Беги, если сможешь. Глава 31
- Если я не буду так говорить, ты ведь сразу начнёшь грубить, грёбаный идиот.
От внезапной грубости мои глаза непроизвольно расширились. Что это я сейчас услышал? Видя, что я ошеломлён и потерял дар речи, он снова спросил мягким тоном:
При этих словах я снова пришёл в себя. Меня пронзила мысль, что меня провели, и вслед за этим вырвался вздох недоумения. Словно ему понравилась моя реакция, он как ни в чём не бывало вёл машину, и при виде его профиля меня снова охватило раздражение.
- Я и без вас могу сколько угодно грубить.
Упрямо произнёс я, хоть и понимал абсурдность своих слов. Он всё тем же спокойным голосом ответил:
- Попробуй, если хочешь умереть.
Я плотно сжал губы и больше ничего не сказал.
Когда я наконец добрался до дома, у меня невольно вырвался вздох облегчения. В таких случаях было бы вежливо поблагодарить, но я проигнорировал это и вышел из машины. В голове была лишь одна мысль: поскорее рухнуть в постель. Я поднялся по лестнице, собираясь открыть входную дверь, как вдруг краем глаза заметил фигуру мужчины, который стоял и смотрел на меня.
Натаниэль Миллер стоял, опираясь на трость, и смотрел снизу вверх на меня, стоявшего на лестнице. С ключом в руке я смотрел на него сверху вниз. Словно спрашивая, что ему ещё нужно. Словно в ответ на мой немой вопрос, Натаниэль заговорил:
От его всё такого же неторопливого тона я невольно нахмурился. Настроения вежливо отказывать у меня не было.
- У вас же куча денег, почему бы вам не пойти и не купить себе? - выпалил я, но в глубине души чувствовал себя крайне неуютно.
По правде говоря, если рассуждать здраво, я вёл себя чрезмерно грубо. Как бы то ни было, этот человек мне помог. Возможно, я бы до сих пор стоял на улице в ожидании такси, которое так и не приехало бы.
К тому же, этот человек без колебаний усадил меня, всего в крови и грязи, на пассажирское сиденье и, казалось, совершенно не обратил внимания на испачканную обивку. Конечно, можно было бы сказать, что для человека, у которого денег куры не клюют, это не имеет значения, и машину почистит кто-то другой, но с моей стороны, как человека, которому оказали услугу, это была бы слишком наглая мысль.
И тем не менее, я всё равно не мог заставить себя быть с ним покладистым. Это и неудивительно, ведь он пытался меня изнасиловать. Но враждебность к Натаниэлю Миллеру возникла ещё раньше, с самой первой нашей встречи.
А как иначе? Ведь он не просто защищал, а активно помогал преступнику, который оскорбил жертву, которую я должен был защищать, и который с лёгкостью пытался уйти от правосудия.
Но это была лишь поверхностная причина. Я и сам понимал, что лгу себе, пытаясь отвернуться от правды.
Ведь на самом деле я знал. Знал, в чём заключается самая главная проблема.
От этой мысли мне стало ещё хуже. В итоге, проигнорировав остатки неприятного чувства, я упрямо замолчал, ожидая его реакции. Ну, и что теперь сделает этот высокомерный тип?
Хотя я намеренно съязвил грубым тоном, Натаниэль некоторое время молчал. Когда я вдруг вспомнил его предостережение, Натаниэль Миллер внезапно сделал шаг. Под незнакомый звук шагов и стук трости я лишь наблюдал, как он приближается ко мне. С каждой ступенькой его взгляд поднимался всё выше, и когда Натаниэль Миллер наконец встал передо мной, мне пришлось до предела запрокинуть голову, чтобы посмотреть в лицо мужчине ростом более двух метров.
Он впервые назвал меня по имени, его голос был ниже обычного, а тёмно-фиолетовые глаза почернели.
- Ты ведь не настолько глуп, чтобы не понять смысла моих слов, верно?
Его тихий, как дыхание, голос был наполнен то ли насмешкой, то ли издевательством. Я упрямо посмотрел на него и спросил:
- Вы ведь не настолько глупы, чтобы не понять, что вам отказали?
Я передразнил его манеру, на что он скривил губы и издал короткий смешок, похожий на выдох. Мужчина посмотрел на меня. Неотрывно, пристально. Я тоже, напрягшись, впился взглядом в его фиолетовые глаза. Натаниэль Миллер медленно склонил голову ко мне и прошептал:
- Ты ведь всё равно пошёл туда искать партнёра для секса, не так ли? Тогда какая разница, если это буду я?
Сладкий аромат, едва уловимо витавший вокруг него, стал сильнее. Он что, возбудился? Глядя в его фиолетовые глаза, казавшиеся темнее обычного, с расстояния, на котором чувствовалось его дыхание, я произнёс:
- Вы всегда так неумело соблазняете?
Мой голос прозвучал так же тихо, как и его. Натаниэль, глядя мне в лицо, пробормотал:
Ну да, конечно. Услышав его голос, в котором, казалось, проскользнула усмешка, я подумал: Разве этому человеку когда-либо приходилось просить кого-то о сексе? Даже если бы он не ходил на феромонные вечеринки, у него и так был бы избыток желающих.
Я прекрасно понимал, что правильным решением было бы посмеяться над ним, сказать, чтобы он не нёс чушь, и уйти. Больше я бы никогда не столкнулся с этим человеком и не услышал бы подобной ереси. Стоило лишь развернуться и войти в дом.
Но я этого не сделал. Я лишь стоял, прижавшись спиной к входной двери, и изо всех сил сверлил взглядом его высокомерное лицо. Мои губы разжались, вопреки моей воле. А может, я и сам этого хотел.
- Когда я выиграю суд, я, может быть, позволю тебе отсосать мой хуй.
Натаниэль Миллер смотрел на меня сверху вниз без малейшего изменения в лице. Но, хоть он и бровью не повёл, мне почему-то показалось, что он удивлён.
Может, потому что он впервые слышит такие вульгарные слова?
Неудивительно. Такую быдловатую манеру речи, лишённую всяких приличий, этикета и даже минимального самоуважения, я и сам не использовал со времён окончания старшей школы. Тем более, такой человек, как Натаниэль Миллер, который всю жизнь учился в школах для «золотой молодёжи» и общался с себе подобными, наверняка никогда в жизни не слышал ничего подобного. Немудрено, что он в шоке. Я пришёл к такому выводу, хотя слово «шок» совершенно не вязалось с образом Натаниэля Миллера.
Почему перед этим человеком я опускаюсь до такого дна?
Когда меня внезапно накрыла волна сожаления, я увидел, как шевельнулись губы Натаниэля Миллера. В тот момент, когда я начал приходить в себя, Натаниэль пробормотал:
Выражение его лица ничуть не изменилось. Было непонятно, действительно ли ему весело, или он просто так говорит, или раздражён. Пока я раздумывал, Натаниэль своей характерной неторопливой манерой произнёс:
И тут произошло нечто невообразимое. Натаниэль Миллер, глядя мне прямо в глаза, сказал:
Когда из его уст прозвучало то самое слово, я не поверил своим ушам. Но Натаниэль Миллер, словно нарочно, произнёс это слово с особым нажимом, так что я не мог ослышаться. Глядя сверху вниз на то, как я невольно моргаю от удивления, Натаниэль спросил.
