Сказание о посланнике Тэ Сине. Экстры. Глава 16-20
Ли Тэ Син сжал горло Хон Юна рукой со вздувшимися венами. Испуганный Хон Юн вцепился в тыльную сторону его ладони. Ноги беспомощно заболтались в воздухе. От недостатка воздуха лицо Хон Юна мгновенно побагровело. Хон Юн с трудом выдавил из себя:
- Злитесь… на меня. Злиться нужно на меня. Это моя вина… Кхх.
От внезапно усилившейся хватки Хон Юн издал мучительный стон. Ли Тэ Син в упор смотрел ему в лицо.
Дрожа, как осиновый лист, и при этом просить, чтобы я злился на тебя? Рассудок, балансировавший на грани, был последним оплотом. Ли Тэ Син стоял лицом к лицу с причиной своего гнева и терзался.
Хон Юн ничего не знал. Он никогда не видел, как он меняется, когда злится, как выплёскивает свою ярость, и поэтому нёс эту дерзость.
Что же делать? Как именно мне тебя наказать? Если я прямо сейчас раздену тебя догола, изобью плетью и впечатаю головой в землю, может, тогда ты заткнёшься?
Молчавший Ли Тэ Син огляделся вокруг.
Даже при повторном осмотре было ясно, что это место - неподходящее. Одного запаха серы и разбросанных яиц было достаточно, чтобы понять. Это было место кладки огненных драконов.
Несмотря на то, что он был в ярости, мысль о том, что это место опасно для Хон Юна, была первостепенной. Ли Тэ Син пристально посмотрел в его полные ужаса глаза. Взгляд, который он никогда не хотел видеть. Проглотив отчаяние, Ли Тэ Син мысленно прокрутил свои действия.
Причина, по которой он подавлял свою безграничную жажду власти и обладания, заключалась в том, что он был существом из другого мира. Ли Тэ Син был слишком силён и жесток, чтобы Хон Юн мог его вместить. Он был чудовищен и выходил за рамки здравого смысла. Прежде всего, он был опасен. Как и мир, в котором он жил.
Перейдя в загробный мир, он намеренно перестал им интересоваться. Он считал, что его контроль плохо влияет на жизнь Хон Юна.
Даже в мире живых алчность Ли Тэ Сина только росла, а не уменьшалась. Ему было так интересно, что происходило в его отсутствие, что он не раз и не два хотел просто выведать воспоминания Хон Юна, но терпел. Он пошёл на компромисс, получая лишь общие сведения от демона-животного.
Он считал это своим покаянием и любовью к нему.
Но Хон Юн ударил его в спину. Ускользнув от намеренно ослабленного надзора, он вместе с Со Хви занимался опасными делами.
Бессилие от невозможности защитить дорогого человека было чувством, которое Ли Тэ Син ненавидел больше всего. Это была глубокая боль, которую он не хотел испытывать снова. Хон Юн должен был быть в безопасности и покое. Даже если на его пути и встречались бы трудности, они должны были быть обыденными для человеческого мира. Только так Ли Тэ Син мог жить. Но чтобы это были Кангили. Чтобы он оказался в ловушке среди этих свирепых огненных драконов.
Ли Тэ Син, скрипнув зубами, сказал:
- Ты сам сказал, что примешь это.
Он предупреждал, что всё будет чрезмерным. Что он будет терпеть, но для него, полного шрамов, всё будет чрезмерным, он ясно это донёс.
- Ты же сказал, что будешь делать всё, что я скажу.
И после всего этого он вот так растоптал его старания, его муки, его любовь. Нужно было всего лишь принимать то, что ему давали, но он всё-таки вырвался из-под его опеки.
- Захотел продлить себе жизнь?
Намерение Хон Юна, ставшего учеником Со Хви, было очевидно. Торговаться за нить жизни. Просто уму непостижимо.
- А ты не подумал, что она может и сократиться?
Чтобы продлить жизнь, нужно было быть готовым к тому, что она может и сократиться. Настолько это было опасно.
Зачем он пытается что-то сделать, вырвавшись из моих рук? Разве это не лучшее пристанище? Разве я так многого просил? Я же просил тебя не раниться и быть в безопасности. Чего тебе не хватало, что ты возжелал другого мира, обманывая меня?
Головокружительная сцена, произошедшая только что, нахлынула на разум Ли Тэ Сина. Хон Юн, съёжившийся среди бушующих Кангилей, был беззащитен и весь в грязи. Ли Тэ Син в ярости повысил голос:
Неужели какая-то продолжительность жизни важнее моего грёбаного бессилия от того, что я не могу всегда тебя защищать!
Ли Тэ Син был зверем в человеческой шкуре. Монстром, притворяющимся божеством. Полным идиотом, без остатка посвятившим себя жизни одного-единственного человека.
Всё жестокое он обрушивал на злых духов и грешников, а ему хотел давать лишь кроткое и нежное. Всю боль и страдания он забирал себе, а ему дарил лишь счастье и обыденность. Потому что Хон Юн должен был быть именно таким. Но всё было тщетно. Кровавые старания Ли Тэ Сина сегодня были разрушены до основания.
Хон Юн принёс ему, примчавшемуся за тысячи ли, чтобы хотя бы издали увидеть его спину, лишь разочарование неизмеримых размеров.
Окинув взглядом окрестности, Ли Тэ Син оттолкнул Хон Юна. Бросив на пошатнувшегося парня убийственный взгляд, он открыл врата духов.
Хон Юн открыл глаза. Перед ним была незнакомая комната, вокруг царила тишина. Пространство было настолько спокойным, что момент нападения Кангилей казался сном. Прямо перед ним с непроницаемым лицом стоял Ли Тэ Син. У Хон Юна не было времени даже перевести дух.
- Господин посланник, я был неправ.
Он протянул руку к Ли Тэ Сину. Это было бессознательное движение, вызванное тревогой, но Ли Тэ Син отступил на полшага, показывая своё неприятие. Потому что он чувствовал, что если их тела соприкоснутся, он и впрямь даст волю своей натуре.
Хон Юн посмотрел на свою оставшуюся в воздухе руку. Сжав дрожащие кончики пальцев в кулак, он поднял взгляд на Ли Тэ Сина. Головой он понимал, что такая реакция естественна, но с каждым новым отказом перед глазами всё сильнее расплывалось.
Не нужно было уточнять, о чём речь. Он говорил о том, чтобы перестать ходить за Со Хви и вымаливать себе жизнь.
- Я сказал, бросай это прямо сейчас. Понял?
Хон Юн лишь молча вбирал в себя воздух, но Ли Тэ Син так и не услышал от него желаемого ответа. Он лишь молча терпел пронзающий его холод, стоя с обескровленным лицом. Поняв, что за этим покорным видом скрывается жалкое упрямство, Ли Тэ Син скривился.
Он ему не подчиняется. Нет, всё это время он заблуждался. С трудом обретённое самообладание снова пошатнулось. Волны гнева начали вздыматься и выходить из берегов.
Он отвернулся, полностью перекрыв ему обзор. Сжав кулаки, он глубоко вздохнул. Даже когда из сжатых ладоней и прокушенного языка потекла кровь, контролировать себя было невыносимо трудно. Казалось, разум вот-вот рассыплется, и его поглотит монстр. Это было опасно.
К окровавленной руке неуверенно потянулись бледные пальцы. Ли Тэ Син взмахнул рукой. С резким звуком пальцы были отброшены прочь. Лицо Хон Юна едва заметно исказилось. Хотя он был на грани обморока от страха, его желание просто прикоснуться снова было отвергнуто.
Стиснув зубы, Ли Тэ Син пробормотал:
- Если бы я знал, что так будет…
В растерянном взгляде Ли Тэ Сина, проглотившего окончание фразы, мелькнули раскаяние и мука. Сложные чувства нахлынули одно за другим. И ни одно из них не сулило Хон Юну ничего хорошего.
Молчание затянулось. Запутавшиеся мысли Ли Тэ Сина потекли в ещё более крайнем и эгоцентричном направлении. Во внезапно прищуренных глазах Хон Юн отчётливо прочёл его мысли. То, чего он боялся больше всего. Сердце ледяной тяжестью ухнуло вниз.
Тот, кто пожертвовал даже жизнью, на что он не пойдёт? Решившись, он не станет ни колебаться, ни медлить. Хон Юн взмолился:
Он не хотел. Он скорее бы умер, чем снова стать слабоумным и жить, не ведая о милости Ли Тэ Сина. Это была бы не жизнь. Просто бессмысленное течение времени.
Холодный взгляд скользнул по бледному лицу, по дрожащему кадыку, по двум кулакам, сжатым так же сильно, как и его собственные. Ли Тэ Син не изменился в лице.
Это была угроза: в противном случае он сотрёт ему память и переделает всё по-своему. Настолько он был зол и разочарован. Искажённая любовь Ли Тэ Сина, его желание уберечь Хон Юна даже от малейшей опасности, была подобна неприступной крепости.
Даже перед лицом такого ультиматума Хон Юн лишь шевелил губами. Смертельно бледный, он не мог даже как следует посмотреть на Ли Тэ Сина. Его блуждающий взгляд время от времени останавливался на руке Ли Тэ Сина, перепачканной кровью. Поняв, что означает этот взгляд, Ли Тэ Син мысленно выругался.
Неспособность спокойно отнестись даже к незначительной ране и скорбеть о ней - в этом Ли Тэ Син и Хон Юн были одинаковы.
«Мы ведь одинаковые. Ты ведь такой же…!»
Когда гнев достиг предела, вокруг закружился ледяной ветер. И в этот момент…
Влажный от слёз голос жалобно прозвучал между ними. Хон Юн, всхлипывая, посмотрел на не отвечавшего Ли Тэ Сина и с трудом продолжил:
- Даже если сложить за весь год… не наберётся и шестидесяти дней.
Шестьдесят дней в году. Лишь столько дней он мог провести с Ли Тэ Сином.
- Потому что, сколько ни складывай, больше не получается…
Встречаться и расставаться с тем, чье изображение невозможно запечатлеть, жить с этой незаполненной пустотой - оказалось гораздо тяжелее, чем он думал.
Когда он воссоединился с Ли Тэ Сином, желая удержать его, увидеть ещё хоть раз, он говорил, что и год, и десять лет - неважно, лишь бы тот приходил. Но это смелое обещание рассыпалось в прах всего за полгода. Потому что, переживая эти расставания, которые не были настоящими расставаниями, он до боли ясно осознал:
По сравнению с его растущими чувствами, время, которое они могли провести вместе, было ничтожно малым. Слишком малым.
Хон Юн, который своим спокойствием уверял Ли Тэ Сина, что всё в порядке, на самом деле был совсем не в порядке.
Не хватало. С каждой встречей не хватало всё больше. С момента их встречи Хон Юн вёл обратный отсчёт времени и боялся одиночества, которое придёт на смену Тэ Сину, когда тот исчезнет, словно дым.
И в тот миг, когда он столкнулся с реальностью одиночества, которого так страшился, он был растерзан в клочья, не в силах даже сопротивляться. Он в одиночку справлялся с болью, оставшейся на пустом месте. Иногда, под предлогом полного упадка сил, он позволял себе вволю страдать от ломоты во всём теле.
У Хон Юна была обязанность следовать по пути, начертанному для него Ли Тэ Сином. Ведь этот устланный цветами путь, созданный им ценой разрыва собственной души, был той самой жизнью, которой Хон Юн, будучи человеком, отчаянно жаждал. Он старался, по возможности, следовать его воле. Считая, что это единственный способ отплатить ему, он пытался игнорировать накапливающуюся слой за слоем тоску и жить, загрузив себя делами.
Но что толку? Проведя с Ли Тэ Сином ничтожно малое время, он неизменно и бесполезно ломался.
Поэтому он обратился к другому способу. К тому, что запрещал Ли Тэ Син.
Если я продлю свою нить жизни, смогу ли я видеть его хоть немного дольше? Если я стану немного сильнее, разве не смогу я выдержать более глубокую и долгую связь с ним?
- Я не поступал легкомысленно.
Он понимал свою бесстыдность. Он думал, что и сам бы трясся от чувства предательства. Двухмесячный цикл был абсолютно необходим для поддержания равновесия между Ли Тэ Сином и Хон Юном. Он также прекрасно знал, каких огромных усилий стоит Ли Тэ Сину, как жнецу из мира мёртвых, перемещаться в мир живых.
Поэтому он не мог сказать. Не мог удержать и не мог показать, что у него на душе. Как он мог сказать тому, кто страдал от малейшей царапины и целовал её, что он снова собирается идти по тернистому пути?
Независимо от отчаянной цели и идеального результата, это был односторонний и эгоистичный способ. Не говоря уже об опасности, ему приходилось каждый раз подвергаться испытаниям со стороны тех, кто сомневался в его способностях. Для Ли Тэ Сина, который обнажал клыки при любой попытке навредить Хон Юну, всё это было бы чем-то невообразимым.
- Дело не в том, что я не понимаю чувств господина посланника.
Не то чтобы не понимал, а понимал слишком хорошо. Он получил от Ли Тэ Сина слишком много, чтобы жаловаться на свои пустяковые проблемы.
Только перед ним Хон Юн становился дураком. Его разум давал сбои, и он чувствовал себя бесконечно маленьким. Он знал, что тот будет так злиться, но всё равно закрывал себе рот и обманывал его. Он игнорировал чувство вины и откладывал наказание.
- Я просто хотел видеть вас дольше.
Хон Юн знал его любовь. Знал и его страх. Именно поэтому его эгоистичное желание, не достигнув его, блуждало и просачивалось к Со Хви, Бэк У и демону-животному.
С какого-то момента перед глазами всё расплылось, а лицо защекотало. Хон Юн вытер подбородок тыльной стороной ладони. Он даже не заметил, как она вся промокла. В горле першило, и он то и дело кашлял.
- Мне очень жаль, что я солгал.
Не смея просить разрешения, он молил лишь о прощении.
- Господин посланник, я действительно был непра…
От этих решительных слов он замолчал. Лишь приглушённые всхлипы тихо пересекали пространство между ними.
Чем дольше длилась навязанная Ли Тэ Сином тишина, тем сильнее нарастала тревога. В тот миг, когда Хон Юн, не в силах справиться с нетерпением, уже зашевелил губами, Ли Тэ Син провёл рукой по лицу и вздохнул. Это был тяжёлый вздох, смысл которого был совершенно непонятен. Сердце Хон Юна тоже рухнуло вниз, но он, сделав вид, что ничего не произошло, кое-как собрал его.
Ли Тэ Син сказал подчёркнуто строго:
- Я накажу тебя. Ты должен понести наказание.
Едва эти слова были произнесены, Хон Юн яростно закивал. У него перед глазами всё потемнело от страха, что ему не дадут даже попросить прощения. Наказание - это было ожидаемо. Если он не сотрёт ему память и не выместит злость на ком-то другом, он был готов принять всё.
В представлении Хон Юна наказание - это когда тебя бьют, запирают или заставляют писать объяснительную. О жестокости и степени он старался не думать. Он был готов с радостью принять всё, что бы ни было направлено на него. Сначала нужно заплатить за то, что он обманул его. А потом снова попытаться убедить. Его на мгновение пошатнувшаяся решимость была твёрдой, как и время, проведённое им в одиноких терзаниях и раздумьях.
Хон Юн хотел быть с ним долго-долго. Он был готов от всего сердца попросить об исполнении своего эгоистичного желания, которое изменилось после встречи с Ли Тэ Сином.
Ли Тэ Син протянул руку. Несмотря на всю его решимость, плечи невольно сжались, когда большая, под стать его телосложению, рука приблизилась. Пальцы, которые обхватили его лицо, но всё равно были слишком длинными, показались пугающе холодными.
Рука скользнула за ухо, схватила его за затылок и сжала. Застывшее тело Хон Юна потянулось вперёд. Покорно поддавшись, Хон Юн крепко зажмурился. Если ему фиксируют голову, значит, скорее всего, ударят по щеке. Он крепко сжал кулаки.
Однако никакого удара не последовало. Вместо этого он почувствовал дыхание. Его губ коснулись. Почему именно губы? Хон Юн, загнанный в угол во всех смыслах, не мог расшифровать это внезапное ощущение. Предельно напряженный, он издал стон.
Неожиданный поворот событий вызвал целую волну замешательства. В раскрытый от удивления рот проникло что-то тёплое и мягкое. Хон Юн, медленно осознав, что это язык Ли Тэ Сина, моргнул, не открывая глаз. Чёрные зрачки были совсем близко. В них, тихо мерцая, отражался он сам - растрёпанный и раздавленный.
Вырвался горестный вздох. В этот миг он прочёл в нём безграничное и горькое смирение. Взгляд Ли Тэ Сина говорил, что он снова проиграл. В тот миг у Хон Юна подкосились ноги, и он пошатнулся. Ли Тэ Син, поддержав его за поясницу, произнёс уже несколько смягчившимся голосом:
Наказание, о котором говорил Ли Тэ Син, нежно вторглось в рот Хон Юна.
Ни грубого насилия, ни упрёков. Лишь поцелуй. На него буквально обрушилось проявление любви, гораздо более горячее и заботливое, чем те нежные поцелуи, которыми они обменивались при встрече раз в два месяца.
Хон Юн, обвив его шею руками, разрыдался. Ли Тэ Син, и на этот раз отбросив свою истинную натуру, глубоко впился в его губы. Он исследовал пространство между горестными, горячими вздохами. Прошёлся по нёбу и внутренней стороне щёк, обвил его застывший язык.
Каждый раз, когда их губы размыкались, Хон Юн говорил. Что ему жаль, что он был неправ, что он действительно был неправ. И всё же, поскольку он так сильно этого хочет, просил разрешить ему.
Ли Тэ Син, погрузивший Хон Юна в наслаждение, от которого, казалось, плавилось всё тело, заглянул ему в лицо.
Хон Юн кивнул. Весь красный, он проливал целое море слёз. Ли Тэ Син не выдержал и снова прильнул к его губам. Он снова и снова целовал его мокрые щёки, красивую переносицу, уголки глаз, полные любви к нему, пытаясь унять бурю в своей душе.
- Если впредь будешь врать, я действительно… ты действительно…
Он не мог придумать, что именно сделает с ним, но тогда он точно не спустит это с рук. Правда, прощу только на этот раз, а в следующий раз так накажу, что…
Но при мысли о том, что тот будет плакать ещё сильнее, его, казалось бы, суровая решимость зашаталась. Скорее всего, это он сам не сможет этого вынести.
- И не держи всё в себе. Лучше всё расскажи. Можешь рассказать всё, что угодно.
В любом случае, эту дурную привычку обманывать его нужно было пресечь в корне. Он, сотрясаясь плечами и никак не в силах перестать плакать, посмотрел на Ли Тэ Сина. С каждым морганием крупные слёзы падали одна за другой. До каких пределов простирается это «можно всё рассказать и ничего не скрывать»? Его мокрое лицо жалобно исказилось.
Всё, что было до этого, и плачем-то не было. Хон Юн зашёлся в рыданиях.
Белые пальцы упрямо вцепились в воротник одежды Ли Тэ Сина. Не хочу. Правда, он очень не хотел. Настолько сильно, что это было сильнее, чем все предложения, которые можно составить со словом «не хочу». Он думал, что это потому, что он ещё не привык к расставанию, но нет. Ему просто это не нравилось.
Хон Юн, прерывисто дыша, начал изливать свою печаль.
- Не хочу говорить «до встречи».
Хотелось удержать уходящего, обнять и поцеловать его ещё хоть раз.
- Я терпел до сих... потому что знал, что нельзя.
Но зная, что это будет только хуже, он запихивал все невысказанные чувства в одно-единственное слово «до встречи».
- Но у меня не получилось. Слишком коротко.
Он не знал, как другие люди с такими чувствами могут поддерживать отношения на расстоянии. Все они казались ему удивительными. Как, чёрт возьми, они справляются с этими эмоциями, колеблющимися от одной крайности к другой? Иногда ему было так тоскливо, что хотелось умереть. Он так сильно любил его, что не знал, куда деваться от нахлынувших чувств. Хон Юн, который обычно капризничал, как хотел, вдруг замер.
Судьба, возлюбленный, любовь. Промелькнули смутные моменты, когда он не мог дать определение своим чувствам к Ли Тэ Сину, потому что слишком многим ему был обязан. Человек, с которым он не хотел расставаться, которого хотел видеть и с которым хотел быть долго-долго. Стоило произнести это вслух, и всё словно встало на свои места.
Хон Юн вытер слезы рукавом и переплел свои пальцы с пальцами Ли Тэ Сина. Даже если его рука будет много раз отвергнута, он все равно будет тянуться к ней снова и снова.
- Господин посланник, я люблю вас.
Он уткнулся лбом ему в грудь. Если уж такова наша судьба.
- Я хочу быть с вами долго-долго. Я справлюсь. Я буду стараться.
Для него существовал только этот человек. Человек, которому он хотел излить все свои чувства, не разбираясь в их природе. Поэтому он будет жаден. Потому что это единственный и неповторимый шанс.
Чувства переполняли его, словно прорвавшаяся плотина.
- Господин посланник, я правда люблю вас.
Ли Тэ Син лишь моргал, слушая бесконечный поток признаний.
Он был немало потрясен, узнав, что чувства Хон Юна не уступают его собственным. Захваченный борьбой с собственными бушующими эмоциями, он не замечал чувств Хон Юна, которые теперь нахлынули на него, словно цунами. Они были теплыми и горячими, как температура тела. Он осознал, насколько огромными они были.
Ли Тэ Син обнял его и гладил по спине, пока его плач не утих. Он дышал, полностью погрузившись в отчаянные мольбы и любовь Хон Юна.
На улице, где в самом разгаре был местный фестиваль, плотно стояли ряды палаток. Над каждой палаткой развевались баннеры, демонстрирующие её индивидуальность. Место, где находился Лим Киджин, было в самом дальнем углу.
Сидя в несколько развязной позе среди хаотично расставленных пластиковых стульев и столов, он зевнул во весь рот. Его полуприкрытые глаза устремились на наручные часы. Плечи поникли. Ещё два часа торчать здесь. Перед глазами всё потемнело.
Вокруг него студенты примерно того же возраста за небольшую плату рисовали портреты и карикатуры. Это было, так сказать, пожертвование талантом.
Хотя он и пошёл за другом, чтобы набраться опыта, а не заработать карманных денег, необходимость сидеть на одном месте была для импульсивного и спонтанного Лим Киджина сущим ядом.
К тому же его талант, специализировавшийся на карандашных портретах, был не особо популярен у публики. Его манера реалистично передавать облик и атмосферу объекта не соответствовала поколению, которое не может сделать ни одной фотографии без фильтра. Прежде всего, его рисунки занимали больше времени, чем другие, поэтому мало кто решался на такой долгий процесс.
И всё же, пока он тут торчал, ему удалось нарисовать нескольких человек. Парочку и семилетнюю девочку.
План на сегодня выполнен. Конец!
Лим Киджин, объявив для себя конец рабочего дня, сладко потянулся. Спина болела, и хотелось спать. Он сонно окинул взглядом окрестности. Может, потихоньку слинять пораньше? Эта нехорошая мысль пришла ему в голову, но действовать он не собирался. Он твёрдо решил продержаться до оговоренного времени, даже если спину сведёт.
Не прошло и минуты, как из него снова вырвался тихий зевок. В тот момент, когда он, прикрыв рот рукой, пытался его сомкнуть, раздались тихие вздохи восхищения. Прежде чем он успел понять, в чём дело, он почувствовал чьё-то присутствие. Лим Киджин, всё ещё сонный, протёр глаза и указал на место.
Это был высокий мужчина. Он без всяких приветствий плюхнулся на стул напротив Лим Киджина.
Лим Киджин оборвал фразу и на мгновение застыл, устремив взгляд вниз.
Даже носки его туфель красивы. Подумал он. Это было нечто. Сработало так называемое чутьё художника, который без ума от всего прекрасного. Его сонные глаза вдруг заблестели, словно и не было никакой дрёмы. Лим Киджин медленно поднял взгляд, тщательно сканируя всё снизу вверх, будто фотографируя.
Его взгляд, скользнувший по длинным ногам, тонкой талии, широким плечам и, наконец, достигший лица, был настойчивым и откровенным, но он даже не осознавал своей бестактности.
Мужчина был настолько красив, что сонливость, плавившая его, словно мороженое на солнцепёке, мгновенно улетучилась. Лим Киджин подумал, что весь этот день адского труда и скуки он вытерпел лишь для того, чтобы встретить этого человека. Прижав руку к бешено колотящемуся сердцу, он сказал:
Это прозвучало как ультиматум. Маловероятно, но если бы мужчина отказался, он собирался заплатить ему как модели. Давно он не встречал кого-то, кто бы так его вдохновлял. Всё-таки нужно пробовать всё. Никогда не знаешь, где и когда тебе улыбнётся удача.
Увидев его взгляд, горевший не просто энтузиазмом, а настоящим пламенем, мужчина добродушно рассмеялся. Ответ был благосклонным.
Глубоко вздохнув, Лим Киджин взял карандаш. Но тут же замер и склонил голову набок. Затем он порылся в пенале и достал другой карандаш. Он смутно помнил, когда и от кого его получил, но это был его самый ценный карандаш. Их осталось всего несколько штук, поэтому он использовал их только в особых случаях.
Так вот, сегодня был именно такой случай. Он непременно хотел рисовать именно этим карандашом.
Лим Киджин вытянул руку с карандашом в сторону мужчины. Прищурив один глаз, он выстроил композицию с безумно красивым мужчиной в центре.
Концентрация, вызванная страстным желанием запечатлеть кого-то на холсте, была невероятной. Даже пугающей. Два часа Лим Киджин не двигался с места. В застывшей позе двигались только его глаза и рука.
Мужчина тоже не жаловался. За исключением редких взглядов на телефон, он не менял позы.
Лим Киджин, уткнувшись носом в рисунок, победно вскинул руки. Будь у него больше времени, он бы, конечно, поработал ещё, но и так результат был более чем удовлетворительным.
Мужчина, задумчиво разглядывавший протянутый ему рисунок, поднял глаза.
Значит, это подарок. Надо было постараться получше. Чувство досады усилилось.
Лим Киджин, собиравшийся отойти, чтобы упаковать рисунок, вдруг замялся перед мужчиной, как нашкодивший щенок. Как раз в тот момент, когда глаза мужчины, удивлённо расширившиеся, начали приобретать слегка недовольное выражение, Лим Киджин заговорил.
- Простите, не могли бы вы дать мне свой номер? В следующий раз я хотел бы нарисовать вас как следует. О, я совершенно не в этом смысле. Видите, у меня есть красивая девушка. Я просто чисто по-творчески хочу вас нарисовать.
Лим Киджин даже показал домашний экран своего телефона, демонстрируя редкий энтузиазм. Мужчина, немного подумав, легко кивнул.
- Хорошо. Всё равно нам нужно будет встретиться ещё раз.
Произнеся непонятную фразу, он набрал свой номер на протянутом ему телефоне. Тем временем Лим Киджин свернул рисунок, убрал его в круглый тубус, перевязал милой ленточкой и протянул мужчине.
Затем он молча уставился на деньги, которые мужчина протянул в качестве оплаты за рисунок. Он думал, что мужчине всё равно, раз он никак не отреагировал на готовую работу, но это было неожиданно.
Лим Киджин, подавив желание выхватить деньги, спокойно назвал цену.
Это было на тот случай, если мужчина дал так много, не зная цены. Тот равнодушно ответил:
- Я знаю. Это вместе с прошлым разом.
Что это за «прошлый раз», он не знал, но даже с ним это было слишком много. Ошарашенный шокирующей суммой, он тупо уставился на деньги. Мужчина помахал пачкой купюр. Десятки портретов Син Саимдан замелькали перед глазами Лим Киджина. На мгновение ему показалось, что это сон.
«Ой, нет, только этого не хватало!» - Лим Киджин быстро протянул руки, невольно кланяясь. - Спасибо, хён! Нет, господин!
Мужчина, который казался просто удачей, оказался лотерейным билетом со стопроцентным шансом на выигрыш.
(Прим.: Син Саимдан - корейская художница, поэтесса и мастерица каллиграфии. Её портрет изображен на купюре в 50 000 вон.)
Стояла ранняя весна, и этот день выдался на удивление солнечным.
Со Хви, выглянув в окно, присвистнул. Ещё вчера шёл дождь, и он подумывал, не перенести ли дела, но с восходом солнца погода стала на редкость ясной.
Для Со Хви, прожившего долгую жизнь, в этом весеннем солнце не было ничего нового, но сегодня оно было особенно желанным, потому что воспоминания прошлого года пронеслись перед глазами, как в калейдоскопе.
Зима, когда температура была необычно выше средней. Он чаще видел дождь, чем снег. В переменчивой погоде было много взлётов и падений.
В центре всего этого были Ли Тэ Син и Хон Юн. Два человека, которых теперь невозможно было представить порознь. Поистине печальная и крепкая связь. И он сам, запутавшись с ними и создав не менее значимую историю, был безмерно горд собой. Даос Со Хви, я так и знал, что придёт день, когда твоё имя прогремит.
Внезапно вздрогнув, Со Хви обернулся. Всплыло воспоминание, от которого всё внутри обуглилось.
Момент, когда Ли Тэ Син чуть не убил его, каждый раз вызывал дрожь в коленях. Это будет год, который он никогда не забудет.
За ногами Со Хви, собиравшего всякую всячину в мастерской, усердно следовал блуждающий огонёк.
Выйдя с картонной коробкой, в которой лежали разные вещи, он устроился на самом просторном месте в гостиной. Вчерашняя генеральная уборка была не зря. Усевшись на безупречно чистый пол, он начал поочерёдно доставать вещи из коробки.
Первыми появились деревянный поднос и ступка. Затем он достал шкатулку, аккуратно завёрнутую в шёлк, и развернул её. Внутри лежал цветок реинкарнации - первая плата, полученная им от Ли Тэ Сина. Со Хви бережно положил его на деревянный поднос.
Затем, достав ещё несколько предметов и разложив их рядом с цветком, Со Хви упёр руки в бёдра.
Со Хви, не в силах скрыть волнения, медлил, словно беспокоясь о ярко пылающем блуждающем огоньке. Тогда огонёк начал подползать к нему. Это было своего рода поторапливание, но Со Хви безжалостно оттолкнул его и предупредил:
- Эй, эй? Опять за своё? Что я тебе говорил? Если ты будешь так продолжать, будут проблемы.
Блуждающий огонёк, вернувшись на место, немного поутих. Видимо, он и вправду испугался, что решение может быть отменено.
- Успокойся. Если и ты будешь так себя вести, даже я занервничаю.
Со Хви, глубоко вдохнув и наполнившись духовной силой, протянул руку к подносу. Первыми в ступку упали щепотка шерсти и клык неизвестного зверя.
- Потому что ты порой бываешь таким своевольным.
Пробормотав что-то вроде оправдания, Со Хви положил в ступку шерсть и клык собаки-демона. Он добыл их в надежде, что тот хоть немного унаследует преданность Бэк У, который безгранично уважал и служил Ли Тэ Сину, несмотря на его отвратительный характер. Конечно, он не сравнится с Бэк У, который был небесной собакой, но, в конце концов, это тоже собака, так что это лучше, чем ничего.
Следом в ступку отправились, один за другим, Цветы Разложения, Цветы Восстановления и Цветы Костей и Плоти. Последним ингредиентом стал особый порошок, изготовленный самим Со Хви. Он щедро посыпал им всё содержимое ступки.
Теперь пришло время всё перемешать. Со Хви принялся толочь и растирать ингредиенты пестиком. То, что сначала было отдельными компонентами, начало сминаться, перетираться и загустевать. Когда же смесь стала достаточно вязкой, чтобы держать форму, он вынул её из ступки и скатал в шарик на ладони.
Решение ускорить создание формы для блуждающего огонька было вызвано не чем иным, как нападением Кангиля.
Из-за этого инцидента Со Хви осознал свои пределы. До сих пор он без труда мог защитить себя, и у него оставалось достаточно сил, поэтому он самонадеянно полагал, что сможет с лёгкостью присмотреть и за Хон Юном. Однако опасность непредвиденных ситуаций, возникающих, когда есть кого защищать, превзошла все его ожидания.
Нужно было признать очевидное. В одиночку ему не справиться. В этом мире гораздо больше того, что невозможно контролировать. До тех пор, пока Хон Юн не вырастет настолько, чтобы мог сам за себя постоять, ему нужен был помощник. Кандидатура демона-животного рассматривалась, но нельзя было бездумно давать форму преступнику. Это было вне его полномочий.
Критерии Со Хви были весьма строгими. Кандидат должен был обладать исключительной преданностью, быть достаточно знакомым с этим миром, чтобы не требовать особого внимания, и, что важнее всего, быть способным.
В этом смысле блуждающий огонёк, чья скорость роста была досадно быстрой, идеально подходил Со Хви. Его непредсказуемая гениальность и чрезмерная одержимость были проблемой, но, подумав ровно три дня, Со Хви решил дать ему форму. Сколько бы он ни думал, лучшей кандидатуры не было.
В ответ в его голове прозвучал дерзкий голос, мол, сам-то готов? На Со Хви внезапно нахлынуло сомнение, и он, схватившись за лоб, в последний раз задумался.
[Я был неправ.] - тут же сдался он, почувствовав неладное. Способность этого существа издеваться над людьми была поистине виртуозной.
Именно поэтому, чтобы контролировать нрав блуждающего огонька, этот этап был самым важным. Со Хви порезал ладонь кинжалом.
Выжав кровь в ступку, он благоговейно произнёс:
- Я, Со Хви, провозглашаю себя твоим хозяином. Моей кровью я подчиню тебя, а моей душой я поведу тебя.
Как только он закончил фразу, в ступке вспыхнул и погас радужный свет.
Теперь все приготовления были завершены. Со Хви протянул блуждающему огоньку готовую пилюлю.
Блуждающий огонёк не выказал и тени страха. Он накрыл пилюлю и втянул её в самое сердце своего пламени. В тот же миг вспыхнул ослепительный свет. Мощная вспышка, от которой на мгновение помутилось сознание, заполнила всю гостиную.
Со Хви, словно атакованный этим светом, сжался в комок. Прошло какое-то время. Воспользовавшись наступившей тишиной, он открыл глаза.
Вся мебель была опрокинута. Нет. Это он сам лежал на боку, свернувшись в комок. Со Хви поспешно сфокусировал взгляд, чтобы разглядеть то, что занимало половину его поля зрения.
Он увидел мужскую руку, упирающуюся в пол. На мощном предплечье отчётливо проступали вены и мышцы. Его растерянный взгляд медленно поднялся вверх. Его словно притянул к себе настойчивый взгляд, смотревший на него сверху вниз.
Когда Со Хви смог полностью разглядеть фигуру мужчины, он на мгновение потерял дар речи.
Мужчина, который так естественно оказался над ним, и всё вокруг него переполняла чистая и сильная жизненная энергия. Но самым впечатляющим были глаза. Тёмно-зелёные зрачки, словно позаимствованные у пса-демона, сияли ярким светом.
Со Хви, ошеломлённо смотревший на мужчину, медленно произнёс:
Ситуация, в которой он, прижатый к полу, давал такие наставления, была нелепой, но то, что получилось, превзошло все его ожидания. Даже просто попытка не поддаться давлению мощной ауры, исходящей от только что рождённого существа, отнимала немало сил.
Мужчина молча смотрел на Со Хви. Вопреки взгляду, в котором проскальзывала надменность, он внимательно слушал.
- Ты будешь слушать только меня.
Он кивнул, словно в этом не было ничего сложного.
- И твоё наглое поведение на сегодня заканчивается.
Это ему, похоже, не понравилось - его взгляд стал недовольным.
Со Хви запнулся. Имя, которое он приготовил, совершенно не подходило образу этого мужчины. Он ведь думал, что раз это не волк, а собака, то получится что-то компактное, как Бэк У, и подобрал иероглифы с мягким произношением.
Но внешность мужчины превзошла все, абсолютно все ожидания. И дело было не только в густых бровях и чётких чертах лица - он был настолько крепко сложен, что даже Со Хви, сам не маленький, ахнул.
- П-пока пусть будет Мумён (Безымянный).
Раз уж появился рот, нужно было услышать голос. Мужчина кивнул, его губы медленно приоткрылись, а затем округлились.
От этого голоса, глубокого и гулкого, как в пещере, по спине почему-то пробежали мурашки. Со Хви упёрся рукой в обнажённую грудь мужчины, пытаясь приподняться. Грудь, которая с виду казалась каменной, на ощупь оказалась мягкой и податливой в его руке.
- Ха-ха… Вот же наглец. Кто разрешал тебе так запросто называть имя хозяина?
Сказал-то он так, но, отведя взгляд, Со Хви и сам удивился своей реакции. Пусть его аура и была сильна, но почему он вспотел? Похоже, всё дело было во внешности. На этом лице, где наглость сочеталась с прямодушием, совершенно невозможно было прочесть мысли.
А, он же только родился, ничего не знает. Сначала надо накормить, а потом учить мимике и тому, как вести себя по-человечески…
Его мысли резко оборвались. Мужчина внезапно прижался к нему всем телом, уткнувшись носом в кожу на шее, и начал шумно вдыхать его запах. С тихим стоном он крепче обнял Со Хви и пробормотал:
Низкий, густой голос отозвался вибрацией на его губах. Со Хви, не в силах даже подумать о том, чтобы остановить его, лишь хлопал глазами. Внезапно его взгляд упал ниже, и он с изумлением уставился на внушительный предмет, свисавший между мускулистых бедер мужчины.
- Хмм, может, сначала научим тебя кое-чему другому…
Пробормотал Со Хви, поглаживая густые волосы мужчины. Ему захотелось без всякой причины похвалить это существо, хотя тот ещё ничего не сделал.
Перед Хон Юном, стоявшим на обочине дороги, плавно остановился ярко-красный спортивный автомобиль. Это была Хан Сэ Ён. Её новая машина отличалась от разбитой в аварии модели только цветом, и причина была проста. Она хотела сохранить верность старой машине, пожертвовавшей своей жизнью. Хон Юн, молча кивнув, сразу сел на пассажирское сиденье.
Хан Сэ Ён вместо ответа покачала протеиновым коктейлем, стоявшим в подстаканнике, и широко улыбнулась. Затем её глаза расширились при виде Хон Юна, который выглядел более ухоженным, чем обычно.
- Что это с тобой? У тебя сегодня свидание?
Он, который раньше бы тут же начал отнекиваться, спокойно ответил:
- Но тебе можно вот так быть со мной?
От того, как естественно он это признал, растерялась как раз Хан Сэ Ён. Она, собиравшаяся ограничиться парой шуток, обрушила на него целый шквал вопросов.
- Может, у вас отношения на расстоянии?
Хон Юн быстро перебрал в уме страны на другой стороне земного шара. «Лучше, если это будет развитая страна».
Вопросы потекли рекой после его спокойного ответа. Единственное, что его беспокоило - это необходимость говорить ложь, которая не была ложью. Хон Юн на мгновение замешкался, почесав кончик брови, но, подумав о чувствах Хан Сэ Ён, которая до сих пор могла лишь догадываться, решил, что справится. И он добросовестно ответил:
- Нет. У него там только работа. Но он обязательно приезжает раз в два месяца.
Если вдуматься, это не было неправдой, так что чувство вины было меньше.
Хан Сэ Ён прищурилась. Она начала строить догадки, основываясь на деталях, которые Хон Юн упустил.
Он сказал «приезжает» в уважительной форме. Судя по тому, что он использует вежливую речь, у них, похоже, приличная разница в возрасте.
Но этот вопрос она задала лишь мысленно. Если не считать пола, взгляды Хан Сэ Ён на отношения были на удивление широкими. Теперь нужно было спросить о самом главном.
Вопрос Хан Сэ Ён был не просто из любопытства о внешности. Ей было важнее оценить чувства Хон Юна по тому, как он будет описывать своего партнёра. Но Хон Юну, казалось, были безразличны её намерения. Он был счастлив от одной только мысли о своём партнёре - моргнув своими большими глазами, он застенчиво улыбнулся.
Это была та тёплая улыбка, которая появлялась у него только в присутствии Ли Тэ Сина.
- Высокий, и руки у него красивые. И он очень заботливый. Хорошо ко мне относится.
Хон Юн болтал без умолку, рассказывая даже то, о чём его не спрашивали. Удивлённая его поведением, которого она никогда раньше не видела, Хан Сэ Ён пожала плечами.
С довольным видом Хан Сэ Ён нажала на педаль газа.
Через полтора часа езды на юг по скоростному шоссе изменился даже воздух. Припарковавшись, она вышла из машины. Слегка опустив солнцезащитные очки, она осмотрела пейзаж. Она окинула широким взглядом ровный пустырь, на котором ещё не было построек, и его окрестности.
Хон Юн легко согласился. Воздух был чистым, а вид - прекрасным. Это была не совсем глушь, так что и дорога сюда была ровной. Похоже, она долго и усердно искала и в итоге выбрала отличное место.
Всё было хорошо, но кое-что его беспокоило. Хон Юн, смотревший в угол пустыря, не подал вида. Хан Сэ Ён с энтузиазмом начала рассказывать:
- Здесь будет зал для мастер-классов бариста, а всё, что связано с кофейными зёрнами - здесь.
Когда она говорила о работе, в ней было больше всего жизни. Хон Юн стоял рядом и искренне слушал, как она подробно излагает свой бизнес-план.
Настало время возвращаться. Хон Юн, который, как она думала, поедет с ней, достал что-то из центральной консоли и снова вышел из машины.
Хан Сэ Ён, открывавшая дверцу машины, обернулась на его зов.
- Поезжай первая. Мне... тот человек сказал, что приедет прямо сюда.
Его щёки пылали, пока он объяснял, почему отправляет её одну.
Неужели они всё ещё на той стадии, когда стесняются даже обращений? Подавив желание поддразнить его ещё больше, Хан Сэ Ён широко улыбнулась. Вместо этого она протянула Хон Юну бумажный пакет, который достала с заднего сиденья.
- Это свежая обжарка, угости его. Больше у меня сейчас ничего с собой нет.
Проводив взглядом её машину, пока та не скрылась за поворотом, Хон Юн развернулся. Его шаги, направленные в угол пустыря, были уверенными. Потому что он уже несколько раз всё проверил.
Подойдя к куче строительного мусора, который ещё не убрали, Хон Юн первым делом поздоровался.
Ответа не последовало, и он осторожно постучал по доске. Он почувствовал слабое присутствие. То, что существо не показывалось, означало, что оно его остерегается. Хон Юн начал говорить вежливым тоном:
- Как вы, наверное, знаете, здесь построят большое здание. Это уже решено, и изменить что-то трудно.
- Думаю, дедушке здесь будет слишком шумно жить.
Хон Юн терпеливо ждал. Он не хотел делать вид, что ничего не замечает. Прошло какое-то время. То ли его искренность возымела действие, то ли что-то ещё, но из-под досок донёсся усталый голос:
[Теперь мне некуда идти. Да и сил больше нет.]
Это означало: куда мне ещё идти, после того как я столько натерпелся от людей и оказался здесь? Хон Юну показалось, что он видит унылое лицо. Он достал конфету, которую захватил из машины.
После этого под досками что-то зашевелилось, и оттуда медленно вылезло нечто. Это был енот. Точнее, дух в обличье енота. Маленькие духи часто оказывались пробудившимися животными-долгожителями. Их отличительными чертами были сострадание, не позволявшее пройти мимо слабого, и характер, необъятный, как море.
Енот, шевеля пальчиками на лапках, тихо пробормотал:
Когда Хон Юн развернул конфету и протянул её, к нему потянулась крошечная лапка. Две конфеты полностью заполнили её.
Хоть он и мог бы взять все три, используя обе лапки, маленький дух не был жадным. В этом чувствовался его кроткий нрав - он бы и слова не сказал, даже если бы люди прогнали его с его места.
Раздавался очаровательный хруст разгрызаемой конфеты. Чтобы быть с ним на одном уровне, Хон Юн сел прямо на землю.
- В наши дни даосы очень искусны в ремёслах.
[Они с древних времён были искусны.]
В его ровном голосе чувствовалась привязанность ко всему сущему.
- Я учился у своего наставника и тоже кое-что умею делать.
Хон Юн потёр ладони друг о друга. Между трущейся кожей послышался тихий шорох. Вскоре на его ладони появились два маленьких камушка. Хон Юн протянул их еноту.
- Проще говоря, это что-то вроде берушей. Когда будет шумно, можете заткнуть ими уши. Шума будет гораздо меньше.
- Когда я научусь делать что-то получше, я сразу же вам их заменю.
Немного подумав, енот взял камушки и поблагодарил его. Хон Юн с нежностью смотрел на его пушистые ушки и размышлял. Как ему сосуществовать с этим духом в будущем?
Нужно построить небольшое святилище под видом домика для бездомных кошек. Ещё лучше, если сделать его из звуконепроницаемых материалов. Кажется, он любит сладкое, так что буду периодически приносить угощения.
Если обеспечить духу его место, это хорошо скажется и на Хан Сэ Ён. Вдвойне хорошее дело.
Енот пристально посмотрел на Хон Юна снизу вверх.
Благословение духа содержало в себе и пожелание, и предсказание.
[Нет, ты обязательно им станешь.]
Голос, хоть и казался безразличным, был полон силы. Возможно, потому что это было утверждение духа, оно не прозвучало пустыми словами, и ему стало почему-то неловко. Сначала он начал это делать ради задания от Со Хви, но ему показалось, что добрые дела всегда приносят больше, чем отдаёшь.
Хон Юн встал и отряхнул штаны.
Енот кивнул и, заложив лапки за спину, снова зашевелил пальчиками. Хон Юн подождал, думая, что тот хочет что-то сказать, но вместо этого услышал загадочную фразу.
[Сегодня ты получишь что-то хорошее.]
Сказав это, енот вильнул пушистым хвостом и скрылся под досками. В кармане Хон Юна, который вежливо поклонился, раздалась вибрация. Это был видеозвонок от Со Хви.
Нажав кнопку вызова, Хон Юн был немало удивлён. Номер определённо был Со Хви, но на экране был совершенно незнакомый мужчина.
Со Хви дал о себе знать только голосом.
Судя по обстановке за спиной мужчины, это был дом Со Хви. И Со Хви не стал бы просто так знакомить его с незнакомцем. Быстро оценив ситуацию, Хон Юн хлопнул в ладоши.
- А! Это тот блуждающий огонёк!
Он слышал, что Со Хви собирается создать для него форму с помощью цветка реинкарнации, но образ настолько отличался от его представлений, что он не смог сразу сопоставить их.
[Пока что мы решили называть его Мумён. В будущем он будет твоим телохранителем.]
Как и сказал Со Хви, в будущем Хон Юн будет многим ему обязан. Он почтительно поклонился.
В ответ мужчина, который словно чувствовал себя некомфортно в своей футболке, и всё время оттягивал воротник, небрежно кивнул. Хон Юн добавил ещё одну фразу:
Мужчина смотрел на Хон Юна пустыми глазами. Он принял приветствие как должное.
По настоянию Со Хви мужчина, глядя куда-то за пределы камеры, недовольно буркнул:
Хон Юн уже понял это ещё тогда, когда он был блуждающим огоньком, но, похоже, у него был не самый простой характер. Со Хви повернул камеру на себя. На его улыбающемся лице было ясно написано раздражение.
Бросив эту короткую фразу, Со Хви резко повесил трубку. Хон Юн немного подождал, и вскоре прерванный звонок возобновился. Нажав кнопку вызова, он снова увидел на экране не Со Хви, а мужчину. Но теперь он был без футболки, которую так не хотел носить. Мужчина выпрямил спину и сказал:
[Я тоже рад с вами познакомиться.]
Выражение его лица осталось недовольным, но поза и тон голоса заметно изменились. Хон Юн не знал, о чём они говорили, но, похоже, это как-то связано с тем, что мужчина снял футболку.
Со Хви, повернув камеру на себя, плюхнулся на диван. Прижимая к себе мужчину, который тут же к нему прильнул, он сказал:
[Я пришлю тебе его фото, покажи его господину посланнику.]
Хон Юн был благодарен Со Хви за то, что тот пошёл на такие усилия, чтобы успокоить Ли Тэ Сина.
Его всё ещё беспокоили слова, оброненные духом. Неужели его предсказание относилось к этому звонку? Или Ли Тэ Син снова что-то ему даст, когда они встретятся? В прошлый раз он был очень удивлён, когда тот протянул ему божественные кисти. И не одну, а целых три.
Можно ли вот так запросто приносить такие ценные вещи, которые даже в загробном мире считаются сокровищами и которые нельзя иметь никому, кроме десяти владык ада. Зная, что нет лучшего способа защитить его, Хон Юн всё равно испугался.
Неужели он украл их из-за того, что не доверяет мне? Наш господин посланник не мог так поступить.
Пока в его голове проносились разные мысли, он услышал недовольный голос Ли Тэ Сина:
«Ты что, считаешь господина посланника вором?»
Ли Тэ Син, заметив нелепое беспокойство на лице Хон Юна, не скрывал своего недовольства. Слегка ущипнув его за мягкую, как рисовый пирожок, щёку, он сказал:
И он сказал ему сообщить, когда кисти закончатся. Хон Юн вспомнил, от кого изначально получил божественные кисти, и быстро забыл об этом. Он решил не беспокоиться понапрасну, раз они попали к нему через руки Ли Тэ Сина.
Так что же это за хорошее событие? Он с предвкушением ждал предсказанного на сегодня.
Надо спросить его, когда он уедет в этот раз.
Хон Юн надеялся, что он останется хотя бы на день дольше, чем в прошлый раз. Для него это было бы лучшим подарком.
Хон Юн посмотрел на небо. В начале марта всё ещё было прохладно. Но яркое солнце грело так, что казалось, будто уже наступила настоящая весна.
Прошло уже два часа с тех пор, как Ли Тэ Син написал ему, что ненадолго отлучится и попросил немного подождать. Хон Юн закрыл глаза под тёплым весенним солнцем.
Он почувствовал знакомое присутствие. Распахнув глаза, Хон Юн без колебаний протянул руку.
В пустоте он почувствовал что-то твёрдое, но в то же время мягкое. Хон Юн схватил это и притянул к себе. Вскоре, окутанный синим дымом, перед ним материализовался тот, кого он так ждал - Ли Тэ Син.
Ли Тэ Син, ответив на зов, подхватил Хон Юна на руки и нежно улыбнулся. Он прислушался к очаровательному биению сердца, обращённого к нему.
Он уже давно заметил необычную энергию в углу пустыря. Ли Тэ Син коротко кивнул в ту сторону, приветствуя духа. Дух-енот, который, казалось, уже был очарован Хон Юном, словно просил позаботиться об этом добром и милом ребёнке.
- Ты, похоже, выполнил все свои дела на сегодня?
Совершать одно доброе дело в день. Хон Юн уверенно ответил на вопрос Ли Тэ Сина, который знал о задании, данном Со Хви. Он загадал искреннее желание и получил разрешение увеличить продолжительность жизни самым безопасным способом. Теперь он больше не чувствовал себя виноватым.
- Это был очень милый и хороший человек.
Ли Тэ Син погладил Хон Юна по спине. Это было похоже на похвалу и слова поддержки, и Хон Юн звонко рассмеялся. Он нашёл способ жить долго и счастливо с Ли Тэ Сином, который был в его сердце. Он наконец-то почувствовал, что дышит полной грудью, словно завоевал весь мир.
Хон Юн решил проложить свой собственный путь ради себя и, в конечном счёте, ради них обоих. Даже если этот путь не будет обычным, даже если он будет немного опасным и трудным - это не имело значения. Это был путь, к которому стремилась его душа, цветущая дорога, настолько прекрасная, что он не мог представить себе никакой другой. Он не боялся, даже если для кого-то это был путь, усыпанный шипами и камнями.
Потому что начало и конец этого пути он пройдёт вместе с ним.
Тихий голос Ли Тэ Сина вибрацией прошёл сквозь его грудь.
Хон Юн крепче обнял своего защитника.
Конец первой дополнительной истории
Впереди ещё вторая дополнительная история - 30 глав
