Поцелуй на поле. Глава 48
Миша привёл его в подсобку рядом с раздевалкой. Это было место, где перед матчем персонал проверял связь и показатели игроков. Сейчас, сразу после игры, здесь никого не было.
Вокруг стояла тишина, в коридоре - ни души. Товарищи по команде наверняка ещё праздновали победу на стадионе, так что в радиусе нескольких метров никого, кроме них двоих, не должно было быть.
Чахён вошёл в комнату, а Миша, войдя следом, закрыл дверь и дважды повернул ключ в замке. Щелчок замка подтвердил, что теперь они в полной безопасности.
Чахён рухнул на диван в центре комнаты и закрыл лицо руками.
Он совершенно забыл о состоянии своего тела из-за адреналина. После 90 минут беготни и борьбы им управляли гормоны, а не разум. Он не мог спокойно рассуждать, снимать футболку или нет.
- Ты в порядке? - спросил Миша, подходя к Чахёну.
В руке он держал чёрную футболку Эли Сити. По иронии судьбы, его спас тот, кто и поставил его в это неловкое положение.
- Конечно, не в порядке! Ты самовольно...
- Я же говорил тебе вчера, чтобы ты сегодня не снимал футболку.
К его досаде, он помнил это предупреждение. Но, произнося те же слова, Миша вёл себя совсем иначе, чем прошлой ночью. Он подошёл к онемевшему Чахёну и слегка наклонился.
Он говорил с той же игривой интонацией, что и всё утро. Эта необъяснимо ласковая манера... Чахён не мог ему отказать. Он посмотрел на Мишу, сделал глубокий вдох и взял край своей футболки.
Закусив губу, Чахён поднял грязную футболку выше пупка. Он решил, что лучше показать всё самому, чем ждать, пока Миша увидит это дома. Но, чувствуя на себе пристальный взгляд, Чахён всё же отвернулся.
Молчание было невыносимым. Может, язык себе откусить? Как только он закрыл глаза от стыда, Миша коснулся его груди пальцем.
- А что мне оставалось делать? Это же так заметно...
Синяки и следы от зубов можно было спрятать под тёмной футболкой, но опухшие места нужно было чем-то прижать. Пластырь из аптечки оказался одновременно лучшим и худшим решением.
Благодаря ему Чахён избежал прозвища «Юн-сосок», но теперь попал в ещё более нелепую ситуацию...
Пока Чахён предавался мрачным размышлениям, Миша продолжал ощупывать его грудь. Чахён чувствовал это давление даже сквозь ткань, и его нервы были на пределе. Пальцы, сжимавшие футболку, дрожали.
- Очень красный... И больше, чем обычно, - прошептал Миша, проводя ногтем по коже.
Чахён вздрогнул. Но Миша не стал грубо щипать его, как прошлой ночью. Вместо этого он аккуратно потёр пластырь, нашёл край и медленно начал его отклеивать. Это было гораздо хуже, чем просто тереть или дёргать.
Чахён невольно пошевелил пальцами ног в бутсах от острой боли. Сосок, прижатый пластырем, приклеился к нему, а когда пластырь оторвался, вернулся на место.
Раз, два. Терпя жгучую боль, Чахён прижал подбородком задранную футболку. Миша, наблюдая, как нежная кожа Чахёна мгновенно темнеет, пробормотал:
- Я. Потому что ты вчера совершил «ошибку».
Что мог сказать преступник? Миша кончиком пальца нежно коснулся набухшего соска. В этом прикосновении не было ничего сексуального, но грудь, истязаемая всю прошлую ночь, отреагировала даже на такой лёгкий контакт.
Чахён затаил дыхание, чтобы не издавать странных звуков, когда Миша легонько поглаживал его сосок. Но в следующую секунду он не смог сдержать удивлённого вздоха.
Вот это уже сексуально. Чахён широко раскрыл глаза и посмотрел на нависшего над ним Мишу.
Миша опустился на колени перед Чахёном. Перепачканный травой и землёй, он смотрел снизу вверх с нежностью и покорностью в глазах, но взгляд этот был невероятно горячим. Он удобно устроился между ног Чахёна, сидящего на диване.
Чахён не мог ни разрешить, ни запретить. Миша, казалось, читал его мысли. Он посмотрел на напряжённого Чахёна, а затем нежно коснулся губами затвердевшего соска, словно проверяя, оттолкнёт ли его Чахён.
Чахён вздрогнул от этого нового, волнующего ощущения. Увидев, как Чахён морщится, Миша, не давая ему опомниться, взял сосок в рот.
Похоже, Мише было всё равно, что Чахён только что отыграл 100 минут, катаясь по земле. Когда влажный язык скользнул по чувствительной коже, колени Чахёна непроизвольно раздвинулись. Миша придвинулся ещё ближе.
Боль действительно исчезла. И на её место пришло совсем другое ощущение.
Каждый раз, когда сосок исчезал во рту Миши, грудь Чахёна выгибалась вперёд. Он покраснел, понимая, что сам подставляется под ласки. Но Мише, похоже, это нравилось. Он смотрел на Чахёна, играя языком с покрасневшим кончиком соска.
Чахён невольно обвил руками шею Миши, хотя словами просил его остановиться. Его тело, и так возбуждённое после игры, реагировало на ласки с пугающей лёгкостью. Как только слегка вздувшаяся ткань его штанов коснулась живота Миши, тот потёрся об неё.
Чахён вздрогнул от волны возбуждения. Собрав остатки разума, он попытался остановиться.
Игра только что закончилась. Ещё интервью, дорога домой... Сейчас нельзя. Но рука, которой он хотел оттолкнуть Мишу, вместо этого вцепилась в его волосы, когда тот снова потёрся о него.
Не могу... я больше не могу сдерживаться.
Но Миша тут же отстранился. Между губами и соском протянулась тонкая влажная нить. Чахён, не понимая, испытывает он облегчение или сожаление, смотрел на Мишу, а тот, высунув язык, облизал свои губы и посмотрел на Чахёна с лукавой нежностью в покрасневших глазах.
Вот же ж… Чахён большим и указательным пальцами сжал влажные губы Миши. Тот, словно обиженный утёнок, захлопнул рот и заморгал, глядя на Чахёна.
Чахён ничего не мог сказать. Он выложился на игре, забил гол, и, самое главное, ему удалось избежать позора, показав всем своё разукрашенное тело. И во всём этом была большая заслуга Миши. Это он носился по полю и вовремя отдавал пасы, это он помог скрыть следы, которые сам так неосторожно оставил.
- Из-за тебя я с ума сойду, - сказал Чахён, глядя на нахальное лицо Миши и убирая руку от его губ.
Миша обнял Чахёна за талию и прижался подбородком к его влажной груди.
Не выдержав взгляда Миши, Чахён вздохнул. Этот милый красавчик так откровенно пытался заслужить его расположение, что Чахён просто не мог устоять. Чувствуя, как тает его сердце, он откинулся на спинку дивана.
Улыбка, появившаяся на лице Миши, была той же, что и на поле во время первого тайма. С таким же выражением он смотрел на Чахёна, когда тот бросился к нему, чтобы помассировать ногу на глазах у всех. Чахён никогда не забудет это лицо. Он приложил руку ко лбу.
- Ты... Ты же специально подшутил над Джошем?
- Да. Он назвал тебя по имени.
Не успел Чахён ничего сказать, как Миша честно признался в причине своего поступка. Чахён удивлённо распахнул глаза.
- Эй, из-за этого стоило так рисковать? Меня до встречи с тобой все называли по имени...
- Я хотел, чтобы его удалили с поля, но ты попросил меня остановиться.
И что же ты собирался сделать? Миша посмотрел на ошеломлённое лицо Чахёна и слегка коснулся его груди, наполовину прикрытой футболкой.
- На самом деле, я мог показать ему эти следы...
Нежные, любящие руки осторожно поглаживали живот и грудь Чахёна. От этих прикосновений, словно к драгоценному сокровищу, у Чахёна возникло странное чувство дежавю. Так же Миша касался его сегодня утром в постели.
- Потому что ты переживал за меня больше, чем за него... Ты сразу подбежал ко мне.
Мысль о том, что Миша хотел раскрыть его секрет, была пугающей. Но Чахён уже знал, что Миша способен на такое. Его любовь всегда была жаждущей, тревожной и опасной.
Это не первый и не последний раз, когда он так себя ведёт. Чахён не собирался удивляться или отступать.
Но сегодня всё было иначе. Это не было иллюзией или игрой воображения. Миша не выглядел тревожным. Его нежные глаза смотрели прямо на Чахёна, мерцая, как дымка. Его пылающее лицо выражало абсолютную искренность.
Откуда эта странная привязанность и непоколебимая уверенность Миши?
Чахён сделал глубокий вдох и выпалил:
- Миша, почему ты так счастлив? С самого утра...
Почему он весь день вёл себя, как виляющий хвостом щенок, говорил милые вещи и всячески пытался ему понравиться?
- Честно говоря... Я помню, что совершил ошибку и извинился перед тобой. Но что было потом, я совсем не помню.
- Я хочу знать. Скажи мне. Что я...
Миша удивлённо распахнул глаза. Он молча посмотрел на Чахёна, а затем на его губах появилась лёгкая улыбка. Он прижался щекой к груди Чахёна и посмотрел на него с покорностью преданного пса.
Чахён ошеломлённо смотрел на Мишу. Тот продолжил, запинаясь:
- Ты сказал, что любишь меня, что влюблён в меня... Ты сказал мне это. И поэтому...
Чахён чувствовал сквозь кожу биение сердца Миши. Тот обнял его за талию - это было одновременно детское баловство и мольба о любви.
В этот момент Чахён почувствовал, будто ему на голову упала железная балка.
- ...Я сказал, что люблю тебя? И ты из-за этого так счастлив?
Миша, обнимая Чахёна, медленно кивнул. Воспоминания о прошлой ночи, затуманенные алкоголем и удовольствием, были как мираж. Но благодаря объяснениям Миши, в памяти Чахёна начали всплывать смутные образы.
- Ты говорил мне это вчера вечером, Юан. Что любишь только меня, что влюблён в меня.
- А, а... То есть... я был пьян?
- Да. Ты, наверное, не помнишь из-за алкоголя...
Другими словами, это была пьяная исповедь. Если хорошенько напрячь память, то, кажется, он действительно говорил что-то подобное. Он был так счастлив, ему так нравились влажные губы Миши... Наверное, он снова нёс всякую чушь, пытаясь успокоить расстроенного Мишу.
Но проблема была в другом. Глядя на Мишу, который смотрел на него снизу вверх, как щенок, ждущий похвалы, Чахён почувствовал полное замешательство. Он не знал, что сказать... Открывая и закрывая рот, как рыба, он наконец выдавил:
Теперь пришла очередь Миши удивляться.
- Мы целуемся... Мы живём вместе и... и занимаемся этим... И ты не знал, что я люблю тебя?
- Н... но всё же. Ты бы стал делать такое с тем, кого не любишь?
- А я? Ты хочешь сказать, что я на такое способен?
Когда Чахён повысил голос, Миша заморгал своими глазами-изюминками. Но тут же выдал логичный, как у адвоката, аргумент:
- Мы начали целоваться по контракту, а когда занимаемся сексом, ты всегда трогаешь мою грудь.
- Ты постоянно лапаешь меня, ты возбуждаешься, когда смотришь на меня.
Чахён потерял дар речи. Миша продолжил:
- Поэтому я думал, что тебе нравятся моё лицо и тело...
Словно молния ударила в спину Чахёна.
Он думает, что я встречаюсь с ним из-за внешности? Чахён и представить себе не мог, что услышит такое.
Но когда Миша, опустив ресницы, произнёс эти слова тихим голосом, это почему-то прозвучало очень убедительно. Лицо и тело Миши действительно были невероятно красивыми... И, что ж, Чахёну это действительно нравилось. Разве это преступление - любить красивых людей?
Ошибка Чахёна была в том, что он не говорил об этом. Миша отличался от всех, кто был в жизни Чахёна до него. Мише, привыкшему к одиночеству, нужно было не молчаливое взаимопонимание и доверие, а явная, конкретная любовь.
Нужно любить его, восхищаться им, умиляться. И нужно было показать ему это, дать ему услышать.
Чахён вздохнул и взял лицо Миши в свои ладони.
- Мне нравится твоё лицо и твоё тело.
Чахён сжал пальцы и притянул Мишу к себе.
- Мне нравятся твои глаза и нос. Мне нравятся твои брови, уши, подбородок... Мне нравится, как округляются твои губы, когда ты произносишь моё имя. Мне нравятся твои плечи, руки, талия, линия шеи, когда ты наклоняешь голову... Мне нравятся твои бёдра, колени и икры, когда ты бежишь. Мне нравится, как двигаются твои пальцы, когда ты играешь на пианино. И...
Чахён нежно поцеловал Мишу в губы, словно упавший лист.
- И мне нравится, как ты капризничаешь и делаешь всё по-своему.
- Я люблю тебя. Мне нравится в тебе всё... абсолютно всё.
Глаза Миши заблестели, как рябь на воде от брошенного камня. И из-за этих слов, которые Чахён так долго скрывал, Миша весь день был счастлив, услышав их лишь однажды в пьяном бреду. Чахён сделал глубокий вдох и произнёс последнее признание:
- А грудь... я трогаю грудь только тех, кого люблю.
- Так что и ты... только мою...
Чахён покраснел. В этот момент Миша поднялся и поцеловал его в губы.
Горячее дыхание смешалось в поцелуе. Миша крепко обнял Чахёна и прижал его к кожаному дивану. Чахён обвил руками плечи Миши.
Их языки сплелись, полуобнаженные тела слились воедино. Миша гладил спину и талию Чахёна горячими, как никогда, руками. Чахён затаил дыхание, когда рука Миши скользнула по его пояснице и позвоночнику вверх, но, похоже, Миша был слишком увлечён, чтобы заметить это.
Когда рука Миши скользнула по его груди, дыхание Чахёна перехватило. Эти прикосновения отличались от тех, которыми Миша осматривал его синяки. Миша касался его так, как будто хотел утолить свою жажду, и Чахён сделал глубокий вдох.
Его кожа горела от нахлынувших чувств. Разгорячённый Миша крепко обнял Чахёна за талию. Их футболки соприкоснулись, и приглушённый голос Миши донёсся из его объятий:
- Юан, а ещё... ты сказал, что я милый.
Влажный взгляд Миши был устремлён на Чахёна.
Вот же ж...чокнутый. Чахён, стиснув зубы, ответил:
- Милый. Миша... ты такой милый.
Его любовь к сладкому, несмотря на внушительные размеры, его аккуратность, с которой он складывал выстиранное бельё, его новая привычка ставить обувь ровно у входа... В Мише всё было милым. Чахён не мог поверить, что не замечал этого целый год, играя с ним в одном клубе.
Чахён целовал Мишу в ухо. К красивой мочке уха прилип маленький кусочек травы. Чахёну захотелось слизнуть его. Миша, принимая поцелуи, гладил Чахёна под футболкой. Каждое инстинктивное прикосновение к его талии было полно любви.
Чахён больше не мог сдерживаться. Пятидесятичасовой перерыв закончился со свистком судьи. Сердце Чахёна бешено колотилось, и он понял, что слаб перед своими желаниями. Словно услышав мысли Чахёна, Миша прошептал ему на ухо:
Чахён отчаянно схватил Мишу за руку. Плохо. Сейчас не место и не время. Но он больше не мог терпеть. В этот момент, когда его тело пылало от желания, Чахён услышал что-то похожее на галлюцинацию.
Шаги. Доносившиеся издалека звуки становились всё громче, превращаясь в гул голосов. Игроки, закончив общение с фанатами, возвращались в здание.
Раздевалка была в соседней комнате.
Чахён напрягся, и Миша, уткнувшийся лицом в его грудь, поднял на него глаза. Он наверняка тоже понимал, как безрассудно они предаются своим желаниям, прячась от товарищей по команде за тонкой стеной.
Чахён молча смотрел в глаза Миши, а тот просунул руку ему под футболку и приподнял его. Миша протиснулся между его разведённых ног, и это движение всколыхнуло чувства Чахёна. Миша что-то задумал. Ему было всё равно, кто рядом - сейчас для него было важно только быть рядом с Чахёном.
И Чахён чувствовал то же самое. Сейчас не время было размышлять о благоразумии.
Миша, глядя на полулежащего на диване Чахёна, потёрся о него своим пахом. Его член, приподнявший белые шорты, упёрся в Чахёна. Вид того, как его низ прижимается к Мише, мгновенно возбудил Чахёна. Как мы вообще смогли отыграть 90 минут на поле, если можем вот так возбудиться где угодно и когда угодно?
Этот акт был самым необычным из всех, что они совершали в таком привычном для спортсменов месте. Миша смотрел Чахёну в глаза тёмным, жаждущим взглядом. Их губы почти соприкасались, горячее дыхание смешивалось.
В тишине они обменивались взглядами, полными нетерпения.
Смазки, конечно же, не было, как и презервативов. Но больше всего им не хватало времени и здравого смысла. Судя по нахмуренному лицу Миши, он думал о том же. Он издал хриплый вздох и вдруг просунул руки Чахёну под колени.
Миша без труда поднял его крепкие бедра. Тело Чахёна вытянулось, дыхание участилось. В тот момент, когда его колени коснулись плеч Миши, из-за стены донеслись возбуждённые голоса товарищей по команде, которые всего несколько минут назад играли вместе с ними. Голоса были такими громкими и близкими, что можно было разобрать отдельные слова.
Странное возбуждение смешалось с леденящим страхом. Чахён, часто дыша, закинул ноги на плечи Миши. Освободившиеся руки Миши схватили шорты Чахёна.
Но вместо того, чтобы стянуть их, Миша оттянул ткань в паху. Ткань, прилегавшая прямо к коже Чахёна, натянулась, и из-под неё показался возбуждённый член и сжатое отверстие под ним.
Чахён, наполовину обнажив своё самое сокровенное, слегка дрожал. Миша посмотрел на покрасневшую плоть и, прижав ноги Чахёна, прижался к нему своим членом.
И тут Чахён понял. Миша решил, что у них нет времени раздеваться. Не снимая футбольной формы, которую Чахён так мечтал сбросить, Миша потёрся головкой своего члена о вход Чахёна.
- Подожди, так... - прошептал Чахён.
Дыхание Чахёна перехватило. Он тяжело задышал от одного только прикосновения горячего члена к его телу. Начало проникновения, которое он уже несколько раз испытывал, было пугающе откровенным.
Он действительно собирается войти вот так? Чахён знал, что проникновение будет болезненным, но его тело было слишком возбуждено, чтобы остановить Мишу. Он стиснул зубы, представляя, что будет дальше. Но Миша не стал входить, а провёл членом по промежности Чахёна, а затем начал двигаться вверх-вниз, покрывая всю область от основания члена до таза.
Чахён понял, что задумал Миша. Он опустил руки с подлокотников дивана и обхватил ими их возбуждённые члены. Член Миши тёрся о его собственный, заставляя его подрагивать. У Чахёна на мгновение потемнело в глазах.
В тихой комнате раздавались только звуки их дыхания и трения кожи. Ну и извращенцы. Только что носились по полю, а теперь занимаемся этим... Прямо под боком у товарищей по команде. Миша начал двигаться быстрее, и ноги Чахёна в грязных гетрах и бутсах задергались в воздухе.
Ощущение гладкого, красивого члена, скользящего между ног Чахёна, было таким же опасным, как и проникновение. Он чувствовал, будто предлагает своё тело для мастурбации. Но непроизвольные движения, вызванные трением о диван, были для Чахёна пугающе возбуждающими. Прозрачная капля выступила на кончике его члена, и он откинул голову назад.
В этот момент, когда Чахён тонул в сладострастных ощущениях, Миша прошептал ему на ухо:
- Юан, я тоже хочу называть тебя по имени.
Чахён моргнул покрасневшими глазами, и Миша прижался губами к его уху. Я хочу называть тебя так сейчас. Шепот, ставший ещё тише, вызвал у Чахёна дрожь.
- Мне не нравится, что все остальные могут называть тебя по имени, а я нет.
Действительно, все новые знакомые Миши - и только что встреченный Джошуа, и Пак Чон, и Чхве Наму, и даже Илья - называли Чахёна по имени. Поэтому неудивительно, что Миша, так ревностно оберегающий свои права на Чахёна, хотел того же. Но Чахёна беспокоило другое.
Ему казалось, что сейчас особенно не стоит Мише называть его по имени.
Чахён, покраснев, повернулся к Мише лицом. Он хотел сменить тему.
- Я же раньше учил тебя... ах... как меня называть.
Чахён рассмеялся, уткнувшись носом в Мишу. Он до сих пор помнит то, чему я учил его в шутку! Поняв, что слишком громко смеётся, Чахён заговорил тише:
- Но это странно. Х... Если мы братья, то мы не можем делать это.
- Нет, это не то, что ты думаешь, ах, м-м...
Продолжая говорить, Миша начал медленно двигаться. Чахён крепче сжал рукой свой член. Привычное, горячее удовольствие начало разливаться по его телу, и его губы непроизвольно приоткрылись.
На самом деле, предлагая Мише это обращение, Чахён был наполовину серьёзен. Молодые игроки из его родной страны редко обращались к нему, а если и решались, то использовали формальное «сонбэ». Чахён долгое время жил за границей и не имел близких друзей-младших, поэтому редко слышал это слово.
Так что это обращение вполне могло удовлетворить желание Миши на эксклюзивность. Чахён посмотрел в глаза Мише.
Миша слегка нахмурился. Произношение почти не изменилось, и он, должно быть, понял, что это обращение не сильно отличается от предыдущего. Он недовольно повторил за Чахёном, выпятив губы:
Чахёну показалось забавным и милым, как умело Миша произнёс это слово. И странным. Видя неоднозначную реакцию Чахёна, Миша, словно разозлившись, ускорил движения.
Это тоже было не лучшим решением. Обращение, напоминавшее об их разнице в возрасте, которую Чахён обычно не замечал, странным образом возбуждало его. Когда Чахён, глядя в лицо Миши, начал тяжело дышать, Миша жадно поцеловал его.
Держась за спинку дивана, на котором лежал Чахён, Миша ускорил движения. Их возбужденные члены тёрлись друг о друга, дыхание Чахёна становилось всё чаще. Тяжесть внизу живота предвещала приближение оргазма. Предэякулят, уже невозможно было сказать, чей именно, смешивался и капал на живот Чахёна.
Из-за стены донёсся громкий смех, затем ещё несколько взрывов хохота и шумных разговоров. В тот момент, когда напряжение сковало Чахёна, Миша отстранился и посмотрел ему в глаза. Его блестящие от возбуждения зрачки пробежали по лицу Чахёна, и он произнёс запретное имя:
В широко распахнутых глазах Чахёна мелькнула лёгкая улыбка Миши. «Можешь меня отругать.» - словно говорил этот дерзкий взгляд. Знакомое имя, произнесённое Мишей, неожиданно обожгло Чахёна. Его член дёрнулся.
Нахал... Не успел Чахён ничего сказать, как острая волна удовольствия пронзила низ его живота. Похоже, Миша тоже был близок. Он крепко обхватил шею Чахёна и начал тереться членом о его бедро и живот. Диван заскрипел и отодвинулся от стены. И в какой-то момент белая горячая волна прорвала плотину.
Чахён невольно сжал свой член в руке. Он никогда не кричал во время оргазма, но с Мишей всё было по-другому. А сейчас кричать было особенно опасно - их могли услышать из соседней комнаты.
Когда у Чахёна задрожало горло, Миша поцеловал его, глубоко проникая языком в его рот. Заглушённый стон растворился в поцелуе. Миша жадно глотал воздух, вырывающийся из дрожащих губ Чахёна.
В тишине раздавался только скрежет бутс Миши по полу. Этот резкий металлический звук словно выталкивал последние остатки возбуждения из тела Чахёна. Белая, густая сперма брызнула на Чахёна.
Его живот, с которого была задрана футболка, чтобы Миша мог ласкать его грудь, пах, с которого сползли шорты, и бёдра - всё было покрыто спермой. Чахён чувствовал, как она стекает по его ногам и капает на диван. Он отстранился от Миши и откинулся на спинку дивана, словно безвольная тряпичная кукла.
- Юан, ты в порядке? - услышал он обеспокоенный шепот.
Чахён, не фокусируя взгляд, моргнул. Миша снова называл его как обычно. Он знал, как быть в меру непослушным, и Чахён всегда упускал момент, чтобы отругать его.
- В порядке. Мне нужно немного отдохнуть... потом пойдём.
Ему нужно было показаться в раздевалке, но сейчас ему требовалось хотя бы несколько секунд, чтобы прийти в себя. Его расслабленное тело растеклось по дивану.
- ...Давай сегодня поскорее вернёмся домой.
Чахён кивнул и закрыл глаза. Пока он приходил в себя, лёжа на подушке, Миша поднял с пола валявшуюся футболку Эли Сити и вытер ею сперму с тела Чахёна. Он тщательно протёр мышцы живота, форму, бедра, колени, и вскоре тело Чахёна стало чистым, как будто ничего и не было. Вытерев остатки спермы с дивана и пола, Миша мягко поцеловал Чахёна в щеку, словно помогая ему подняться.
В Red Beard горели оранжево-красные огни. Сидя за квадратным столиком в углу тёмного зала, под тёплым светом ламп, можно было увидеть румянец на щеках собеседника, даже не будучи пьяным.
Но раскрасневшиеся лица Юн Чахёна и Миши были вызваны не светом ламп. Среди музыки и шумных разговоров, празднующих окончание очередного матча, их взгляды были прикованы друг к другу.
Как только они, задержавшись в подсобке, вошли в раздевалку, товарищи по команде, включая Джуда, обрушились на них с упрёками. «Забили гол и где-то пропадали, что вы делали?»
Они что, догадались? Знают, чем мы занимались? Чахён нервно оглядывался по сторонам, но всё, что услышал в ответ – это угрозы о расправе, если они снова попытаются улизнуть с вечеринки.
«Я устал и хочу домой пораньше...»
Его слова потонули в общем шуме. Хотя им и удалось сохранить свою тайну, Чахён и Миша были вынуждены присоединиться к остальным. Но их тела присутствовали на вечеринке, а души - нет. Они не слушали разговоры вокруг, а просто молча смотрели друг на друга, купаясь в оранжевом свете.
Чахён сходил с ума. Послематчевое возбуждение никак не проходило. Быстрый секс в подсобке не помог унять разбушевавшееся желание. Им казалось, что они всё ещё связаны друг с другом невидимой нитью.
Взгляд Миши был таким же, как в подсобке. Невинное, почти кукольное лицо и хищный блеск в глазах - это сочетание сводило Чахёна с ума. Он сглотнул.
Ах, как же хочется его подразнить.
Чахён легонько пнул Мишу под столом. Миша отодвинул ногу, слегка нахмурившись, а затем ответил тем же. Чахёну понравилось, что Миша не сдаётся, и он приподнял носок своего ботинка и просунул его под штанину Миши.
Он потёрся носком ботинка о лодыжку Миши, приподнимая ткань брюк, и Миша повернул голову. Он легко поддался на провокацию и посмотрел на Чахёна с таким видом, будто вот-вот взорвётся от негодования. Его губы беззвучно шевелились.
Вид разгорячённого Миши поднял Чахёну настроение. Он невольно улыбнулся, но тут же Джуд, сидевший рядом, наклонился к нему и прошипел:
Чахён резко повернулся к другу. Лицо Джуда было искажено гримасой, он беззвучно шевелил губами.
Только что он сам настаивал на их присутствии, хватая за одежду, а теперь, словно безумный робот, пытался выгнать. Чахён растерянно пробормотал:
- Что с тобой вдруг... Ты же сам говорил, что нам обязательно нужно быть здесь.
Тяжело дыша, Джуд начал толкать Чахёна в спину. Чахён неуклюже поднялся, чтобы не упасть. Миша, сидевший напротив, тоже вскочил.
- Ладно. Пойдём домой, Юан, - твёрдо сказал он.
Чахён, оглядываясь на Джуда, неуверенно спросил:
- Вы меня бесите! Стол шатается! - прошипел Джуд.
Чахён схватил свою сумку. Миша, уже готовый, встал рядом. Чахён крепко сжал его руку и огляделся.
Товарищи по команде были заняты своими делами. Празднование в честь гола Чахёна закончилось, и игроки обсуждали матч. В этой расслабленной обстановке их уход вряд ли кто-то заметит.
Терпение Миши лопнуло, он потянул Чахёна к выходу. Кейхилл, разговаривавший с тренерами у барной стойки, бросил на них взгляд и отправил в рот горсть попкорна.
- Д-да, мы идём. Джуд, отдохни. Увидимся послезавтра, ладно?
Чахён всё ещё беспокоился о Джуде и, идя за Мишей, постоянно оглядывался. У выхода он помахал Джуду. Джуд поднял руку в ответ. Это был последний взгляд, которым они обменялись, прежде чем выйти из паба.
После этого их желание стало неудержимым.
Как только Миша загнал машину в гараж, Чахён схватил его за воротник. Он вскочил с пассажирского сиденья, навалился на Мишу и сжал в кулаке его галстук вместе с рубашкой. Другой рукой он нажимал на кнопки, и сиденье с жужжанием опустилось. Миша обнял Чахёна за талию.
Просторный салон машины Миши оказался неожиданно удобным для секса. Ещё лучше было то, что гараж соединялся с домом. Минут через двадцать они, кое-как одевшись, выбрались из машины и, войдя в тёмный дом, тут же упали на пол. Две упаковки презервативов, купленных по дороге, рассыпались, но им было всё равно.
С каждым шагом к спальне они снимали с себя всё больше одежды, словно Гензель и Гретель, оставлявшие хлебные крошки. В конце концов, они, голые, оказались в спальне. И пусть у них не было кровати из пряников, объятия и поцелуи были не менее сладкими.
Но, к несчастью, Миша был большим сладкоежкой. С безумным взглядом он хватал Чахёна и трахал его в самых невероятных позах, которые, казалось, знал только он. Сосчитать, сколько раз они занимались любовью, было невозможно. У них было несколько перерывов, но каждый раз через несколько минут Миша снова прижимался к Чахёну.
Когда Чахён, охрипший от криков, шёл на кухню попить воды, Миша следовал за ним по пятам. Он укладывал Чахёна на кухонный стол и входил в него прямо там. Стакан с водой падал, вода расплёскивалась, и в тот же миг наступал оргазм. Когда Чахён хотел в туалет, Миша прижимал его к кафельной стене, поднимал его бёдра и входил в него. Холодная плитка нагревалась от их тел, и снова наступал оргазм...
Чахён не мог поверить, что всего несколько часов назад он 100 минут бегал по полю. Миша вёл себя так, словно это был второй тайм матча. Чахёну, хоть и не хотелось этого признавать, было трудно за ним угнаться.
Но стоило Чахёну отказаться, как Миша начинал капризничать и прижиматься к нему, и они снова занимались любовью, и Чахён снова чувствовал невероятное удовольствие. Приходя в себя, он понимал, что либо Миша двигает им, либо он двигается сам. А после очередного оргазма всё начиналось сначала.
Каждый раз, когда Чахён расслаблялся, он думал о том, что только он один во всём мире может справиться с этой безумной энергией и любовью Миши. Что только он может это выдержать. Да он и не собирался никому его отдавать.
Наконец, около полудня, они решили отдохнуть.
Чахён обнимал Мишу и смотрел на залитый солнечным светом потолок гостиной. Почему они лежат голые на диване, а не в кровати? Он смутно вспомнил, как посреди ночи хотел сделать салат, но Миша схватил его, и они занимались любовью на диване почти до самого утра.
Миша, услышав стон Чахёна, ещё крепче прижался к нему. Даже не проснувшись, он не хотел отпускать Чахёна, словно это был инстинкт. Чахён погладил Мишу по спине и взял свой телефон, который вчера вечером бросил на диван.
К счастью, сегодня был выходной. Проверив время, Чахён открыл переполненный мессенджер. Сообщения продолжали поступать - поздравления, слова поддержки, вопросы о самочувствии... Среди более чем тысячи сообщений Чахён сначала решил прочитать сообщения от самых близких.
▶️[Поздравляю с голом, наш Чача ( ´◔‿ゝ◔ `)☞ ♥️ Как я и говорил, реклама будет проходить с Мишей...]
Первым бросилось в глаза сообщение от Чон Сонджу. Чахён скривился и пролистал дальше.
▶️[Сумасшедший ㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋ пьяный кунг-фу, что ли]
Это было от Пак Чона. Чахён не видел его, но, похоже, тот действительно был на матче. Чахён пролистал ещё.
▶️[Оппа, ты был таким крутымㅠㅠ Я не спала всю ночь, смотрела матч! На карманные расходы милой Чане ☞ номер счёта 435002-04-323460]
А это от сестры. Чахён цокнул языком. Почему она требует деньги, когда гол забил он?
Проверив ещё несколько сообщений от друзей, Чахён откинул голову назад.
Вчерашний матч казался сном. Никто бы не поверил, что на следующее утро после забитого гола Юн Чахён будет валяться голым на диване. Он слегка повернулся, и Миша, словно только что проснувшись, потёрся щекой о его грудь.
Чахён поцеловал его в лоб и прошептал:
Миша промычал что-то невнятное, поглаживая бедро и ягодицу Чахёна. Судя по закрытым глазам, он ещё не до конца проснулся, но его рука уже привычно блуждала по внутренней стороне бедра Чахёна. Это было опасно. Если так пойдёт и дальше, они рискуют провести весь день в постели. Чахён легонько похлопал Мишу по щеке.
- Зачем? Не хочу. Сегодня выходной.
- Я хочу ещё полежать... Обними меня крепче.
Чахёну стало тепло от этих ласковых слов. Миша стал более открыто выражать свои чувства. Но сейчас было кое-что поважнее.
- Миша, нам нужно забрать ребёнка до обеда.
Миша поднял голову. Кажется, он только что вспомнил о Хонсам. Пришлось напомнить ему о любимой собаке, чтобы вернуть его к реальности... Чахён смотрел, как Миша вскакивает с дивана, и прикидывал время. Если они быстро соберутся, то, вероятно, успеют к няне вовремя.
- Давай быстрее. Нужно выходить... И заодно зайти в магазин.
- Тогда я соберу шлейку и лакомства. Юан, иди мойся первым.
Чахён улыбнулся, глядя на вскочившего Мишу, надел первую попавшуюся рубашку Миши и тоже встал. Но, увидев, во что превратилась гостиная, они оба потеряли дар речи.
Залитая полуденным солнцем комната напоминала разгромленную рыночную площадь. Мебель была перевёрнута, дорогие костюмы валялись, словно тряпки. На кухне виднелись лужа воды и осколки стакана. По полу были разбросаны упаковки от презервативов, а также использованные презервативы...
- Кажется, перед выходом нужно убраться.
Они стояли, растрёпанные, и тупо смотрели на огромную гостиную. Им предстояло много работы.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty