Поцелуй на поле. Глава 52
Дом, в который он вернулся спустя два дня, казался каким-то чужим. Чахён подхватил на руки радостно бросившуюся к нему Хонсам и вспомнил, как уходил на работу утром того злополучного дня. Тогда он и представить себе не мог, что не вернётся домой до позднего вечера следующего дня. Он медленно прошёл по коридору и вошёл в спальню.
Миша с беспокойством наблюдал за ним всю дорогу от центра. Высокий и статный, он забавно семенил следом. Чахён, раздеваясь, не выдержал и притянул его к себе для поцелуя.
- Пойдём вместе в душ? - нарочито тихо спросил он.
Миша кивнул с таким же выражением лица, как когда услышал признание в любви. Однако, даже раздевшись, он так ничего и не смог сделать. Чахён, стоя под горячими струями воды, начал клевать носом. Мише пришлось поддерживать его, чтобы он не упал, а когда Чахён, наконец, прислонился лбом к его плечу и почти заснул, Миша стал мыть его сам.
Чахён открыл глаза уже в мягкой постели. В поле зрения попал Миша, сидящий на краю кровати и смотрящий на него. Чахён обнял его за талию. Знакомое тепло принесло чувство успокоения и облегчения. Всё казалось таким далеким и нереальным. Даже мысль о том, что завтра нужно ехать в Эли Сити, сейчас ощущалась как что-то совершенно постороннее. Миша наклонился и заглянул в полуприкрытые глаза Чахёна.
- Юан, ты, видимо, очень устал. Ты спал даже когда я переодевал тебя.
- Угу... - знакомая забота в голосе Миши принесла чувство успокоения и ощущение, что он наконец-то дома. Как же он скучал по этому месту! Счастье, которое он думал потерял, вновь закралось в его сердце. С закрытыми глазами, улыбаясь, он пробормотал:
- Миша… насчёт той статьи… обо мне…
- Там пишут, что я принимал какие-то препараты… что это подозрительно…
Возможно, из-за щекотливости темы Миша протянул руку и коснулся плеча Чахёна. Едва тепло его руки коснулось кожи, Чахёна накрыла тяжёлая дремота.
- Знаешь, когда я думаю, что это скандал с нами... мне приятно.
- У меня ни разу... не было скандала... с тем, кого я действительно люблю.
Последние слова растворились, словно расплывающиеся чернила. Пробормотав ещё несколько неразборчивых слов, Чахён провалился в сон, как в пропасть. Лишь тепло пальцев Миши, поднимающихся от плеча к щеке, лёгким дымком коснулось последних проблесков сознания.
В тихой спальне раздавалось лишь размеренное дыхание.
В молчании, длившемся целую вечность, Миша смотрел на спящее лицо Чахёна с закрытыми глазами. Затем он поднял руку, которой опирался на кровать, и медленно поднёс её к векам Чахёна. Кончики пальцев слегка коснулись почти прозрачной кожи. Миша легонько погладил нежную кожу, но погружённый в глубокий сон Чахён даже не шелохнулся.
Пальцы, ласкавшие веки, скользнули ниже, к немного заострившимся скулам. Похоже, из-за недавних событий он ещё немного похудел. Миша медленно убрал руку с лица Чахёна, наклонился и лёг рядом, тихо наблюдая за едва заметным движением его груди.
В голове промелькнула единственная мысль: «Хрупкий». Он знал, что это слово не подходит для сильного человека, но Чахён был таким. За холодной внешностью, за твёрдой оболочкой скрывалась невероятная мягкость. Если бы кто-то захотел, разбить эту оболочку не составило бы труда.
И такие люди действительно находились. Словно пчёлы на мёд, они слетались на аромат уязвимости, исходящий от Чахёна, одержимые желанием добраться до его сути, вытащить её наружу. Среди толкающих его рук, подталкивающих к падению, Чахён всё это время удерживал шаткое равновесие. Его тело словно вот-вот должно было разбиться, но оставалось целым.
Но не сейчас. Рядом с Мишей, впервые за несколько дней, Чахён расслабился, отдавшись отдыху и покою. Он настолько доверился, что полностью отключил измученное чувство опасности, позволив сознанию уплыть.
Осознание этого факта вызвало на губах Миши лёгкую улыбку. Сердце забилось так сильно, словно хотело вырваться из груди.
Разве это не идеальная ситуация? Измученный Чахён полностью полагается на него.
В тишине Миша медленно протянул руку и накрыл ею тело Чахёна. Оставалось только обнять его и уснуть. А завтра он снова будет рядом с Чахёном, послушным и ласковым, принимая его безграничную любовь и смущённо краснея. Чахён и дальше будет постоянно получать где-то раны, а он будет обнимать его и утешать. Стать единственной опорой для этого нежного и ранимого человека – вот идеальный финал.
Последние несколько дней были словно сон. То, о чём он мечтал с самого детства, с тех времён, которые он уже и не помнил, становилось реальностью. Сейчас Миша был ближе к Чахёну, чем кто-либо другой в мире. В его руках – глубочайшая любовь и доверие.
Как же сильно он жаждал этого, как страстно желал! Сейчас, когда Миша любит его, а он отвечает взаимностью, остаётся лишь наслаждаться этим счастьем.
Зависшая в воздухе рука опустилась обратно на простыню. Улыбка исчезла с губ. Не в силах обнять Чахёна, как он хотел, Миша молча нахмурился.
Неприятное чувство подступило к горлу. Тошнота, которая последние несколько дней боролась с ликованием за право властвовать в его душе. Всё шло идеально, но это чувство, затаившееся где-то в глубине, то и дело покалывало сердце. Оно словно тормозило безграничное счастье, не давая ему полностью насладиться раненым Чахёном, которого он так хотел обнять.
Он не хотел, чтобы Чахён страдал.
Миша не понимал, что происходит. Всё казалось какой-то загадкой.
Сначала он хотел сломать Чахёна, лишь бы обладать им безраздельно. Он молил, умолял его ответить на свои чувства. Но когда Чахён признался ему в любви, Миша захотел, чтобы тот стал от него зависимым. Он верил, что высшее счастье - стать единственной опорой для страдающего Чахёна.
Именно поэтому сейчас, когда ему приятнее видеть улыбку на лице Чахёна и держать его за руку, чем утешать в своих объятиях, он чувствовал себя странно.
Всё было бы так просто, если бы Чахён всегда был готов броситься к нему в объятия. Если бы он мог позволить ему страдать ровно настолько, чтобы тот нуждался в нём, наслаждаясь безграничным доверием и любовью. Миша был уверен, что сможет защитить его, уберечь от настоящей боли. В таком случае всё было бы идеально.
Но каждый раз, слыша признания Чахёна, подобные тому, что прозвучало только что, идеальная картина давала трещину. С каждым «люблю» почва уходила из-под ног Миши, превращаясь в зыбучий песок. Он хотел обладать страдающим Чахёном, заключить его в свои объятия, но в то же время желал, чтобы он был здоров и счастлив.
Эти чувства были совершенно иррациональными. Противоречивые желания разрывали его на части, мысли путались, и Миша уже не понимал, чего он хочет на самом деле.
Приоткрытые губы произнесли имя лежащего перед ним человека:
Чахён не открыл глаза. Миша оперся руками о кровать и сел.
Даже шелест простыней не разбудил его. Миша стоял рядом с кроватью, глядя на спящего Чахёна, и аккуратно укрыл его одеялом. Затем взял телефон Чахёна с тумбочки. Пальцы, скользнув по экрану, нашли нужный контакт - имя детектива, который вёл дело Чахёна.
Раздались гудки. Миша вышел из спальни, выключив свет, и ещё раз взглянул на мирно спящего Чахёна. Сейчас, когда оставались нерешённые дела, он не мог остаться рядом.
Рано утром у главного входа в клубный центр Винчестер столпились репортёры. Видя игроков, выходящих из автобуса, они кричали, задавали вопросы. Чахён спокойно поправил клубный пиджак, глядя на разноцветную толпу голов, копошащихся за ограждением службы безопасности. Рядом раздался знакомый голос:
- Это всё, часом, не к тебе пожаловали?
Алоис недовольно кивнул в сторону толпы у входа. Охранники клуба не пускали их внутрь, но репортёры, пытаясь обойти запрет, усердно щёлкали камерами. Причина такого ажиотажа была очевидна.
- Ко мне, конечно. После всего этого шума...
- Видимо, им совсем заняться нечем. Или им плевать на саму игру?
Оправдание Чахёна, полученное ценой его драгоценного дня, было опубликовано тем же вечером. Клуб решил, что перед важным матчем лучше быстро и официально всё прояснить, пресекая любые домыслы, чем разбираться в сплетнях и обвинениях. Решение было неожиданным, но, в конечном итоге, верным.
Однако оправдания всегда бледнее слухов. Даже после появления неопровержимых доказательств интерес публики к Чахёну не угас. Похоже, мало кого волновало, был ли он действительно связан с допингом. Их больше интересовал сам факт скандала вокруг восходящей звезды.
Наверное, им любопытно, как я буду играть после всего этого.
- Сейчас у них единственный шанс увидеть меня поближе. Во время матча они смогут наблюдать за мной только с трибуны для прессы... А я ведь сейчас довольно популярен, не так ли?
- Это точно! Ты сейчас на пике.
- Завидуешь? Тогда и ты попробуй.
- Ладно, если что хорошее подвернётся, давай вместе. Не надо в одиночку.
Алоис с усмешкой ответил на беззаботный тон Чахёна. Стоявший рядом Лирой слегка упрекнул его, толкнув кулаком в бок. Алоис затих, и Лирой, нахмурившись, обратился к Чахёну:
- Извини, наверное, тебе всё ещё не по себе...
Чахён покачал головой и пожал плечами. Но Лирой всё ещё выглядел обеспокоенным.
- Юан, ты точно в стартовом составе?
- Конечно, поэтому я и еду с вами. Было бы не очень весело, если бы я просидел весь день взаперти, дожидаясь результатов анализов.
- Слава богу. Я немного волновался, что всё так внезапно... и ты можешь опоздать.
Робкий Лирой наконец-то облегчённо вздохнул. Алоис, выпрямившись после удара в бок, самодовольно выпятил губы.
Слова Аланы о том, что в клубе никто не сомневается в Чахёне, оказались правдой. Слухи о допинге - худшее, что может случиться со спортсменом. И то, что это произошло с их товарищем по команде, стало для них настоящим шоком.
После новости о повторном анализе Чахёна в центре поднялся переполох, и каждый выражал ему свою поддержку по-своему. Кто-то отправлял длинные сообщения со словами утешения, кто-то хлопал по плечу, кто-то, как Алоис, отпускал шутки, а кто-то, как Лирой, просто робко смотрел.
Но всё это, и поддержка, и ажиотаж, придавали Чахёну сил. Это было доказательством того, что всё вокруг него осталось прежним. Он просто должен был продолжать делать то, что умеет, в привычном ритме, рядом со своими товарищами.
Пока они болтали, добрались до автобуса. Игроки поправили спортивные сумки и выстроились у входа. Когда Чахён заходил в автобус, его телефон завибрировал. Взглянув на экран, он увидел сообщение от знакомого номера:
▶️[Чахён-щи, ещё раз прошу прощения за вчерашнее. Кажется, я не смог как следует извиниться. Если что-то случится, пожалуйста, обращайтесь. Удачи во втором матче. Буду болеть за вас.]
Чахён посмотрел на сообщение, удалил его и выключил телефон, словно ничего не видел.
Количество репортёров, наводнивших Эли Сити, не шло ни в какое сравнение с теми, что толпились у входа в клубный центр Винчестер.
С момента, когда игроки вышли из лимузина, и до самого входа в отель их преследовала непрерывная толпа. Со всех сторон сыпались вопросы, вспышки фотокамер ослепляли. Охранники расчищали им дорогу, и игроки шли словно по живому коридору.
Одержимые желанием выудить хоть слово, репортёры преследовали две цели: узнать о планах и прогнозах на второй полуфинальный матч и, конечно же, расспросить Чахёна о том, что он и ожидал - о недавнем скандале.
- Игрок Юн, скажите пару слов! Хотите ли вы прокомментировать обвинения в употреблении допинга и как, по-вашему, это повлияет на игру?
Чахён просто шёл вперёд, не обращая внимания. Теперь, когда его невиновность доказана, не было смысла что-либо говорить, а подыгрывать любопытству публики он не собирался. Игнорируя назойливые вопросы, словно пиявки присосавшиеся к нему, Чахён продолжал свой путь.
Именно в этот момент он почувствовал за спиной знакомое присутствие. Миша, который ехал в другом лимузине и не видел Чахёна с самого утра, подошёл сзади и шёл следом.
Внутри отеля наконец-то стало тихо. Одна из стен просторного, высокого лобби была полностью стеклянной, открывая вид на прекрасное море, как и подобает портовому городу. Игроки с сумками разошлись по своим номерам, а Чахён подошёл к окну. Как только он приложил руку к стеклу, любуясь открывающимся видом, рядом появился Миша.
На его лице читалось беспокойство. Чахён слегка улыбнулся.
- Ну вот, опять это выражение. Улыбайся, чтобы получиться красивым на фото.
- Мне грустно, что мы не можем быть всё время вместе. Тренеры постоянно меня отвлекают.
Миша надул губы. Это выглядело мило. Чахён кивнул в сторону окна:
- Красивое море, правда? Я хотел полюбоваться им вместе с тобой, но не думал, что это случится так скоро.
Жаль, что у них не было больше свободного времени. Миша пристально смотрел на профиль Чахёна.
- Мы можем вернуться сюда после победы.
- Обязательно. Я куплю этот отель.
В тот момент, когда Чахён шутливо ответил, тренер по физподготовке громко позвал Мишу. Его голос разнёсся по лобби: нужно было обсудить стратегию. Миша обернулся, всем своим видом показывая, как ему некстати это прерывание.
Он был похож на маленького утёнка, повсюду следующего за Чахёном. Эта преданность умиляла, но в то же время вызывала чувство вины. Наверное, Миша вёл себя так из-за того, что последние несколько дней Чахён не выглядел достаточно надёжным.
- Всё в порядке, иди. Увидимся позже.
Чахён похлопал Мишу по спине, и тот, нехотя надув губы, направился к тренеру. Проводив его взглядом, Чахён снова повернулся к окну.
Что-то тревожило его, словно накатывающие волны.
К вечеру, когда стало прохладнее, игроки, как обычно, вышли на поле.
Стадион Эли Сити не блистал такой же чистотой и новизной, как стадион Винчестера, но был величественным и внушительным, свидетельствуя о долгой истории клуба. За время своего существования стадион пережил множество реконструкций и расширений, и большинство матчей, сыгранных здесь, заканчивались победой Эли Сити.
- Они что, и сюда пробрались? Так можно?
- Говорят, их никак не остановить... Это открытая тренировка, ничего не поделаешь.
Как только Винчестер начал разминку, репортёры заполнили все места для прессы. Даже перед важным матчем такой ажиотаж казался чрезмерным.
Каждый раз, когда Чахён садился на мат, чтобы сделать растяжку, вспыхивали фотокамеры. Щелк, щелк... Превозмогая непрекращающийся треск затворов, он продолжал разминку.
Но не только Чахён чувствовал непривычную атмосферу. Другие игроки, выполняя свои упражнения, то и дело поглядывали на журналистов. И болтливый Джуд, и серьёзный Кейхилл, и Уинстон, и Лирой, и даже вратарь Лу - все были на взводе.
Чахён прищурился, оглядывая ряды прессы.
Сколько из них действительно интересуются его игрой? Возможно, для них важнее увидеть его ошибку или травму, чем забитый гол.
Каждый раз, думая об этом, Чахён чувствовал, как странная жидкость наполняет его ноги. Что-то тяжелое и плотное поднималось от лодыжек к коленям, неприятно плескаясь внутри.
Вскоре прозвучал свисток, объявляя перерыв. Игроки, разбрелись по полю, взяли напитки и собрались у скамеек. Чахён тяжело опустился на ближайшую.
И тут же за его спиной поднялся шум. Репортёры, окружавшие поле, бросились к нему. Доносились крики, охранники пытались сдержать натиск толпы, пытавшейся прорваться через ограждение.
Даже передохнуть спокойно не дадут.
Чахён поставил напиток на поле. Увидев это, Джуд наконец заговорил:
- Юан, может, скажешь тренеру и уйдёшь пораньше?
- Что нормально? Ты уже достаточно размялся, возвращайся в отель. Сейчас перерыв, самое время.
Его серьёзный тон вызвал неприятное ощущение в желудке. Странная тошнота подступила к горлу. Возможно, Джуд прав.
Дождавшись кивка Джуда, Чахён направился к выходу, проходя мимо мест для прессы.
Было странно, что, чтобы уйти от этой шумной толпы, нужно было пройти прямо перед ними. Когда Чахён приблизился, гул усилился, и снова посыпались неофициальные вопросы. Сотрудники в жёлтой форме встали по краям, преграждая путь.
Игнорируя вопросы, Чахён молча шёл к выходу. Он был уже совсем близко.
Чахён невольно повернул голову на зов и тут же прикусил язык. Он попался. Тело почти рефлекторно отреагировало на родной язык. Журналист азиатской внешности, с которым встретился взгляд Чахёна, довольно улыбнулся, довольный своим успехом. Он нашёл свой собственный способ привлечь внимание.
- Скажите хоть что-нибудь. Есть ли причина, по которой вы так быстро прошли повторное обследование?
Он почувствовал, что попался. И репортёр это тоже понял. Уверенный в себе, он протиснулся сквозь живую изгородь охраны.
- Вы знаете, что это стало горячей темой и в Корее?
- Скажите хоть что-нибудь! Вы действительно ничего не слышали?
В тот момент, когда Чахён, игнорируя вопрос, попытался пройти дальше, огромный объектив приблизился прямо к его лицу. Удивлённый Чахён распахнул глаза и отшатнулся. Репортёр изо всех сил выставил вперёд свою камеру.
Всё произошло в одно мгновение. В чёрном стекле объектива отражалось его собственное лицо. Сердце забилось, словно от удара молота. Двое охранников схватили репортёра, но вопрос, который он выкрикнул, уже достиг ушей Чахёна.
- Правда ли, что тренер Ким Суджон причастна к этому скандалу?
Среди всего этого шума только это слово больно ударило по голове.
Холод, сковывавший его изнутри, отхлынул, а затем мгновенно ударил в голову. Перед глазами всё побелело, как пена. Где-то внутри вспыхнула острая боль, как взрыв фейерверка.
В тот же миг раздался глухой удар. Хруст. Вокруг мгновенно стало тихо, словно окатили холодной водой. В застывшем воздухе Чахён слегка сжал поднятую руку.
Медленно опустив взгляд, он увидел на полу разлетевшиеся обломки камеры.
Только тогда Чахён осознал, что ударил по камере.
В тот момент, когда вокруг него раздались неразборчивые крики - то ли возгласы, то ли ругательства, - его зрение заполнил ярко-жёлтый цвет. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это форма охранника, окружившего его.
Сердце бешено заколотилось. Издалека донёсся знакомый голос, но он не мог понять, кто это. Слишком много людей звало его по имени.
Охранники, окружив Чахёна, почти несли его к выходу. Всё вокруг проносилось перед глазами, как кадры фильма.
Только непрекращающиеся щелчки затворов, словно липкая грязь, прилипали к ногам.
Его привели в импровизированный медицинский кабинет на стадионе. Командный врач Винчестер Юнайтед подбежала к Чахёну и усадила его на стул. Глядя на медицинские инструменты, Чахён пробормотал:
Сломана только камера. Этот кусок мусора, который он сам разбил вдребезги на глазах у всех.
Но Алана, не ответив, взяла его за правую руку. Распухшая рука легла на медицинский стол. Только тогда Чахён понял, что острая боль, которую он чувствовал, исходила из его руки.
Когда Чахён попытался сжать и разжать кулак, Алана остановила его. Затем она начала обрабатывать покрасневшую, пульсирующую руку. Ледяной холод охватил всю кисть, а потом бинты и что-то вроде жёсткой сетки зафиксировали кости.
Чахён безучастно наблюдал за всем происходящим, словно это был чужой сон. Алана, сидя напротив него через стол, подняла голову с непривычно серьёзным выражением лица.
На этот надоевший вопрос он невольно усмехнулся. Алана странно прищурилась, глядя на него. Было необычно видеть такое выражение лица у обычно спокойного доктора.
В этот момент кто-то постучал в дверь медицинского кабинета. Алана тут же встала и подошла к двери. В щель были видны тренеры Винчестера и несколько сотрудников службы безопасности. Они стояли снаружи и тихо переговаривались. Тема разговора была очевидна.
Закончив разговор, Алана вернулась к Чахёну и наклонилась к нему. Тихим, но чётким голосом она передала ему ситуацию:
- ...На поле сейчас всё улаживают. Так как репортёр пересёк линию, с нашей стороны вины нет.
- Помимо сломанной камеры, никто не пострадал... кроме тебя, конечно. Сам репортёр претензий не имеет. Клуб берёт на себя все расходы.
- Но, похоже, потребуется время, чтобы разогнать толпу. Как только репортёры и игроки уйдут, мы сразу отправим тебя в отель.
Чахён продолжал кивать. Он понимал, что натворил, и у него не было вопросов.
Закончив объяснения, Алана хотела что-то добавить, но, помедлив, тихо вышла из кабинета. Наверное, решила оставить его одного.
Когда вокруг стало тихо, снаружи донёсся приглушённый гул. Виновник происшествия сидит в углу, а другие разгребают последствия. Чахён снова усмехнулся и прикрыл забинтованную руку ладонью.
Тепло, исходившее от руки, воскресило в памяти недавние события.
Ощущение натянутой до предела струны, которая наконец лопнула, внезапный взрыв эмоций, рука, действующая помимо его воли. И выражение лица репортёра, с которым он встретился взглядом в тот момент.
Несмотря на то что его камера была разбита, репортёр улыбался. В его чёрных глазах светилось ликование. Он праздновал победу, вырвав у Чахёна то, что хотел.
Его затошнило. Чахён закрыл глаза и сжался. Он пытался отогнать от себя этот въевшийся в память образ улыбки, думая о разном. О родителях, товарищах по команде. О друзьях в Корее. О статье в Yellow Post, об утешении Чон Сонджу и, наконец, о Мише...
В груди кольнуло. С такой рукой он не сможет использовать выученные жесты. Миша говорил, что счастлив, что у них появился свой секретный язык. Он улыбался тепло и нежно, как цветущая вишня.
Как он будет... как он будет расстроен, когда узнает?
Чахён скучал по Мише. Хотел поскорее вернуться и утешить его. И чтобы его утешили. Сказать, что вместе они выиграют завтрашний матч и выйдут в финал.
Чахён подавил подступающее одиночество ради этого момента.
Когда Чахён вернулся в отель, уже сгущались сумерки. На то, чтобы отправить всех по домам и уладить ситуацию, потребовалось немало времени. К тому времени, как Чахёну разрешили уйти, товарищи по команде уже закончили тренировку и вернулись в отель.
Выйдя из машины, он тут же оказался окружен людьми и был препровождён в здание. Охраны было необычно много.
Войдя в вестибюль, Чахён направился к своему номеру. Он хотел оставить там спортивную сумку и сразу же пойти к Мише. Но тренер мягко остановил его.
- Юан, подожди. Тренер хочет... поговорить с тобой.
Чахён остановился и посмотрел на них. На их обычно приветливых лицах, которые всегда подбадривали его после тяжёлых тренировок, читалось странное выражение. Они выглядели смущёнными, почти испуганными.
- Зачем? Что-то случилось со стратегией?
- Это... срочное дело. Тренер хочет поговорить с тобой лично.
После того как основная стратегия на игру была уже определена, тренер редко вызывал игроков для личной беседы. Тренер, уклоняясь от вопросительного взгляда Чахёна, нервно прикусил губу. Казалось, он не хотел говорить о чём-то важном здесь.
Странное предчувствие охватило Чахёна. Он медленно кивнул. Похоже, встреча с Мишей откладывается.
Его привели во временный конференц-зал на первом этаже отеля, который использовался для анализа предстоящих игр и подготовки к ним. Когда Чахён вошёл, глядя на большой экран на стене, Блю уже ждал его, стоя посреди комнаты. Позади него стояли пятнадцать членов тренерского штаба.
Странно, что никто не сидел, хотя стульев было много. Предчувствуя неладное, Чахён заговорил первым:
- Что случилось? Уже поздно... Что-то серьёзное?
Атмосфера была тяжёлой. Тренеры как-то странно поглядывали на него, избегая прямого взгляда, но при этом постоянно следя за его реакцией. Наблюдая за ними, Чахён начал догадываться, в чём дело.
Очевидно, это было связано с сегодняшним инцидентом. Хотя пострадал только он сам, замять дело с применением чуть ли не насилия было бы непросто. Алана сказала, что клуб возьмёт на себя урегулирование ситуации, но он сам не мог полностью избежать ответственности.
Однако сейчас Чахён был слишком уставшим, чтобы думать об этом.
Если репортёр потребует компенсации, он готов был заплатить. Он мог купить тысячу, десять тысяч таких камер. Если нужно извиниться, он извинится. Если они хотят опубликовать новость или статью - пусть публикуют. Сейчас он хотел только одного - играть завтрашний матч.
Блю сделал шаг навстречу Чахёну, который стоял, сжав кулаки.
Вопрос, полный тренерской заботы. Чахён показал свою ладонь. Почему-то он невольно начал оправдываться:
- Конечно. Ничего не сломано, даже крови нет.
- Завтра всё будет нормально. Я буду особенно осторожен с владением мячом.
Это было сказано почти в шутку, но никто не ответил. В наступившей неловкой тишине, тонкой как лёд, раздался спокойный голос Блю:
- Юан, я надеюсь, ты не поймёшь меня неправильно.
Он протянул Чахёну лист бумаги с напечатанным текстом. Чахён машинально взял его. Он сразу понял, что это такое. Этот документ он получал бесчисленное количество раз за свою карьеру.
Чахён пробежался глазами по списку. Но ещё до того, как он прочитал все имена, его охватило неприятное предчувствие.
Номер 12, который обычно был где-то посередине списка, отсутствовал. Во всех бесчисленных стратегических симуляциях он всегда был в стартовом составе. Все тренировки были построены с учётом его участия...
Чахён медленно опустил взгляд. Его имя было внизу, в небольшой графе запасных игроков, под длинным списком других имён.
И тут до него дошла леденящая душу реальность. Юн Чахён был исключён из стартового состава.
Над его склоненной головой раздался серьёзный голос:
Чахён медленно поднял голову. Голубые глаза Блу словно смотрели ему прямо в душу.
- Это не значит, что я тебе не доверяю. Ты определённо нужен нам в этой игре. Любой, кто ждёт завтрашнего матча, согласится с этим.
- Но самое худшее, что может случиться, - это если твои переживания повлияют на игру. А для тебя это особенно важно.
Чахён не мог ничего ответить на эти спокойные слова. Блю, который тренировал его больше двадцати месяцев, прекрасно знал его слабости. Взгляд, который всегда был полон заботы и доброты, теперь был серьёзным и спокойным.
Но... но сейчас он не мог подчиниться.
- Этот сезон ещё не закончен, Юан. Нужно смотреть в будущее. И для этого сейчас важнее не завтрашний матч...
Чахён резко поднял голову и посмотрел на него. Холодный удар молнии пронзил его с головы до ног. Из горла вырвался хриплый звук:
- Из-за того, что случилось сегодня? Из-за того, что я разбил камеру?
Бумага в его руке смялась. Более двадцати пар глаз уставились на Юн Чахёна.
- Потому что я слаб? Потому что у меня нестабильная психика?
- Потому что вы боитесь, что я снова кого-нибудь ударю? Что устрою драку на поле?
В глазах окружающих читались разные чувства: сочувствие, жалость, серьёзность, тревога, боль, печаль и сожаление. Чахён и так нёс на себе слишком тяжёлый груз собственных эмоций, чтобы вынести ещё и это.
- Потому что вы боитесь, что я всё испорчу...?
Раздался треск, словно что-то сломалось.
Перед лицом ощущения рушащейся под ногами почвы всё теряло смысл.
В гнетущей тишине Чахён выпустил из рук смятый лист. Бумага беспомощно закружилась в воздухе и упала на холодный пол.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty