Следы затопления. Глава 17
Говорят, когда мать пятого принца, госпожа Ёнон, была маленькой, её мать написала в письме подруге следующее:
«Моя дочь настолько сообразительна, что, научив её одному, она постигает десять, так что в будущем она, несомненно, станет достоянием страны. Однако её красота также расцветает день ото дня, и я начинаю беспокоиться, как бы её внешность не затмила её таланты».
То, что в то время казалось лишь слепой материнской любовью, стало предметом всеобщих разговоров, когда король Пасы, Тан Хыль, выбрал Ёнон в жёны для королевской семьи. Она, которую называли самой многообещающей представительницей знатного рода Чин и, наряду с первой принцессой Тан Гён, «молодой кровью», что поведёт Пасу за собой в следующем поколении, стала женой члена королевской семьи, которой запрещалось участвовать в любых государственных и военных делах. Она оказалась в положении, когда ей ничего не оставалось, кроме как жить со связанными руками и ногами.
«Вот была бы она хоть немного уродливее...».
Говорят, в тот день, когда она вошла во дворец, люди с сожалением цокали языками.
Среди всех принцев и принцесс лишь наследная принцесса, Тан Гён, была похожа лицом на короля. Говорили, что Тан Юн, Тан Е и Ю Бэкху унаследовали внешность своих матерей. Что до Тан Иджэ, то он, как говорили, пошёл в свою бабку - предыдущую королеву, - и, таким образом, не имел почти ничего общего с королём, который, в свою очередь, совсем не был на неё похож. К счастью, из-за «чисток», устроенных предыдущей королевой, большинство членов королевской семьи были либо давно мертвы, либо сосланы в далёкие земли, так что никто не осмеливался ставить под сомнение происхождение оставшихся наследников.
Взять хотя бы Тан Иджэ. Когда он появился спустя долгое время после смерти своей матери, все пришли к выводу: «Раз он похож на предыдущую королеву, значит, он не может не быть родным сыном короля». А всё потому, что из кровной линии предыдущей королевы в живых остался только сам король Тан Хыль.
- О, мунхак Пэк. Наконец-то мы встретились.
Так вот он, «прекрасный принц» из павильона Сугёндан.
Он и впрямь был красив, унаследовав черты своей матери, госпожи Ёнон. Приветливый взгляд, точёный нос и уголки губ, которые совсем не казались неестественными, когда он улыбался, обнажая белые зубы. Теперь Сахёну стало понятно, почему придворные так его расхваливали. Вежливое и добродушное лицо, мягкий голос. Каждый его учтивый жест был словно сошедшим со страниц старинных сказок об идеальном принце.
Вместе с тем стало ясно, почему Тан Иджэ, обладая не менее привлекательной внешностью, так и не смог завоевать расположение людей. Объективно говоря, он тоже заслуживал этого постыдного титула «прекрасный принц», но его глаза порой казались до жути пугающими, а когда он был безэмоционален, от него веяло ледяным холодом. Даже его улыбка выглядела так, будто он насмехается над собеседником. По сравнению с Тан Е, чья аура была сладкой, как весенний ветерок, к Тан Иджэ приближаться совсем не хотелось.
- Мне было очень любопытно, что же за молодой учёный сумел так покорить сердце моего отца-короля.
Сахён осторожно поднял голову и взглянул на него. Да, уже по одной только его ауре было понятно, почему его называют «вероятным наследником», даже несмотря на существование Тан Гён, законной старшей дочери, уже получившей титул наследной принцессы. Мягкий, умный, одарённый во многих областях, да ещё и с выдающимися навыками в боевых искусствах. Более того, в отличие от других королевских детей, его мать была жива, а значит, за его спиной стояла поддержка её семьи. Неизвестно, станет ли это для него преимуществом или недостатком, но сейчас, когда было важно привлечь как можно больше союзников, это имело значение.
- Я всего лишь скромный учёный, пользующийся великой славой своего учителя. К счастью, Его Величество оказал мне огромную милость, предоставив эту возможность, и я лишь делаю всё, что в моих силах.
Уж точно лучше, чем Тан Иджэ, за которым никто не стоит…
Сахён привычно изогнул губы в улыбке, мысленно отругав себя. Нет, почему я постоянно сравниваю всех с Тан Иджэ? И по общему мнению, и по характеру Тан Е был намного лучше. Нет, он был лучше. Он должен быть лучше.
- Отец-король не оказывает милостей без причины. Я слышал, что мой младший брат взялся за учёбу после встречи с вами, мунхак Пэк. До этого он заставил сдаться многих учителей. Какую же хитрость вы использовали, чтобы вложить книгу в руки этого упрямца?
Сахён слегка приподнял бровь. Эти слова можно было бы счесть простым комплиментом, но его смутил едва уловимый оттенок в голосе принца.
- Мне просто повезло. Все так говорят. Мол, Его Величество давно решил сделать восьмого принца князем Синрына. Но почему же он до сих пор не даровал ему титул? Восьмой принц и сам начал это понимать, а я просто оказался в нужное время в нужном месте в качестве учителя.
- Ха-ха, я чем-то смутил вас, мунхак Пэк?
Да с чего бы ему меня смущать? Сахён и вида не подал, что ему не по себе. Задавать такой вопрос в ответ на столь скромный и избитый ответ - всё равно что признаться в том, что он сам начал этот разговор с недобрыми намерениями.
- Что вы, как можно. Просто восьмой принц уже достиг того возраста, когда пора взяться за ум, и в том, что он начал учиться, нет ничего удивительного. Но все вокруг спрашивают меня о секрете, и мне становится неловко. По правде говоря, я, по сути… ничего и не сделал.
Тан Е медленно подошёл. И вдруг протянул руку, коснувшись волос Сахёна. Сахён, искоса взглянув на его руку, слегка выказал своё неудобство. Тот легко улыбнулся и убрал руку.
- Прошу прощения. Я слышал слухи, но увидеть это вживую… поистине…
Он слегка наклонился, чтобы встретиться с Сахёном взглядом, и тихо прошептал:
Мягкий изгиб глаз. В них - прозрачно сияющие карие зрачки. В них не было неприятного блеска похоти или алчности. На мгновение прикосновение его пальцев к уху показалось немного жутким, но, учитывая всё, что ему довелось пережить, возможно, это тело просто испугалось по привычке.
- Это всего лишь выцветший цвет волос…
- Конечно, неловко говорить такое тому, кто пережил ужасные события в Мэчхоне, но иногда люди обретают благословения, которых не желали. В конце концов, разве не этот загадочный цвет и привёл вас сюда?
Голос его был полон восхищения, но в словах была явная колкость. Острая, как заноза, которая неприятно царапает.
Но для того, чтобы провоцировать Сахёна, у него не было мотива. Официально Сахён был человеком, рекомендованным наследной принцессой, явившимся к королю и получившим «некое поручение» во дворце Унгёнгун. Зачем Тан Е, всего лишь «одному из принцев», претендующему на трон, задирать того, кого следовало бы переманивать на свою сторону сладкими речами? Конечно, если бы он был таким же, как Ю Бэкху, который срывается по малейшему поводу, тогда другое дело, но в таком случае молва о нём не была бы столь хорошей.
Похоже, он хочет услышать от Сахёна какой-то конкретный ответ.
Если он специально вызвал меня, чтобы что-то услышать, то, скорее всего, его интересует моё мнение о наследной принцессе, так?
- Что ж. Я никогда не задумывался о таких гипотезах, господин. Что случилось, то случилось, а то, чего не было… не останется ни в одной исторической хронике.
То же самое касается и принцев, не ставших королями. Какими бы выдающимися талантами они ни обладали, в конечном итоге история - это летопись короля. Тот, кто не стал королём, в какой-то момент просто исчезнет со страниц летописей, не оставив после себя даже записи о своей жизни и смерти.
Завершая свою речь, Сахён одарил его самой безобидной улыбкой, на какую был способен. По-видимому, ответ не слишком его задел, так как Тан Е, не меняя своего мягкого выражения лица, снова наклонился и прошептал:
- «Что случилось, то случилось». Прекрасные слова. А теперь я бы хотел, чтобы вы сказали их и Иджэ.
Слова, которых он никак не ожидал.
Под глазом у Сахёна едва заметно дёрнулся мускул. Тан Е, словно довольный разыгранной картой, удовлетворённо улыбнулся и, учтиво протянув руку, указал на заднюю часть павильона.
- Не желаете немного прогуляться?
За павильоном Сугёндан густо росли сосны. Хоть они и были укрыты белыми шапками снега, под ними всё равно виднелась их вечнозелёная хвоя - это был полный жизни лес.
Почему в этот миг ему вспомнился мертвенно-бледный, раскинувший свои костлявые ветви берёзовый лес павильона Камчхондан?
Сахён учтиво склонил голову, словно с готовностью принимая приглашение. Тан Е пошёл вперёд, направляясь в лес. К извилистой, похожей на лабиринт тропе, что вела меж крепких стволов.
- К этому времени вы, мунхак Пэк, уже должны были осознать. Пределы возможностей наследной принцессы, я имею в виду.
Так вот почему Тан Е не пришёл ко мне сразу? Чтобы у меня было время изучить наследную принцессу? Сахён вместо ответа лишь глубоко вдохнул сосновый аромат, витавший в воздухе. Тан Е, словно и не ожидая быстрого ответа, легко улыбнулся и добавил:
- Разве не поэтому вы приняли моё приглашение?
И в самом деле, если бы он решил стать человеком наследной принцессы, ему следовало бы любой ценой избегать встреч с Тан Е. Ведь наследная принцесса была человеком подозрительным.
…Хотя до её отца ей, конечно, было далеко.
- Может, наследная принцесса и не идеальна, но за то долгое время, что она, законная старшая дочь, не могла утвердить свои позиции, другие принцы и принцессы тоже ничего не добились. В таком случае, лучше уж иметь на своей стороне законное право.
- Как быстро вы стали откровенны.
- Разве я не должен оправдать то, что вы, господин, отослали слуг и привели меня в этот лес?
- Ха-ха, - Тан Е рассмеялся вслух. То ли из-за эха в сосновом лесу, то ли по какой-то другой причине, но смех его прозвучал как-то пусто.
- Мунхак Пэк, кажется, вы заблуждаетесь на мой счёт. Да и все в этом дворце заблуждаются. Думают, что я стремлюсь занять трон.
Тан Е остановился. Он посмотрел на самую высокую сосну и выдохнул в воздух облачко белого пара.
- Не знаю, поверите ли вы мне, но у меня действительно нет намерения становиться королём. Это всего лишь мечта моей матери.
Он едва не выпалил: «Ого, в это и впрямь невозможно поверить!» Сахён постучал кончиком указательного пальца по губам, проглатывая готовые сорваться с языка слова.
- Тогда зачем вы меня позвали?
Тан Е искоса взглянул на Сахёна. Его глаза определённо улыбались, образуя мягкие полумесяцы, но почему-то смотреть в них было нелегко.
- Я сказал, что «у меня» нет намерения становиться королём.
Сахён сглотнул сухой комок в горле и опустил взгляд. Так, хорошо. Допустим, Тан Е не хочет, чтобы наследная принцесса взошла на трон. Но он хочет, чтобы королём стал Тан Иджэ? С какой стати?
- Знаете, что шептали люди, когда я родился?
Тан Е медленно развернулся. Краем глаза Сахён увидел носки его обуви, теперь обращённые прямо к нему.
- Говорили так: «Если бы первая принцесса родилась мальчиком, этого ребёнка убили бы сразу после рождения».
Сахён понял одно: сейчас Тан Е скажет нечто такое, после чего пути назад уже не будет.
Если сейчас заткнуть уши и сбежать, их разговор на этом закончится. И Тан Е навсегда будет вычеркнут из списка его вариантов. С точки зрения безопасности, это, возможно, был бы лучший выбор. Но судя по тому, как Тан Е лишь слегка приоткрыл завесу тайны и теперь ждал ответа Сахёна…
В обмен на союз он расскажет мне, чужаку, о тайных дворцовых интригах, о которых я не знаю?
Сахён вдруг оглянулся на пройденный путь. Из-за густых деревьев входа уже не было видно. Внезапно в голове промелькнула мысль: если он закричит здесь, услышат ли его снаружи? Тан Е не был таким идиотом, как Ю Бэкху, так что на такое бы он не пошёл, но кто знает. Если Сахён попытается выведать у него всё самое ценное, а потом уйти, тот вполне мог превратить его в удобрение для здешних сосен.
Именно то, что он упомянул Тан Иджэ, и не даёт мне покоя.
Если бы он упомянул Тан Юн, мне было бы проще принять решение.
Едва эта мысль пришла ему в голову, как Сахён крепко сжал кулаки.
Что я вообще делаю? Почему Тан Иджэ должен быть фактором в моём решении? Нужно просто двигаться в том направлении, которое выгодно. В любом случае, сейчас Сахёну не хватало информации. Поэтому, какие бы скрытые мотивы ни были у Тан Е, вытянуть из него хоть слово - уже выгода. Так что для начала…
- Какое отношение пол наследной принцессы имеет к вам, господин?
…нужно было запустить этот разговор.
Тан Е улыбнулся, обнажив белые зубы. Он шагнул ближе к Сахёну и продолжил таинственным голосом:
- Ох, я думал, вы уже успели сблизиться с придворными, неужели вам никто не рассказал? Хотя, возможно, они подумали, что вы и так знаете, ведь во дворце это довольно известная история. О наследной принцессе. Она и моя мать были в довольно особых отношениях. Ах, так можно неправильно понять. Это было до того, как моя мать получила призыв от короля.
Это случилось, когда и наследная принцесса Тан Гён, и госпожа Ёнон были ещё молоды. Ёнон, которую благодаря её выдающемуся уму рано рекомендовали ко двору, сначала работала в библиотеке дворца Унгёнгун и помогала Тан Гён в учёбе. А Тан Гён, которая всегда предпочитала общество женщин обществу мужчин, вскоре сблизилась с прекрасной Ёнон, и их отношения стали «особыми».
У Тан Гён было много возлюбленных, но Ёнон, похоже, занимала для неё особенное место. Несмотря на то, что её положение как наследницы было ещё шатким, Тан Гён попросила Ёнон стать её супругой. Она пообещала, что в будущем, когда она станет наследной принцессой, а затем и королевой, все дети, которых она родит, будут официально признаны детьми Ёнон.
По обычаю, происхождение ребёнка, рождённого монархом, определялось указом самого монарха, так что, кто бы ни был биологическим отцом, не было никакой проблемы в том, чтобы признать их детьми Ёнон. Проблема была в другом: Ёнон не хотела всю жизнь прожить в женских покоях в качестве супруги королевы.
Рождённая в знатной семье и выросшая под хвалу родителей, Ёнон была честолюбива. Она хотела стать канцлером, служить королю и войти в историю как прославленный государственный деятель. Поэтому она вежливо отклонила просьбу Тан Гён, но поклялась: хоть она и не станет её супругой, она будет вечно служить и любить только её. Тан Гён, тронутая её чувствами, тоже дала обещание: что бы ни случилось в будущем, она никогда не утратит веры в неё и будет её защищать.
И это обещание было нарушено меньше чем через год.
Потому что король, Тан Хыль, выбрал Ёнон, годившуюся ему в дочери, себе в жёны.
Все винили трагическую судьбу красавицы, говоря, что выдающаяся внешность Ёнон сыграла с ней злую шутку, попавшись на глаза королю, но на самом деле все знали правду. Тан Хыль использовал Ёнон как жертвенную пешку, чтобы усмирить и свою законную старшую дочь Тан Гён, и осмелившуюся поддержать её без королевского разрешения семью Ёнон - могущественный род Чин.
Ёнон, отказавшаяся от предложения любимой Тан Гён, чтобы не быть запертой во дворце, теперь была обречена стать женой старого короля. В слезах она пришла к Тан Гён и взмолилась:
«Пожалуйста, обратитесь к Его Величеству. Многие во дворце знают о наших отношениях. Если вы выступите решительно, Его Величество, опасаясь скандала, не посмеет взять меня силой».
Но Ёнон была умной женщиной и знала правду. Она понимала, что чем сильнее будет сопротивляться Тан Гён, тем крепче король будет держать Ёнон, чтобы досадить дочери. Ёнон уже попала в ловушку, из которой не было выхода. Поэтому она пришла к Тан Гён, уже приготовившись к худшему. Пришла, чтобы они могли подтвердить свои чувства и вновь произнести клятвы, данные друг другу ранее.
Если бы Тан Гён попыталась встать перед своим грозным и устрашающим отцом-королём, чтобы защитить Ёнон, та была готова остановить её и принять свою судьбу. И, разумеется, она верила, что Тан Гён так и поступит.
- Но наша наследная принцесса, говорят, просто сидела перед моей матерью, читая книгу, и лишь роняла крупные слёзы. Она боялась, видите ли, что если вмешается, то моя мать может и не остановить её.
Любовь Тан Гён была не более чем развлечением в пределах безопасных стен, которые защищали её собственное положение.
За то, что она поддалась чарам этой мелочной интриганки, Ёнон заплатила всем, о чём когда-либо мечтала.
И потому она поклялась. Поклялась, что непременно отнимет всё то, что наследная принцесса пыталась защитить, принеся Ёнон в жертву.
Люди судачили, что если бы наследная принцесса родилась мужчиной, то, вероятно, возникли бы сомнения в отцовстве Тан Е, но они ничего не понимали. Задолго до того, как Ёнон забеременела Тан Е, они уже стали врагами, не способными жить под одним небом.
- Так что теперь вы, мунхак Пэк, должны понять мои намерения. Моей матери всё равно, кто станет следующим правителем, лишь бы им не стала наследная принцесса. А я уже привык играть роль марионетки в её руках.
Тан Е пожал плечами, словно дальнейшие объяснения были излишни. Но, оставив в стороне вопрос о его истинных намерениях, оставалась другая, более важная проблема.
- Но вы так и не сказали, почему упомянули восьмого принца.
То, что Тан Е намеревался выставить Тан Иджэ в качестве соперника наследной принцессе.
- Люди говорят, что моя мать - любимая супруга, но на самом деле у отца-короля была другая любимица. Родная мать Иджэ, госпожа Чая.
- Говорят, госпожа Чая всегда повторяла: «Его Величество простит меня». «Он непременно выяснит правду». Почему же женщина, которая так верила отцу-королю, так бесславно покончила с собой?
Сахён на мгновение нахмурился. Он ведь сказал, что у Тан Иджэ есть «мотив», чтобы стать соперником наследной принцессе. В таком случае, неужели…
- Восьмой принц знает об этих подозрениях?
- Знать-то он знает. А вот верит ли - не уверен.
Сахён порывисто хотел было расспросить дальше, но вовремя замолчал. Глаза Тан Е сияли уверенностью человека, захватившего инициативу.
- …Если он уже знал, то надежды ещё меньше. Вы, господин, лучше меня знаете, как восьмой принц жил во дворце всё это время.
- Это так, но… - Тан Е начал было говорить, но затем преувеличенно замялся. - Ха, и этого вам не рассказали? У придворных в павильоне Камчхондан, оказывается, хитрая натура.
Сахён лишь скривил губы в нарочито неестественной улыбке, словно говоря: «Ну-ну, выкладывайте всё, что хотите сказать».
- Так вот почему вы были так недовольны? Когда я спросил вас о «секрете».
Секрете? О том, как ему удалось заставить Тан Иджэ учиться?
- Во дворце об этом уже все знают.
Эта манера говорить загадками раздражала, но Сахён сдержался. Ледяной холодок, пробежавший по затылку, подсказывал, что он должен выслушать то, что будет сказано дальше.
- Вы знаете о «душевной болезни» моего младшего брата?
Конечно, слухи до него доходили. Что у него бывают припадки, что он порой ведёт себя крайне нервно. Но сколько бы Сахён ни донимал Тан Иджэ, тот ни разу не проявлял ничего, что можно было бы назвать болезнью.
Сахён полагал, что это всего лишь слухи, возникшие из-за его отвратительного характера и «глаз».
- Я здесь недавно, так что лично не видел, но слышал, что у него иногда бывают проблемы…
- Иногда? Да он всегда такой. Ему становится неприятно, если кто-то хоть кончиком пальца коснётся его кожи, и говорят, он постоянно чувствует какой-то странный смрад, которого другие не ощущают.
О «запахе» он слышал от придворного. Придворный велел ему немедленно уходить, если тот заговорит о запахе. Так значит, это был не настоящий смрад от какой-то странной болезни? Но было кое-что странное. Действительно ли он чувствовал этот запах, Сахён знать не мог, так что это ладно. Но то, что ему неприятно даже малейшее прикосновение? Ведь он был совершенно спокоен, когда Сахён хватал его за запястье, и это тот самый человек, который даже ущипнул его за щёку.
- Мне кажется, не всегда. Я ни разу не…
- Вот потому-то все и спрашивают, разве нет?
- Какую же хитрость вы применили, что мой младший брат в вашем присутствии ведёт себя как совершенно нормальный человек?
- А как вы сами думаете, мунхак Пэк? Он терпит? Притворяется нормальным, чтобы завоевать ваше расположение?
Что за бред. Тан Иджэ терпит? Да он же из тех, кто не может сдержаться и выпаливает всё, что думает. И потом, притворяется нормальным? Разве человек, который пытается притвориться нормальным, будет щипать своего учителя за лицо?
На ум приходит лишь одно объяснение. Возможно, этот человек, не желая слышать понуканий об учёбе, всё это время «притворялся по-настоящему сумасшедшим», а перед Сахёном, чужаком, вёл себя нормально, и это случайно заметили другие…
Но чтобы этот Тан Иджэ притворялся?
Да ещё и доходя до того, что курил эту ужасную траву ёнхвачо?
- Знаете вы причину или нет, но наследная принцесса не захочет, чтобы вы оставались во дворце Унгёнгун. Единственная причина, по которой она могла не беспокоиться насчёт Иджэ, была его душевная болезнь, а вы, мунхак Пэк, эту болезнь излечили.
- Я всего лишь учёный, я ничего не смыслю в искусстве врачевания.
- Да какое дело наследной принцессе, врачевание это или колдовство? Важен сам факт: Иджэ стал нормальным рядом с мунхаком Пэком, наследная принцесса этого боится, а отец-король намеренно отправил мунхака Пэка именно к Иджэ. Теперь вы понимаете, почему я хочу поддержать Иджэ и почему я втянул в этот план именно вас?
Если король взял в жёны госпожу Ёнон, чтобы сдерживать Тан Гён, то и сын госпожи Ёнон, Тан Е, тоже был средством сдерживания.
Однако в итоге король выбрал наследной принцессой не Тан Е, а Тан Гён. Должно быть, в этот момент Тан Е понял, что его собственная «возможность» стала призрачной.
Если Тан Гён взойдёт на трон, она ни за что не оставит в живых ни госпожу Ёнон, которая была её врагом, ни Тан Е, который до последнего момента считался влиятельным претендентом. Чтобы выжить, у Тан Е не было иного выбора, кроме как сместить Тан Гён и посадить на трон кого-то другого.
Тан Юн изначально поддерживала Тан Гён, да и зашла уже слишком далеко, чтобы снова претендовать на трон. А вот Тан Иджэ был ещё молод. Он был тем сыном, к которому король питал достаточно тёплых чувств, чтобы, едва наняв ученика знаменитой учёной Чхэ, немедленно отправить его в качестве учителя. Хоть за ним и закрепилась репутация негодяя, но в большинстве случаев это было из-за влияния Тан Юн, так что это можно было исправить. И даже если он свергнет Тан Гён, у него будет благовидный предлог - «месть за мать».
Если только подтянуть его недостающие знания, и если могущественный род Чин, стоящий за Тан Е, окажет ему поддержку в самом главном - в обретении власти.
И если король проживёт ещё хотя бы несколько лет.
Тогда «возможность» смены хозяина трона…
- Ну так что, мунхак Пэк? Возьмётесь за руки со мной, чтобы создать следующего короля?
Разумеется, для этого придётся поставить на кон свою жизнь.
Хотя, с того самого момента, как Сахён вступил в Пасу, его голова, можно сказать, уже висела у ворот Ёнджу. Проблема была в том, что теперь рядом с ней придётся повесить и голову Тан Иджэ.
- Самое важное, должно быть, - это воля госпожи Ёнон.
- Ха-ха, для этого нужно всего лишь, чтобы Иджэ после восхождения на трон официально был усыновлён моей матерью, сделав её вдовствующей императрицей.
Жены и мужья правителя не имели ни власти, ни титулов и не могли вмешиваться в государственные дела, но лишь одна из них, та, чей ребёнок взошёл на трон, могла занять высочайшее положение вдовствующей императрицы. Самая почтенная особа в королевской семье. Положение, позволяющее «советовать» королю в государственных делах. Похоже, госпожа Ёнон, которой пришлось отказаться от всех своих амбиций, став женой короля, намеревалась осуществить свою мечту, став вдовствующей императрицей.
Если такая женщина, как госпожа Ёнон, станет вдовствующей императрицей, это будет как крыша над крышей, - власть над властью. Но этот вопрос можно будет решить уже после восхождения на трон.
Взгляд Сахёна, до этого беспокойно блуждавший, постепенно обрёл фокус. Его глаза встретились с глазами Тан Е. Сахён высунул язык, чтобы смочить пересохшие губы, и задал последний оставшийся у него вопрос:
- Так из-за чего всё-таки возникла душевная болезнь восьмого принца?
Ведь если это настоящая болезнь, то сейчас она лишь временно отступила, и может случиться рецидив.
- Говорят, что те, кто рождается с «такими глазами», изначально слабодушны. К тому же он вырос в доме великого генерала. А у великого генерала есть манера закалять людей. Говорят, он и своего единственного сына в детстве таскал на поле боя, заставляя сражаться как простого солдата, отчего тот заработал сумасшествие, десятки лет не выходил из дома, а потом повесился. Я слышал, что и Иджэ бывал на поле боя, так что, похоже, он и его так же таскал с собой, и тот подхватил эту ненужную болезнь. Конечно, винить в этом великого генерала нельзя, но…
Тан Е погладил свой гладкий подбородок и горько усмехнулся.
- Тот запах, что чувствует Иджэ… я слышал, это запах гниющего трупа.
Сахёну этот запах был хорошо знаком. Ужасающая вонь, от одного представления о которой подкатывала тошнота. Если этот запах преследует тебя постоянно, то разве трава ёнхвачо - это решение? Да скажи ему прижечь себе ноздри раскалёнными углями, он бы и на это согласился.
- Возможно, он получил сильный шок на поле боя, куда его отправил великий генерал, а может быть… есть и те, кто говорит иначе. Что воспоминания из младенчества остаются глубоко в подсознании и порой заставляют человека совершать поступки, которые он сам не может понять. В таком случае, может быть, он помнит смерть своей матери?
Скорее всего, Тан Е выдавал желаемое за действительное.
А добавил он это, чтобы дать Сахёну намёк.
Находясь рядом с Тан Иджэ, постепенно, словно пропитывая, внушай ему жалость к госпоже Чае и жажду мести.
Если таким образом удастся сломить его умеренное желание просто жить, довольствуясь титулом князя Синрына, и заставить его противостоять наследной принцессе в борьбе за трон, то, возможно…
