Путешествие хромого. Глава 2
Офис был как парилка. Даже просто сидя на месте, пот стекал ручьями. Из-за погоды, которая за один день перевалила за 30 градусов, вентиляторы работали без перерыва. Но они были бессильны против жара, исходящего от десятков мужчин, компьютеров и мониторов.
В кабинете руководителя отдела было не лучше. Из-за запаха рыбы окно не открывали, поэтому здесь было даже жарче, чем в общем офисе. Кондиционер мог бы спасти ситуацию, но его не было нигде, кроме кабинетов руководства.
Сонджэ сидел в оцепенении под лучами солнца, проникающими сквозь незакрытые жалюзи. Сигарету во рту он жевал так долго, что фильтр порвался, и во рту появился горький вкус. Тьфу, он выплюнул сигарету.
На столе громоздились папки с документами, ожидающими подписи. Рядом лежали вчерашняя вечерняя и сегодняшняя утренняя газеты, словно умоляя, чтобы их прочитали. Сонджэ просмотрел информационные бюллетени, полученные от источников на фондовом рынке, но ничего не запомнил.
Он тяжело вздохнул и прижал ладони к сухим, уставшим глазам. Все это из-за того проклятого сна.
Сонджэ любил смотреть людям в глаза. Большинство отводили взгляд меньше чем через пять секунд, но за это короткое время он успевал прочитать их эмоции. Ненависть, отвращение, презрение - не говоря уже о симпатии и расположении, вплоть до откровенного вожделения, - он видел все.
Иногда кто-то принимал это за вызов и пытался соревноваться с ним во взгляде. Мысленно насмехаясь над их глупостью, Сонджэ все равно принимал вызов.
Глава семьи из того двухэтажного дома сначала тоже пытался. Он свирепо смотрел на Сонджэ и громил, изливая на них всю свою ненависть. Лучше бы он продолжал презирать и ненавидеть их до самой смерти. Сонджэ винил жертву самоубийства в том, что та довела дело до такого конца.
В последнее время он часто не спал по несколько ночей подряд. Сонджэ не был из тех, кого сильно беспокоит недостаток сна. Проблема была в апатии. Он заставлял себя работать, но, как и сейчас, иногда был не в состоянии пошевелить и пальцем. Как бы он ни старался, тело отказывалось слушаться. В таком состоянии, если бы кто-то сейчас приставил к нему нож, он бы даже не попытался сопротивляться. Может, так было бы даже проще?
Периоды апатии становились все длиннее и чаще. И почему это происходит именно сейчас, в такой важный момент? Хотелось рвать на себе волосы.
Зазвонил рабочий телефон. На маленьком экранчике высветился номер. Это был звонок, на который Сонджэ должен был ответить обязательно. Но рука не двигалась. Он смотрел на свою правую руку, лежащую на подлокотнике кресла. Со стороны могло показаться, что у него паралич. Он засмеялся. Даже в такой ситуации он мог смеяться.
Он взял трубку только перед самым отключением вызова. Разговор был коротким, но Сонджэ несколько раз пропустил слова собеседника.
[Что-то ты не в духе, руководитель Ли. С женщиной что ли?] - поддразнил собеседник. Помощник одного политика, чье влияние в последнее время значительно возросло, вёл себя так, будто сам был этим политиком.
- Похоже, я слишком много гулял в последнее время благодаря депутатам, и моя энергия иссякла. Прошу меня извинить, - шутливо ответил Сонджэ.
Закончив разговор, Сонджэ тут же забыл, о чём просил помощник. «Тот говорил, что это важно, но что именно?» Помучившись немного, он резко встал, схватил синюю спортивную сумку, стоявшую в углу офиса. Казалось, что только физическая нагрузка сможет привести его в чувство.
Выйдя из кабинета, он увидел десятки столов, стоящих в офисе площадью около 60 пхёнов. Десять столов прямо напротив его кабинета принадлежали людям, работающим на него, остальные относились к различным отделам с непонятными названиями.
Перегородок не было, поэтому отделы можно было различить лишь по грубым табличкам, висящим на потолке. За каждым столом сидели мужчины в белых рубашках, непрерывно стуча по клавиатуре, смотря в мониторы и изучая документы, разговаривая по телефону. Некоторые из тех, кто был посвободнее, подзывали сотрудниц в тёмно-синей униформе, чтобы те принесли кофе, сигареты или выполнили другую мелкую работу. Наступил новый век, а атмосфера в офисе ничем не отличалась от 1999 года.
- Юнхи-щи, если меня будет искать директор, скажите, что я в спортзале.
- Руководитель, вам нужно подписать документы до обеда. Они на вашем столе, - подбегая, сказал какой-то Пак, то ли помощник менеджера, то ли менеджер.
- Подпишу, когда вернусь с тренировки.
- Но это срочно, нужно до обеда.
- Я сказал, подпишу, когда вернусь, - низким голосом пригрозил Сонджэ, и тот тут же ретировался.
Когда Сонджэ проходил мимо, к нему подбежал начальник отдела кадров. Дядя всё-таки разместил объявление о вакансиях. Конечно, тут же посыпались просьбы о трудоустройстве “по знакомству”, и дядя, пользуясь этим предлогом, ходит по разным встречам.
- Разберитесь с этим сами, начальник Нам. Сообщите мне дату и время собеседований, - отмахнулся Сонджэ, словно отгоняя муху.
Он уже собирался зайти в лифт, но передумал. Со спортивной сумкой в руке он направился к лестнице. Не вниз, а вверх, на пятый этаж, где находились кабинеты руководства, дяди и Ли Хёнджуна.
Секретарь пыталась остановить его, но Сонджэ распахнул дверь кабинета директора. Дядя разговаривал по телефону. Судя по тому, как он подобострастно держал трубку двумя руками и постоянно кивал, собеседник был довольно высокопоставленным человеком. Он так увлекся разговором, что заметил Сонджэ не сразу.
Ситуация казалась не из лучших.
Сонджэ проглотил то, что собирался сказать, и вместо этого поднял спортивную сумку.
- Хочу немного позаниматься спортом. Решил предупредить, чтобы не искали.
Дядя кивком подбородка указал на дверь, дав понять, что можно идти.
- Кстати, слышал, ты вчера чуть не попал в аварию? - спросил он, когда Сонджэ уже был на пороге.
- Незначительное столкновение.
- А на прошлой неделе разве не было аварии?
- Разве? - притворился Сонджэ, что не помнит.
- Ты совсем потерял голову? Жить надоело?
- Ты же лучше всех знаешь, насколько важен этот период, а сам не можешь позаботиться о себе как следует.
- Поэтому и иду заниматься. Я буду осторожнее.
Чувствуя, что нотации затянутся, Сонджэ, несмотря на то, что дядя хотел еще что-то сказать, вежливо поклонился и вышел.
- Сам под кондиционером, блять! - проворчал он.
Сонджэ просидел на скамейке в раздевалке спортзала целых два часа. Приходя сюда, он был полон энтузиазма. Но сейчас ему не хотелось даже открывать сумку.
Владелец спортзала и сотрудники несколько раз подходили к нему с кофе и напитками, спрашивая, всё ли в порядке и не плохо ли ему. Казалось, они боялись, что он вот-вот умрет. Так он и просидел всё это время в костюме в раздевалке, пока вибрация телефона не привела его в чувство.
Звонил тот самый помощник политика.
[Руководитель Ли, ну что там?]
[Ну та картина, всё еще у тебя? Наш депутат очень хочет её купить. Надеюсь, ты её еще не продал?]
А. Картина. Видимо, это то, о чём просил помощник ранее. Притворившись, что перепроверяет, он спросил имя художника. Хотя покупателей, выразивших желание приобрести картину, ещё не было, он сделал вид, будто специально придержал её для депутата, выставляя это как личную услугу.
[Как всегда, на руководителя Ли можно положиться. Надо будет как-нибудь выпить вместе.]
Он так витиевато намекнул, что хочет выпить за счет галереи, всего лишь покупая одну картину. Чем больше у людей денег и власти, тем больше они хотят получать, а не отдавать. Они пытаются получить всё бесплатно, словно имеют на это какое-то особое право.
Сонджэ быстро позвонил в галерею и зарезервировал картину. Сообщил адрес депутата и попросил добавить 1% к обычной стоимости доставки. В конце концов, это же покупка для ухода от налогов. Если они начнут возмущаться из-за лишнего процента, он просто откажется от сделки. Клиентов и так хватало.
Положив трубку, он вышел из спортзала. Он стоял в нерешительности со спортивной сумкой, не зная, куда идти. Внезапно его прошиб холодный пот. Ладони, сжимавшие сумку, тоже вспотели.
Где я, чёрт возьми? Он стоял посреди улицы, не в силах двинуться с места. Проезжавшие мимо велосипедисты и мотоциклисты резко виляли рулем, выкрикивая ругательства. Если он не хотел погибнуть под колесами, нужно было двигаться. Он понимал это, но тело не слушалось. Ноги словно налились свинцом. Он посмотрел вниз и увидел знакомое лицо, смотрящее на него снизу вверх. Это был отец из того двухэтажного дома. Лицо Сонджэ исказилось.
Блять! Он понял, что это галлюцинация, и яростно топнул ногой, чтобы прогнать видение. Затем пошёл куда глаза глядят. С каждым шагом взгляд, который он видел мгновение назад, преследовал его. Он увидел, как мужчина кланяется ему, а потом внезапно появившаяся женщина с цветочным горшком в руках заплакала. Краска бальзамина окрасила его ладони, а затем исчезла.
За ним увязался хвост. Он не знал, когда это началось, но был уверен, что они очень удивлены. Сонджэ прошел более 10 километров, петляя вокруг своего офиса, хотя спортзал был всего в ста метрах от него.
Промокший от пота, он принял душ в сауне рядом с офисом и переоделся в спортивную одежду. Запихнув костюм в спортивную сумку, он вернулся в офис в половине пятого. Он ходил больше пяти часов. Ступни горели, желудок урчал. Но есть не хотелось, поэтому он просто сел за стол.
Внезапно его охватило желание работать. Сонджэ начал разбирать бумаги, сваленные на столе. Несколько подписал, большинство отклонил. Не забывая при этом черкать красной ручкой и писать замечания. Потом немного отвлёкся, читая отчеты о состоянии фондового рынка и прибыли, присланные из брокерской компании.
Настоящая работа, однако, только начиналась. Должность «глава отдела стратегического планирования» была лишь на словах; на самом деле Сонджэ занимался денежными играми. Не будет преувеличением сказать, что «Ильгван Файнэншл» выросла до таких размеров именно благодаря Сонджэ - настолько хорошо он разбирался в цифрах. Это если говорить скромно. А если честно, он был уверен, что победит любого в мире, если дело касалось денежных расчётов. Таким был Ли Сонджэ.
Кредитный бизнес, благодаря системе, которую Сонджэ выстраивал годами, не требовал особого вмешательства. Деньги текли рекой сами по себе, а если нет - в дело вступали «плечи» (вышибалы, бандиты или коллекторы). Головной болью были не клиенты, не возвращавшие долги, а сотрудники, занимавшиеся хищениями. Они, хоть и не дотягивали до уровня Сонджэ, тоже были мастерами цифр и обмана, поэтому каждый месяц ему приходилось сводить все счета, чтобы найти лазейки. Это была одна из самых ненавистных для Сонджэ задач.
То, что он любил и во что вкладывал всю душу, - это управление деньгами VIP-клиентов. Активная помощь в уклонении от налогов и налоговом мошенничестве. Создание тайных фондов («чёрной кассы»). Содействие во взяточничестве и так далее. Основными клиентами были высокопоставленные деятели политики и бизнеса, их семьи и родственники. А с недавних пор, как компания вошла в строительный бизнес, список пополнился директорами и топ-менеджерами строительных фирм.
Он просидел над документами до самого рассвета. В последнее время ему редко выдавалась возможность сосредоточиться надолго, не отвлекаясь, поэтому он старался сделать как можно больше. Все необходимые документы он откопировал, а оригиналы всегда забирал себе.
Двойную бухгалтерию Сонджэ вёл уже довольно давно. Копия, которая хранилась в компании и выдавалась за оригинал, также была написана его рукой, поэтому ни разу не вызвала подозрений. Он делал это не намеренно - это было своего рода навязчивой идеей, почти манией. Благодаря этому он стал ценным человеком. Был ли он от этого счастлив? Спорный вопрос. Но сейчас уже было поздно что-то менять, оставалось лишь следовать плану.
Тщательно упаковав даже дискеты, Сонджэ надел рюкзак и выключил свет в своём кабинете. На улице уже светало.
Две уборщицы подметали и мыли пол в офисе, опустошая мусорные корзины. Сонджэ, обводя взглядом каждую из установленных повсюду камер видеонаблюдения, вышел из офиса. Он направился не к главному, а к чёрному ходу, вышел и поймал такси. Похоже, никто за ним всю ночь не следил.
Слежка за Сонджэ началась на прошлой неделе. Это были свои же люди. Из-за рискованного вхождения в строительный бизнес дела компании пошли плохо, и дядя в качестве крайней меры запустил политику «наведения внутренней дисциплины». В рамках этой политики, вместо того чтобы проводить семинары или тренинги, он начал охоту на «крота», сливающего информацию конкурентам. За всеми топ-менеджерами, включая Сонджэ, была установлена слежка и прослушка.
Это было совсем не в духе дяди, который всегда находил выход, когда компания оказывалась в беде. Искать предателей, как какой-то третьесортный бандитский босс, - все вокруг шептались, что он впал в старческий маразм. Оглядываясь назад, можно сказать, что именно в это время Ли Хёнджун и провернул свою аферу в Пангё.
Как бы то ни было, действия не только Сонджэ, но и всех руководителей были скованы, и им приходилось остерегаться дыма там, где нет огня. Единственной удачей во всей этой ситуации было то, что привычка Сонджэ предпочитать общественный транспорт личному автомобилю не вызывала подозрений, когда он садился в такси, метро или автобус.
Общественный транспорт был непредсказуем, поэтому преследователи часто теряли Сонджэ из виду. В таких случаях они обычно ждали его у дома. Разумеется, даже если слежки не было, Сонджэ не расслаблялся.
Он вышел из такси и спустился в метро. Из-за людей, ехавших на утренние смены, в подземке было довольно людно. Он немного постоял в толпе, а затем пересел на другую линию. Из рюкзака достал белую бейсболку и надел её. Затем снова поднялся на поверхность и поймал такси.
Так, кружа по городу, он добрался до места назначения к семи часам утра. Курьер снова сменился. Сонджэ передал рюкзак человеку, чьё описание ему сообщили заранее, и получил взамен точно такой же. Это был шестой и последний раз.
Закончив с делами, Сонджэ вернулся в свою квартиру, где жил один. Построенный в 1978 году жилой комплекс «Чжугон» площадью 22 пхёна ветшал с каждым годом в ожидании сноса и перестройки.
Обои и напольное покрытие, которые он постелил семь лет назад при въезде, хоть и не так сильно, как сама квартира, но заметно выцвели. Дешёвые стол и диван были покрыты царапинами и вмятинами. Старый телевизор он не включал уже давно; единственным развлечением было изредка послушать музыку на проигрывателе.
Единственным местом в доме, которое выглядело почти новым, была кухня. Он здесь не готовил, так что ни жирным, ни водяным пятнам взяться было неоткуда. Воду он в основном пил бутилированную, а если её не было - то из-под крана. Квартира была для него лишь местом, где можно поспать и закончить работу, не сделанную в офисе. Не «милый дом», а ночлежка - ни больше ни меньше.
Приняв душ, он начал собираться на работу. Мужчина в зеркале был бледен, словно никогда не видел солнечного света. Если не считать цвета лица, для человека, проведшего бессонную ночь, он выглядел здоровым. Белки глаз были чистыми, без единого красного сосуда.
Он усмехнулся, говоря сам с собой.
Похоже, даже бессонница выбирает, на ком проявляться. Промелькнула дурацкая мысль. Вообще-то, это было хорошо, но его по-детски злило, что не видно никаких признаков болезни. Он невольно нахмурился, вспомнив мать: в детстве она позволяла его брату, симулировавшему болезнь, чтобы не идти в школу, остаться дома, а его самого, когда он был болен до смерти, отправляла учиться.
Семья. Что за дерьмовое слово.
Он мотнул головой, отгоняя мысли.
