Антитеза. Глава 12
Син Джеха чувствовал, будто Квон Иджэ кромсает его сердце.
Он не успел морально подготовиться, а Квон Иджэ уже действовал. Подняв Син Джеха на руки, он двигался быстрее обычного. Открылась одна из дверей, которая всегда была закрыта, - комната, в которой Син Джеха никогда не бывал.
Прежде чем он успел осмотреть незнакомое пространство, Квон Иджэ практически швырнул его на кровать. Когда Син Джеха, ударившись о матрас, наконец поднял голову, Квон Иджэ уже снял и отбросил перчатки.
Опустившись коленом на кровать, Квон Иджэ грубо схватил Син Джеха за горло.
Это было не такое жёсткое сдавливание, как раньше. Каждый палец давил сильно, но постепенно, и медленно из горла выходил воздух. Казалось, будто он, хлебнув воды, постепенно погружается под поверхность.
Что он говорит? Голос Квон Иджэ словно колебался за пределами водной глади, не достигая тела, которое погружалось всё глубже.
Внезапно Син Джеха подумал. Если продолжать так погружаться, где будет конец? Возможно, в месте, которое эспер никогда не смог бы выбрать сам...
И это, наверное, было бы даже приятно…
В тот момент, когда его мысли начали тонуть вместе с телом, Син Джеха внезапно дёрнуло вверх. Словно Квон Иджэ схватил его за волосы и вытащил из воды. Воздух мгновенно ворвался в лёгкие. Казалось, что его грудь вот-вот разорвётся от вдоха, превышающего все пределы. С каждым судорожным выдохом грудь Син Джеха вздымалась и опускалась.
- Хах, хак... хак…
Квон Иджэ смотрел на него надменным взглядом.
- Я так и предполагал, но одними прикосновениями продвинуться дальше в гайдинге не получится.
Син Джеха, судорожно дыша, поднял взгляд на Квон Иджэ. Он осознал, что их глаза встретились в темной комнате именно в тот момент, когда Квон Иджэ наклонился ниже.
Холодные губы коснулись губ Син Джеха.
Квон Иджэ двигался решительно. Он буквально поглотил полуоткрытые губы Син Джеха, который всё ещё тяжело дышал.
Син Джеха содрогнулся, когда толстый язык проник между его губ. Он бесцеремонно вторгся внутрь, исследуя зубы, нёбо, внутреннюю поверхность щёк. Син Джеха полностью отдался во власть Квон Иджэ, позволяя тому делать с ним всё, что угодно.
Ещё, немного ещё. Каждый раз, когда от нехватки воздуха у него кружилась голова и он пытался раскрыть губы, Квон Иджэ плотно закрывал эту щель. Колено Квон Иджэ оказалось между раздвинутыми ногами Син Джеха. Что-то волновалось под плотно закрытыми веками.
У него возникло ощущение, будто что-то внутри него медленно, очень медленно обнажается. Он знал это чувство, уже испытав его раньше. Квон Иджэ настойчиво наблюдал за его волнами, ощупывая их.
В этот момент Син Джеха осознал нечто важное. Несмотря на то, что его тело дрожало, а сердце радостно трепетало, разум оставался холодным. Половой орган Квон Иджэ, который он чувствовал через прижатую промежность, был иным, чем раньше. Он не был ни горячим, ни твёрдым от возбуждения.
Син Джеха только теоретически представлял, какие ощущения должны возникать при гайдинге. Говорили, что он настолько стимулирующий, что ни проводник, ни эспер не могут его вынести. И действительно, сейчас он испытывал именно это.
Однако Квон Иджэ невозмутимо целовал его, словно ничего не чувствовал. Ощущение, будто все периферические нервы обострились до предела, относилось только к Син Джеха. Из-за этого тело Син Джеха словно насильно увлекалось куда-то. Он возбуждался от наслаждения, исходящего от проводника, и трепетал от того, что тот сейчас заботился о нём.
- Гораздо сложнее, чем я предполагал. Нужно посмотреть внимательнее.
От спокойного голоса Квон Иджэ тяжело дышащий Син Джеха мгновенно пришёл в себя. Квон Иджэ вытер тыльной стороной ладони влажные губы. Словно он сделал что-то сугубо необходимое, деловито покончив с этим...
В этот момент Син Джеха охватило необъяснимое чувство унижения.
- Нет. Не за что извиняться. Что поделаешь, если вы таким родились? Ведь вы не по своей воле стали таким.
Говоря спокойно, Квон Иджэ скрывал своё волнение. И неудивительно, что он был удивлён. В отличие от поверхностного осмотра, когда он заглянул глубже, Квон Иджэ понял, почему центр так дорожил Син Джеха. С такими огромными волнами даже он не мог предположить, каков предел способностей Син Джеха.
Учитывая, что тот никогда не проходил гайдинг, неудивительно, что последствия остались в его теле... Что если после гайдинга он сможет высвободить такую мощь одним махом?
- Э-э, директор... кажется, вы сердитесь...
- Возможно, в чём-то вы правы.
Это не означало, что гайдинг с Син Джеха невозможен. Квон Иджэ точно мог провести любого эспера. У него даже не возникало мысли искать начало и конец волны.
С самого начала он просто полностью разрушал всё.
Квон Иджэ всегда недоумевал, почему проводники ищут начало и конец волны, медленно распутывая её шаг за шагом. Если можно разрезать - режь, если нельзя разрезать - разбивай.
Он ещё не встречал волну, которую не смог бы разрушить. Конечно, большинство проводников не додумывались до такого. Ведь волна эспера означала саму способность. Эспер с повреждённой волной не мог использовать свои способности, поэтому никто не осмеливался даже пытаться их трогать.
Но Квон Иджэ делал это. Он насильно подавлял волну эспера, разрезал и разбивал её. Для эспера это означало одновременно ужасную боль и другой вид ощущений, напоминающий боль, которые пронзали всё тело. Поэтому большинство эсперов, прошедших гайдинг Квон Иджэ, не выдерживали сам процесс.
Квон Иджэ не знал, какие ощущения вызывает его гайдинг у эсперов. Гайдинг хотел не он, а сами эсперы, поэтому он не видел необходимости понимать и учитывать ощущения, которые они испытают.
Размышляя о том, как эспер, желающий жить и находящийся на грани смерти, отреагирует на боль, необходимую для спасения, Квон Иджэ впервые находил весь этот процесс интересным.
- Э-э, директор... вы... сможете провести гайдинг?
Син Джеха спросил очень осторожно и неуверенно, но для Квон Иджэ это было смешно. Эти слова были почти равносильны сомнению и вызову в его адрес.
- Разве не забавно задавать такой вопрос сейчас? Что вы будете делать, если я скажу, что не смогу?
- Прошу прощения, если обидел вас. Но я просто...
Син Джеха всего лишь беспокоился, что Квон Иджэ рассердился из-за его хаотичной волны и что процесс гайдинга будет слишком обременительным.
- Если бы вы знали, что это обидит, не стоило и начинать.
Глаза Квон Иджэ блеснули, и Син Джеха внезапно оказался перевёрнутым.
Его лицо глубоко зарылось в подушку, а руки были оттянуты назад. Квон Иджэ крепко связал запястья Син Джеха, словно собираясь их сломать, и несколько раз обмотал лежавшей рядом цепью. Хотя она не была специально подготовлена для этого, это не имело значения. Связав запястья Син Джеха, словно преступника, Квон Иджэ предупредил:
- Будет очень больно. Я не могу проводить гайдинг, учитывая ваше состояние.
Эти слова только способствовали искажению настроения Квон Иджэ. Предупредив о боли, по-человечески следовало бы хотя бы попросить быть осторожнее. Квон Иджэ не интересовали эсперы, которые стремились к саморазрушению, даже без его вмешательства.
- Если больно - кричите о боли, если хорошо - говорите, что хорошо. Если нанесёте себе травму без моего разрешения, я не прощу этого. Понятно?
Квон Иджэ сразу же снял пижаму, которую носил Син Джеха. Наполовину разорванная пижама скатилась в сторону.
Несмотря на то, что Син Джеха лежал на животе, позвонки отчётливо выступали под истощённой кожей. Его тело выглядело совершенно непривлекательно.
Квон Иджэ руками раздвинул ягодицы Син Джеха. Тот слегка приподнял бёдра, но связанные сзади руки беспомощно подёргивались, не в состоянии ничего сделать.
Естественно, отверстие Син Джеха, который никогда не проходил полноценный гайдинг, было плотно закрыто. Когда Квон Иджэ провёл большим пальцем по сморщенному отверстию, почувствовалась сухость.
Не признавал своего хозяина и даже не имел привычки сжиматься при прикосновении.
Квон Иджэ ударил по ягодицам, словно делая спанкинг (легкая форма БДСМ, которая включает нанесение ударов открытой ладонью по ягодицам партнера). Хотя, по его мнению, он бил довольно легко, на бледной коже начало расползаться красное пятно. Он настойчиво шлёпал только по правой ягодице.
Ягодицы, на которых ещё оставалось немного плоти, было довольно приятно шлёпать. Возможно из-за худобы, при каждом ударе они обволакивали руку. Квон Иджэ, словно наслаждаясь, бил сверху под разными углами несколько раз. С каждым разом сила ударов увеличивалась.
Жестокие удары продолжали сыпаться. Лицо Син Джеха ещё глубже зарылось в подушку. Он кусал подушку, сдерживая стоны. Его попытки терпеть боль возбуждали садистские наклонности Квон Иджэ. Даже когда удары стали ещё сильнее, Син Джеха продолжал стонать, пытаясь терпеть.
- Ха…
Квон Иджэ усмехнулся. Сказав, что нужно говорить, когда больно, он имел в виду, что не следует сдерживать звуки. Боль нужно не терпеть, а принимать. По крайней мере, Квон Иджэ хотел сделать Син Джеха именно таким.
Квон Иджэ сел на кровать и потянул Син Джеха к себе. В мгновение ока ягодицы Син Джеха оказались на бёдрах Квон Иджэ. Член, кончик которого стал влажным от выступившей смазки, прижался к бедру Квон Иджэ.
Квон Иджэ не щадил его. Теперь он начал шлёпать обе ягодицы поочерёдно. Места, по которым он бил, выбирая и снова ударяя по тем же точкам, изменили цвет. Когда одна сторона покраснела и распухла, другая стала синеватой, словно покрытая синяками.
Каждый раз, когда жёсткая рука опускалась, ноги Син Джеха подёргивались вверх и вниз, а поясница выгибалась. Комната наполнилась насильственными звуками - треском раздираемой кожи, смешанным с криками, вырывающимися из его уст.
Прежде чем исчезла жгучая боль, наступала новая. Казалось, что кожа полностью лопнула, хотелось разрыдаться и умолять прекратить. Чувство было такое, словно он стал ребёнком, которого наказывают взрослые за серьёзный проступок. Син Джеха тёрся лбом о кровать, крепко сжимая скованные цепью кулаки. Он сжимал их так сильно, что кончики пальцев побелели.
Син Джеха не умел выражать свою боль и не знал, чего хотел Квон Иджэ. Это потому, что до сих пор Син Джеха был человеком, который должен был терпеть свою боль сам. Больше всего Син Джеха огорчало не столько физическое страдание, сколько тот факт, что половой орган Квон Иджэ, который он чувствовал внизу живота, абсолютно не реагировал.
Что же изменилось?.. Син Джеха был так расстроен и ему было так больно, что слёзы вот-вот готовы были брызнуть из глаз.
Квон Иджэ, глядя вниз на ягодицы, покрытые фиолетовыми синяками и выглядящие так, словно они вот-вот лопнут, отбросил упавшую на лоб прядь волос.
- Похоже, сегодня ничего не получится.
Холодно сказав это, Квон Иджэ оттолкнул ноги Син Джеха, отбрасывая его на кровать. Ошеломлённый этими словами, Син Джеха попытался повернуться и отчаянно посмотреть на него, но его затуманенные глаза не могли найти Квон Иджэ.
В то же время, именно такое лицо и было тем, чего хотел Квон Иджэ. В момент, когда он увидел лицо Син Джеха - поглощённое болью, затуманенное слезами, искажённое и разбитое - Квон Иджэ почувствовал, как у него появляется напряжение внизу.
Как и чему его учить, чтобы со временем сделать его пригодным?
- Директор, может быть... я... что-то... сделал не так?
Спросил жалобным голосом охрипший Син Джеха.
- Вы ничего не сделали неправильно. Проблема, если она есть, вот в этом.
Квон Иджэ крепко схватил и раздвинул ягодицы Син Джеха. В отличие от предыдущего раза, из его уст вырвался сдерживаемый крик. Отверстие сжалось ещё сильнее, чем раньше, почти до незаметности.
- Изначально это не размер для принятия члена, как тут заниматься сексом? Невозможно вставить, а если и вставить, всё разорвётся.
Голос Квон Иджэ был чрезмерно холодным. Если бы существовал человек, способный воплотить в голосе холод зимы, это был бы именно Квон Иджэ.
Этот холодный голос, не выражающий никакого возбуждения даже после таких ударов, усиливал чувство унижения и жалкости Син Джеха.
Несмотря на это, Син Джеха было всё равно. Ему нужен был гайдинг.
- Даже если... порвётся... я... в порядке... Гайдинг... всё равно... необходим...
- Вы говорите, что я могу обращаться с вами как угодно?
Син Джеха, крепко зажмурившись, сказал:
Это были слова, которые он едва смог произнести. В тот момент его голова была грубо схвачена и поднята.
Квон Иджэ схватил подбородок Син Джеха и повернул его лицо к себе.
Син Джеха почувствовал озноб. Благодаря верхнему освещению, падающему на голову Квон Иджэ, видна была лишь половина его лица. Его лицо, разделённое по диагонали - наполовину скрытое, наполовину освещённое - не выражало ни улыбки, ни её отсутствия.
Холодное, жуткое, безжалостное лицо. Если бы пришлось сравнивать, оно напоминало то, каким Син Джеха увидел его при первой встрече. Син Джеха инстинктивно осознал, что именно это лицо Квон Иджэ отражает истинную сущность этого человека.
Когда Син Джеха, осознав это, содрогнулся от дрожи, Квон Иджэ слегка прищурился. Казалось, ему не нравился даже собственный облик, который видел Син Джеха. Он усилил хватку и вдавил лицо Син Джеха в подушку.
Звук был полностью поглощён и не прозвучал.
- У вас, Син Джеха-щи, есть талант превращать людей в мудаков. Разве не вы говорили, что хотите, стать плохим человеком? Так почему же вы сами делаете меня плохим?
- И как только язык поворачивается говорить такое, видя, как я с тобой обращаюсь?
Нет, правда нет. Син Джеха хотел покачать головой и ответить, но бесполезно. Рука Квон Иджэ давила на его голову, а нос и рот были полностью прижаты к простыне, не позволяя издать ни звука. Лишённый всякой свободы выражения своей воли, Син Джеха мог только беспомощно дёргаться.
Нет, возможно, Квон Иджэ не понравилось бы и это. Ведь именно Син Джеха просил об этом.
- Человек должен нести ответственность за свои слова. Хотите, чтобы я вас порвал? Нет ничего невозможного. Знайте, что впредь у вас не будет даже возможности думать о таких вещах.
Речь мужчины, который всегда говорил вежливо, теперь стала фамильярной, и каждое слово звучало пугающе и жутко. Син Джеха хотел умолять. Сказать, что он был неправ. Но Квон Иджэ не позволил даже этого.
- Поэтому закрой свой бесполезный рот с этого момента.
Отшвырнув голову Син Джеха, Квон Иджэ нашёл нужный предмет на полке у кровати. Это были чёрные латексные перчатки. Квон Иджэ надел перчатку на правую руку и щёлкнул резинкой на запястье. Перчатка идеально облегала руку. Затем он достал большую банку с гелем и вылил её содержимое.
Гель, смочивший перчатку, капал между ягодиц Син Джеха. Син Джеха всхлипывал, его поясница периодически дрожала. Раздвинув ягодицы, покрытые следами от ударов, Квон Иджэ втиснул наконечник банки с гелем в сжатое отверстие. Всунув горлышко внутрь, он сильно сжал банку, вливая всё содержимое разом в отверстие.
Син Джеха закусил простыню, стараясь не издавать звуков. Как бы ему ни было больно, как бы он ни не понимал, что сделал не так, он не мог ещё больше разозлить Квон Иджэ.
Квон Иджэ механически глубоко всунул палец. Сначала это был указательный. Даже если бы он не слышал, что Син Джеха никогда не проходил гайдинг, он сразу бы понял это. Настолько плотно сжатое отверстие, никогда не принимавшее ничего чужого, не знало, как раскрыться. Оно непроизвольно сжималось от непривычного ощущения. Квон Иджэ безжалостно ударил по ягодицам.
Хотя команда была краткой, Син Джеха понял, что имелось в виду. Но он не знал, как это сделать.
От одного только толстого пальца, проникшего внутрь, вход уже туго растянулся. Всунув палец до самого основания и изучив внутреннюю часть, Квон Иджэ намеренно зацепил самый толстый сустав и кончиками пальцев надавил и провёл по внутренней стенке. Гель, почти целая банка которого была влита за один раз, колыхался, готовый вот-вот вылиться наружу.
У Син Джеха не было опыта, а у Квон Иджэ не было терпения. Квон Иджэ насильно всунул два пальца и, двигая ими как ножницами, растягивал вход. Отверстие, которое раньше было бледным из-за отсутствия проникновений, теперь, наполненное кровью, ярко-красное и воспалённое, медленно, но туго открывалось. Квон Иджэ снова ударил по ягодицам.
Физическая боль только делала и без того узкое отверстие ещё более напряжённым. Квон Иджэ, цокнув языком, бесцеремонно раздвигал не желающее открываться место.
Когда четыре вытянутых пальца, собранных вместе, вошли внутрь, Квон Иджэ безжалостно протолкнул руку до костяшек. Было отчётливо видно, как истощённое тело Син Джеха содрогалось, пытаясь вынести боль.
Давление на пальцы, насильно раздвигающие сжатое отверстие, было настолько сильным, что ощущалось даже на костях. Квон Иджэ, поглаживая большим пальцем напряжённое отверстие, подумал: действительно может порваться.
Но если это эспер - неважно. Не беспокоясь об этом, он выпрямил руку, сложил её и потянул за отверстие. Послышался звук, словно что-то разрывается.
Из места, обхватывающего кулак, поднялась боль, похожая на разрез кожи ножом.
Удары продолжали сыпаться на ягодицы после каждой фразы. Син Джеха плакал, пытаясь сдержать рыдания и судороги. Другая рука Квон Иджэ крепко схватила покрасневшие ягодицы и потянула в сторону. В едва образовавшуюся щель проник большой палец. Расположив самую толстую часть руки над отверстием, Квон Иджэ, сжав кулак, слегка усмехнулся. Когда он встряхнул предплечьем, Син Джеха вскрикнул.
Квон Иджэ напряг предплечье и медленно протолкнул его внутрь. Чёрная перчатка, видимая между красными и синюшными холмиками ягодиц, исчезла из виду. На мускулистом предплечье уже проступили вены. Квон Иджэ погрузил руку так глубоко, как только возможно, практически вбивая своё предплечье до тех пор, пока дальше двигаться было некуда. Под чудовищным давлением прозрачный гель вытекал из отверстия вокруг руки.
Такое действие не соответствовало тому представлению о гайдинге, которое было у Син Джеха. Внутри него был не член Квон Иджэ. Внутри находилось предплечье, которое даже на вид казалось толстым.
Рука Квон Иджэ, погружённая во внутренности, поочерёдно раскрывалась и сжималась. Каждый раз, когда он сжимал кулак, казалось, что на тонкой коже живота что-то выпирает. Син Джеха изо всех сил пытался вынести это жуткое, непривычное ощущение. Его побелевшие от напряжения ступни царапали простыню.
- Ди-директор, хнг... директор...
Игнорируя жалобный голос Син Джеха, Квон Иджэ сжимал кулак и поворачивал предплечье в разные стороны. Внутренние стенки, которые, очевидно, впервые соприкасались с человеческой кожей - будь то член или рука - плотно обхватывали предплечье и были горячими. Квон Иджэ вращал предплечьем, словно стряхивая что-то прилипшее, и расширял внутреннее пространство, энергично надавливая и скручивая внутренности сжатым кулаком. При каждом движении плачущий голос Син Джеха достигал ушей Квон Иджэ.
Казалось, он ввёл предплечье совсем неглубоко, но уже достиг места, где ощущалось сужение за выступающими костяшками. Без колебаний Квон Иджэ надавил на это место кулаком и смял его. Гелеобразная субстанция, растворяясь от тепла тела, стала жидкой и скользкой, как вода.
Словно наказывая, Квон Иджэ вытащил кулак назад, а затем с громким звуком вогнал его обратно.
Син Джеха поднял голову, крича от боли. Казалось, будто его внутренности режут на куски. Словно нанося удары кулаком в глубине тела, в местах, соединения которых невозможно было определить, Квон Иджэ с силой вколачивал свое предплечье.
Син Джеха на собственном опыте ощутил, насколько страшными были слова о том, что с ним можно обращаться как угодно, и что значили слова Квон Иджэ о том, что он всё порвёт. Его тело поглотила боль, подобная разрыву острым лезвием, и давление, заполнившее все внутренности. С каждым ударом кулака внутри казалось, что его сотрясает до кончиков волос.
Несколько раз ударив по сжатой толстой кишке, Квон Иджэ медленно извлёк своё предплечье. Ощущение, что то, что заполняло его изнутри, выходит, заставило Син Джеха вздрогнуть и задрожать. Его облегчение, думая, что всё закончилось, выглядело довольно жалким.
Квон Иджэ посмотрел на своё предплечье. Части, покрытые гелем, превосходили по площади чистые участки. Квон Иджэ никогда не откладывал начатое дело. Раз уж всё зашло так далеко, он планировал полностью пробить толстую кишку. В конце концов, эту ситуацию спровоцировал сам Син Джеха.
Син Джеха должен был чётко усвоить: без разрешения Квон Иджэ нельзя ни наносить себе травмы, ни позволять с собой грубое обращение. Только когда Син Джеха это поймёт и примет, все действия, которые Квон Иджэ мог совершить с ним, станут его правом. Поэтому положить конец этой ситуации должен был сам Син Джеха.
Квон Иджэ двигался неторопливо. Он медленно вытаскивал сжатый кулак, а затем быстро вводил его обратно. При каждом введении раздавался насильственный звук. Вокруг отверстия, туго обхватывающего предплечье, образовывалась белая пена.
Когда он пытался проникнуть в плотно закрытую толстую кишку, внутренности судорожно сокращались, а покрасневшее отверстие отчаянно сжималось вокруг предплечья, словно умоляя о пощаде. Но вскоре даже толстая кишка не выдержала и начала понемногу открываться. Как только появлялась щель, Квон Иджэ безжалостно всовывал пальцы и расширял её.
Син Джеха обычно хорошо терпел боль, но впервые испытываемое физическое насилие было невыносимым. Каждый раз, когда он ощущал боль, его волна, казалось, рефлекторно колебалась, но это не могло повлиять на Квон Иджэ.
- Ди-хых... директор, сто-стоп... а-а-а-ай!
В момент полного открытия толстой кишки взгляд Син Джеха окончательно потерял фокус. Его глаза закатились, и он упал. Тело захлестнула волна наслаждения и боли такой силы, что начались судороги. Квон Иджэ, не обращая внимания на состояние Син Джеха, продолжал раздвигать и исследовать внутренности пальцами.
Почувствовав, что нечто, что никогда не должно было открываться, открылось, Син Джеха рухнул с открытым ртом. Перед глазами побелело, а в голове был полный хаос. Непонятное наслаждение, как цунами, накрыло его. Мгновенно напрягшийся член дрожал.
Это было ощущение, которое невозможно было ни понять, ни объяснить. Наслаждение, смешанное с болью, невозможно было отличить от страдания. Син Джеха сам того не ведая умолял. Умолял, потому что казалось, что он умрёт, умолял, потому что казалось, что он не выдержит. Нет, он даже не понимал, умоляет ли он или просто ползает по кровати.
Квон Иджэ неспешно расширял пальцами толстую кишку. Когда гель, полностью заполнявший внутренности вместе с предплечьем, потёк глубже, Син Джеха непроизвольно начал давиться.
Квон Иджэ медленно провёл пальцами по внутренней стенке.
Син Джеха умолял, даже не понимая, что говорит.
- Простите... я, угх... ай! правда, винов...
Ха, наконец-то добившись правильного ответа от Син Джеха, Квон Иджэ безразлично посмотрел на него сверху. Затем он протянул другую руку и крепко схватил член Син Джеха. Несмотря на чудовищную боль, Син Джеха был в состоянии эрекции.
И с Квон Иджэ происходило то же самое. С того момента, как Син Джеха начал плакать и умолять, голова Квон Иджэ словно намокла и стала горячей, а внизу появилось напряжение.
- Не-не знаю... Скажите мне, я научусь... так что, пожалуйста...
Речь Син Джеха прерывалась криками, рвотными позывами и рыданиями. Видя, как он жалобно умоляет, ища только его, Квон Иджэ глубоко выдохнул: "Ха". Это был звук удовлетворения.
Рука, погружённая внутрь, начала медленно отступать. Предплечье Квон Иджэ, влажное и скользкое, выскользнуло из ярко-красного отверстия. Выступающие вены надавливали на разорванные раны, пока рука появлялась наружу. Это было чрезвычайно гротескное зрелище.
Между ягодицами показалась чёрная перчатка. Кулак, который мял внутренности, выпрямился, выходя из отверстия. Когда рука полностью вышла, вздутый живот Син Джеха опал с характерным звуком.
Квон Иджэ ясно видел, как ярко-красная внутренняя плоть в широко открытом отверстии дрожала от боли.
Он снял тяжёлую перчатку, мокрую от геля, крови из разорванной плоти и различных жидкостей, и отбросил её в сторону. Послышался звук падения чего-то тяжёлого. При мысли, что наконец всё закончилось, из глаз Син Джеха начали капать горячие слёзы.
Квон Иджэ перевернул Син Джеха. Он не мог больше сдерживаться, глядя на это заплаканное лицо. Скованные цепью руки оказались зажаты под спиной. Сидя на худощавом теле и сжимая коленями предплечья и грудь Син Джеха, Квон Иджэ расстегнул ремень брюк и, вынув свой возбуждённый член, бесцеремонно потёр им мягкую щёку Син Джеха.
Из-за слёз, затуманивших зрение, Син Джеха не мог чётко видеть Квон Иджэ. Хотелось хотя бы вытереть слёзы, но руки были связаны. В животе, откуда вышло заполнявшее его предплечье, ощущалась пустота, а грудь, придавленная тяжёлым весом, была так сжата, что трудно было дышать.
Скользя влажным членом по сухим губам Син Джеха, Квон Иджэ тихо засмеялся. Сжимая ногами Син Джеха, чтобы тот не дёргался, одной рукой он держал свой член, а другой слегка нажимал на горло, создавая давление. По мере того как шея медленно сжималась, голова Син Джеха постепенно запрокидывалась. Квон Иджэ приблизил свой член к приоткрывшимся в поисках воздуха губам и предупредил:
- Даже если будет больно, придётся хорошо терпеть.
Это было зловещее предупреждение.
Квон Иджэ без труда нащупал волну Син Джеха. Остроконечная волна была своевольно-острой, словно готовой разорвать всё вокруг. Хотя он не мог видеть её полностью до самой глубины, сегодня достаточно было увидеть только поверхность.
Квон Иджэ надеялся, что Син Джеха не сбежит.
А значит, в отличие от других эсперов, он не станет разрушать всё сразу, а лишь немного, только уголок, столько, сколько Син Джеха сможет выдержать.
В момент, когда он почувствовал, будто что-то внутри него крошится, Син Джеха открыл рот и издал крик. Его голос, рассыпаясь словно осколки стекла, заполнил комнату.
Гайдинг Квон Иджэ, начавшийся с его рук, был невыносимо болезненным. Всё тело Син Джеха сотрясалось в конвульсиях. Если бы его руки не были связаны, он бы наверняка оттолкнул и ударил Квон Иджэ - такой сильной была боль.
Но дело было не только в боли. Син Джеха ощущал, будто его разум вот-вот взорвётся. Это было ужасное наслаждение, словно принудительно введённое в тело.
Нет, возможно, с самого начала это не было болью. Но такое ужасное ощущение невозможно было объяснить иначе.
Из горла не выходило ни единого внятного слова. Син Джеха всхлипывал, как животное. Его член, уже давно влажный и напряжённый, дрожал и конвульсивно подёргивался. К несчастью, у Син Джеха не было иммунитета к таким ощущениям. Не успев даже прикоснуться к себе, он выплеснул белую жидкую сперму, которая разбрызгалась во все стороны.
Вены на шее Син Джеха вздулись. Квон Иджэ безжалостно продолжал крушить волну Син Джеха, начиная с краёв. С каждым разрушением острого угла голос Син Джеха ломался и крошился. Казалось, весь видимый мир распадается на части, а затем собирается заново. Его поясница выгибалась вверх, а ноги беспорядочно раскинулись.
Каким бы жестоким ни было обращение Квон Иджэ, какую бы боль он ни причинял, Син Джеха мог это вытерпеть. Все эти страдания были того рода, что он мог себе представить. Но этого он действительно не знал.
Если это и была боль, то всё, что Син Джеха испытывал до сих пор, даже не заслуживало называться болью. Рука Квон Иджэ, сжимавшая горло, слегка ослабила хватку. В момент, когда он открыл рот, чтобы глотнуть воздух, Син Джеха понял, что должен сказать:
- Директор, х... пожалуйста, больно, больно... слишком... а-ай!
В тот момент, когда рыдающий от боли Син Джеха начал умолять Квон Иджэ, из уст последнего вырвался тихий голос, смешанный с дыханием:
- Хорошо подумай, Син Джеха. Это действительно для тебя боль?
Син Джеха не мог ответить и просто плакал. Он всё ещё дрожал всем телом после эякуляции и, казалось, не мог различить, что это за ощущение - приятное или болезненное. Вот что такое опыт. Квон Иджэ было довольно любопытно, каким воспоминанием останется первый гайдинг для Син Джеха.
Несомненно, боль причинил именно Квон Иджэ. Увидев, как Син Джеха, несмотря на слёзы от боли, ищет только его, Квон Иджэ ещё раз проверил своё желание. Не было необходимости подвергать их цензуре. Квон Иджэ всегда был таким человеком, и он достаточно ясно это продемонстрировал. Тем не менее, Син Джеха сам выбрал и сам приполз к нему.
Прижимая Син Джеха, который мучительно воспринимал наслаждение как боль, Квон Иджэ кончил, даже не прикоснувшись к себе. Горячая жидкость с резким запахом покрыла лицо Син Джеха. Часть её потекла в полуоткрытый рот.
В момент эякуляции Квон Иджэ рука, сжимавшая горло, исчезла, и гайдинг закончился. Поток ощущений, обрушивавшийся на Син Джеха, мгновенно прервался.
Квон Иджэ медленно рассматривал искаженное лицо Син Джеха, перепачканное спермой и слезами. Син Джеха, всхлипывающий от внезапно исчезнувших боли и наслаждения, представлял собой довольно приятное зрелище. Квон Иджэ пальцем стёр сперму, закрывавшую это лицо, и направил её в приоткрытый рот. Везде, где касалась рука Квон Иджэ, проступало ярко-красное, разгоряченное лицо.
Из-за спермы, попавшей в рот, речь Син Джеха была нечёткой.
- Да, ты хорошо держался. Всё-таки эспер, ты выносливый.
Квон Иджэ, словно хваля его, слегка похлопал по щеке Син Джеха, а затем приподнял подбородок, заставляя сомкнуть губы. Син Джеха невольно был вынужден проглотить всю терпкую жидкость, заполнившую его рот.
А затем он наконец потерял сознание.
Глядя на потерявшего сознание Син Джеха, с лицом, мокрым от слёз, Квон Иджэ выглядел чрезвычайно довольным.
Вероятно, даже теряя сознание, Син Джеха не понимал, что именно он сделал неправильно, но это был гайдинг, данный в награду за нахождение правильного ответа, поэтому сегодня ночью он наверняка крепко уснёт.
Поднимаясь, Квон Иджэ заметил пульсирующее отверстие. Из него, всё ещё не закрывшегося и подрагивающего, медленно вытекал растаявший и ставший липким гель. Квон Иджэ взял с полки металлическую пробку и прикинул её размер.
Стараясь не прикасаться руками, Квон Иджэ вставил пробку в отверстие Син Джеха, поворачивая её в разные стороны, пока она полностью не вошла. Даже в бессознательном состоянии Син Джеха, очевидно, чувствовал боль - из его уст вырвался приглушённый звук.
Его плачущий голос был довольно красив.
Проведя первый сеанс гайдинга, теперь нужно подождать и понаблюдать. Для эспера такой незначительный разрыв кожи даже нельзя назвать раной. Но раз уж он разорвал и растянул его, было бы неплохо, если бы отверстие не закрывалось полностью. Квон Иджэ очень долго любовался видом потерявшего сознание Син Джеха.
Син Джеха очнулся в том же месте. Мягкая кровать, тонкое шёлковое одеяло, которое, казалось, вот-вот соскользнёт с тела, подушка, пахнущая солнечным светом. На нём была тёмно-синяя пижама.
Нет, это было не так. Инородное ощущение внизу заставило Син Джеха осознать, что вчерашние события были реальностью.
Син Джеха осторожно раскрыл ладонь и прикоснулся к шёлковой простыне. Используя ESP, он проверил свою волну. Хотя он не мог видеть её чётко, но смутно почувствовал, что самый край, уголок его волны был полностью разрушен. Это было совсем немного, но Син Джеха понял.
Он сделал это, провёл гайдинг.
Син Джеха впервые узнал, что волна может быть принудительно разрушена проводником. Он никогда не слышал об этом раньше. Конечно, это сопровождалось ужасной болью, будто тело разрывается, и невыносимыми, страшными ощущениями, но всё равно это было хорошо. Хотя по словам Квон Иджэ, это не было настоящим гайдингом, но и этого было достаточно, чтобы испытать восторг.
Время без проводника в прошлом. У него не было ни сил, ни энергии вспоминать это время, но сейчас он действительно чувствовал себя живым.
Син Джеха глубоко выдохнул. И сел. Разве когда-то было так легко вставать с постели? Было иронично, что даже после перенесённой огромной боли состояние могло улучшиться, но для эспера с самоисцеляющими способностями такая травма была пустяком.
Син Джеха повернул голову, собираясь с широкой улыбкой поприветствовать его.
Квон Иджэ стоял, скрестив руки, у открытой стеклянной двери. Встретившись глазами с его бесстрастным лицом, Син Джеха чуть не запнулся. При виде Квон Иджэ вчерашние события накладывались друг на друга и всплывали в памяти.
Вчерашний Квон Иджэ был по-настоящему непостижимым, пугающим и жестоким проводником.
Квон Иджэ подошёл к кровати и поднял Син Джеха на руки. Руки в кожаных перчатках поддерживали его тело. В отличие от вчерашнего дня, тело Син Джеха было немного напряжено.
На этот откровенный вопрос Син Джеха неуверенно ответил:
Сзади всё ещё ощущалось тупое инородное присутствие. Похоже, при движении будет больно. Квон Иджэ с улыбкой сказал:
- Правда? Это тоже по-своему серьёзно.
- После того, что с вами сделали, ненормально чувствовать себя нормально.
Строго спросил Квон Иджэ, направляясь к столовой. Син Джеха мог только молчать.
- Или вы намного крепче, чем я думал.
Син Джеха точно не знал, какого рода связь существует между эспером и проводником. Он знал только, что эспер неизбежно становится слепо преданным проводнику. Даже после всего одного гайдинга Син Джеха, несмотря на страх перед Квон Иджэ, хотел оставаться рядом с ним.
Интересно, что чувствует Квон Иджэ, глядя на Син Джеха? Всё ещё просто раздражение?
В поле зрения Син Джеха, опустившего голову, попало предплечье Квон Иджэ. Он закатал рукава рубашки до локтей. По сравнению с его собственными худыми руками, толщина и объём были совершенно другими. Увидев выступающие вены на предплечье, Син Джеха вспомнил ужасную боль, которую ему пришлось испытать вчера, и одновременно пришедшее наслаждение.
- Раз вам не больно, то всё в порядке.
Квон Иджэ посадил Син Джеха не за стол, а на большую подушку рядом со своим стулом. Это была неудобная поза - на коленях, опираясь руками о пол.
Возможно, из-за вчерашнего интенсивного опыта, казалось, что внизу всё ещё что-то находится. Внутри живота возникло сильное ощущение инородного предмета, словно там застрял какой-то твёрдый объект.
- Подумай о том, что вчера ты сделал неправильно.
Холодно сказав это, Квон Иджэ начал есть. С позиции на полу Син Джеха видел только ноги Квон Иджэ. Он смутно понимал, что сделал что-то не так, но не мог сформулировать это конкретными словами.
В столовой было тихо. Единственным звуком было движение столовых приборов Квон Иджэ. Острый звук ножа, касающегося тарелки, царапал слух. Син Джеха мог только стоять на коленях и раскаиваться.
Возможно, благодаря гайдингу, стоять на коленях было не так тяжело. Однако каждый раз, когда его тело слегка расслаблялось, ему казалось, что Квон Иджэ сверху смотрит на него с укором. У него не хватало смелости поднять голову и встретиться с ним взглядом.
Син Джеха сам выбрал такое обращение. С самого начала он знал, что Квон Иджэ жесток. Он сделал этот выбор осознанно, поэтому не должен был чувствовать обиду. Но по какой-то причине слёзы продолжали наполнять его глаза.
Син Джеха не мог понять, почему ему так грустно. Неужели желание эспера получить гайдинг - это действительно нестерпимый вид жадности? Физическую боль он мог вытерпеть или перенести...
Обедающий в одиночестве Квон Иджэ проверил время. 12:30. По его кивку официант, словно ждавший этого, принёс обед Син Джеха и поставил перед Квон Иджэ. Тот помешал кашу, проверяя температуру.
Когда Син Джеха послушно открыл рот, Квон Иджэ поднёс ложку с кашей к его губам. Каша всё ещё была тёплой, но не горячей. Син Джеха, принимая пищу, поднял на него покорный взгляд, но Квон Иджэ не смотрел на него. Он просто выполнял свою задачу.
Квон Иджэ спокойно и механически кормил Син Джеха. Он не встречался с ним взглядом и не разговаривал с ним во время кормления. Несмотря на явное пренебрежение, Син Джеха собрал всю свою храбрость.
- Директор, я... я могу есть сам... Вам нужно закончить... свой обед...
Даже на эти неловкие слова Квон Иджэ никак не отреагировал. Он просто продолжал подносить ложку с кашей. Син Джеха не мог заставлять Квон Иджэ неудобно держать руку и ждать, поэтому его единственным выбором было снова открыть рот.
Обычно для Син Джеха, который не отличался хорошим аппетитом, готовили несколько видов каши, но сегодня было иначе. Заметив, что Син Джеха не любит овощи, Квон Иджэ заставил его съесть всю миску овощной каши. Веки Син Джеха слегка дёрнулись, но он безропотно ел всё, что ему давали.
Это была странная картина - проводник, лениво сидящий в кресле, смотрящий вниз на стоящего на коленях эспера и кормящий его только той пищей, которой сам хотел его кормить.
Только накормив Син Джеха всей кашей, Квон Иджэ начал свою трапезу. Несмотря на то, что прошло значительное время и еда полностью остыла, он быстро справился с ней. Син Джеха пусто смотрел вперёд, ожидая окончания трапезы Квон Иджэ. Казалось неуместным прерывать его.
Услышав звук складываемых приборов, Син Джеха сильно напрягся. Теперь он спросит, думал он. И что тогда ответить?
Но Квон Иджэ просто встал. Он ничего не спросил и даже не удостоил его взглядом. Растерявшись, Син Джеха рухнул вперёд, хватаясь за полы брюк Квон Иджэ.
Квон Иджэ легко отступил назад, прерывая контакт с Син Джеха.
- Простите... директор. Я не знаю, что сделал не так. Но... если вы скажете мне, я научусь. Я больше не буду совершать ошибок...
Квон Иджэ был ошеломлён. Это было жалко или настолько жалко, что даже мило?
Квон Иджэ знал, что он не добрый человек. Он также был человеком, у которого не было особых причин жить добродетельно. Поэтому, если вдуматься, у него не было никаких чувств по отношению к доброте. Он просто думал, что добрым людям, должно быть, утомительно жить в этом мире.
- Если вы скажете мне, я исправлюсь.
- Да, правда. Я больше никогда не повторю ту же ошибку... Я обещаю...
Син Джеха, цепляющийся за него, выглядел как обычный эспер. Это значило, что он был раздражающим и глупым. Квон Иджэ медленно наклонился. Как и в первый раз, когда Син Джеха вошёл в этот дом, он опустился на одно колено, взял подбородок Син Джеха и поднял его лицо, чтобы их глаза встретились. Син Джеха почувствовал давящую атмосферу в надменных глазах Квон Иджэ.
- Син Джеха-щи, то, что я провожу для вас гайдинг, означает улучшение вашего состояния. Естественно, это включает не только все ваши болезни и симптомы, но и заботу о вашем теле.
Квон Иджэ, повторив слова Син Джеха, коротко усмехнулся.
- Если ты понимаешь, насколько я забочусь, то не должен говорить такие вещи, как разрешение обращаться с твоим телом как попало. Что порвать - это нормально. Думаешь, ты смог бы так говорить, если бы я одновременно вставил член и кулак и начал крутить ими внутри?
Син Джеха наконец понял, почему Квон Иджэ рассердился. Но это было слишком противоречиво для его понимания. С самого начала Квон Иджэ был человеком, который возбуждался, применяя насилие к Син Джеха и причиняя ему боль. Это было словно неотъемлемым условием гайдинга.
Насилие Квон Иджэ было не целью, а средством. Если бы он сознательно намеревался причинить вред Син Джеха, его бы это не беспокоило. Но он не мог терпеть, когда такие слова сначала исходили из уст Син Джеха. Как он смел вести себя так, будто даёт разрешение. Это требовало исправления. Как использовать Син Джеха, как обращаться с ним - решать Квон Иджэ.
Неравные отношения, совершенная иерархия и подчинение, односторонние приказы. Чтобы насилие в рамках иерархии имело смысл, Квон Иджэ должен был полностью контролировать Син Джеха. Дело не только в простых действиях. Это означало, что и психологически он должен был находиться в том состоянии, которого желал Квон Иджэ.
Если он не понимает, то придётся продолжать учить.
- Простите... Больше не буду, никогда...
- Запомните. Ваше тело, Син Джеха-щи, не принадлежит вам. Понятно?
Тон Квон Иджэ, словно требующий подтверждения, был резким и холодным.
- По той же логике, я терпеть не могу, когда Син Джеха-щи пытается шантажировать меня или демонстрировать протест, используя состояние своего тела как предлог. Регулярно выполняйте упражнения, вовремя ешьте, хорошо спите. Вы не десятилетний ребёнок, позаботьтесь должным образом о том, что должны делать.
Эти слова заставили Син Джеха расплакаться. Он никак не мог понять, хороший человек Квон Иджэ или страшный. Смахнув слёзы тыльной стороной ладони, Син Джеха ответил, словно давая обещание:
- Да. Больше не буду так делать. Никогда...
На мгновение наступила тишина.
Только тогда Квон Иджэ снова поднял Син Джеха на руки. В отличие от прежнего раза, он заставил Син Джеха обвить ногами свою талию. Син Джеха мог смотреть прямо в лицо Квон Иджэ, но сейчас это было слишком неловко и трудно. Он лишь осмелился прижаться лбом к плечу Квон Иджэ. Тот никак не отреагировал. Но одно лишь пребывание в его объятиях давало ощущение прощения.
- Скоро время тренировки, так что сначала помоемся.
Неся Син Джеха и входя в его комнату, Квон Иджэ уставился на полку на стене. На полке, которая раньше была пустой, теперь лежала цепь, которой вчера были связаны запястья Син Джеха.
Согласно предположению Квон Иджэ, на этой полке предметы будут прибавляться один за другим. И каждый раз, глядя на эти предметы, Син Джеха будет вспоминать, что делал Квон Иджэ, какую боль причинял, и каким человеком является Квон Иджэ.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty