Сказание о посланнике Тэ Сине. Экстры. Глава 11-15
Хон Юн запрокинул голову. Потираясь затылком о плечо Ли Тэ Сина, он с трудом произнес:
Короткий разговор был резко оборван Ли Тэ Сином. Последняя нить разума оборвалась. Он надавил на затылок Хон Юна и, двигая бедрами с животной яростью, зафиксировал его таз, безжалостно вбиваясь членом. Смешались смазка и пот - уже не разобрать, чьи. Комнату наполнили влажные шлепки, перемежающиеся с тяжелым дыханием.
Из-за того, что Хон Юн инстинктивно дёрнулся, член выскользнул. Ли Тэ Син не выдержал и этой короткой паузы. Схватив Хон Юна за лодыжку, обхватив пальцами изящную косточку, он резко притянул его к себе. Сопротивляться было бесполезно. Ягодицы Хон Юна раздвинулись, открывая влажное отверстие. Ли Тэ Син провел пальцем по опухшим складкам и снова вошел. Член, на мгновение зацепившись головкой, тут же проник в привычное место.
Словно вымещая злобу, Ли Тэ Син сжал грудь Хон Юна и надавил на низ живота. Тот, дрожа, накрыл его руку своей. «Что-то не так», - мелькнуло в голове.
От невольных слез все расплывалось перед глазами. Веки затрепетали.
Резкая боль в ухе. Не успела мочка уха вспыхнуть жаром, как в кожу под подбородком вонзились клыки. От беспорядочных ласк Ли Тэ Сина, который кусал его где попало, разум совсем помутился. С чем можно было сравнить это ощущение, от которого по коже бежали мурашки и одновременно казалось, что он вот-вот растает? Хон Юн почти умолял:
- Пожалуйста, не… не давите. Ахх… Мм…
Он больше не мог терпеть. Член, казалось, сейчас проткнет его насквозь, давление на живот было невыносимым. Хон Юн попытался оттолкнуть его, но тщетно. Отчаяние нарастало. Его охватил странный позыв к мочеиспусканию. Сколько бы он ни пытался сдержаться, становилось только хуже.
Со слезами на глазах Хон Юн замотал головой. Он чувствовал: еще немного - и его накроет невыносимое удовольствие. Низ живота напрягся. Почти вырвавшийся крик он сдержал, закусив губу.
Ли Тэ Син резко приподнял его и яростно толкнул бедрами снизу вверх. Одновременно с этим он сжал и начал тереть член Хон Юна. Низ тела словно взорвался. Обнажённое белое тело забилось в конвульсиях. Истеричный крик вырвался наружу.
Из него хлынули рыдания. Из уретры, зажатой большим и указательным пальцами, хлынула прозрачная жидкость. Сначала прерывистая струйка, но вскоре жидкость полилась между пальцами.
Слизистая и внутренние стенки яростно пульсировали. Обнимая бьющегося в агонии Хон Юна, Ли Тэ Син кончил.
Хон Юн закрыл лицо руками. Перед глазами вспыхивали искры. Он не хотел осознавать происходящее. Дрожа, он прижался к Ли Тэ Сину.
Опустив полные слез глаза, он увидел жидкость на простыне и побледнел. Его поверг в шок вид того, что он натворил.
Ли Тэ Син уложил его, потрясённого и обнажённого, на спину. Он провёл ладонью по лицу Хон Юна, который тут же начал всхлипывать, и поцеловал его. Поцелуй был нежным, но рука, что умело раздвинула его сомкнутые ноги и заняла место между ними, действовала бесстрастно.
Ли Тэ Син наклонился и сжал его член. Быстрыми движениями он растёр головку, заставляя излиться всё, что осталось. За предельным наслаждением, словно побочный эффект, последовало полное бессилие. Взгляд, которым он неотрывно следил за тем, как обмякшее тело подрагивает, был сродни безумию.
Ли Тэ Син облизнул нижнюю губу. В его расфокусированных глазах плескалась лишь похоть.
Была лишь одна мысль: «Как же хорошо». Но чем больше он это делал, тем сильнее становилась жажда.
Наслаждаясь моментом, он низко, протяжно выдохнул. Едва кончив, он тут же приставил вновь налившийся силой член к раскрывшемуся отверстию. Он дразняще потёр головкой о подрагивающие складки, а затем надавил. То ли из-за его же спермы, войти оказалось намного легче. Влажные внутренние стенки и горячее тепло нежно обхватили его плоть.
Мало, этого было мало. Казалось, он успокоится, лишь когда полностью пропитает Хон Юна своей спермой.
Тёмное пламя, разгоревшееся в полную силу, и не думало угасать. Потушить этот зловещий огонь мог только Хон Юн. Вместо того чтобы сказать, что хочет ещё, он потёрся переносицей о его шею, и Хон Юн, всхлипывая, обнял его в ответ.
Ли Тэ Син посмотрел на обнажённое тело Хон Юна так, словно хотел сожрать его взглядом, и снова, как в первый раз, вскинул бёдра.
Сквозь пелену дрёмы послышался вздох. Хон Юн слегка шевельнулся. Ли Тэ Син, лежавший рядом, тут же замер и немного отстранился. Но его рука по-прежнему оставалась под головой Хон Юна.
Хон Юну не хотелось просыпаться. Он чувствовал себя так уютно, словно лежал на облаке, и хотел ещё немного побыть в облаке его неповторимого аромата, который убаюкивал даже остатки сознания. Он выдохнул и поглубже зарылся в его объятия.
Решив, что Хон Юн всё ещё спит, Ли Тэ Син расслабился. Он просунул своё бедро между его ног и нежно прижался к нему. Их кожа, разная по температуре, соприкоснулась друг с другом.
Тишину спальни нарушало лишь ровное дыхание двух мужчин. Спокойное и умиротворяющее.
Длинные, большие пальцы задержались у глаз Хон Юна. Прикосновение началось с ровных бровей, медленно обрисовало веки, невесомо коснулось ресниц, пересчитывая их одну за другой. Когда пальцы дошли до воспалённой кожи, они лишь едва задели её, словно пух. Прикосновение было таким же лёгким и нежным, как дыхание самого Хон Юна.
Даже с новорождённым птенцом не обращались бы с такой нежностью. Пальцы скользнули по переносице, щекам и замерли у губ - прикосновение было таким осторожным, словно он боялся, что Хон Юн рассыплется от одного касания или улетит от дуновения.
Господин посланник, мне щекотно.
Произнёс Хон Юн лишь про себя. Ему хотелось, чтобы это продолжалось. Даже сквозь сон он хотел в полной мере наслаждаться его присутствием.
Внезапно Ли Тэ Син пробормотал грязное ругательство. Он только что заметил разорванный уголок губы Хон Юна.
- Вот же ублюдок. Не сдержался, блять…
Характерная для Ли Тэ Сина грубая брань не делала различий между собой и другими. Сорвавшись с цепи впервые за долгое время, он обрушил на себя поток язвительных упрёков.
Хон Юну почему-то стало смешно. Было удивительно, что и у него есть что-то, что ему трудно контролировать. И то, что причиной этого был он сам. Принимать всю его любовь бывало тяжело, порой даже страшно, но если задуматься о её источнике, не было ничего приятнее. Хон Юн улыбнулся, не открывая глаз.
В его нахмуренном взгляде отразились губы, изогнувшиеся в мягкой улыбке. Мысли Ли Тэ Сина, который уже готов был биться головой о стену, резко оборвались. Он пристально посмотрел на Хон Юна.
Перед его улыбкой и гнев, и упрёки отступали на второй план.
Ли Тэ Син даже не отдавал себе отчёта в собственной реакции. Его взгляд был прикован к чистому, словно нарисованному, лицу, а в голову лезли одни лишь дурацкие мысли влюблённого идиота: «Этот засранец и спит красиво, а когда улыбается во сне - так ещё красивее».
Улыбка на губах стала ещё шире. Не открывая глаз, Хон Юн сказал:
Хон Юн без труда вспомнил, почему его голос так охрип, и тихо кашлянул. Губы Ли Тэ Сина опустились на его покрасневшие щёку и кончик уха.
- Что будем есть? - спросил Ли Тэ Син, не отрываясь от его кожи. Его большая ладонь скользнула вниз, поглаживая впалый живот.
Он уже заранее нашёл все места, куда хотел бы сходить. Проблема была лишь в часах работы. Хон Юн потёр глаза и сел. Одеяло соскользнуло с поднимающегося торса.
На обнажённой верхней части тела, искусанной Ли Тэ Сином, почти не осталось живого места. Сейчас кожа была покрыта багровыми пятнами, но со временем они превратятся в синие кровоподтёки. Ли Тэ Син снова нахмурился.
Хон Юн бегло осмотрел комнату и выглянул в окно. Отель «Джея». Пробудившись как дух, Ли Тэ Син стал быстрее расходовать энергию ян, поэтому большинство ночей в мире людей он проводил здесь.
Ли Тэ Син первым делом накинул халат на его обнажённые плечи. Температура в спальне была комфортной, но Хон Юну следовало остерегаться даже малейших её перепадов.
Взгляд утонул в ночном небе, густо усыпанном звёздами. Когда Ли Тэ Син пришёл, тоже была ночь. Внезапно Хон Юна охватило недоброе предчувствие, и он проверил дату на телефоне. Как и ожидалось, прошло целых два дня.
Побледневший Хон Юн резко вскочил и тут же рухнул обратно. Лёжа он совсем не замечал тупой боли. К счастью, как только он потерял равновесие, Ли Тэ Син подхватил его, не дав растянуться на полу.
Пока ноющая боль утихала, в голове пронеслось множество мыслей. Тихо моргая, Хон Юн заговорил:
- Мне нужно принять пилюли, которые я получил от господина посланника Бэк У.
Их давали не для таких случаев, но сейчас была дорога каждая минута, каждая секунда. Лекарство можно попросить ещё. Это даже хорошо - появится предлог зайти к Ли Тэ Сину, когда он соскучится. Но даже если он больше не получит их, ничего страшного. Самым важным для Хон Юна было настоящее. Нужно было использовать их сейчас.
Пока Хон Юн быстро искал способ восстановиться, Ли Тэ Син за его спиной не находил себе места. Хоть он и не показывал вида, острые упрёки и самобичевание беззвучно продолжались. Он уткнулся лицом в шею Хон Юна, который в ответ похлопал его по предплечью. К горлу подступили ругательства.
Хон Юн повернул голову и осторожно потянул Ли Тэ Сина за подбородок. Это был знак к поцелую, и тот тут же прильнул к его губам. Хон Юну было просто хорошо. Сквозь коснувшиеся и тут же разомкнувшиеся губы вырвался тихий смешок, похожий на выдох.
Хон Юн смог хотя бы самостоятельно ходить лишь через два часа, после того как съел немного каши и принял пилюли.
Он то проваливался в сон, то приходил в себя, и в моменты недолгого бодрствования они разговаривали с Ли Тэ Сином. Рассказывали друг другу о том, что накопилось за это время.
Болтая без умолку обо всём на свете, он вдруг улыбался, и Ли Тэ Син целовал его. В основном это были лёгкие поцелуи в губы, но иногда они становились глубже и яростнее, словно они вот-вот снова займутся любовью.
Хон Юн, который всегда с нетерпением ждал прихода Ли Тэ Сина, заранее продумал маршруты для свиданий на разную тематику. Однако случаев, когда они действовали по плану, можно было пересчитать по пальцам. Всё потому, что время пролетало незаметно, стоило им вот так прижаться друг к другу и просто разговаривать.
Так как было уже поздно, они решили просто сходить на ночной сеанс в кино.
Хон Юн не стал особо наряжаться, просто натянул бейсболку. Он надел тёплый пуховик, чтобы защититься от холодного ночного воздуха, и посмотрел на Ли Тэ Сина.
«Как ему подходит любая одежда?» - мелькнула короткая мысль.
На нём были всего лишь свитер и пальто нейтральных тонов, но в отличие от него самого, Ли Тэ Син выглядел очень элегантно. Хон Юн посмотрел снизу вверх на его безупречный вид и погладил кончик своего носа. От одной лишь мысли о том, что он занимался сексом с таким мужчиной до потери сознания, у него запылала шея.
Почему в горле так першит, а внизу живота такая тяжесть. Хон Юн, оглядев всё тело Ли Тэ Сина, словно шпион, резко опустил голову. Он понял, что нехарактерно для себя слишком пристально его разглядывал.
Ли Тэ Син, незаметно оказавшийся прямо перед ним, щелчком сбил с него бейсболку.
Уязвлённый Хон Юн постарался сделать вид, что ничего не произошло. Он застегнул молнию до самого подбородка, пытаясь выиграть время, но, не выдержав давления, пробормотал:
Хон Юн, который обычно выполнял любую его просьбу, на этот раз упорно молчал. Как сказать, что до сих пор кажется, будто он всё ещё внутри? Такое он не смог бы произнести, даже если бы умер и воскрес.
Ли Тэ Син, пристально смотревший на Хон Юна, едва заметно улыбнулся.
Он прикрыл пылающие щёки ладонями. Хон Юн, который, не желая больше ввязываться в это, нерешительно пятился назад, вдруг сверкнул глазами.
Весь его порыв сбежать куда-то испарился, и он посмотрел на Ли Тэ Сина взглядом, полным любви. В глазах Ли Тэ Сина, который с готовностью улыбался, собираясь подразнить Хон Юна, отразилось то же самое чувство. Хон Юн обхватил ладонями его щёки и притянул к себе. Не отрывая взгляда от покорно подавшегося вперёд Ли Тэ Сина, он поцеловал его.
Первый - лёгкий, как касание, второй - немного глубже. Третий - словно с сожалением. Каждый поцелуй был полон нежности. Хон Юн широко улыбнулся.
Это было искреннее приветствие, отложенное из-за того, что их тела встретились раньше. Момент, когда он возвращается к нему. Хон Юн безмерно любил этот миг.
Ли Тэ Син прижался своим лбом ко лбу Хон Юна. Он выдохнул, и в этом выдохе смешались безграничные чувства и слова, которые невозможно было выразить.
Время, когда они были вместе, в одном мире, текло спокойно, без каких-либо особых событий. Незаметно настал последний день.
Он последовал за Ли Тэ Сином, который сказал, что им нужно кое-куда сходить, и они воспользовались гвидо (путь демонов). Открыв глаза в его объятиях, Хон Юн медленно осмотрелся. У него невольно вырвался вздох восхищения.
Берёзовый лес, в котором шёл густой снег, представлял собой поистине великолепное зрелище.
Тихое, бескрайнее пространство, где единственным звуком был шум падающего снега. Несмотря на простор, не было ни малейшего ветерка. Казалось, время остановилось. Казалось, они попали в другой мир.
Высвободившись из объятий Ли Тэ Сина, Хон Юн, словно заворожённый, пошёл вглубь леса. С каждым шагом его слух радовал скрип снега. Это было в новинку. Он впервые с самого детства шёл по нетронутому снегу.
Вскоре Хон Юн остановился прямо под берёзой и посмотрел вверх. Казалось, будто густо растущие деревья поддерживают небосвод. Провожая взглядом стволы головокружительной высоты, можно было обмануться, будто они упираются в самый край неба.
- Как вы узнали о таком месте?
Ли Тэ Син, шедший по его следам, ответил:
- Я нашёл его, чтобы показать тебе.
Он иногда как ни в чём не бывало говорил такие смущающие вещи. Хон Юну показалось, что его сердце ёкнуло, и он тут же опустил голову.
- Если тебе нравится, приедем сюда ещё.
Ли Тэ Син, как всегда пристально смотревший на застенчиво улыбающегося Хон Юна, вздохнул. С недовольным лицом он порылся в кармане.
В руке у него оказалась сигарета ильянчхо. Хон Юн невозмутимо сделал вид, что не замечает, как тот её поджигает.
Он не обижался на Ли Тэ Сина за то, что тот закурил сигарету вместо того, чтобы прикоснуться к нему. Их миры и сама их суть были разными. Если бы Ли Тэ Син не пробудился как дух, они не смогли бы насладиться даже этим. Хон Юн рассеянно улыбнулся и опустил взгляд. Ему было трудно сдерживать выражение лица, так что приходилось хоть как-то его скрывать.
Но Ли Тэ Син был из тех мужчин, кто чутко улавливал всё, что касалось Хон Юна. Под предлогом наслаждения пейзажем Хон Юн отошёл от него ещё дальше. Он молча смотрел на густо заснеженную поляну, а потом вдруг опустился на корточки. Ему внезапно захотелось слепить снеговика.
Тех, кого он хотел слепить, было много, поэтому он решил делать их маленькими. Он скатал ком снега размером с кулак, затем прикрепил к нему ещё один такой же сверху. Процесс был простым, но Хон Юн полностью в него погрузился. Чем больше становилось снеговиков, тем сильнее разыгрывался азарт. Он разгрёб снег в поисках других материалов. Из обрывков опавших листьев и веточек сделал им глаза и руки.
С большим удовлетворением оглядев результат, Хон Юн вскинул руку.
- Господин посланник, посмотрите сюда!
Ли Тэ Син, который до этого не подходил близко, чтобы не мешать его уединению, наконец двинулся с места.
Его заботливый взгляд коснулся макушки и кончиков ушей сидевшего на корточках Хон Юна. Заложив руки за спину, Ли Тэ Син наклонился. Одна его бровь взлетела вверх. Он-то думал, что тот так усердно лепит, а он, оказывается, создал целую армию снеговиков. Их было не меньше десятка.
Хон Юн указал на первого снеговика.
Его он слепил самым первым и вложил в него больше всего стараний.
- А это вы, господин посланник.
Это был самый высокий снеговик из всех.
Затем он представил Чхон Ён Гён, Со Хви, Горного духа, Бэк У, токкэби, кошку, Хан Сэ Ён, Лим Киджина, Сон Уджэ и Самшин (три сестры-богини). Несмотря на то, что все они были похожи друг на друга, Хон Юн, создавший их, ни разу не ошибся. Потому что, когда он лепил каждого, он думал только о нём. Это были те, по кому он скучал, кто дарил ему тепло и кому он был благодарен.
У других были приделаны хотя бы кусочки листьев, а его собственный был просто белым, без единого украшения.
До этого момента Ли Тэ Син молча слушал, не перебивая его, но на этот раз он высвободил руки из-за спины. Указательный палец, нацеленный на снеговика Хон Юна, властно дёрнулся.
Похоже, его сильно не устраивало, что тот стоит в стороне от всех.
Когда Хон Юн замешкался, не находя оправданий, Ли Тэ Син кончиком ботинка легонько подтолкнул задник его кроссовка.
- Хватит тут тоску разводить, ставь его вплотную к моему.
Его нетерпеливый тон был немного грубоват. Только тогда Хон Юн медленно пошевелил руками. Как тот и велел, он поставил снеговиков, изображавших его самого и Ли Тэ Сина, вплотную друг к другу.
Время пролетело незаметно. Казалось, они насыщенно провели время, не упустив ни мгновения, но прошла уже неделя.
Ли Тэ Син, полностью готовый к уходу и завязывая подвязки своей шляпы, притянул к себе руку Хон Юна. Он пару раз нежно провёл большим пальцем по тыльной стороне его ладони, а затем поцеловал её.
Его губы коснулись того места, где остался шрам от яда Кангиля. Ли Тэ Син всё это время помнил о шраме, который уже почти зажил и о котором забыл даже сам Хон Юн. От этого жеста, от которого у него потяжелело на сердце, Хон Юн мог лишь молча моргать.
- И вы, господин посланник, не болейте.
Одновременно с ответом он притянул к себе застывшего Хон Юна и уперся подбородком ему в макушку. Казалось, всё уже закончилось, но Ли Тэ Син не отпускал его. Так они простояли довольно долго.
Ли Тэ Син заботливо похлопал его по спине. Это было вместо прощания. И тут же он исчез, оставив после себя лишь слабый аромат ильянчхо.
Руки Хон Юна, оставшегося в одиночестве, бессильно упали.
В момент прощания Хон Юн был спокоен и сдержан. На его губах всё ещё застыла улыбка, предназначенная для него, но это было лишь на мгновение.
Хон Юн перестал дышать. Он просто стоял в тишине, словно человек, забывший, как это делается.
Он обострил свои способности. Отчаянно пытаясь нащупать присутствие Ли Тэ Сина. Но Ли Тэ Син, который всегда рубил с плеча, не дал ему даже шанса уловить свой удаляющийся след. И как раз в тот момент, когда нахлынула мысль о том, какой же он всё-таки бессердечный, его грудь содрогнулась, и из него вырвался сухой кашель.
Дыхание, которое он насильно сдерживал, чтобы ничего не чувствовать, что могло бы его терзать, лишь усугубило боль. Согнувшись пополам, он судорожно хватал ртом воздух, а его взгляд упал в пол. Взгляд упал тяжело, так, что, казалось, послышался глухой стук.
Хон Юн, пошатываясь, побрёл к кровати. Он лихорадочно натянул на себя одеяло с головой. Он крепко зажмурился и сжался в комок, боясь, что остаточный образ Ли Тэ Сина рассеется. Он пытался вспомнить сильные руки, крепко обнимавшие его, и аромат ильянчхо. Прохладу его тела и низкий голос, от которого замирало сердце.
Но сколько бы он ни пытался собрать и удержать эти воспоминания, сейчас они не приносили никакого утешения.
В тот миг, когда с его безжизненного лица исчезло последнее выражение, Хон Юн нащупал у кровати телефон и набрал номер. Через какое-то время гудки прервались, и на том конце раздался ласковый голос.
Внезапно он увидел, как в комнату, проскользнув через дверь, вошёл Чуксэнгви (дух-животное). Это была забота Ли Тэ Сина о Хон Юне, оставшемся в одиночестве, последнее напоминание о его любви. Только тогда по-настоящему осознав, что он ушёл, Хон Юн потёр глаза.
[Господин посланник ушёл, да?]
Он так и не смог ответить, не в силах скрыть сбившегося, влажного от слёз дыхания. Со Хви, понявший, что означает это молчание, вздохнул. Хон Юн никогда к этому не привыкнет.
Он хотел было сказать, что не плачет, но его приоткрытые губы лишь беззвучно сомкнулись. Пожалуй, неудивительно, что голос не шёл. Ему и так было тяжело справиться с предательски подступавшей волной эмоций.
В полной темноте под одеялом Хон Юн обнял колени. Раз Ли Тэ Сина не было рядом, оставалось лишь обнимать собственное тело, с которым тот обращался так бережно.
Когда пройдут два полнолуния и луна снова начнёт расти, они смогут встретиться. Они снова встретиться. Хон Юн поцеловал запястье, на котором была повязана красная нить. Он слушал ласковые утешения Со Хви и снова и снова тёр сухие глаза.
Арочные врата Ёнчумун в загробном мире открывались и закрывались пять раз. За это время мимо Ли Тэ Сина прошло двадцать жнецов.
То, как он неподвижно стоял посреди дороги, устремив взгляд в пустоту, могло показаться странным. Жнецы, направлявшиеся к башне ворот, с недоумением смотрели на Ли Тэ Сина, а затем прослеживали направление его застывшего взгляда.
Но все они, ничего не обнаружив, лишь недоумённо качали головой. Ведь всё, что они видели, следуя за его взглядом, были лишь двойные карнизы, густо раскрашенные в пять основных цветов. Жнецы, по-своему истолковав мысли Ли Тэ Сина, ускоряли шаг.
«Говорили, он потерял голову из-за человека и превратился в чудовище-убийцу (сальгве), и это, похоже, правда. Он не в своём уме».
Даже слыша их пренебрежительное цоканье языков, он продолжал стоять, словно старое дерево. Его опустошённый взгляд, устремлённый вверх, был лишён всякого выражения и лишь подрагивал.
Из-за башни ворот донёсся оглушительный грохот, и всё озарилось яркой красной вспышкой. Это шумно открылись и закрылись самые большие врата духов (гвимун) в загробном мире.
За башней ворот, через которую обязан пройти каждый, кто служит загробному миру, находился «путь демонов» (гвидо), позволяющий быстро перемещаться между адами. Этим путём в основном пользовались жнецы, которым нужно было оперативно решать служебные дела. Ли Тэ Син, у которого не было особых ограничений на вход и выход из загробного мира, проходил здесь именно для того, чтобы воспользоваться этим гвидо.
Гвидо от этой башни прерывался на полпути и затем вёл к Аду Небесного Колеса. Воспользоваться им напрямую было нельзя, поэтому приходилось проводить ночь в огненном аду.
Ли Тэ Син планировал доложить о своём возвращении царю Яме и, воспользовавшись другим гвидо, переместиться в Восьмой Горячий Ад. Там ему нужно было закончить незавершённые дела и поймать новых злых духов, объявленных в розыск.
Однако взгляд Ли Тэ Сина оставался пустым. Он бессмысленно смотрел на двойные карнизы и вывеску, лишь теребя в руке свою идентификационную табличку.
- Жнец Ли, через час ворота закроются.
Один из жнецов отдела загробного учёта, с которым он был знаком, сообщил ему о времени закрытия. Вместо ответа Ли Тэ Син лишь коротко кивнул.
Он уже полдня назад, как только прибыл к воротам Ёнчумун, осознал, насколько жалко выглядит.
Пройдя через эти ворота, он снова станет не хранителем Хон Юна, а жнецом Ли Тэ Сином. Это был естественный порядок вещей и его долг. Хотя такое расставание ему и не нравилось, прошёл уже год. Нужно было просто молча вытерпеть два месяца, как он делал это раньше, и всё наладится.
Всего лишь два месяца. Он ведь выдерживал и те времена, когда не мог услышать даже вздоха Хон Юна. Если говорить о мучениях, то нынешние не шли ни в какое сравнение с теми.
Он всё это понимал, но почему-то не мог сдвинуться с места. С каждой их новой встречей становилось всё труднее. В конце концов Ли Тэ Син тяжело вздохнул.
Кажется, он стал похож на капризного ребёнка. Он всегда считал твёрдость и решительность одними из своих немногих сильных сторон, но, глядя на себя, полдня мечущегося здесь в нерешительности, казалось, что это уже не так.
Ли Тэ Син опустил взгляд на своё запястье. Там виднелась красная нить, которую они заново повязали при встрече с Хон Юном.
С этой нитью было связано множество обещаний. Что он будет защищать. Что не оставит одного. Что будет вместе до конца жизни. Вместо клея он вплёл между нитями свою безграничную преданность и пронзительную тоску.
Обещание исчезнуть в один день было соткано из упрямства Хон Юна и молчаливого согласия Ли Тэ Сина. В тот момент Ли Тэ Син, не сумев побороть свой эгоизм, согласился, но знал, что это было поспешное решение. Сейчас, ради нестабильного состояния Хон Юна, он отложил этот разговор, но намеревался вернуться к нему, когда придёт время забрать его душу в качестве жнеца Ли Тэ Сина.
Хон Юн, никогда не переступавший порог загробного мира, после смерти должен был испытать ещё очень многое. Ему предстояло встретиться с Син Чон Хи, с которой они так трагически расстались, и прожить по-настоящему человеческую жизнь.
Мысль о том, чтобы позволить ему пренебречь этой жизнью из-за существования следующей, была ему абсолютно чужда. Это была первая и последняя жизнь Хон Юна, которую он мог видеть. И он хотел, чтобы она сияла ярче любой другой.
Именно поэтому он ещё сильнее подавлял и сдерживал свою истинную природу. Он мог бы, следуя за красной нитью, найти Хон Юна, где бы тот ни был, но нужно было терпеть. Он мог бы, просто перейдя реку Самдочхон, обнять его не через десятки дней, а всего через три, но и это нужно было стерпеть.
Пусть сдерживать и подавлять приходилось больше, чем высвобождать и давать волю. Ли Тэ Син крепче сжал в руке свою идентификационную табличку.
Он повторял себе снова и снова. Сейчас его задача - пройти через арочные врата и ступить на «путь демонов». Только преодолев укоренившееся бессилие и давящее на плечи чувство утраты, притворившись, что их нет, и вернувшись снова, он заслужит право увидеть его.
Наконец, раздался удар барабана, возвещающий о закрытии ворот. Ли Тэ Син опустил голову.
На этот раз перед ним была лишь грязная земля. Вместо Хон Юна он мог собрать в ладони лишь катающуюся по земле грязь.
Простояв так долго, словно окаменев, Ли Тэ Син развернулся.
За спиной Хон Юна, что-то нащупывавшего на дне затопленного поля, неотступно следил холодный взгляд. Мужчина, от которого исходил этот взгляд, выглядел таким же недовольным, как и его глаза, но Хон Юн, полностью поглощённый своим занятием, ничего не замечал. Он был слишком занят, размешивая ледяную мутную воду.
Вскоре мужчина перевёл взгляд на Со Хви. Он был одет в чёрное одеяние и широкополую шляпу. Это был жнец из отдела экзорцизма мира живых и главный ответственный за текущую миссию. Разумеется, ранг у него был высокий, так что рядом стоял даже слуга, державший над ним зонт. Благодаря этому, в отличие от остальных, похожих на мокрых мышей, он был почти сухим, если не считать слегка промокших плеч.
Мужчина поднял глаза к небу, с которого лил дождь, и цокнул языком. Он и так не любил дождь, но сегодня была особая причина его неприязни. Со Хви, покосившись на него, смахнул каплю с кончика носа и сказал:
- Погодка что надо, чтобы эти Кангили плодились.
Конечно, твари, которые должны были спать зимней спячкой, вряд ли этим занимались, но при такой сырой погоде мысль напрашивалась сама собой.
Мужчина любил пошлые и грубые шутки. Со Хви, прекрасно зная его натуру, умело подобрал уровень шутки, и результат не заставил себя ждать. Мужчина, который с раздражённым видом стряхивал капли дождя, хмыкнул.
Мужчина сделал лёгкий жест рукой. И тут же люди, занятые своей работой, один за другим разогнули спины. Отовсюду послышались стоны усталости.
Из-за необычайно долгого сезона дождей и частых осадков в этом году Кангили расплодились до аномального уровня. Икры было море, рабочих рук не хватало, а весна была уже на носу. Работники, без устали трудившиеся в ненастную погоду, все промокли до нитки. Все были измотаны, но по тому, кто мёрз, а кто нет, можно было отличить людей от нелюдей.
Икра Кангилей яростно защищала потомство от внешних угроз. Она была так искусно спрятана, что уже сами поиски были пыткой, а приросшие икринки не поддавались ни обычной духовной, ни божественной силе. Но и после того, как их удавалось оторвать, проблема не исчезала. Икринка Кангиля размером с арбуз весила больше десяти мешков риса.
Они трудились весь день, но так и не смогли собрать всё. Тележки были доверху наполнены икрой Кангилей, напоминавшей гигантские икринки лосося. Хоть это и была работа, которую приходилось выполнять каждые сорок лет, в этом году она была просто до зубного скрежета мучительной. Ответственный, приехавший лишь проверить ход работ, уже за десять минут своего недолгого пребывания пресытился этим до тошноты.
Мужчина поправил шляпу и повёл за собой своих людей.
Со Хви и другие заклинатели склонили спины перед мужчиной. Уже собиравшийся уходить, тот вдруг повернул голову. Его прищуренный взгляд был направлен на Хон Юна.
Издалека Хон Юн, носивший безликую маску, робко поклонился. Хоть он и был полностью поглощён своей работой, но всё же счёл нужным проявить уважение и склонил голову.
Если не считать его способности к поиску, он был сущим новичком, заклинателем, который с трудом мог поднять хотя бы одну икринку Кангиля. Не будь у Со Хви такой репутации, этот недотёпа даже не смог бы попасть в список. Мужчина, не собираясь менять своего первого впечатления о нём, смерил взглядом зонт Хон Юна. Этот взгляд ясно говорил, что ему было крайне неприятно видеть, как тот один, такой жалкий, прячется от дождя.
Сообразительный Со Хви шагнул вперёд, вставая между мужчиной и Хон Юном.
- Он плохо себя чувствует, это я велел ему взять зонт. А отпустить его отдыхать нельзя, дело ведь срочное, не так ли?
Если бы не Хон Юн, как бы они вообще нашли столько икры Кангилей? На эти слова, означавшие «я заставил работать больного, так что будьте снисходительны», мужчина лишь цокнул языком.
- У меня нет хобби подбирать слабаков.
Это означало: «Это не мои проблемы, и особое отношение тоже должно иметь свои пределы». Со Хви, ничуть не смутившись, пожал плечами. Ведь несмотря на всё своё недовольство, тот эксплуатировал способности Хон Юна по полной. Со Хви знал, что, хоть он и огрызается, но в следующий раз позовёт его снова. Дефицит рабочих рук на тяжёлой работе был одинаков как в мире жнецов, так и в мире людей.
Когда мужчина увёл за собой отряд жнецов, заклинатели тоже поспешили разойтись. Все настолько вымотались, что едва могли попрощаться.
На мгновенно опустевшей меже Со Хви первым делом раскрыл зонт. С помощью магии можно было кое-как защититься от холода, но от неприятного ощущения сырости она не спасала.
Капли дождя барабанили по зонту. С каждым выдохом между струями дождя поднимался белый пар. Отряхивая мокрую одежду скорее для вида, он зябко передёрнул плечами.
- Ух, вот же ублюдок. Ни капли гибкости.
Сколько бы он ни думал, это было слишком. Вместо того чтобы помочь, только портит всем настроение. Предыдущий ответственный говорил, что главное - достать ему хорошего вина, а как идёт работа - неважно, лишь бы дело двигалось. А этот оказался на редкость придирчивым.
То ли на него давили сверху, то ли виной было небывалое количество икры, то ли он просто по натуре был таким дерьмом, но он ходил со своими узкими глазками и только и делал, что выискивал недостатки. В общем, тот ещё тип.
Но больше всего его раздражало, что он так и норовил сожрать Хон Юна. Да, Хон Юн был слаб физически и неумел в магии, но его способность к поиску была непревзойдённой. Разве не поэтому ему и поручили эту работу, зная о его недостатках?
Приняв Хон Юна в ученики, Со Хви сменил его имя и перешёл на неформальный стиль речи. При контакте с посторонними он велел ему скрывать лицо под безликой маской и использовать псевдоним. Это было довольно хлопотно, так как требовало расхода духовной энергии, но для Хон Юна, чьё лицо уже было известно, это был единственный способ работать, не попадаясь на глаза Ли Тэ Сину.
Пусть это и был псевдоним, но и он являлся именем, поэтому его нельзя было выбрать кое-как. Имя - это внешняя оболочка и защитный барьер, которым душа подтверждает своё существование. Если проводить аналогию, то это было сродни отношениям между телом и душой.
Со Хви, зная о важности наречения, размышлял три дня и три ночи, и в итоге появилось имя «Сиун». Оно состояло из иероглифов «Си» (始) - «начало» и «Ун» (運) - «удача», и несло в себе пожелание забыть всё прошлое и жить впредь в великой удаче. Так как Со Хви представил его как члена своей семьи, его полным официальным именем стало Со Сиун.
- На сегодня давай закончим, а?
Тем временем Хон Юн, несмотря на понукания Со Хви, оставался неподвижен. Прошла всего неделя с тех пор, как ушёл Ли Тэ Син. Его тело и так было истощено, а тут ещё пришлось использовать свои способности, так что состояние у него должно было быть ни к чёрту, но он, дуя на озябшие руки, продолжал шарить по дну лужи.
- Ещё минутку. Только здесь проверю.
Не в силах больше ждать, Со Хви подошёл к Хон Юну. Раз уж он так упрямится, значит, там действительно что-то было.
Это место находилось меньше чем в ста метрах оттуда, где они утром обнаружили целую груду икры. Он уже вздохнул. Если и здесь окажется кладка, им, возможно, придётся перекопать всю округу.
Опустившись на колени, Хон Юн сосредоточил всё своё внимание на кончиках пальцев.
Со Хви со смешанными чувствами смотрел сверху вниз на Хон Юна, который так сконцентрировался, что, казалось, забыл о холоде. Безликая маска, которую носил Хон Юн, имела лишь длинные прорези для глаз, так что лица не было видно, но Со Хви, создавший эту маску, мог его видеть.
Может, лучше было бы и не видеть. Замёрзшие, покрасневшие мочки ушей и щёки резали глаз. В холодную и сырую погоду Хон Юн целый день ползал по грязи.
Я не хотел доводить его до такого состояния, как так вышло? Если бы господин посланник это увидел, он бы меня убил. Да что там убил? Утащил бы в ад.
Но этого страшного Ли Тэ Сина уже не было, он отправился в загробный мир. К тому же, говорили, что пока он там, он настолько безжалостен, что совершенно не интересуется Хон Юном. Этот человек пересёк саму реку Самдочхон, чтобы уйти. Решив, что это пустые переживания, Со Хви оглядел рисовые поля, больше похожие на голые пустоши.
Икра Кангилей, пока не вылупится, была просто тяжёлой, но не опасной. Однако кладки было трудно найти, поэтому способность к поиску ценилась особенно высоко.
В этом смысле текущая миссия была для Хон Юна отличной возможностью произвести впечатление на начальство. Это было безопаснее других заданий и позволяло проявить свои сильные стороны, так что для полевой практики условия были идеальными.
Однако жизнь не всегда идёт так, как хочется. Переменной, которую Со Хви не учёл, оказалось ошеломляюще огромное количество икры.
Сколько ни копали, икра вываливалась целыми грудами. Дело дошло до того, что даже Хон Юна, которого изначально позвали только «одолжить глаза», пришлось привлечь к черновой работе. А в прошлый раз и вовсе случился переполох из-за детёныша Кангиля, который вылупился раньше времени. И без того было тепло, а они, как назло, сложили икру на солнцепёке.
Со Хви рефлекторно бросился защищать слабого Хон Юна. И тут же, словно только этого и ждали, на него посыпались косые взгляды. Послышался тихий шёпот. Кто-то в открытую жаловался, что он, неспособный даже себя защитить, получил это место только благодаря связям. Они раскритиковали и все прежние заслуги Хон Юна.
Другие заклинатели беспокоились, что у них отнимут кусок хлеба, а жнецы просто были слишком требовательны.
Со Хви с добродушной улыбкой парировал их завистливые нападки. Это было возможно лишь потому, что никто, что бы ни говорили, не мог сравниться с Со Хви ни в его изворотливой дипломатии, ни в выдающейся магической силе.
«Когда заботишься о младшем брате, разве думаешь о таком? Я так испугался. Ты в порядке?»
Даже на его успокаивающие слова Хон Юн долго не мог ответить. Он, смертельно бледный, с расфокусированным взглядом провёл рукой по щеке.
Казалось, он был подавлен словами неприятия. У Со Хви сжалось сердце. Осуждение, обрушившееся на того, кто больше не должен был и не заслуживал такого обращения, было жестоким и чрезмерным. Однако Хон Юн произнёс нечто неожиданное.
Он застыл просто потому, что был слишком напуган.
В тот момент Со Хви почувствовал, как у него опустились руки, ведь Хон Юн даже не обратил внимания на то, о чём он беспокоился. Значит ли это, что такое он и за оскорбление не считает? Или он просто старается не обращать внимания, потому что давно к этому привык? Впрочем, какая разница, лишь бы ему не было больно.
Уж что-что, а внешность у Кангиля была та еще. Со Хви посмотрел вниз на связанного верёвкой детёныша-монстра.
Только что вылупившееся из яйца, оно было липким, мокрым и источало зловоние.
Его длинное и толстое тело было густо покрыто рыжей шерстью, а на голове росли рога размером с палец. Сотни рядов клыков, похожих на лезвие бензопилы, каждый раз вызывали ужас. От одного вида этой твари, похожей на точную уменьшенную копию взрослого Кангиля, невольно подступала тошнота.
Понижать температуру с помощью магической силы можно было лишь до определённого предела, так что неизвестно, сколько ещё тварей вылупится. Из-за присущей детёнышам ненасытной жадности они будут без разбора набрасываться на всё, что движется. Похоже, оставлять здесь Хон Юна было бы безрассудно.
«Что же делать? Отложить практику до следующего раза?»
В этот момент размышления Со Хви были прерваны. Хон Юн, медленно проведя обеими руками по лицу, поднял глаза.
В его взгляде по-прежнему был страх, но выражение лица разительно изменилось. На смертельно бледном, застывшем лице читалось упрямство, говорившее, что он не отступит. Дрожащим голосом он спросил:
«Что нужно делать, чтобы поймать их? Могу ли я тоже?»
В основе этого рвения лежало отчаяние. Хон Юн должен был как можно скорее вырасти. До тех пор, пока он не сможет выполнять свою работу, стать незаменимым и добиться того, чего желает.
Хон Юн был поистине удивительным. Он был мягок и податлив - надави, и он прогнётся, - но при этом никогда не терял своей сути. Он не искал лёгких путей и не предъявлял чрезмерных требований, но всегда ясно говорил, чего хочет, и упорно выполнял порученное дело. Пусть ему и не хватало умений, и он был медлительным, но он предпочитал действовать прямо. Такова была его истинная природа, подавленная проклятиями и колдовством.
В тот день Со Хви укорил себя за то, что пытался лишь оберегать Хон Юна. Он так сильно хотел расти, а он чуть было не отмахнулся от его просьбы, посчитав её безрассудной.
- Учитель, смотрите! Здесь горячо, - взволнованно произнёс Хон Юн, шаривший по земле. Его золотистые глаза неотрывно смотрели в одну точку. Со Хви с сочувствием взглянул на сосредоточенный профиль Хон Юна.
И надо же, чтобы такой человек превращался в полного дурака только перед Ли Тэ Сином… Что ж, хотя бы я должен ему помочь.
Хон Юн энергично кивнул. Он перепроверил несколько раз, и теперь в его голосе звучала уверенность.
- Да. Думаю, нужно оставить метку.
- Хорошо, так и сделаем. Сегодня только отметим и…
Со Хви кивнул и уже начал призывать талисман, как вдруг…
Гу-ух! Внезапно земля содрогнулась. По лужам, разбросанным по полю, пошла рябь.
Снова - гул! Зловещая вибрация прошла по телу. Со Хви, быстро оглядевшись, широко раскрыл глаза. Вся гора, окружавшая их, содрогалась.
Такая физическая сила могла означать либо землетрясение, либо появление чудовища. Они использовали столько божественной и магической энергии для уничтожения икры Кангилей, что этого было вполне достаточно, чтобы привлечь их внимание. Странно было лишь то, что твари, которые должны были прятаться ещё усерднее, наоборот, решили явить себя.
Со Хви вдруг опустил зонт, который держал над головой. Он понял, что уже какое-то время не слышит барабанящих по нему капель. Исчез не только дождь. Вся влага, наполнявшая воздух, испарилась в одно мгновение. Одновременно с этим осознанием в нос ударил запах серы. Скр-скр, - до ушей донёсся скрежещущий звук, словно что-то резали пилой. В этот миг дурное предчувствие стало реальностью.
Кангили впадают в спячку после кладки яиц. Этого не может быть.
Разумом он яростно отрицал это, но тело двигалось само. Со Хви уронил талисман, предназначенный для метки, и призвал другой.
Защита была лучше нападения, а бегство - лучше защиты. Будь он один, он бы ещё мог попытаться дать бой, но с человеком, которого нужно было защищать, Со Хви рассматривал наихудший сценарий. Он схватил Хон Юна за руку и побежал.
Деревья со скрипом тёрлись ветвями. Налетел горячий порыв ветра. Огромная тень, от которой всё вокруг потемнело, поглотила их. Сомнений не оставалось. Это была взрослая особь Кангиля.
Один Кангиль, стремительно подлетев, приземлился на толстую чешую своего брюха. Прямо на пути Со Хви и Хон Юна. Не успели они опомниться от его размеров, как следом прилетели ещё два, мгновенно окружив их.
Итак, Кангилей было трое. Не один, а трое. Перед этой нереальной картиной, от которой на язык просилась ругань, Со Хви не сдержал раздражения.
Худший сценарий должен был оставаться только в его голове. И что теперь делать, когда он стал реальностью!
Кангили, расположившись треугольником, словно ножки треножника, рычали друг на друга. Они то били по земле своими кроваво-красными хвостами, то яростно ими размахивали. Глаза их были налиты кровью, изо ртов текла слюна. Из-за этих разъярённых монстров влажная земля на рисовом поле высохла так, что в воздух поднялась пыль.
Атака могла прилететь в любой момент, с любой стороны. Со Хви, быстро озираясь, схватился за пульсирующую болью голову. Сколько он ни думал, они не сделали ничего, что могло бы их спровоцировать, так что же это…!
- У Кангилей есть материнский инстинкт? За всю свою жизнь я такого не…
Со Хви не успел договорить. Хвост Кангиля метнулся, как кнут. Одной силы звука, рассекающего воздух, было достаточно, чтобы оценить его мощь.
Со Хви, прикрывая собой Хон Юна, сделал широкий взмах рукой. Подброшенная в воздух бумага вспыхнула, создавая тонкую плёнку. Плёнка, колыхавшаяся, словно целлофан, тут же превратилась в толстый щит, накрывший Со Хви и Хон Юна. В это мгновение хвост, описав широкую дугу, ударил по защитному барьеру.
Благодаря магии они не пострадали, но звук удара пронзил барабанные перепонки. Хон Юн, закрыв уши от нахлынувшей боли, задумался. Затем, словно что-то вспомнив, его глаза заблестели.
- А! Кажется, мы попали в их брачную битву.
Это было из справочника по чудовищам, который Со Хви дал ему почитать. Хон Юн, прочитавший его уже трижды, точно указал на деталь, которую Со Хви упустил.
Со Хви внимательно рассмотрел Кангилей. Внешне различия не бросались в глаза, но стоило ему применить магическую силу, как разница стала очевидна. Действительно, было два самца и одна самка. Хон Юн был прав.
Пробудившиеся в необычно тёплые дни Кангили попали под дождь, и у них начался гон. Когда последний кусочек головоломки встал на место, Со Хви растерянно улыбнулся.
Таким образом, Со Хви и Хон Юн оказались в ловушке посреди ожесточённой битвы Кангилей за самку.
«Погодка что надо, чтобы потрахаться».
Как говорится, помяни чёрта, он и появится. Он забыл простую истину: в месте, где сконцентрирована божественная и магическая сила, даже шутки становятся явью.
Да кто бы мог подумать, что твари, которые должны спать, проснутся посреди зимы!
Не найдя, кого винить, Со Хви шлёпнул себя ладонью по губам.
Самцы Кангилей, кусавшие друг друга, наконец разошлись в разные стороны и взревели. Их хвосты, предназначенные для устрашения противника, беспорядочно хлестали по земле вокруг Хон Юна и Со Хви.
Бам! От двух ударов хвостами защитный барьер разорвался. Даже с талисманом, на создание которого ушло немало сил, два удара были пределом. Сила зверей, ослеплённых жаждой размножения, превосходила все ожидания.
Времени на панику не было. Со Хви призвал следующий талисман и вновь создал барьер. Не теряя бдительности, он наблюдал за поведением тварей.
Вокруг творился сущий хаос. Стоило самке сблизиться с одним самцом, как другой, сверкая глазами, бросался на них и разгонял. За жестокой схваткой самцов, в которой один из них неизбежно отлетал в сторону, было трудно даже уследить. Было жарко, как под палящим солнцем, а запах серы и непонятная пыль застилали обзор. Одним словом - кромешный ад.
Нужно было бежать, уворачиваясь от хвостов, хлещущих, словно лезвия, но решиться на это было непросто. План, в котором он отвлекает внимание, а Хон Юн убегает, тоже не годился. Эти твари были настолько ослеплены спариванием, что на Со Хви и Хон Юна им было совершенно наплевать.
Может, сбежать, пожертвовав рукой или ногой? Осталось четыре талисмана. Со Хви, перебирая в уме возможные решения, снова нервно рассмеялся.
Бам! Раздался треск - это разорвался второй барьер. Хон Юн, которого Со Хви почти прижал к земле, пытаясь защитить любой ценой, высунул голову.
Со Хви на мгновение потерял дар речи. Такая грубая лексика совершенно не вязалась с его невинным лицом. Но он тут же всё понял. Это он от Ли Тэ Сина нахватался. Раз уж они и сердцем, и телом сошлись, то и манера речи могла передаться. Жаль только, что не в лучшую сторону.
Просто… всё немного, нет, сильно усложнилось. Словно лёгкий путь вдруг превратился в долгий и извилистый.
Пока Со Хви лихорадочно соображал, Хон Юн неожиданно предложил:
- А что, если использовать самку?
Справиться со всеми тремя было невозможно, а самцы, по сути, не видели ничего, кроме самки. Идея использовать эту их особенность заставила глаза Со Хви загореться. Кажется, из этого мог получиться неплохой план.
Он уже собирался изложить свой план, как вдруг раскалённый до испарины воздух мгновенно застыл. Ледяной, не поддающийся описанию ветер хлестнул по щекам. Такая резкая смена температуры была знаком появления кого-то ещё.
Хон Юн выдохнул. Из его приоткрытых губ вырвалось облачко пара. И в этот самый момент…
Бум! Три Кангиля, яростно бушевавшие, позабыв о зиме, одновременно взорвались. Брызги красной крови и слизи разлетелись во все стороны, и на мгновение всё вокруг окрасилось в багровый цвет. Разорванные в клочья куски плоти со шлепком попадали на землю.
Перед глазами Хон Юна вспыхнула искра. Энергия, взорвавшая Кангилей, задела и безликую маску, на которой была магия. Сквозь деревянные обломки, расколовшиеся надвое и падающие вниз, отчётливо проступила фигура мужчины. Хон Юн в ужасе втянул воздух.
Он видел его своими глазами, но не мог поверить. Мужчина, который не должен был вернуться и не мог вернуться, стоял к ним спиной. Уничтожив одним ударом Кангилей, с которыми не мог справиться даже Со Хви, он, залитый их кровью, медленно осматривался.
Судя по всему, он никак не мог понять, что происходит. Голова мужчины в шляпе склонилась набок.
Голос, подобный ледяной вьюге, расколол тишину. Со Хви и Хон Юн застыли на месте. По коже пробежал мороз, дышать стало тяжело. Их тела одеревенели, словно у диких зверей, уколовшихся об отравленный шип.
За спиной высокого мужчины разрасталась тёмная, зловещая аура. Это была ярость сорвавшегося с цепи монстра.
Было очевидно, как предстанет в его глазах Хон Юн, целый день барахтавшийся в грязи на полях. Чёрные глаза Ли Тэ Сина сверкнули жаждой убийства.
Пламя его гнева, минуя все рассуждения, разумеется, было направлено на Со Хви. Он велел ему защищать Хон Юна, а не позволил быть рядом, чтобы затевать интриги.
Ли Тэ Син призвал свой меч. Выхватив его из ножен, он широкими шагами начал сокращать расстояние.
Хон Юн, бросившись вперёд, преградил ему путь.
Это было всё равно что подлить масла в огонь. Вид того, как он защищает другого, а не себя, лишь сильнее разозлил Ли Тэ Сина.
Хон Юн, не понимая, что творится у него в душе, отчаянно возразил:
- Это я настоял, чтобы мы это сделали.
- И кого это ты сейчас защищаешь?
Ли Тэ Син даже не смотрел на Хон Юна. Он грубо схватил за плечо пытавшегося преградить ему путь Хон Юна и отшвырнул его в сторону.
Ли Тэ Син был донельзя холоден, словно тот не заслуживал даже слова. Он безжалостно отбил руку Хон Юна, пытавшуюся его удержать, и упрямо двинулся дальше.
Хон Юн сжал и разжал онемевшую руку. Казалось, что-то треснуло у него в груди, но он заставил себя не обращать на это внимания. Он снова протянул руку. От нетерпеливого толчка тело Хон Юна пошатнулось. Его снова отвергли. С трудом игнорируя начавшуюся где-то внутри жгучую боль, Хон Юн опередил его и снова преградил путь.
- Господин посланник, пожалуйста, выслушайте меня.
От этих ледяных слов глаза Хон Юна наполнились влагой. Он знал, что так будет. Он знал это с самого начала, но, столкнувшись с его гневом лицом к лицу, он почувствовал, как в голове всё опустело.
Это была ярость, какой он никогда прежде не испытывал. Безграничная жажда убийства пронзала кожу и перекрывала дыхание. От одного лишь присутствия перед его ничего не выражающим лицом дрожали конечности и казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Таков был гнев жнеца. Такова была природа монстра, что таился в нём. Хон Юн с новой силой осознал, что Ли Тэ Син всегда сдерживался ради него. Только увидев его холод, он по-настоящему понял, насколько тот его берёг и как себя контролировал.
От этого ему стало ещё более стыдно. Хотя силой он ему не ровня и его уже несколько раз отталкивали, Хон Юн заставил своё застывшее тело снова преградить ему путь. Если так всё оставить, Ли Тэ Син действительно убьёт Со Хви. Нужно было хоть что-то сделать, прежде чем он, обезумев, совершит непоправимое.
- Это правда. Э-это я всё спланировал. Учитель ни в чём не виноват.
Но его искренние слова, в которых не было самого главного, лишь напрасно витали между ними. Ли Тэ Син замер.
Губы Ли Тэ Сина жутко скривились. С каких это пор они стали такой трогательной парой - учитель и ученик? С каких это, чёрт возьми, пор? Натянутая до предела нить его разума вот-вот готова была лопнуть.
Взгляд, острый, как каменное копьё, медленно переместился на Хон Юна. Вокруг потемнело от снова начавшегося дождя. Но Ли Тэ Син, погрузившийся в ещё более глубокую тьму, грозно прорычал:
