Любовь в ночном клубе. Глава 11
Лёг спать рано, поэтому и проснулся рано. Тусан, как всегда, уже ушел, место рядом со мной снова пустовало. Хотелось бы подольше понежиться вместе...
Он провёл ладонью по тому месту, где лежал Тусан, и, кряхтя, поднялся.
Лицо было жёлтым, словно от желтухи. Это было неизбежно, когда сходят синяки, но выглядело ужасно.
Тусан постоянно твердил, что он красивый, и Суиль почти забывал, как выглядит, но стоило посмотреть в зеркало, и он понимал, что всё это ложь.
Дурак. Верить нужно в то, что правдоподобно.
Суиль вздохнул так тяжело, будто земля уходила из-под ног.
К тому же он не знал, куда Тусан уходит каждое утро. Даже если тот возвращался с работы поздно, к утру его уже не было.
Боясь разбудить младших, спавших в гостиной, Суиль тихо сидел в комнате.
Двести тысяч вон, полученные от того мужчины, всё ещё лежали в кармане брюк. Ему хотелось поскорее их потратить. Лучше всего - купить что-нибудь поесть для младших.
Сегодня нужно купить для них хотя бы мяса.
Плата за побои или что-то ещё - деньги есть деньги, и Суиль хотел потратить их на что-то хорошее.
Так он и сидел, прислонившись к стене, и клевал носом, как больная курица, пока не задремал.
Сколько он так просидел? Вздрогнув от ощущения, что тело заваливается набок, он проснулся и увидел Тусана, который сидел на корточках и улыбался.
От этой глупой шутки Суиль фыркнул. Тусан ткнул пальцем в его лицо с синяками. Суиль нарочно нахмурился, но от прикосновений Тусана уже было не так больно.
- Просыпайся давай. Я тебе поесть принёс.
Слова про козла оказались не шуткой.
Тусан и вправду спозаранку где-то раздобыл и приготовил тушёного чёрного козла.
- Хённим, я смотрю, ты слишком быстро кончаешь, это не дело. Я и трёх раз-то, что-ли, не всосал? А ты так моментально - это проблема. Всякие змеи и прочая хрень - бесполезны. Для восстановления сил козлятина - лучшее средство.
Суиль покраснел не оттого, что его избили, а оттого, что Тусан с самого утра помчался готовить козла, потому что он «слишком быстро кончил».
- Хённим, ешь скорее. Мясо остынет.
На языке вертелось: «С женщинами у меня таких проблем не было», - но он так и не решился этого сказать. Это было уже несколько лет назад, и он был уверен, что Тусан всё свалит на его возраст и будет дразнить ещё больше.
Тусан кормил Суиля мясом чёрного козла, а сам ел только бульон, размешав в нём рис.
- А вы-то зачем едите, раз у вас всё в порядке? - нарочно обиженно буркнул Суиль.
- Я только бульон ем. Только бульон.
Но ведь все питательные вещества именно в бульоне. Суиль надул губы и тоже попросил бульон вместо мяса.
- Вот же характер странный. Мясо же лучше.
- Вот доешь всё мясо, тогда и намешаю.
Когда Суиль начал ковыряться в мясе, Тусан проворчал:
- Ну, быстро кончил, и что? Что ж теперь, обижаться на это?
Суиль смерил Тусана сердитым взглядом.
Суиль впервые пробовал козлятину и послушно делал, как велел Тусан: брал кусок варёного мяса, добавлял зелёный лук и макал в соус.
Тусан, опасаясь, как бы Суиль не поперхнулся, поставил рядом с ним пиалу с бульоном. Когда тот съедал кусочек мяса и ложку бульона, Тусан хвалил: «Наш хённим хорошо кушает». Суилю от этих слов стало неловко, и он покраснел.
Так, препираясь, они съели свой ранний обед, а потом обнялись.
Катая по синяку Суиля варёное яйцо, Тусан нежно целовал его.
- Ну как могут быть такие красивые глаза? В кого ты пошёл?
- Твоя мама, должно быть, невероятная красавица.
- Я видел её только на фотографиях, так что точно не знаю. Даже на фото она выглядела больной.
- Как же она смогла закрыть глаза, оставив такого красивого ребёнка…
Услышать от Тусана то, что он раньше слышал от стариков по соседству, заставило Суиля улыбнуться.
- Конечно. Я что, кажусь таким старым?
- Дело не в этом, а в том, как ты говоришь.
- А-а. Я просто жил со своим дедом. Моя мама так намучилась. У деда был не самый простой характер, так что её жизнь в качестве невестки была просто невыносимой.
Тусан впервые рассказывал о своей семье. Суиль подумал, что его матери, должно быть, пришлось нелегко, воспитывая ещё и Тусана, который казался таким же вспыльчивым, как и его дед.
- Сколько у тебя братьев и сестёр?
- Трое старших братьев. Я самый младший. Говорят, это сразу заметно.
Суиль фыркнул от смеха, едва не поперхнувшись. Он прислонился головой к плечу Тусана и захихикал.
- Правда. Что, так смешно, что я младший?
- Нет. Просто я почему-то так и думал.
- Опять врёшь, да ещё и так неумело, - Тусан цокнул языком на очевидную ложь Суиля.
- Только старший брат в маму, остальные - в отца. А я, к несчастью, точная копия деда. Мама меня постоянно ругала. А ты?
Слово «один» прозвучало для Суиля одиноко. Будь у него брат, сестра или хотя бы младший братишка, он бы не чувствовал себя таким одиноким. Кстати, его отец тоже был единственным ребёнком. У Суиля не было ни одного родственника, на которого можно было бы опереться.
Интересно, было ли отцу одиноко?
- Как-нибудь познакомлю тебя с мамой. Она у меня тоже невероятная красавица. Правда, характер у неё ужасный.
Тусан усмехнулся и поцеловал Суиля в пожелтевшее от синяка лицо.
- Как ты можешь говорить, что у твоей матери ужасный характер?
- Ну и ну, с тобой не соскучишься.
Суиль рассмеялся от такой нелепости. Иногда, а точнее, часто, Тусан был совершенно невоспитанным. Хотя в этой его своевольности и невоспитанности и была своя прелесть, будь он его сыном, он бы точно получил подзатыльник.
Пока они вот так убивали время в комнате, к ним пришёл Самрак хённим, нагруженный говядиной и фруктами.
- Что это за лабиринт? Я замучился искать это место! - проворчал он громко, едва войдя.
Спавшие в гостиной младшие братья вскочили от шума и поприветствовали его. Суиль и Тусан, которые обнимались в комнате, поспешно вышли в гостиную.
- Пришли? - радостно поприветствовал Тусан Самрака, который уже уселся в гостиной.
Суиль вышел следом и поздоровался.
- Боже мой, Суиль, что с твоим лицом? Мне стыдно смотреть тебе в глаза.
Как и в тот день, когда Суиля избил директор, Самрак чувствовал себя виноватым.
- Какое там в порядке! Я позвал тебя в Пусан отдохнуть и поесть нормально, а тебя так избили. У меня на душе кошки скребут.
- Перестаньте, пожалуйста. Я правда в порядке.
Видя, как Суилю неловко, Самрак больше не поднимал эту тему. Но, жалея его, он всё время поглаживал его худую спину.
- Говядину отдайте только Суилю. Вы, ребята, и сами о себе позаботитесь.
Услышав слова Самрака, макнэ Ёнсу, ответил «да» и убрал мясо в холодильник. На самом деле, мяса было куплено ровно на одну порцию для Суиля, так что разделить его всё равно бы не получилось.
Хённим рассказал, что в последнее время он очень занят, прислуживая госпоже из Хэундэ. Госпожа, видимо, была очень богата: костюм на Самраке лоснился. На пальце у него красовалось толстое золотое кольцо, которого раньше не было. Он с гордостью заявил, что, если всё пойдёт хорошо, на следующей неделе ему могут подарить машину. Поистине, он был способным мужчиной.
- Кёнджа нуним, кажется, подцепила себе альфонса, но, по-моему, это добром не кончится. Этот молодой ублюдок, которому и тридцати нет, до ужаса жаден до денег. Мы как-то встретились, и он оказался совершенно невоспитанным. Увидел старшего - и даже не поздоровался.
Рассказывая о новостях Кёнджи, он ругал её молодого альфонса. По рассказам менеджера, Кёнджа была богата и деньгами, и землёй, так что, если тому парню повезёт, его судьба может круто измениться.
Кто из них был хуже: Самрак хённим или тот молодой парень?
Суилю вдруг захотелось извиниться перед Кёнджой за те грубые слова, что она услышала от Тусана. Она не заслуживала такого, ведь она никогда не была жестока с Суилем. Это Суиль сам захотел обслуживать клиентов, его никто не заставлял. К тому же Кёнджа заплатила ему даже больше, чем тот мужчина, который его избил.
- Суиль, ты когда на сцену возвращаешься? Слышал, директор поехал присматриваться к какой-то цирковой труппе.
От слов Самрака Суилю стало тревожно. Хоть он и был на больничном из-за того, что его избил клиент, он мог лишиться своего места из-за какой-то цирковой труппы. Директор мог расторгнуть контракт в любой момент.
Заметив, как потемнело лицо Суиля, Самрак замахал руками и улыбнулся:
- Не переживай насчёт своего контракта. Директор сказал, что свои три месяца ты отработаешь в любом случае. Потому я тебя и позвал.
Тусан, молча слушавший разговор, сделал странное лицо.
Но Суилю всё равно было не по себе. Лицо было в ужасном состоянии, но, кажется, это можно было скрыть косметикой.
Сегодня нужно пойти в клуб. Подумал он про себя и тихо вздохнул.
Выпив всего чашку кофе, Самрак ушёл. Тусан пошёл провожать его до главной дороги, так как хённим с трудом нашёл их дом. Пока Тусана не было, Суиль наказал младшим не есть и быстрым шагом направился в ближайшую мясную лавку. На двести тысяч вон, полученные от того мужчины, он купил американской говядины, а в ближайшем супермаркете - салата, листьев периллы и другой зелени для ссамов.
Хотя он и велел им подождать, младшие, которые как раз готовили обед, заулыбались до ушей, увидев принесённую Суилем говядину. Они убрали всё, что готовили, разложили два больших стола и тут же начали жарить мясо.
- Хённим, спасибо за угощение! - прокричали они хором, словно спортсмены на сборах.
От этих слов ему стало немного неловко, но на душе было приятно. Они провели вместе чуть больше десяти дней, но он был искренне благодарен им за то, что они заботились о нём, таком невзрачном, и всегда уважительно называли его хённимом.
Нужно было купить им еды раньше, но он был рад, что смог накормить их хотя бы сейчас.
С чувством гордости Суиль тоже подсел к младшим и принялся за еду. Говядина исчезала во рту моментально.
Скорее бы вернулся Тусан. Думал Суиль, то и дело поглядывая на входную дверь.
К счастью, вскоре дверь открылась, и вошёл Тусан. Суиль вскочил и потянул его за руку.
- Это Суиль угощает. Ты тоже иди скорее ешь. Это говядина, говядина! - сказал Хёнчхоль, заворачивая мясо в лист салата.
Услышав слово «говядина», Тусан дёрнул бровью.
При вопросе Тусана лицо Суиля напряглось.
- Это... на деньги, которые дала Кёнджа нуним... - пролепетал он едва слышно.
Он знал, что его ложь раскроется, но, видя суровое лицо Тусана, он просто не мог сказать, что купил мясо на деньги, полученные от мужчины, который его избил.
- Сука! - прорычал Тусан, заметивший всё, и посмотрел на Суиля так, будто хотел его убить.
Затем он схватил гору говядины с обеденного стола и швырнул её в мусорное ведро.
- Хённим, ты что творишь? Такое дорогое мясо!
Пока Хёнчхоль и ещё один парень кричали на Тусана, выбросившего говядину, макнэ Ёнсу, быстро выхватил мясо из мусорного ведра.
Суиль, ошеломлённо наблюдавший за происходящим, вдруг услышал, как что-то внутри него оборвалось со щелчком.
Это было мясо, которое он купил для своих младших. Мясо, купленное на деньги, заработанные побоями.
И Тусан обращался с ним, как с мусором.
В глазах Суиля потемнело. В них мелькнул странный, невиданный ранее блеск.
- Ублюдок!!! Какого хрена ты выбрасываешь мясо?! Кто ты, блять, такой?! - закричал Суиль. Он трясся всем телом, глаза налились кровью.
Суиль, который никогда не ругался, не говоря уже о том, чтобы говорить на «ты», кричал на Тусана, и в комнате воцарилась гробовая тишина. Тусан смотрел на Суиля так, будто собирался ударить его в любую секунду.
- Что ты делаешь, ребята же едят? - попытался вмешаться старший, Хёнчхоль, но Тусан только повторил: «Всем выйти».
Отовсюду послышались вздохи. Хёнчхоль выключил газовую горелку и выпроводил всех наружу.
Беспокоясь о том, что Тусан может сделать с Суилем, Хёнчхоль до последнего стоял у входа, но после крика Тусана вздохнул и ушёл.
- Только хённима не трогай, - сказал он, уходя, всё ещё переживая за Суиля.
Суиль не мог сдержать ярость, его тело тряслось, а кулаки были сжаты добела. Лицо Тусана, так же как и у Суиля, побагровело. Он так яростно сверкал глазами, что мышцы на его лице ходили ходуном.
- Что? Тоже хочешь меня ударить, как тот ублюдок? - выпалил Суиль слова, которые в обычной ситуации никогда бы не произнёс.
В ушах зазвенело, и Суиль ударил себя по ушам ладонями.
Что такого в том, что он купил мясо на эти деньги? Ему было противно поведение Тусана. Унизительно.
Услышав слова Суиля, Тусан хмыкнул.
- А что, если ударю? Будешь стоять и принимать?
- Да. Давай двести тысяч и бей. Я буду терпеть.
При упоминании двухсот тысяч вон улыбка исчезла с лица Тусана.
- Что прекратить? Я для тебя тоже посмешище, да? Лебежу перед тобой, отсасываю, тебе, наверное, до смерти смешно?
- Я сказал, прекрати! - низко прорычал Тусан.
Его лицо было таким, что ещё одно слово - и кулак точно полетит в цель, но Суиль и не думал останавливаться. Он уже потерял контроль над собой и не совсем понимал, что говорит.
- Иди к директору и скажи ему. Скажи, что я буду обслуживать клиентов, что буду зарабатывать деньги, даже если меня будут бить, так что пусть присылает кого угодно ко мне в комнату. И хватит строить из себя моего сутенёра.
Не успел Суиль закончить, как Тусан грубо схватил его за руку. Суиль попытался упереться, сев на пол, но не мог тягаться с ним в силе.
Тусан поволок его в комнату. Он швырнул Суиля на пол, достал бумажник и бросил ему два чека по сто тысяч вон.
Суиль ожидал, что тот взбесится, но он лишь спокойно посмотрел на деньги. А затем поднял их с пола.
Словно обращаясь к клиенту, Суиль поблагодарил Тусана, подполз на коленях и взял его за член.
Лицо Тусана исказилось. Исказилось так, будто он вот-вот расплачется. Но даже видя это, Суиль не мог понять, почему клиент смотрит на него с таким выражением.
Суиль уже не понимал, кто стоит перед ним. Мгновение назад кто-то был, но стоило моргнуть, как никого не стало.
Снаружи послышался грохот переворачиваемого стола и звон разбитой посуды. Тусан взревел, как зверь. «Сука, сука», - выплёвывал он проклятия одно за другим, пиная пол.
Суиль сидел, прислонившись к стене, и тяжело дышал. Казалось, из него вытекла вся кровь. Он уже даже не помнил, почему так поступил. Только сердце бешено колотилось, готовое выпрыгнуть из груди.
- Ублюдок, кто он такой, возомнил о себе. Деньги, что я заработал, - не деньги? Сука.
Суиль был не в себе. Он бормотал проклятия, как сумасшедший. Сначала он проклинал Тусана, но вскоре обрушил ругань на самого себя.
- Сумасшедший ублюдок. Не на кого было опереться, так прислонился к грёбаному бандиту. Отдался ему. Грязный ублюдок. Всю жизнь будешь побираться, а потом сдохнешь.
Он дрожал так сильно, что зубы стучали. Суиль обхватил себя руками, пытаясь унять дрожь.
Было слышно, как вернувшиеся в разгромленный дом младшие убирают в гостиной. Посыпались жалобы. Они ругались между собой, мол, что это за дела - мешать людям есть, но по команде Хёнчхоля «хватит» все замолчали.
Хёнчхоль вошёл в комнату, увидел Суиля и вздохнул.
- Хённим. Ну зачем вы так? Вы же знаете характер Тусана, надо было потихоньку его успокоить. Вы нигде не ушиблись?
Лицо Суиля было не просто бледным, а синюшным. Несмотря на разгар лета, его бил озноб, и он так сильно дрожал, что Хёнчхоль накрыл его одеялом.
Но даже под одеялом Суиль продолжал дрожать, стуча зубами. Хёнчхолю тоже показалось, что с Суилем что-то не так, и он не решался выйти из комнаты. Было странно и то, что он, не обращая внимания на присутствующих, бормотал ругательства, которых раньше никогда не произносил.
- Ублюдок. Сдохни. И ты после этого человек? Какой там человек. Даже собака лучше тебя.
- Хённим, вы в порядке? Суиль хённим, посмотрите на меня. А?
Хёнчхоль встревоженно звал Суиля по имени, но тот не мог разобрать ни слова. Какой-то незнакомый мужчина смотрел на него и называл хённимом.
- Хённим! Суиль хённим, очнитесь. Хённим!
Он решительно ничего не слышал. Суиль с силой ударил себя ладонями по ушам.
Хёнчхоль схватил его за руки, чтобы остановить.
Внезапно перед глазами потемнело.
Очнувшись, он увидел потолок с облупившейся краской. В нос ударил запах дезинфекции.
Больница. Поморгав, Суиль повернул голову и осмотрелся.
В руке Суиля торчала толстая игла. Из капельницы по жёлтой трубке поступало лекарство. Он попытался сесть, но голова закружилась, и он снова лёг.
От его движения Хёнчхоль проснулся.
- Хённим, вы очнулись? Сестра! Он открыл глаза
Хёнчхоль торопливо позвал медсестру. Вскоре подошла медсестра средних лет, достала из кармана униформы маленький фонарик и проверила реакцию зрачков Суиля. Рядом стоял Хёнчхоль и с тревогой смотрел на него.
- Нет. Врач же вам сказал, что нет. Сейчас я вытащу иглу, подождите минут пять, потом оплатите и можете идти.
Суиль не мог вспомнить, что произошло. Он точно помнил, как ел говядину с младшими. Посмотрев на часы, он увидел, что было уже почти семь. Сколько же времени он здесь пролежал? Медсестра вытащила иглу из его руки и приложила к ранке ватку со спиртом, велев согнуть руку в локте и подержать так минуту, чтобы остановить кровь.
Пока Суиль останавливал кровь, Хёнчхоль пошёл платить.
Когда он сел, перед глазами всё поплыло. Суиль крепко зажмурился и глубоко вздохнул. На втором вдохе он вспомнил, как Тусан выбросил говядину. Вспомнил, что он что-то сказал, и как Тусан разозлился.
Почему Тусан выбросил такое хорошее мясо в мусорное ведро?
Точно. Это было мясо, которое принёс Самрак хённим, чтобы я поел.
В голове был полный сумбур. Пазл никак не складывался.
- Хённим, вы в порядке? - спросил Хёнчхоль, вернувшись после оплаты.
Хотя голова кружилась, Суиль стиснул зубы и пошёл за Хёнчхолем.
В любом случае, это была его вина. Всегда была его вина.
У Суиля не было сил даже на самобичевание. Он думал, что, что сделано, то сделано, и ничего уже не изменить. Перед глазами всё время всплывало разъярённое лицо Тусана. Кажется, он даже слышал звон разбитой посуды. Если Тусан так разозлился, значит, он наверняка наговорил ему каких-то ужасных, непотребных вещей.
Раз в несколько лет Суиль вот так терял над собой контроль, и после этого у него пропадала память. А вместе с памятью уходили и люди, которые были рядом. Во всём был виноват только Суиль.
У него не было сил даже вздохнуть. Слёзы высохли.
Прислонившись к окну машины, он безучастно смотрел на улицу. Щека ныла. Потрогав её, он почувствовал, что она опухла. Видимо, Тусан в гневе ударил его по лицу. Иначе с чего бы щеке, с которой утром всё было в порядке, так болеть.
И всё же Суиль с облегчением подумал, что хорошо, что Тусан на этом остановился. По крайней мере, это не помешает ему выступать на сцене.
Вернувшись в общежитие, Суиль сразу же начал собирать сценический костюм. Еле держась на ногах от головокружения, он, не слушая уговоров Хёнчхоля, сел в серебристый микроавтобус вместе с остальными.
С момента подписания контракта он выступал всего три раза. Слова Самрака о цирковой труппе не выходили у него из головы.
Теперь Тусана, который мог бы его защитить, не было.
Суилю нужно было думать о том, как прокормить себя.
Он боялся, что ему урежут зарплату. Три месяца - это не так уж и долго.
Войдя в гримёрку, он увидел Сони и Ыну, которые смеялись, как сёстры.
- Суиль пришёл? Боже, посмотри на своё лицо, - встретила его Ына с выражением, в котором смешались радость и беспокойство. Сони тоже обрадовалась. Увидев его лицо, она не слишком удивилась.
- Когда я работала в Сеуле, меня тоже постоянно били. Эти ублюдки, вместо того чтобы спокойно кончить и уйти, вечно распускали руки.
- Одни психи кругом, честное слово.
Лицо Сони, казавшееся таким юным, на мгновение постарело. Ына тоже принялась утешать Суиля, говоря, что получить пощёчину - это ещё пустяки.
- Лет десять назад, что ли, было. Одну мою знакомую клиент полоснул по лицу пивной бутылкой. Просто потому что она отказалась с ним встречаться. Ублюдок. Его-то, заплатившего какие-то гроши, быстро отпустили, а у неё лицо было так изуродовано, что она не могла больше работать, спилась и умерла.
- А я видела, как ножом пырнули. Оппа, ты мужчина, поэтому отделался легко. Женщинам приходится гораздо хуже, словами не передать.
Несмотря на жуткие истории, которыми они делились, Суиль, сам того не замечая, улыбался, глядя на них. Всего несколько дней назад они были готовы вцепиться друг другу в глотку, а теперь ладили так, будто были родными сёстрами. Это было приятно видеть. И немного завидно.
- Не улыбайся, а то привыкнешь. Я пошла на репетицию.
Ына хлопнула Суиля по спине и вышла из гримёрки.
Сони подошла и села рядом с Суилем, который пытался замазать синяки тональным кремом.
- Оппа, а этот твой Тусан - очень страшный человек. В тот день, когда ты пропал, я думала, он менеджера убьёт.
Сони задрожала, вспомнив тот день.
- Ты тоже будь осторожен. Не связывайся с ним без дела.
Суилю было приятно, что юная Сони беспокоится о нём, таком никчёмном.
Он усердно замазывал синяки. Когда Суиль, вслед за Сони, вышел на репетицию, руководитель цокнул языком.
- Зачем так рано вышел? Директор же велел тебе отдыхать.
- И всё же, что у тебя с лицом? Даже под гримом всё видно.
- Что там видно? Хённим, не преувеличивай, - заступился за Суиля клавишник Ун, когда руководитель начал его отчитывать.
Суиль заставил себя улыбнуться и взял микрофон. Голова так кружилась, что он не мог открыть глаза. В ушах стоял гул.
К счастью, за сценой были только пустые столы.
Кое-как допев песню и спустившись со сцены, он заметил, что руководитель, увидев его бледное лицо, протянул ему бутылку выпивки.
- Выпей хоть это. Ты так дрожишь, что это не к добру. Наверное, тот случай вспомнил, выпьешь - полегчает.
Суиль улыбнулся, глядя на бутылку дешёвого виски. Возможно, руководитель был прав, и алкоголь поможет. Суиль залпом выпил половину бутылки крепкого напитка.
Тело, которое бил озноб, согрелось.
Он не хотел говорить, что сейчас ему плохо из-за Тусана.
- Я тоже всякое повидал, но со временем всё проходит. Ты и сам это знаешь.
- Сколько лет ты этим занимаешься?
- Значит, и ты прошёл через огонь и воду.
Суиль слабо улыбнулся. Он думал, что прошёл через всё, но, видимо, это было ещё не так.
Он выступал прямо перед Самраком, так что зрителей было много.
Поднявшись на сцену, Суиль начал с песни «Квартира». Он старательно подражал певцу Юн Суилю и получил аплодисменты и восторженные возгласы от женщин.
Затем зазвучало вступление к следующей песне, «Я не буду просто любить».
Это была песня, которую он пел на своей первой репетиции в Пусане, прямо перед Тусаном. Пока он пел, Тусан ни на секунду не отводил от него взгляда.
Если б я знал, что любовь так мучительна, лучше бы я никогда не встречал тебя.
Собравшись с духом, он начал петь первую строчку, но вдруг в горле встал ком.
Суиль заставил себя продолжить петь, но вскоре остановился.
В груди так болело, что он не мог дышать. Перед глазами всё расплылось, и слёзы, которые, как ему казалось, высохли, снова потекли.
Когда Суиль перестал петь, руководитель быстро схватил микрофон и продолжил песню сам. Побуждая зрителей к аплодисментам, он выпроводил Суиля со сцены.
Суиль сидел на служебной лестнице за сценой и горько плакал.
Во всём был виноват только он. Суиль не умел ни любить, ни беречь. Он вообще ничего не умел делать как следует.
Самрак, готовившийся к следующему выходу, испуганно подбежал.
- Я так и знал! Говорил же тебе отдохнуть ещё несколько дней, зачем ты вышел? Суиль, всё в порядке. Всё в порядке, пойдём.
Он подхватил Суиля, который не мог даже ровно стоять, отвёл его в гримёрку и усадил. Самраку нужно было спешить на сцену, но он успел дать Суилю воды и несколько раз спросил, всё ли с ним в порядке.
Вскоре он остался один в пустой гримёрке.
Всхлипывая, Суиль стирал макияж.
В зеркале на него смотрел жалкий мужчина с уродливым лицом, на котором начали сходить синяки.
Хорошо, что пока есть куда вернуться. Подумал Суиль, вытер слёзы и вышел из гримёрки. Он даже не подумал переодеться и в сценическом костюме поймал такси.
Подойдя к погасшему общежитию, он только тогда вспомнил, что брюки с ключами остались в гримёрке.
Суиль сел на корточки перед входом.
В голове роились всевозможные мысли.
Вернусь в Сеул - снова стану безработным.
При этой мысли ему вдруг показалось, что нужно прямо сейчас позвонить знакомым. Делать всё равно было нечего, и он пошёл к таксофону неподалёку от дома. Он позвонил младшему и хённиму, с которыми познакомился в клубе. Хоть они и редко общались, но отношения у них были неплохие. Это были единственные люди, чьи номера Суиль помнил наизусть.
Честно говоря, он звонил, не надеясь, что в такое время кто-то ответит, но оба взяли трубку. Оба сказали, что отдыхают. Они удивились, узнав, что Суиль сейчас в Пусане. А когда он сказал, что работает по контракту и получает зарплату, спросили, нет ли свободных мест. Хоть контракт и был коротким, всего на три месяца, условия работы у Суиля были не такими уж и плохими. Если разобраться, то даже очень хорошими.
Он звонил, надеясь найти работу хотя бы через три месяца, но так и не смог заикнуться об этом и повесил трубку, договорившись выпить, когда вернётся.
По дороге обратно в общежитие из-за бинтов сильно жали туфли, и ноги болели. Суиль снял туфлю с больной ноги и побрёл дальше в одном носке, хромая.
В общежитии по-прежнему было темно.
Суиль снова сел на корточки перед входной дверью. Шевеля пальцами ног, он подумал, что хорошо, что сейчас не зима.
Кто-нибудь вернётся не раньше трёх часов ночи, так что ему предстояло просидеть так четыре часа.
Он с трудом сдержался, чтобы снова не потерять сознание. Суиль начал напевать все песни, которые приходили ему в голову.
Потом он задремал. А может, снова потерял сознание. Иначе как бы он не заметил, что кто-то уложил его в комнате?
Открыв глаза, он увидел, что было два часа ночи, и он лежал в своей комнате в общежитии. Он всё ещё был в сценическом костюме, но укрыт одеялом.
Может, это сон? Подумал он. Может, на самом деле он всё ещё на улице, и ему всё это снится от усталости.
Сценический костюм, пропитанный кровью, теперь был насквозь мокрым от слёз.
Ему хотелось знать, что он сказал Тусану, но люди, которые уходили от Суиля из-за подобных инцидентов, никогда не возвращались.
Тусан тоже больше не вернётся.
Ещё сегодня утром всё было хорошо. Вчерашний день, сегодняшнее утро - всё это было лишь сном наяву.
Суиль был голоден. Он чувствовал, что умирает от голода.
- Есть хочу… - пробормотал он и закрыл глаза.
