Голые чувства. Глава 49
Кан Тэ Хва заплатил указанную сумму. Долг в 50 миллионов вон, который он должен был заведению, исчез после одного изнасилования. Можно ли считать это хорошей сделкой? Возможно, лучше найти утешение в этой мысли, раз уж всё случилось, подумал Чон Хён.
Проблема заключалась в том, что несправедливая сделка на этом не закончилась. В тот день Кан Тэ Хва забрал потерявшего сознание Чон Хёна в свою квартиру в Чанджу. Когда Чон Хён открыл глаза, они уже покинули Сеул, а придя в себя полностью, он обнаружил, что находится в квартире Кан Тэ Хва. Его статус и местожительство изменились без его ведома. Из заведения в Сочходоне - в дом Кан Тэ Хва.
- Если хочешь погасить оставшийся долг, просто тихонько продавай мне свою дырку. И заранее предупреждаю, даже не думай о побеге. Шею я тебе, может, и не сверну, а вот лодыжки переломать могу.
Квартира с видом на море находилась на высоком этаже, а запертая как решётка входная дверь ограничивала свободное передвижение. Его дом был своего рода вольером и тюрьмой одновременно. Всё, что Чон Хён мог делать там - это соглашаться на сделки, которые требовал Кан Тэ Хва.
Кан Тэ Хва изо всех сил старался унизить Чон Хёна. И словами, и физически. Говоря, что тот дешёвка и заслуживает соответствующего обращения.
«Не надо». «Прекрати». «Остановись». Никакие слова отказа не действовали на Кан Тэ Хва. Сопротивление его возбуждало, мольбы злили, а смирение вызывало отвращение. В каком-то смысле он казался одержимым гневом, который невозможно утолить.
Ладно, давай думать позитивно. По крайней мере, так я могу погасить долг.
Будь то пощёчина или принятие члена - это всё равно насилие. Побои от Ким Кён Джуна в заведении или изнасилования от Кан Тэ Хва здесь - всё одно и то же. В конечном счёте, это всё насилие, и большой разницы нет. Разница только в том, что насилие от Кан Тэ Хва приносит больше денег. Поэтому лучше считать, что всё к лучшему, пытался убедить себя Чон Хён. Старался относиться к этому как к чему-то незначительному.
...Но это не работало. Было сложно. Получать пощёчины и подвергаться изнасилованию - ощущалось совершенно по-разному. Чувство, будто он превратился в простой инструмент, ощущение, словно он стал грязным отбросом - с этим невозможно было справиться.
Лучше бы он стал нечувствительным к насилию, но этого не происходило. Каждый раз было больно, страшно и мучительно. Особенно потому, что это был Кан Тэ Хва. Человек, с которым они когда-то, пусть и ненадолго, разделили часть прошлого. Чон Хён знал, что чувства, которые тот испытывал к нему, были положительными. А сейчас? Теперь он демонстрирует не симпатию, а отвращение. Безудержно применяет насилие. Эта безжалостная перемена причиняла Чон Хёну ещё большую боль.
Может, как сказал Кан Тэ Хва, нужно было просто принять всё, когда он предлагал, вместо того чтобы упрямиться?
Самооценка снова начала рушиться. Он стал сомневаться в собственных суждениях и чувствах. Каркас самоуважения, который до сих пор поддерживал Чон Хёна, разрушался быстрее, чем когда-либо.
К счастью, Чон Хён не позволил этому полному краху произойти. Инстинкт выживания, который удержал его на крыше гошивона, теперь удерживал и его рушащийся дух. Шептал, чтобы он перестал игнорировать себя, подвергающегося насилию. Требовал спасти себя.
И поэтому однажды он попытался сбежать. Это случилось через месяц после того, как Кан Тэ Хва похитил и запер его. Впервые ему разрешили выйти наружу. Это была прогулка, которую он с трудом выпросил после многочисленных просьб, жалуясь на духоту. Конечно, не один, а в сопровождении Кан Тэ Хва.
На самом деле у него не было особого плана. Только желание убежать. Он просто собирался бежать сломя голову при первой возможности. Вот насколько он был психологически истощён.
Возможность пришла на удивление быстро. Вернее, он просто хотел верить, что это возможность.
Это произошло во время поездки на машине. Как назло, в час пик движение было полностью парализовано, и Кан Тэ Хва скучающе смотрел вперёд.
Именно тогда, когда Чон Хён рассеянно смотрел в окно, возникло это побуждение.
Не было времени решать, правильно это или нет.
Чон Хён повиновался импульсу, разблокировал дверь и открыл её. В тот же момент рука Кан Тэ Хва метнулась к нему как стрела, но Чон Хён оказался быстрее. Буквально на долю секунды ему удалось увернуться от его руки и выбраться из машины.
Он побежал, не оглядываясь. Мчался к тротуару, еле успевая уворачиваться от медленно движущихся машин. Скрииип! "Эй, ты, придурок!" Водитель, чуть не сбивший Чон Хёна, опустил окно и выругался. Бип-бип! Громко прозвучал клаксон протестующего автомобиля. Игнорируя всё это, Чон Хён продолжал бежать. Только бы вырваться от Кан Тэ Хва.
Как только он добрался до тротуара, тут же нырнул в ближайший переулок. Во время бега по узкому проходу между зданиями он чувствовал напряжение в затылке. Из-за погони? Из-за страха? Ему было любопытно, но он не осмеливался оглянуться.
Бесцельно блуждая между переулками, Чон Хён вскоре заметил старое торговое здание и вошёл внутрь. Внутренние помещения были настолько грязными, что напоминали свалку. Кроме пыли, плавающей в воздухе, и мусора, разбросанного по полу, людей видно не было - здание, по-видимому, было заброшенным. В любом случае, у него не было времени на осмотр достопримечательностей. Даже на то, чтобы перевести дыхание. Чон Хён сразу поднялся выше в поисках места, где можно спрятаться. К счастью, на втором этаже он нашёл один магазин с открытой дверью. Судя по всему, там раньше была прачечная. Забравшись внутрь, он съёжился в углу, дрожа всем телом.
Некоторое время не было слышно ни звука. Только его собственное тяжёлое дыхание нарушало тишину. Однако Чон Хён не спешил радоваться. Чтобы почувствовать себя в безопасности, ему нужно было дождаться заката и восхода солнца.
Время тянулось так, что одна секунда казалась минутой, а минута - часом.
Хотя он догадывался, Чон Хён отчаянно отрицал это, зажимая рот рукой. Чтобы даже дыхание не выдало его.
Шаги, эхом разносящиеся по пустому зданию, становились всё отчётливее. Признак был нехорошим. Но и сделать что-либо он не мог. Оставалось только надеяться, что эти шаги пройдут мимо.
К сожалению, это была тщетная надежда.
Послышался голос Кан Тэ Хва. Такой же отчётливый, как и шаги. Значит, он совсем рядом.
В его голосе звучала уверенность. Он точно знал, что Чон Хён здесь. Разоблачение было лишь вопросом времени. Побег провалился, и рационально Чон Хён понимал, что лучше выйти, пока Кан Тэ Хва говорит по-хорошему. Но он просто не мог заставить себя пойти к нему. Понимая бессмысленность этого, Чон Хён всё равно затаил дыхание. Цепляясь за ничтожную возможность того, что Кан Тэ Хва может пройти мимо, не заметив его.
Вскоре послышался смешок, смешанный с вздохом Кан Тэ Хва.
После ворчания последовал громкий удар ногой по двери. Грохот продолжал раздаваться через равные промежутки времени. Похоже, он проверял по очереди каждую дверь магазинов на втором этаже.
Оглядываясь в поисках укрытия, Чон Хён заметил прилавок и заполз под него, чтобы спрятаться. В тот же момент дверь магазина, где он находился, резко распахнулась, словно готовая сорваться с петель.
Медленные шаги звучали подобно грому. Кан Тэ Хва неторопливо бродил внутри, но, не обнаружив Чон Хёна, спрятавшегося под прилавком, вышел.
- Бля, скучно, - тихо пробормотал он, остановившись у двери, и снова повернул обратно.
На этот раз прямо к тому месту, где прятался Чон Хён.
Вскоре перед Чон Хёном появились его туфли. Затем колени, затем туловище, и наконец, его лицо вошло в поле зрения Чон Хёна. Наклонившись и встретившись взглядом с Чон Хёном, Кан Тэ Хва с улыбкой сказал:
- Эй, Мун Чон Хён-щи. Ты жаловался, что задыхаешься, а сам занимаешься такими жалкими прятками. Если уж играешь, делай это нормально. А то ни удовольствия, ни острых ощущений... Просто настроение испортил.
Чон Хён бежал так, что дыхание перехватывало и спина покрылась потом. Но Кан Тэ Хва выглядел совершенно нормально. Как человек, который неторопливо прогуливался.
Кан Тэ Хва резко протянул руку. Его целью была правая лодыжка. До этого момента Чон Хён не понимал, что тот собирается делать.
Обхватив своей большой рукой лодыжку Чон Хёна, Кан Тэ Хва погладил большим пальцем косточку и грустно пробормотал:
- В общем, раз не вышел, когда я просил по-хорошему.
К тому времени, когда Чон Хён почувствовал зловещий характер этого прикосновения, было уже поздно.
Не успел он закончить фразу, как с ужасающим треском лодыжка неестественно вывернулась.
Чон Хён закричал от боли. Крик был мучительным и ужасным. Но Кан Тэ Хва не обращал на это внимания. Напротив, он ещё сильнее выкрутил лодыжку, словно хотел окончательно её сломать.
В его карающей руке была только злоба, а в глазах, смотрящих на страдания, - извращённое безумие.
Несмотря на ужасающие крики боли, Кан Тэ Хва смеялся.
- Эй, ты хотел от меня убежать? Тогда есть только один способ. Моя смерть.
- До тех пор ты от меня не убежишь. Думаешь, я отпущу тебя, чтобы ты ещё кому-то подставлялся? А? Я же говорил. Я просто не могу этого вынести.
Услышав жестокие предупреждения Кан Тэ Хва, Чон Хён заплакал.
- Никому... у-у... никому не буду, не буду подставляться... никогда... поэтому, пожалуйста... прошу...
Позволь мне пожить как человеку.
Мольба, поглощённая болью, застряла в горле.
Кан Тэ Хва, словно поняв, ответил:
- Тебе следовало просто жить с твоим лицом. Чисто, понимаешь.
В итоге, Кан Тэ Хва тоже винил Чон Хёна во всех несчастьях. Тебе больно из-за тебя самого. Ты сам навлёк на себя несчастье.
В тот момент Чон Хён услышал какой-то звук.
Его сердце, его самоуважение... полностью рушились.
Чон Хён, проливавший мучительные слёзы, в конце концов потерял сознание.
Так попытка побега, предпринятая ради выживания, окончилась неудачей.
Последствиями неудачи стали пустое отчаяние и глубокое чувство беспомощности, у которого, казалось, не было дна.
Сломанную лодыжку оставили без лечения. Кан Тэ Хва не хотел её лечить. Напротив, он, казалось, надеялся, что она станет полностью непригодной, и его желание сбылось - остались последствия. Боль в лодыжке, пронизывающая до костей при малейшем усилии, хорошо сочеталась с болью в правой руке, которая появлялась в дождливые дни. И это было не всё. Если Кан Тэ Хва хотя бы делал вид, что поднимает руку, Чон Хён заранее цепенел. Он начинал дрожать, как при припадке, даже если кто-то просто касался его лодыжки.
Настолько глубокими и обширными были раны, оставленные на его теле и душе.
После этого он больше не пытался сбежать. Не из-за сломанной лодыжки, а из-за страха и беспомощности, выгравированных в его сердце.
Это было чудовище. Страшное чудовище, пожирающее даже волю к жизни...
Когда Кан Тэ Хва не было дома, Чон Хён всегда сидел в гостиной, глядя на море за окном.
Кто-то однажды сказал, что вода обладает силой притягивать людей. Может быть, поэтому Чон Хён стал представлять, как прыгает в это море. Он даже начал безосновательно думать, что если погрузиться в эту обширную синеву, которая успокаивает сердце, вся боль исчезнет.
Когда Чон Хён начал увядать, съедаемый отчаянием, в отношении Кан Тэ Хва постепенно стали заметны изменения. Интенсивность принуждения и насилия уменьшилась, как и явные оскорбления. Но Чон Хён даже не замечал этих изменений. У него не было на это сил. Даже если бы он заметил, вряд ли нашёл бы в этом утешение.
Их отношения только ухудшались со временем. Чон Хён боялся Кан Тэ Хва и игнорировал его, а Кан Тэ Хва ненавидел Чон Хёна, но был одержим им. Между ними существовало только одностороннее насилие и игнорирование, никакого эмоционального обмена. Каким может быть итог таких отношений?
Только это. Чон Хён интуитивно чувствовал, что когда-нибудь наступит день, когда он прыгнет в то море. И также... знал, что это будет конец его несчастья.
Произошло нечто, что стало поворотным моментом, изменившим направление их отношений, которые до этого только падали в пропасть.
Было жаркое лето. Конец июня... а может, начало июля. Находясь каждый день в одном и том же месте, он потерял чувство времени, поэтому не знал точной даты. В любом случае, было лето и поздняя ночь.
Кан Тэ Хва, который обычно возвращался домой не позднее 7 вечера, почему-то в тот день не появлялся до полуночи. Конечно, Чон Хёна не интересовала причина. Мысли, действия, всё, что касалось Кан Тэ Хва - ко всему этому Чон Хён был безразличен. Полное игнорирование Кан Тэ Хва как личности было единственным способом выдержать этот ад.
Чон Хён не мог заснуть и сливался с темнотой, спустившейся на море. В его губах была зажата сигарета. Раньше он не курил регулярно, но теперь выкуривал по крайней мере одну сигарету в день. Кан Тэ Хва ничего не говорил по этому поводу, и даже проявлял заботу, обеспечивая новыми сигаретами, когда они заканчивались.
Это была ночь с особенно большой луной.
Чон Хён бессмысленно проводил время, выдыхая дым в воздух, погружённый в ночь. В его голове не было ничего. Ни размышлений, ни мыслей.
После того, как он докурил сигарету, его глаза наконец начали слипаться. Поскольку после повреждения лодыжки передвигаться стало трудно, Чон Хён просто прислонился к стене и закрыл глаза.
Его сознание постепенно погружалось в сон. Но вдруг он проснулся. Причиной было странное ощущение от его лодыжки.
Чон Хён открыл глаза и, увидев прямо перед собой Кан Тэ Хва, невольно оттолкнул его руками и съёжился. Удивительно, но тело Кан Тэ Хва поддалось этому слабому толчку.
Озадаченный Чон Хён вскоре почувствовал запах алкоголя, исходящий от него, и понял причину. Кан Тэ Хва был в таком сильном опьянении, что едва мог стоять на ногах.
Выдохнув пропитанный алкоголем воздух, он посмотрел на Чон Хёна и зашевелил губами.
- Блять... Ты прям шарахаешься... Я тебе настолько противен?
Противен? Конечно, противен. Как может быть не противен мужчина, который насилует, держит в заточении и мучает?
Молчание было ответом. Кан Тэ Хва, понимая это, усмехнулся и пробормотал:
- Ну да, конечно. После того, что я сделал... Да, тебе должно быть противно. А-а... так и есть. Я всё испортил. Я... я был неправ.
Почему он вдруг так себя ведёт?
Чон Хён был озадачен. Ведь тот всегда только унижал его. "Ты шлюха, которая подставляется кому попало, поэтому я и обращаюсь с тобой как с дешёвкой" - так Кан Тэ Хва оправдывал своё насилие.
И вдруг он ни с того ни с сего раскаивается? Даже если он пьян, это выглядело совершенно неестественно.
- Я был неправ, поэтому извиниться... извиниться, блять... я должен... Как же это сделать? ...Не знаю. Я никогда этого не делал...
- Нет... Нет... Сейчас какой смысл... Но это не значит, что я не буду... Я подумаю. Как извиниться... Так что подожди.
- Да. Подожди... Подожди... Если подождёшь...
Его голос постепенно затихал, а потом резко оборвался. Одновременно голова Кан Тэ Хва упала на бедро Чон Хёна. По привычке испытывая отвращение, Чон Хён попытался оттолкнуть его голову, схватив за лицо. Тогда Кан Тэ Хва удержал его руку и прошептал, будто выдыхая:
Слабый голос. Такой, какого он никогда раньше не слышал...
В итоге так и не оттолкнув его, Чон Хён всю ночь безучастно смотрел на лицо Кан Тэ Хва, спящего на его коленях. И вспоминал лето десять лет назад.
Кан Тэ Хва, который был другим... Своенравным, но не жестоким... Не презирающим его... Иногда грубым, но в целом осторожным с ним...
Внезапно у него возникла мысль.
Если бы они не встретились снова таким образом в том месте, разве не было бы всё по-другому? Если бы они случайно встретились где-то ещё... Если бы они столкнулись в нормальной обстановке... Разве Кан Тэ Хва не относился бы к нему иначе?
Хоть это и не имело смысла, но одна лишь возможность того, что всё могло быть иначе, немного... совсем немного изменила его отношение к Кан Тэ Хва.
Чон Хён горько усмехнулся. Подумать только, какие-то пьяные извинения, может даже неискренние, вызвали такие мысли. Но немного... да, совсем немного ненависти к Кан Тэ Хва, казалось, рассеялось.
В ней было спокойствие. Спокойствие, которое, как он думал, никогда не почувствует рядом с Кан Тэ Хва.
Чистый голос вырывает сознание из прошлого и возвращает в реальность. Чон Хён вздрогнул и обернулся. Непонятно когда пришедший, обнажённый Кан Тэ Хва стоял прямо рядом с ним.
Это было необычно. Поскольку он спал очень крепко, Кан Тэ Хва, как правило, никогда не просыпался посреди ночи.
И действительно, он, явно раздражённый тем, что проснулся, заворчал на Чон Хёна:
- Да. Кто-то вдруг исчез, вот я и проснулся. Почему ты встал посреди ночи и сидишь тут?
- Не спится... Наверное, слишком много спал днём.
- Видимо, я недостаточно тебя измучил. Помочь тебе заснуть?
Увидев отвращение на лице Чон Хёна, Кан Тэ Хва, похоже, и сам понял, что шутит неуместно, и лишь усмехнулся. Затем он лёг на пол, используя бедро Чон Хёна как подушку.
- Мне одиноко без тебя рядом. Я буду спать, а ты продолжай сидеть.
Сказав это, Кан Тэ Хва тут же крепко заснул. Похоже, он вообще не просыпался полностью.
Чон Хён бесконечно смотрел на спящего Кан Тэ Хва. Как в ту ночь из воспоминаний.
Может быть, потому что он долго был погружён в прошлое? Или потому что эта сцена так напоминала прошлое? Чон Хён впервые за долгое время испытал лёгкое отторжение к Кан Тэ Хва. Наверное, из-за этого ему было неуютно в этом доме.
Если подумать, даже тогда Чон Хён не верил, что его отношения с Кан Тэ Хва могут улучшиться. Конечно, он и не хотел этого. Для этого они зашли слишком далеко.
Но что сейчас? Всё совершенно иначе, чем тогда.
Поэтому настоящее казалось таким удивительным.
Рука Чон Хёна осторожно коснулась лица Кан Тэ Хва. Чтобы почувствовать, что нынешний Кан Тэ Хва реален.
Даже во сне Кан Тэ Хва почувствовал это прикосновение и улыбнулся. Спокойная аура его улыбки передалась Чон Хёну.
Так и ночь в реальности тихонько текла.
