Кислый виноград доминантного альфы. Глава 33
«Зимнее море... вид… там... хороший...»
Так бормотал тот омега буквально перед смертью.
Тэгон гнал машину. Его сердце бешено колотилось.
Зимнее море. Он точно знал, где находится Хёну.
Вскоре вдалеке в поле зрения Тэгона показалось мерцающее оранжевое сияние. Несмотря на глубокую ночь, словно восходящее солнце, яркий свет устремлялся к небу. По мере приближения к дому, где находился Хёну, сияние становилось всё интенсивнее.
Наконец, завернув за угол и оказавшись перед домом, сердце Тэгона рухнуло в пятки.
Остановив машину, он бросился бежать.
Это было не сияние, а пламя. Внутри этой огненной ямы находился Хёну, который не мог ни сбежать наружу, ни позвать на помощь. В том месте, где он его изолировал, его заживо пожирало пламя.
С грохотом обрушилась часть почерневшей от копоти крыши.
Побледневший Тэгон кричал снаружи, зовя Хёну, но ответа не было. Он снял замок и схватился за металлическую ручку двери. По ладони растеклась ужасная боль, будто плавилась живая плоть, но Тэгон, словно не чувствуя этого, как безумный продолжал крутить ручку.
Хотя замок был открыт, дверь никак не поддавалась, словно что-то расплавилось внутри и части двери слиплись между собой. Холодный пот стекал по шее Тэгона, который всем телом ударялся о раскалённую железную дверь.
После нескольких попыток отступить назад и снова броситься вперед, вход наконец открылся с треском.
Из лёгких Тэгона вырвался кашель от хлынувшего убийственного жара. Едкий дым и горячее пламя затуманили его зрение.
На кровати, охваченной бушующим огнем, ничего не было. Ни в шкафу, ни под обеденным столом Хёну не было видно. Оставалось только одно место.
Тэгон направился в ванную и резко открыл дверь. Хёну с лицом, покрытым черной копотью, сидел съёжившись в наполненной водой ванне, отчаянно пытаясь отдышаться.
От локтя до запястья правой руки Хёну остался широкий красный след от ожога. В расфокусированных глазах Хёну, который дрожал, схватившись за живот, не было осмысленности.
Направляясь к Хёну, Тэгон судорожно вздохнул, увидев, что ванна, в которой сидел Хёну, переполнена красной кровавой водой. Между ног Хёну, как красная краска, сочилась кровь, смешиваясь с водой подобно дыму. Дыхание Тэгона участилось.
Тэгон схватил Хёну за плечи и яростно тряс его взад-вперед, срывая голос от бесконечных криков его имени.
Хёну, очнись. Хёну-я! Хан Хёну...!!
Только спустя долгое время пришедший в себя Хёну пошевелил губами. Его глаза всё ещё были как у потерянного человека. Расфокусированный взгляд Хёну устремился на Тэгона.
- Наш... ребёнок... что теперь с нашим ребёнком...?
Тэгон вдруг схватился за грудь. Ему было трудно дышать, словно что-то твёрдое застряло в горле. От тяжелого дыхания, грудные мышцы Тэгона, резко поднимались и опускались до предела. Он застонал, держась за грудь от незнакомой острой боли. Казалось, будто кто-то сжимает его сердце.
Затуманенными глазами Тэгон встретился взглядом с пустыми глазами Хёну.
Хотелось допросить Хёну, что это вообще значит, но времени выяснять правдивость этих слов не было. Сейчас нужно было как можно скорее выбраться наружу.
Когда Тэгон поднял Хёну на руки, тот, до этого безвольно висевший как труп, вдруг начал яростно сопротивляться. Тэгон крепко обнял Хёну, который как безумный пытался вырваться из его объятий, и выбрался сквозь пламя наружу.
Даже во время перемещения к машине по коже Тэгона, исцарапанной ногтями не находившего себе места Хёну, текла кровь.
- Уух, что с тобой вдруг. Очнись, Хан Хёну!
Хёну, бившийся словно в припадке, зажал рот рукой, его стошнило, и наконец он потерял сознание.
Уложив потерявшего сознание Хёну на заднее сиденье, Тэгон немедленно направился в больницу. На обожжённой ладони, сжимавшей руль, лопнули волдыри, сочилась липкая жидкость. Жгучая боль ощущалась не только в ладони, но и во всём правом плече и руке.
Однако Тэгон, не обращая на это внимания, гнал машину изо всех сил. Заднее сиденье пропитывалось кровью, текущей между ног Хёну.
*
Прошёл час с тех пор, как его увезли в операционную, но никаких новостей не поступало. Меряющий шагами коридор перед дверью Тэгон чувствовал, как от тревоги пересыхает во рту.
Пока он безучастно смотрел на светящуюся красную надпись "Идёт операция", из операционной спешно выбежала медсестра. Тэгон с бледным лицом схватил её. Однако от нахлынувшего страха не мог вымолвить ни слова.
Медсестра, глядя на побледневшее лицо молча стоявшего перед ней Тэгона, заговорила первой:
- У пациента слишком большая кровопотеря. Имеющихся у нас пакетов крови недостаточно, мы собираемся запросить поддержку у других больниц.
В ответ на эти слова медсестры Тэгон вызвался стать донором. К счастью, у него была та же группа крови O, что и у Хёну. После сдачи крови он снова сел ждать перед операционной, и в тот момент, когда он поднял голову, чтобы посмотреть на настенные часы...
Его внезапно охватило странное ощущение, будто сердце без причины провалилось вниз, а вся кровь из тела утекла к кончикам пальцев ног. Взгляд Тэгона, прикованный к часам, бесконечно дрожал.
В точности совпадало со временем, когда Хёну сообщили о выкидыше.
По зову медсестры Тэгон направился в кабинет врача и сел напротив него. Это был хирург, проводивший операцию Хёну.
Когда Тэгон удивился неожиданному вопросу об имени, врач кивнул:
- Пациент, даже находясь без сознания, всё время звал это имя. Вы ведь отец потерянного ребёнка?
Когда Тэгон не смог сразу ответить, в глазах врача мелькнул упрёк. От всего тела Тэгона сильно пахло феромонами другого омеги. Запах соития. Это означало, что пока омега, беременный его ребёнком, боролся за жизнь в огненной ловушке, этот альфа безумно кувыркался с другим омегой.
Глядя на молча сидящего Тэгона, врач заговорил первым:
- Если хотите, генетический тест можно сделать прямо сейчас. Будете?
На эти слова Тэгон поднял голову, и врач указал на блейзер, который тот держал. Он был пропитан кровью и околоплодными водами Хёну.
- Мне также нужны ваши волосы. Прошу прощения.
Врач, почти выхватив блейзер, провёл по чёлке Тэгона и поместил несколько прилипших к пальцам волосков в прозрачную пробирку.
- Это сразу отправится в центр генетической экспертизы при больнице, результаты можно будет получить в течение недели.
- К счастью, ткани плода и плаценты отделились полностью чисто, так что отдельное выскабливание не потребовалось. Был критический момент из-за большой кровопотери, но благодаря вам переливание крови было сделано вовремя, а ожоги от пожара и повреждение лёгких, хоть и потребуют времени на восстановление, не являются серьёзными.
Когда Тэгон глубоко вздохнул с облегчением, врач поспешил добавить:
- Рано успокаиваться. Репродуктивные органы пациента очень слабы, поэтому после этого случая могут быть привычные выкидыши на протяжении всей жизни, а в худшем случае он может навсегда потерять способность иметь детей. И ещё.
- Я позвал вас, потому что есть несколько вещей, которые вы должны знать.
На мониторе было изображение анатомического разреза половых органов.
- У пациента сохранилась луковичная ткань. Вот здесь.
Указывая длинной указкой на основание пениса на рисунке, врач продолжил:
- Орган, который расширяется при узловой связке. Тот, что есть только у альф.
- Это означает, что генетически это тело должно было проявиться как альфа.
Тэгон посмотрел на врача, нахмурив одну бровь. Его выражение говорило: "Что за чушь ты несёшь?"
- Предполагается, что ваши феромоны превратили пациента, который должен был проявиться как альфа, в омегу. Мы связались с больницей, где его впервые диагностировали как омегу, и похоже, пациент уже знал. Знал, почему он проявился как омега.
В пространстве, где была лишь тьма, внезапно появилась рука, окружённая ярким сиянием.
Прекрати. Уходи! Оставь меня в покое! Сколько бы он ни отвергал и ни отталкивал, эта рука неустанно и упорно мучила Тэгона. Свет, перешедший от ребёнка, начал прогонять тьму, окружавшую Тэгона. Почувствовав тепло, которое медленно просачивалось, как утренняя заря, Тэгон больше не мог игнорировать это прикосновение.
Он схватил протянутую к нему руку и позволил своему телу следовать за её движением. Так Тэгон прорезал тьму и вырвался в мир. Белое сияние нежно окутало его, словно приветствуя выходящего из скорлупы.
Объятия, наполненные сладким теплом, звук бьющегося сердца, сверкающие глаза, смотрящие на него - всё это было невероятно ласковым и уютным.
Выйдя из кабинета врача, Тэгон, не в силах идти дальше из-за дрожащих ног, прислонился к стене.
Он ненавидел и проклинал их всем сердцем. Грязное, мерзкое отродье, помешанное на похоти.
Каждый раз, когда он изрыгал проклятия в адрес омег, рядом был Хёну.
"Если тебе противно, Тэгон, то и мне противно."
Ненависть, перешедшая от него, глубоко проникла в Хёну, и с какого-то момента тот тоже стал ненавидеть омег.
"Я обязательно стану альфой. Как ты, Тэгон."
"Тогда давай жить счастливо вдвоём. В мире без грязных омег."
Тэгон тяжело дышал. Что-то горячее перекрывало горло, затрудняя дыхание. По груди разливалась мучительная боль. То ли в районе солнечного сплетения, то ли около сердца. Не находя точного места, кулак безжалостно бил по этой области снова и снова.
Он ничего не знал. Не хотел знать. Ослеплённый крайним чувством предательства к Хёну, он ничего не видел ясно. Его грудь переполняла кипящая жажда мести. Он был одержим только тем, чтобы полностью подчинить себе Хёну, даже используя феромоны.
Однажды вырвавшееся желание, словно требуя компенсации за долгий голод, неудержимо бушевало по отношению к Хёну. Целеустремлённость постепенно тускнела, и даже осознав, что он жаждет тела Хёну лишь ради удовлетворения своих потребностей, Тэгон не мог остановить себя.
И при этом, парадоксально, где-то глубоко в душе разрасталась одна призрачная мечта. Как он нашёл истинный покой через Хёну, так и сам всё сильнее желал стать единственным пристанищем для Хёну.
Он думал, что вёл Хёну самым удобным и безопасным путём, защищая его всем телом от бурь впереди, чтобы тот не укололся о терновник и не споткнулся о камни.
Поэтому, видимо, он испытал ещё большее чувство предательства и утраты, когда Хёну попытался вырваться из его объятий. Он схватил за шиворот пытавшегося сойти с орбиты Хёну и насильно удержал рядом с собой.
Иди этим путём. Другого пути нет.
Ты должен идти со мной. Вечно.
Он даже не понял, что проложенный им путь превращает Хёну в омегу, что пропасть отчаяния, берущая начало от него самого, разверзла пасть в пункте назначения, чтобы поглотить душу Хёну.
Затуманенными глазами глядя на телефон, Тэгон позвонил лечащему врачу.
"Мессия, казнённый по закону."
Тэгон в этот момент был твёрдо уверен, что не случайно нашёл подсказку о сбежавшем Хёну благодаря его словам. Возможно, лечащий врач знал с самого начала. Знал, что рядом с ним Хёну постепенно превратится в омегу.
Ему хотелось спросить так много и об этой правде, и об этой смертельной боли в сердце. Из динамика донёсся дрожащий голос Хакгю, сказавшего, что выезжает немедленно.
Что-то непрерывно падало на пол.
Тэгон даже не осознавал, что это были его слёзы.
Тэгон, глубоко вздохнув, провёл рукой по небритому лицу. Прошла неделя с тех пор, как Хёну потерял сознание и лежал в больнице. Всё это время он толком не ел и не спал. Тэгон не мог ни на минуту покинуть Хёну, боясь, что тот исчезнет, стоит лишь закрыть глаза.
[Подтверждено, что Клиент 1 и Клиент 2 с вероятностью 99.9% находятся в биологическом родстве отец-ребёнок.]
В руке Тэгона, противоположной той, что отчаянно сжимала руку Хёну с капельницей, был зажат результат генетической экспертизы. Бумага была жалко скомкана и истрёпана, словно тряпка, будто доказывая, как жестоко с ней обращалась рука Тэгона.
Тэгон смотрел на Хёну затуманенным взглядом. Под блестящими на солнце волосами виднелись аккуратные брови. По мягким изгибам его глаз можно было разглядеть длинные ресницы, красиво обрамляющие веки.
Было невероятно поверить, что в этом чистом и кротком лице, непорочном как нетронутое снежное поле ранним утром, скрывались такие жестокие черты.
"Кто тебе сказал, что ребёнок в моём животе - твой?"
"Это ребёнок другого альфы, не твой!"
В кулаке Тэгона смятый лист бумаги издал звук, похожий на сдавленный крик.
Неужели он так сильно хотел вырваться?
Боялся, что если выяснится, что ребёнок его крови, то никогда не сможет освободиться?
Поэтому пытался скрыть это, даже терпя такое обращение?
Сердце начало пульсировать острой, покалывающей болью. Тэгон, схватившись за грудь и с трудом дыша, простонал:
Сдавленным голосом Тэгон повернулся к лечащему врачу и спросил:
- Это тоже из-за запечатления?
Тэгон, не в своем уме, даже не понимал, что несёт. Глаза лечащего врача, сидевшего в углу палаты, широко раскрылись от шока при этих словах. Вскоре огромное отчаяние захлестнуло его морщинистое лицо.
"Что Хёну может проявиться как омега."
В ушах всё ещё ярко звучал низкий голос Тэгона, бросившего эти слова, входя в палату. Этот монотонный голос казался отчаянным, как вопль.
Хакгю глубоко склонил голову. Казалось, что от чувства вины одна сторона груди чернеет и выгорает.
Феромоны сверхдоминантного альфы, способные изменить даже генетические признаки окружающих. Хакгю тоже был в замешательстве, столкнувшись с реальностью того, что считалось лишь слухами среди студентов, изучающих геномику, и не признавалось научным сообществом.
Более того, учитывая, что одержимость Тэгона объектом была далеко не обычной, трансформация признаков Хёну, возможно, была неизбежным законом природы.
Когда по его совету завести домашнее животное в особняк вошёл не кот или собака, а человеческое дитя, он должен был решительно воспрепятствовать этому. Но не смог. Потому что почувствовал во взгляде Тэгона на Хёну интенсивно пульсирующую жизненную силу.
Увидев, как в замёрзших глазах поднимается жар, словно весенние миражи, Хакгю лелеял проблеск надежды, что, возможно, сможет спасти Тэгона от травмы.
Хотя знал, что Хёну может так или иначе пострадать, не смог отделить его от Тэгона.
От нахлынувшего сочувствия, глаза старого Квон Хакгю покраснели.
В итоге он не только не вылечил болезнь Тэгона, но и выросший вместе с ним Хёну тоже стал ненавистником, страшно презирающим часть человечества. И сам стал объектом этой ненависти. Причём из-за друга детства, на которого полагался, будучи рядом.
И всё же сердце Хакгю разрывалось от того, что Хёну, не то что не виня Тэгона, желал быть вместе настолько, что скрывал свою сущность.
Каким же адом это было для него?
Груз на сердце, который пришлось нести одному, точно не был лёгким.
Хакгю был не просто шокирован, а опустошён тем, как этот выбор Хёну, происходящий из чистой любви, привёл к беременности от Тэгона, затем к побегу и заключению, и наконец закончился выкидышем.
Рука Квон Хакгю, державшаяся за лоб, дрожала. Он тоже был участником этой трагедии.
Перед глазами явственно стояла картина: они оба, словно бешеные скаковые лошади, неслись вперёд без какой-либо защиты. Упрямые и своенравные, они не могли остановиться, хотя знали, что впереди зияет пропасть глубиной в тысячу саженей.
Они были слишком молоды. Всего год прошёл с тех пор, как они сняли школьную форму - юный, незрелый возраст. Это было слишком жестоко для молодых жертв, использованных эгоизмом взрослых.
*
Хёну шёл во тьме, всё шёл и шёл. Долго брёл, прижимая к груди запеленатого младенца, и вдруг в пространстве, где до этого жалобно отдавались лишь его собственные шаги, почувствовал присутствие другого существа, скользящего по полу.
В этой одинокой, мрачной темноте впервые ощущалось чьё-то присутствие, кроме него самого. Только сосредоточившись на звуке, он понял, что это не шаги человека на двух ногах.
Инстинктивно последовав за отчаянным движением существа, которое, подобно змее, всем телом скользило по голому полу куда-то, Хёну пошёл на этот звук. Оно двигалось вперёд, вперёд, отталкиваясь от земли, ни на миг не останавливаясь.
Пройдя какое-то время следом, он услышал звук воды. Журчащий лёгкий поток напоминал узкий ручей или речушку. Существо, ползущее по полу, с плеском прыгнуло туда. Вскоре, видимо достигнув противоположного берега, снова послышалось шуршание по земле неподалёку.
Хёну, ступивший в воду, чтобы последовать за ним, с криком поднял ногу обратно в воздух. Слишком горячо. В этот момент перед глазами, где была лишь кромешная тьма, начал колыхаться красный свет.
Вскоре всё вокруг прояснилось. За ручьём, где стоял Хёну, разгоралось большое пламя. В этой огненной яме на четвереньках ползком пробирался младенец.
Сердце Хёну оборвалось. Дрожащими руками он поспешно развернул пелёнки, которые держал. Но там ничего не было.
Это был его ребёнок. Выбравшись из пелёнок, он бесстрашно полз в пылающую огненную яму.
Не уходи! Иди сюда! Горло Хёну, кричавшего до хрипоты, словно в истерике, зовя ребёнка, вдруг перехватило. Он понял, что даже имени ему ещё не дал. Не мог даже позвать по имени, чтобы сказать - не туда, вернись сюда.
Задыхаясь, Хёну бросился в кипящую воду. Снаружи казалась мелкой, но когда погрузился, оказалась бесконечно глубокой и вязкой - ноги не доставали до дна.
Чем больше он барахтался, тем глубже погружалось тело. В поле зрения Хёну, едва державшего голову над водой, вдалеке показалась маленькая лодка.
Если бы только добраться до той лодки...!
Хёну изо всех сил махал рукой приближающейся лодке, глаза налились кровью. В горячей кипящей воде его тело покраснело, а кожа начала слезать.
Наконец лодка подошла ближе. Глаза отчаянно барахтающегося Хёну, глядящего на лодку, расширились до предела.
Тэгон занимался страстной любовью на лодке, переплетаясь телами с каким-то омегой. Это был тот самый омега. Его сладострастные стоны сотрясали барабанные перепонки Хёну.
Тэгон, нежно целовавший лоб омеги, как это делал К, встретился взглядом с тонущим Хёну. Холодные, ледяные глаза, в которых не было никаких эмоций, оглядели Хёну.
Лодка, миновав Хёну, спокойно поплыла по течению. На удаляющейся лодке был виден Тэгон, глубоко целующий омегу.
В груди бушевал огонь, пожирая все изнутри. Вода, вокруг Хёну, начала бурлить, выпуская клокочущие пузыри, которые, словно отвергая его, поднимали вверх, выбрасывая из глубины. Когда он пересек границу, все уже было сожжено дотла. В воздухе кружились лишь пепел и красные искры.
А младенец…
Он исчез бесследно, растаяв, как пузырь на воде. Будто его никогда и не существовало.
А ведь он точно был в этих объятиях. Его тепло всё ещё так живо ощущалось.
Из глаз Хёну, как безумный разгребавшего пепел на коленях, потекли кровавые слёзы. Когда даже маленькие искры, разлетавшиеся как светлячки, постепенно угасли, пространство снова погрузилось в кромешную тьму.
Хёну направился туда, куда уплыла лодка. В его объятиях теперь ничего не было. Ни ребёнка, ни пелёнок, в которые он был завёрнут - ничего больше не существовало. Из глаз бесконечно идущего Хёну нескончаемо лились слёзы.
Вдалеке показался тусклый огонёк. Хёну шёл и шёл к нему, не останавливаясь.
В тот момент, когда он вышел из похожего на туннель прохода, внезапно яркий свет хлынул в глаза, словно набросившись. Одновременно кто-то обнял его.
Когда запах кожи Тэгона хлынул в лёгкие, тело отреагировало раньше разума. Всё тело затряслось, как у эпилептика, и из Хёну, запрокинувшего голову, вырвались хрипящие звуки удушья.
Его дыхание становилось все более затрудненным, как будто кто-то сжимал его горло, а взгляд постепенно начал тускнеть. Испуганный Тэгон поспешно отпустил его из объятий. Только тогда рухнувший на бок на больничную кровать Хёну, кашляя, начал судорожно дышать.
Слёзы, стоявшие в глазах Хёну, потекли по вискам. Глядя на это, Тэгон на мгновение затаил дыхание.
Тэгон лишь ошеломлённо, как потерявший рассудок человек, смотрел на Хёну, который рыдал, вцепившись в простыню.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty