией.
- Говорят, три дня назад вы отвезли подозреваемого из гостиницы на улице Клиши в особняк виконта. Это так?
Он ответил лаконично, и инспектор, взяв ручку, спросил:
- Помните, в котором часу это было?
- Когда мы прибыли в особняк, было около девяти, так что, полагаю, мы вышли немногим после восьми.
- Значит, о том, что было после, вы не знаете. Кстати, у вас были близкие отношения?
- Я спрашиваю, часто ли вы встречались.
Инспектор отложил ручку. Затем, сцепив руки, он посмотрел на Клода, словно задал чрезвычайно важный вопрос. Глядя на то, как он моргает в ожидании ответа, Клод усмехнулся, поражаясь нелепости ситуации.
В последнее время со мной постоянно происходят какие-то нелепости.
- Похоже, вы что-то не так поняли. Я встретил этого юношу, Мишеля, в тот день впервые. Мне показалось, что он попал в беду, и я просто проявил излишнее участие. Если не верите моим словам, можете попросить показания у хозяина гостиницы, Уго Бреве.
Это была самая длинная фраза, которую Клод произнёс с тех пор, как вошёл в этот кабинет.
- Вы хотите сказать, что отвезли его прямо в особняк, хотя встретили впервые?
Инспектор вскинул брови, с недоумением глядя на него. Эта знакомая реакция заставила Клода кое-кого вспомнить.
«Похоже, у вас есть привычка инстинктивно помогать людям, попавшим в беду».
А ведь и правда, как точно подмечено. Его новый начальник был не только проницателен, но и отлично разбирался в людях.
- У меня, знаете ли, есть привычка инстинктивно помогать людям, попавшим в беду, - решившись, он повторил слова, услышанные от капитана. Из него вырвался тихий смешок.
На самом деле Клод не был таким уж альтруистом. Он был достаточно эгоистичен и знал, как преследовать свои интересы. Просто он был особенно слаб к больным. Возможно, из-за сестры, но ему было трудно отвернуться, видя страдающего человека. И вот, благодаря этому, он ввязался в такое хлопотное дело. Будь капитан сейчас здесь, он бы точно посмеялся над ним.
Тем временем инспектор Понмерси внимательно наблюдал за Клодом, погрузившимся в свои мысли. Как бы то ни было, очевидно, что этот человек не был с юношей всю ночь. Значит, и допрашивать его дальше не о чем. Я так и думал. В конечном счёте, надежда на то, что показания Клода подтвердят невиновность подозреваемого, не оправдалась.
- В любом случае, понятно. По показаниям дворецкого, виконт в ту ночь до позднего времени был в близких отношениях с подозреваемым. А со следующего дня он пропал, и вот вчера был найден убитым.
- А почему Мишель стал подозреваемым?
- Уборщица нашла пятна крови на его простыне.
- И это всё? - услышав это на удивление шаткое доказательство, Клод нахмурился.
- Разумеется, сам он всё отрицает. Говорит, что довольно давно не спал с виконтом. Но что поделать. Самое решающее - он не смог объяснить, откуда на простыне взялась кровь, так что и на суде ему будет трудно что-то доказать. Да и по словам других слуг, у него, вроде как, не всё в порядке с головой.
- Не слишком ли вы поспешно делаете выводы? Мог ведь быть и кто-то посторонний.
- К сожалению, в тот день особняк никто не посещал. Значит, это дело рук кого-то из своих. В общем, показания сержанта не особо помогут подозреваемому. И всё же, спасибо, что пришли.
Инспектор Понмерси достал блокнот и кратко что-то записал.
[Клод Вейль. Последний контакт с подозреваемым - около 8 часов вечера. К его дальнейшим действиям отношения не имеет. Других примечательных сведений нет.]
Он словно невзначай выставил напоказ этот блокнот - вещь, которой, как он слышал, часто пользуются лондонские дельцы, - и ощутил удовлетворение от того, каким системным человеком он должен казаться. Если дело дойдёт до суда, могут потребовать записи. И тогда он, гордо поднявшись, представит судье этот предмет в дорогом кожаном переплёте.
«Какой толковый следователь», - подумают все.
Наверняка ему удастся произвести именно такое впечатление. Пойдут слухи, что парижская полиция вышла на новый уровень, и в центре этих слухов будет имя - Понмерси.
С чувством гордости инспектор стал перелистывать и проверять одно за другим собранные им до этого показания. Поглощённый своими фантазиями и занятый делом, он, казалось, на мгновение забыл о существовании солдата, сидевшего напротив.
Пока тот был так занят, Клод тоже приводил в порядок свои мысли. Сколько бы он ни думал, он не мог почувствовать в Мишеле и намёка на то, что тот способен на убийство. Голос, радостно смеявшийся от того, что он может есть сосиски, и образ человека, перерезающего горло взрослому мужчине крупнее себя, никак не складывались в единую картину.
Внезапно он вспомнил меч с гербом льва, лежавший среди нарциссов. Подозрение падало лишь на одного человека. Его начальника, единственного постороннего, кто в тот день посетил особняк. Клод снова подумал об Иве.
Может, у него был тайный роман с виконтом? Кажется, именно виконт был без ума от него, так что, возможно, в ту ночь у них произошла ссора на почве ревности. Впрочем, с такой внешностью…
Ему вспомнились голубые глаза, смотревшие на него снизу вверх посреди сада, и в его голове снова зазвучал голос. Губы, тронутые улыбкой, слегка сжались.
Заметив что-то неладное, инспектор уже смотрел на Клода. Его драгоценный блокнот всё ещё был открыт. Взгляд Клода, до этого устремлённый в пустоту, медленно переместился на инспектора Понмерси. И затем он заговорил.
Поздно вечером того же дня. У элитного борделя на улице Сен-Мишель остановилась карета. Вышедший из неё светловолосый мужчина сказал кучеру подождать и поднялся в салон на втором этаже.
Миновав вход и стену, расписанную большими камелиями, мужчина отдёрнул занавес, отделанный кружевом. За ним оказалась гостиная, потолок которой поддерживали толстые мраморные колонны. В воздухе стоял едкий запах табачного дыма, смешанный с ароматом одеколона.
Проститутки отдыхали, развалившись на диванах. Некоторые, одетые в бельё, обнажавшее бёдра и грудь, расслабленно лежали в наркотическом опьянении.
Дверь одной из комнат открылась, и оттуда вышел клиент. В дверном проёме показались белые ягодицы проститутки, лежавшей ничком на кровати. Мужчина, собиравшийся уходить, столкнулся взглядом с только что вошедшим блондином. Кажется, он его узнал, но, лишь раз мельком взглянув, покинул заведение.
Светловолосый мужчина прошёл через гостиную и открыл большую дверь в самом центре. Затем он без стеснения вошёл внутрь и закрыл её за собой.
В комнате страсть была в самом разгаре. Мужчина и женщина, сплетённые в клубок на огромной постели, были так увлечены процессом, что даже не заметили, как открылась дверь. Светловолосый мужчина сел в мягкое кресло, стоявшее за кроватью. Затем он равнодушно подпёр подбородок рукой и принялся наблюдать за ними.
Эта сцена ничуть его не трогала. Скучающим взглядом, будто разглядывая неинтересную картину, он просто ждал, когда они закончат. Наконец, когда клиент достиг пика наслаждения и вскрикнул, проститутка под ним ободряюще поцеловала его. Тут она заметила светловолосого мужчину в кресле и радостно воскликнула:
В тот же миг клиент обернулся. Он тоже не выглядел удивлённым - очевидно, они были хорошо знакомы. Он спустился с кровати и, совершенно голый, тяжело подошёл к нему. Ив, нахмурившись, упрекнул его:
Мужчина, которого назвали Луи, не обратил на это внимания и плюхнулся на диван как был. Затем с видом человека, уставшего от физических усилий, он спросил Ива:
- Я слышал новости. С Жозефом всё подтвердилось?
Луи откинулся на спинку дивана и отпил вина. Ив кивнул.
- Точно. Я сам видел, как доставали тело.
- А ты не выглядишь опечаленным. Я думал, пусть и не любовь, но хоть какая-то телесная привязанность у вас была. Бедный Жозеф, до самой смерти был для тебя хуже какого-нибудь мальчишки по вызову.
- Но неужели и правда говорят, что это не дело рук карбонариев?
(Прим.: Карбонарии - члены тайного политического общества, которые преследовали широкие демократические задачи. Главным их стремлением было избавить Францию от навязанного ей извне правительства и дать народу возможность создать желаемую для него форму правления.)
- Говорят, что нет. Конечно, они могут мне лгать. В любом случае, разве это не всё равно что вскрыть брюхо курице, несущей золотые яйца? Хотя они, вероятно, сделали это, не зная, что виконт Жозеф де Перрен был твоим информатором.
Ив сокрушённо скривился, словно соглашаясь, и пробормотал:
- Из-за этих идиотов теперь у меня снова будут проблемы.
- Кстати, кому достанется это огромное состояние виконта? Все его родные в эмиграции, и неизвестно, живы ли они. Неужели какой-нибудь дальний родственник, о котором никто и не слышал, сорвёт куш?
- Так и случилось. Говорят, всё перейдёт какой-то родственнице, вроде племянницы его деда по матери.
- Ах, какая удача. Завидно, правда?
Луи снова подозвал проститутку, которая уже натянула бельё, и усадил её к себе на бёдра. Затем, словно нарочно, начал щекотать её и целовать. Она со смехом извивалась, и лоскут ткани, едва державшийся на её плече, снова соскользнул вниз.
Ив, безразлично наблюдавший за ними, достал из-за пазухи бумагу и протянул её Луи. Тот, уткнувшись лицом в её грудь, взял листок.
Просмотрев содержимое, Луи медленно выпрямился. Он легонько шлёпнул проститутку по ягодицам, велев ей ненадолго выйти. На бумаге оказался грубо набросанный портрет.
Он с первого взгляда узнал, кто это, и тут же пересказал его биографию:
- Это тот, кто конвоировал Людовика XVI в Париж, когда тот бежал в Варенн. Во времена Республики был бригадным генералом Национальной гвардии, а орденов, полученных в походах с Наполеоном, у него, говорят, хватит, чтобы увешать целую комнату. Говорят, и сейчас, когда у бонапартистов возникают трудности, они сплачиваются вокруг него. Для роялистов он - заклятый враг. При таком раскладе он и сам, должно быть, ко всему готов, не так ли?
- Ты о том, что на его жизнь покушаются?
Ив, словно находя это забавным, провёл по губам пальцами правой руки, которой подпирал подбородок.
- Полковник, готовый к смерти, выжил, а в жертву принесли совершенно другого человека. И из-за этого я, похоже, влип в неприятности.
- Есть человек, который видел, как я встречался с Жозефом в тот день.
Луи поднялся с места и присвистнул. Это означало, что дело принимает интересный оборот.
Покачивая своим хозяйством, он подошёл к кровати и начал подбирать с пола свою одежду. Надев панталоны и затянув жилет, он накинул сверху красный карманьоль (жакет) - теперь его было не отличить от настоящего революционера.
На его фоне Ив, сидевший в кресле, выглядел так, словно сошёл с полотна Элизабет Виже-Лебрен. Бархатный жилет, шёлковые лацканы, аккуратно отложенные от самой шеи, - истинный аристократ. Опершись на подлокотник, он небрежно подпирал подбородок, а одной вытянутой ногой придавил упавшую на пол подушку.
Эти двое, столь непохожие друг на друга, обменивались тайными речами в комнате элитной проститутки. Под стоны, доносившиеся из соседней комнаты, и скрип кровати они строили свой осторожный план.
- В общем, я понял. У нас тут тоже всё неспокойно, так что скоро снова будут вести. Тебе бы тоже пора уже решить, как далеко ты готов зайти в сотрудничестве. На кону человеческие жизни, так что относиться к этому легкомысленно больше нельзя.
- Я знаю. Да и суммы, которые они требуют, всё растут.
- Ох, да брось. Для капитана Перье это же просто гроши, которые он и не заметит. Поддержи их ещё немного.
Когда Луи состроил жалобную гримасу, Ив раздражённо нахмурился.
- Похоже, ты уже полностью переметнулся на их сторону.
- Ну, хоть кто-то же должен быть на их стороне, верно? Нынешний парламент - всё равно что корабль, накренившийся на правый борт. Мне кажется, он скоро пойдёт ко дну.
Сложив портрет, который ему передал Ив, Луи убрал его во внутренний карман и продолжил:
- Кстати, насчёт свидетеля. Как это вы, капитан, всегда такой дотошный, допустили такую оплошность?
- Вот и я о том же. Словно бес попутал в тот день.
Ив нахмурился и закурил. Скрученные табачные листья тлели, испуская сизый дым. Он убрал ногу с подушки и закинул её на другую. В этой позе его длинные ноги выглядели особенно изящно.
Хотя, вернее будет сказать, не «бес попутал», а «хотелось, чтобы попутал». Вспомнился образ мужчины, который на полном серьёзе отреагировал на его пошлую шутку, нечаянно сорвавшуюся с языка. Он счёл его простаком, но когда того привели в его комнату, тот повёл себя неожиданно - сделал вид, будто ничего не понимает. Эта его сообразительность понравилась Иву, и, пользуясь случаем, он взял его с собой на опознание тела Жозефа.
- Всё будет в порядке? Может, тебе стоит принять меры, пока полиция не нашла его первой?
- Бесполезно. Скорее всего, он уже сегодня утром был в полиции. Он знает всё: и моё имя, и звание.
- Вот как… Значит, уже всё выболтал.
- Может, и выболтал, - пробормотал Ив себе под нос. - А может, и нет.
Он медленно поднялся с кресла и отряхнул одежду. Луи переспросил, что он имеет в виду. Ив достал из кармана деньги, положил их на стол в качестве платы за неудавшееся развлечение и сказал:
- Я ведь немного играл. Изображал, знаешь ли, глуповатого аристократа - высокомерного, язвительного, но в чём-то наивного.
При этих словах на лице Луи появилось понимающее выражение.
- Похоже, ты опять кого-то соблазнял. Прекращал бы ты уже с этим.
- Что ж, хотелось бы, конечно. Но в этот раз не сработало.
Ив легко улыбнулся и надел шёлковый цилиндр.
- В общем, я сам разберусь, так что тебе не о чем беспокоиться. Я ухожу.
На этих словах их тайная встреча подошла к концу. Луи отодвинул ковёр под столом и открыл потайной люк в полу. Там оказалась узкая лестница, ведущая на первый этаж, и он, привычно скользнув в проём, исчез. Когда Луи окончательно скрылся из виду, Ив привёл комнату в порядок, а затем уехал на карете, что ждала его внизу.
Тем же вечером гость, с которым Ив столкнулся в гостиной перед тем, как войти в комнату, устроил светскую встречу в салоне мадам Пиаф. Собравшиеся обсуждали грядущие выборы в Палату депутатов и осуждали мятеж тайного общества карбонариев. Вскоре разговоры перешли на чрезмерно возросшую власть французской армии, и в беседе стали всплывать имена влиятельных лиц.
«Кстати, я сегодня видел в заведении на Сен-Мишель старшего сына графа Перье».
На его слова несколько человек со смехом подхватили:
«А, я тоже его пару раз видел. Говорят, он там постоянный клиент. Тратит на проституток по несколько сотен франков в месяц».
«А я-то уж было напрягся, когда услышал, что внук «Лионского льва» вернулся. А ему, похоже, политика совершенно неинтересна».
«Парни, что заигрались в солдатиков, обычно бывают простоваты».
Услышав эту колкую шутку, господа расхохотались. На город, где сосуществовали те, кто пытался повернуть время вспять, и те, кто застрял в прошлом, опустилась ночь.
Здание, где жили унтер-офицеры, находилось к западу от офицерских кабинетов. Заглянув туда по пути на утреннюю службу, Ив попытался найти Клода, но тот уже ушёл на дежурство на площадь Согласия.
Войска в городском гарнизоне, вдали от полей сражений, - это лишь трофей, который бездумно расходуется. Выстраивая солдат на каждом перекрёстке, власть словно предупреждала: не смейте бунтовать.
Однако офицеры на таких дежурствах не появлялись. Большинство из них занимались личными делами или предавались своим увлечениям, запершись в кабинетах. Ив, привыкший валяться среди трупов на передовой, находил такую жизнь довольно роскошной.
Портрет его предшественника, беззастенчиво занимавший целую стену у камина, был уже снят. Ив сидел на диване и чистил лезвие сабли, когда в дверь постучали.
Вошедший в комнату мужчина выпрямился в струнку, вытянул шею и отдал честь. Дверь за ним закрылась, и Ив поднял голову.
- Наконец-то мы встретились, лейтенант Мирабо.
Бенуа де Мирабо только сегодня вернулся в часть, завершив свой отпуск на вилле в Кале. По плану он должен был прибыть два дня назад, к вступлению в должность нового начальника, но по дороге его карета дважды ломалась, что неизбежно сдвинуло его график.
Услышав, что командиром батальона назначен внук «Лионского льва», он немедленно явился, чтобы доложить о прибытии и представиться. Однако мужчина в комнате оказался гораздо моложе, чем он ожидал.
Конечно, он понимал, что тот ещё в звании капитана, но не думал, что это будет какой-то зелёный юнец. В нём закипала досада. Судя по едва уловимой язвительности в голосе, он уже успел вызвать у него неприязнь.
Мирабо доложил о всех мелочах, связанных с отвалившимся колесом кареты, не забыв подчеркнуть, что его отпуск был согласован с предыдущим командиром, майором Неккером.
Однако командир, казалось, и не слушал, даже не удостоив его взглядом.
Взгляд Мирабо упал на снятый портрет предшественника, стоявший у стены. На нём был изображён офицер средних лет с выпирающим животом, перевязанный синей лентой, стоящий в позе «руки в боки». Этот образ разительно отличался от его нового начальника, что сидел на диване и чистил саблю.
К тому же он был до неприличия красив. Глядя на его лицо, точёное до неестественности, Мирабо даже почувствовал, как искажается реальность.
- Я слышал, ваш отец, граф Перье, был очень близок с моим дядей, маркизом де Бональдом. Говорят, их сблизила общая цель во время перестановок в кабинете четыре года назад, когда они помогли герцогу Ришельё снова занять пост премьер-министра. Дядя мне как родной отец, и благодаря ему я наслышан о вашем семействе только хорошего.
И на это он не получил внятной реакции. Неужели сведения были неверны? Я ведь слышал, что он человек нетребовательный. Насколько я знаю, семья капитана - ярые роялисты, которых поддерживает сам граф д'Артуа. Если это правда, то у нас не должно быть причин для вражды. Мирабо решил проявить больше смелости.
- Я слышал, вы превосходный стрелок. Рядом с виллой в Кале, где я проводил отпуск, есть охотничьи угодья. Там часто попадаются откормленные лисы с хорошим мехом, а прогулочные тропы, обсаженные каштанами, просто великолепны. Как потеплеет, я был бы рад как-нибудь вас пригласить.
- Меня такое не особо интересует…
Получив прямой отказ, Мирабо смущённо потёр подбородок. В этот момент Ив поднял на него глаза.
- Я про охоту. Звучит заманчиво, так что давайте съездим. Ведь нет же закона, что охотиться можно только на лис, верно?
Мирабо с недоумением уставился на Ива, который внезапно ему улыбался. Его отношение резко изменилось. У него что, раздвоение личности? Ходили слухи, что он был тяжело ранен во время Испанской революции. Может, он тогда головой ударился?
Несмотря на дружелюбное выражение лица Ива, Мирабо почувствовал исходящую от него скрытую враждебность. Он не мог объяснить причину, но, похоже, сработал старый солдатский инстинкт, безошибочно отличающий врага от союзника. С неприятным осадком на душе Мирабо решил закончить встречу. От долгого пребывания в его обществе на него наваливалась странная усталость.
Мирабо уже собирался выйти, но голос за спиной заставил его остановиться и обернуться.
- Среди ваших подчинённых, лейтенант, есть солдат с дефектом речи.
Ив тем временем поднялся с места и неторопливо подошёл к своему столу.
- Да, есть один, по ошибке призванный из-за административной недоработки… Но откуда вы, капитан, об этом знаете?
На это Ив ответил так, будто это была сущая мелочь:
- Видел его на параде - портил весь строй. А ведь там присутствовал сам герцог д'Артуа.
Сказав это, Ив сел в кресло и устремил взгляд в бумаги, больше не поднимая головы. Это означало, что разговор окончен.
- Надеюсь, от таких избавятся как можно скорее.
Не давая ему и шанса вставить слово, он взял перо и принялся подписывать документы.
С недоумением на лице Мирабо повернулся и открыл дверь кабинета. В этот самый момент он столкнулся с кем-то, кто собирался войти.
Клод тут же отдал честь и отступил на шаг в сторону, пропуская старшего по званию. Мирабо смерил его подозрительным взглядом.
Что, чёрт возьми, ему здесь понадобилось?
Он вечно создавал проблемы. Это ведь по его инициативе подали апелляцию на призыв того солдата, Дени Огюста, о котором только что говорил командир.
- Я слышал, капитан меня искал.
Мирабо повернулся к своему начальнику. Тот по-прежнему был сосредоточен на документах. Хотя он находился достаточно близко, чтобы расслышать их разговор, он даже не поднял головы, словно давая понять, что ему нет до них дела.
Зачем командиру батальона понадобился какой-то сержант?
Клод по-прежнему ждал у двери, пока Мирабо выйдет. Судя по всему, он был в этом кабинете не впервые.
Мирабо, так и не избавившись от подозрительного взгляда, кивнул, и Клод вошёл внутрь. Дверь тут же закрылась.
С неприятным осадком на душе Мирабо нарочито громко затопал по коридору и скрылся в своём кабинете.
