глава одиннадцатая: «октагон ч.2»
WARNING: упоминание запрещённых веществ, упоминание оружия, нецензурная брань. присутствуют сцены с употреблением табака и алкоголя, селфхарм ( причинение вреда себе же ), кровь.
Главная цель: не угадать убийцу, а попробовать разгадать того, кто всё это время пытался сделать себя своим, считаясь врагом. Наслаждайтесь чтивом, и обязательно дайте свой комментарий по этой главе, ведь она, наконец - то, вышла в свет.
читаем, опять же, внимательно.
У нас уже давно нет будущего. Он это понимает, понимаю и я. Наверное, когда рассказываешь кому - то, кто не имеет к этому отношения, звучит подобно фантастике. Может быть очередной детектив Конана Дойль, а может быть это пародия на Этюд в багровых тонах? Трилогия Шерлока Холмса фантастична, но мы не в детективе.
Мы сидим друг напротив друга, алая струя по височной доле, обрамляя щёки и шею. Глаза уставшие, сутулые плечи и стеклянный взгляд, устремлённый в пол.
Раздумывая о многом и одновременно ни о чём, обмениваемся взглядами. Он говорит сам за себя.
— сыграй, — Хриплый голос напротив совсем звучал разбито.
В руках гитара, одна порванная струна и запятнанная кровью, вот - вот высохшей. В этой комнате, куда свет попадает лишь благодаря фонарю за окном, было неуютно и холодно. Стены полной мерзлоты, холодные полы. Вздох последовал после, окровавленные пальцы спускаются с виска на гитару, взяв её покрепче, предварительно настроив.
— нашу, — Без раздумий, отвечает. Юноша, поджав свои колени к груди, а пальцы уложив поверх коленных чашечек, смотрит в окно.
Макушка склоняется к гитаре, пальцы вспоминают аккорды, начиная играть знакомую мелодию. За окном выстрелы, прекращающиеся лишь через несколько минут. Они периодичны. Глаза, метнувшись к пистолету, возвращаются на юношу, подавая кивком сигнал.
— мы не роботы небоскрёбов, — Начинает, толкнув ногой пистолет прямиком к напарнику.
Поймав оружие, хватает пальцами, подползая к подоконнику. Открыв магазин, заполняет новыми патронами.
Боль пронзает тело, сквозь неё приходиться играть. Пальцы практически не чувствуются, но любовь к музыке никогда не затмит даже самый ужасный день.
— он слева, — Шепчет, снимая с предохранителя.
— мне хочется бежать от тебя как от копов, — Продолжает, — без оглядки, — Затылок упирается в стену, — без озлобы, — Вместе.
Приподнимаясь, целится в чью - то сторону, воспроизводя два выстрела, чтобы не промахнуться, после чего, падает на пол. Ответные очереди прилетают, но в стену. Уши навострены, аккорд продолжает ласкать слух.
— давай с припева, — Пыль поднялась, но среди неё можно было разглядеть родной силуэт, которому всё нипочём. Они вместе с самого начала и до самого конца.
Мы истощены, голодны и на грани того, чтобы замёрзнуть. Готовы съесть друг друга, если не останется никакого выхода, но желание пройти этот путь вместе сильнее потребностей. Он смотрит всё такими же беззаботными глазами, будто - бы ещё полгода назад, в уютном кругу, когда бед никто не знал. Это поражает.
— сыграй, ну, — Мелодия прекратилась.
— пальцы не слушаются, — Шипит и винит себя за то, что не получается надавить на струны.
— ты иллюзия..не сойди с ума, — Ползёт по полу, оказываясь рядом с юношей, — даже не кем не придумана, — Из беззаботной улыбки текла кровь, что выглядело жутковато, но сейчас всё и выглядело жутко, включая эти серые стены, безвольно раскиданные по улицам тела. Хаос нашего времени.
— времени нет стёрты имена, — Поют в унисон.
— я, ты, — Целует в лоб, — он, они, она.
И вновь я открываю этот дневник, что передо мной, как сплошная череда событий из страницы в страницу. Здесь целая жизненная история, которая пришлась бы по нраву кинематографу, дабы визуализировать этот бред в картину на большом экране. Нет, я не собираюсь предлагать кому - то сделать из этого фильм, мне хватает того, что моя жизнь уже таковым является. Тут и убийства, запутанные любовные истории, и даже тюремная жизнь. Своеобразное гетто, со своими причудами и странными увлечениями людей. Люди, увлекающиеся картами? Фокусники нашего времени, шарлатаны? Кто они?
Я из этих, долбанутых на всю голову, как они говорят — люди, что не понимают смысла происходящего. Метка на лбу кричит о моей принадлежности к ним, но я тоже, если честно, не понимаю всего того, что происходит. Мой дорогой дневник, я пишу здесь, чтобы не забыть о том, какая моя жизнь насыщенная. Я бы с удовольствием это всё забыл, да не прочь рассказать своим будущим детям об этом недоразумении. Если останусь в живых, конечно.
Вы чувствуете запах скованности, зажатость? Веет чем - то, чего бы не хотелось чувствовать. Столько людей страдает сейчас, просит остановиться, столько друзей погребены под землей, чтобы удовлетворить потребность главного клоуна этого города. Стоили жизни людей всего этого? Он скажет: «Да!», и улыбнётся так широко, будто - бы рот вот - вот разойдётся от того, какой оскал озаряет лицо. Омуты его темнее ночи.
Пальцы перелистывают очередные страницы, глаза встречают рисунки, нарисованные здесь в несколько слоёв. Агрессивные, удушающие. Будто бы их рисовал психически больной человек, выражая всю боль через иллюстрации. Здесь много красного, символизирующего кровь, так и чёрного, свидетельствуя о тьме.
Добро пожаловать на страницу, в начале красной строки заглавная буква "Д" — семья Дельгадо, вновь собравшаяся в зале для переговоров после смерти самого младшего сына главы.
Часы вот - вот пробили четыре часа утра, горизонт постепенно просыпался, сменяя покров ночи на более освещённый обзор. Им поручено собраться именно в это время, в самое тихое время. Время, когда фаза переступает в глубокий сон. Им не нужны лишние уши в вопросах семьи, не нужны проблемы, поэтому время было выбрано Дельгадо собственноручно. На остальных членов семейства не было лица.
Не то, чтобы их так тревожит рань, а желание вздремнуть ещё на какое - то время превозмогает происходящее, нет. Они опечалены, разочарованы и опрометчивы. Всему виной случившееся совсем недавно, перестроившее всё с ног до головы, поменяв многое в мировоззрении Дельгадо кардинально. В ком - то живёт желание отомстить, в ком сбежать, а кто - то старательно пытается игнорировать сей факт, что виноват в этом Раф. Его задания позволили этому случиться, его безалаберность повлекла за собой смерть важного для них члена семьи.
Стол собран, и единственного человека не хватает. Глава семьи ведёт нечитаемым взглядом по каждому из присутствующих, глаза его цепляются за окно, а подходящие слова так и не подобрались. На это нужно куда больше времени, чем предполагалось.
— прошлого не вернуть, я знаю о чём вы думаете.
Он снова поворачивается на них, Дельгадо переглядываются друг с другом, указательный и средний палец ведёт по столу, будто - бы проверяя наличие слоя пыли, успевшей засесть.
— этого вполне можно было избежать, — Не сдерживается Чон.
Винсент, находящийся в самом дальнем углу стола не смотрел ни на кого, колени чувствовались поджатыми, ладони на коленях потели. Глаза широко устремлены в стол, пытаясь зациклить своё внимание на предметах интерьера в кабинете. Отрываясь головой, считает люстру, картины, переходя на содержимое поверхности стола. Считает, стучит пальцами, и запоминает, повторяя по несколько раз одно и тоже. Он не слушал их, как - будто было совсем не до того, что глаголет уста самого старшего.
— я не отрицаю, что у меня тоже могут быть ошибки, что из меня выходит не тот, кого вы хотели видеть. я не оправдал ваши ожидания? тоже вполне возможно, — Делает паузу.
— тебе стоило советоваться с нами, прежде чем поступать так, как поступил, — Тата здесь самый приближённый к главе, зная, что тот любитель самовольностей, говорит правду. Не к чему молчать, когда игры переросли в убийства и потерю дорогих жизней.
— каждый из вас может выговориться, сказать всё, что думает сейчас, — Глава поднимается со своего места, решая обойти весь стол, тем самым, разглядывая каждого присутствующего, улавливая поочерёдно зрительные контакты.
— м?, — Раф, повернувшись на источник голоса.
— что - то изменится от того, что тебе скажут?, — Винсент, поднимая уставший взгляд выше, встречается с отцом. В его взгляде чувствовалось отчаяние, нет возможности изменить ошибки прошлого, чтобы повлиять на будущее. Возможности попросту нет и не будет. И в нотациях нет никакого смысла, и жизни будут аналогично отбираться.
— возможно вашу душу это успокоит, — Спокойным тоном. Все остальные решают не влезать.
— мою душу это не успокоит, Рафаэль. моя душа будет вечно страдать, вспоминая своего малыша, который уже не посмеётся со мной, не обнимет меня больше, потому что погребён на два метра под землёй. он не ответит мне, и его не будет рядом, когда это так нужно. как и моего лучшего друга. мою душу это не успокоит, — Таким же спокойным тоном, пальцы разглаживают морщины на лбу, брови не нахмурены.
— вот как, — Глава решает вернуться на своё место, запрокинув ногу на ногу, — что делать дальше — ваш выбор. как поступать и что вы будете в дальнейшем делать. чью сторону займёте и против кого будете выступать. мы лишились дорогого для нас человека, но мы не можем всё оставшееся время горевать и скорбить. мы должны помочь друг другу выжить.
— мне смешно, — Неестественная улыбка отображается на лице, Винсент встаёт с места, направляясь в сторону выхода.
— Винс, — Чон, повернувшись в спину, окликает.
— закончишь, когда перебьёшь всех Дельгадо и потрахаешься с Кейном?, — Останавливается.
Взгляды устремлены на главу, некоторые ждут что - то от Шварца, но слов нет. Сказать нечего. Лишь непонимание и вопросительные жесты.
— о чём ты?, — Шварц смотрит в спину Винсента.
— мой малыш многое мне поведал, — Винсент, обернувшись на отца, сокращает между ним и собой медленно расстояние, склонившись головой чуть ближе к нему, — ты, кажется, говорил, что Кейн Деллиан — человек, которого мы должны истребить.
— зачем трахаться с человеком, которого хочешь истребить?, — Смеётся, ведь никто такого не ожидал. Его сочтут за сумасшедшего с такими заявлениями, но он доверяет своему малышу и знает, что тот скажет только правду. Дэвис знал больше, чем они все.
— я не собираюсь в этом участвовать, Раф. отбирай у меня членство в семье, фамилию, но я не собираюсь плясать под твою дудку. не позволю себе стать пушечным мясом для твоего растраханного очка, — Скалится, сделав несколько шагов назад, — и вы все, и ты, Шварц, — Ведёт по всем взглядом, — мы не должны участвовать в чужой резне, я потерял двух дорогих людей, не хочу дальше. но если мне придётся встать против вас, — Пожимает плечами, — я встану.
— ты чё несёшь, Винс?, — Тата не выдерживает.
— завали, блять, — Кричит, — я в этом, нахуй, не участвую. всё, — Поднимает руки выше, машет воображаемым белым флагом, — сделайте вид, что я зассал.
Тебе не кажется, что ты слишком много думаешь? Твою голову посещает столько всяких мыслей, что из них не выбраться простому смертному. Зажуёт, придавит насмерть, но к чему тебе это? Расслабься. Подумай о чём - нибудь хорошем, таком, чего бы хотелось вспоминать из года в год. Настрой свой пессимистичный поток в нужное русло и тогда ты сможешь зажить совсем по другому.
— почему по телеку показывают всякий шлак, — Переключает каналы в надежде найти что - то стоящее, чем какие - то мотивационные программы.
— не ебу, я телек не смотрю с детства, — Запивает пивом с утра, сдавив жестяную банку.
— последнее клоунское включение заставляет меня его смотреть.
— дерьмо, — Откидывается на спинку дивана, поразмышляв о чём - то своём, после чего, поворачивается на Ральфа, — слушай, я готов поиграть в это все.
— во что?, — Останавливает на программе с животными. Хоть что - то хорошее.
— в, — Воссоздаёт из пальцев пистолет, прислонив к виску Кейна, — клик - клэк, пиу - пау, это у вас так называется?
— идиот, — Отодвигает от себя руку, повернувшись полностью корпусом, — игра, в которой кто - то обязательно сдохнет, интересует?
Эти дни кажутся бездельными, обычными, но на самом деле они здесь прячутся. Игра началась уже как несколько дней, в квартире полный мрак, даже свет не включается в тёмное время суток. Оружие на столе, метка перечеркнута крестом на лбу, как у всех представителей мастей, в том числе и предводителей. Что они задумали? Кто с кем в союзе, а кто в соперничестве — неизвестно. Ральф не собирается лезть на рожон, как бы не хотелось задушить собственного отца голыми руками за весь этот неудачный карнавал показухи.
Выжидая непонятно чего, проверяет в который раз уведомления на телефоне, откинув в сторону. Абсолютно ничего. Рэна не было целый день, скинув все на рабочую занятость, решает не тревожить. С Винсом им так и не удалось помириться, но, зная, что сейчас творится, в частности у семьи Дельгадо, тревожить его лишний раз не очень хотелось. Лишь промелькнула мысль забрать к себе, попробовать спрятать от всего этого, да и одно "но" останавливает.
— Ёбаный Кейн Ральф!, — С улицы.
Схватившись за рукав Дайса, тянет с дивана, падая на пол. Руки по привычке касаются затылка, укрывая от прилетевших с окна осколков. Выстрел разбил окно, второй последовал после, но уже на кухне.
— какого хуя?, — На полу, восклицает Дайс, отряхнув от себя несколько осколков, — это чё, Агера?
— блять, — Шепчет, поднимаясь на корточки. Дайсу показывает жестом идти за ним.
Каждый раз я жалею, что решил спрятать его, инсценировать смерть, оплакивать вместе с другими, зная, что он живой, что находится дома. И с ним все хорошо. Тот просто не участвовал в заезде, всё довольно просто, но знали бы вы истинный мотив — посмеялись бы. Дело в мефедроне, а точнее пакетах мефедрона, которыми Агера наделил Дайса на время своего уезда. Что не так в мефедроне? Присядьте, я вам расскажу историю самого заядлого наркомана в этом городе, который не может вытерпеть и дня без употребления всякой дряни, пришедшей на его рассудок. Боже, и если бы вы действительно знали насколько можно поехать с наркотиков.
Наркотики бывают в меру расслаблением, если принимать, ключевое слово "в меру", а не так, чтобы от одного упоминания тряслись руки, чтобы ломка постепенно убивала, как бомба замедленного действия. Наркотики — плохо. Употреблять всякую дрянь всегда было плохо, и все тут должны это понимать, но кто - то просто не может выбраться. Или кто - то не хочет выбираться.
Мы все когда - либо сталкивались с дрянью, но слезали также быстро, как садились. Но не Агера. С Агерой долгая история, тянущаяся на продолжительные годы. Время, когда их с Дайсом связывало многое, и он выступал в роли спасителя каждый раз, когда вышеупомянутый пребывал без сознания чаще, чем человек делает вдох. Синдром спасателя не позволял ему разорвать эти отношения, в этих отношениях любовью насыщал лишь Дайс, но не Агера. Кейн любил вешать на уши лапшу, поэтому для Дайса в выводе этих отношениях было помечено: "никогда не доверять наркоманам". Да, это абсолютная правда. Наркоманам плевать на чувства людей, их мозг постепенно отмирает, а то, что отвечает за определённые функции уже не действует так, как должно действовать. Им выгоднее сказать, что это в последний раз, зная, что это не так.
Обойдя миллион врачей, полежав в больницах, Агера всё равно умудрялся срываться, доставал откуда - то дурь, даже несмотря на то, что она вся была смыта в унитаз. Иногда Дайсу приходилось ходить вместе с ним в туалет, чтобы контролировать сам процесс. Велика вероятность, что он и там может сорваться. В общем, желание исцелить любовь всей своей жизни превышала собственные возможности. Переоценил свои силы — остался брошенным на произвол судьбы. Растоптали, сказали, что больше не любят. Что спасения ему нет, и в выборе между любовью и ощущениями, вы уже сами поняли каков итог.
Дайс отпустил и смирился. Дайс искренне желает ему смерти. Осуждайте данный поступок, но он заслуживает своего. Сколько слёз было пролито, истраченных нервов. Он бегал за ним как сумасшедший с банкой анализов, собирая мочу и проверяя на шлак, ведь тест действует всего шесть часов. Это были жуткие годы, с которых выбраться было всё сложнее с каждым днём. Но Агера сделал свой выбор. Агера, на удивление, всё ещё жив. Узнав, что Дайс скончался, Кейн приехал первым же рейсом, зная, что оставил целую сумку мефедрона.
В этом и заключался его план. План, который таит в себе заставить прилететь, заставить искать, в прямом смысле вырыть могилу, дабы остаться в итоге обведённым вокруг пальца. Агера не уедет, пока не получит свои наркотики. Дайс спланировал это всё лишь для того, чтобы он рвал на себе волосы и злился. Чтобы не думал ни о чём, кроме Дайса, а тот думает. Помешанный на ощущениях сделает всё, чтобы вернуть себе такой запас. Может это всё кажется мизерным, но в сумке было достаточно наркотиков на сотню тысяч долларов, вы думаете, что наркоман так просто упустит этот факт из виду? У Дайса своя игра — поиграть с Агерой в прятки.
— открывай эту ебучую дверь, Кейн!, — Раздаётся по ту сторону двери громким стуком кулака и, кажется, колена.
Ральф, на цыпочках, переместившись с гостиной в ванную, тащит за собой Дайса, шёпотом прикидывая план действий. Оставаться им обоим здесь явно нельзя, Агера слишком привлекает внимание к себе. Он хочет, чтобы Ральф вышел. Зачем? Почему так агрессивно? Возможно до него дошло известие, а может догадался. Кто его, блять, знает? Они оба спокойны, магазин пополняется новой порцией патронов, перезаряжаясь.
— думаешь узнал, что я жив?, — Дайсу весело, он тянет уголки губ выше, собирает из тёмных волос хвост, — но только как.
— он с моим отцом заодно, вот тебе и все ответы на твои вопросы.
Дайс не отвечает, они оба переодеваются в костюмы, что были закрыты под чехлом, приберегая их на этот самый случай. Это не дружеский приход — это часть игры. И вполне вероятно, что они могут быть убиты, если ничего не предпримут. Два чёрных смокинга, галстуки такого же цвета, золотые запонки и лаковые туфли — в них буквально можно было разглядеть собственное отражение. Застегнув последнюю пуговицу, в дверь угрожали выстрельнуть. Агера, явно озлобленный тем, что его игнорируют, пытается выломать дверь, пока внутри квартиры происходит целая подготовка к миссии в гта онлайн, спланированная от и до.
— бери меф, — Отправляя Рэну смс о том, что им придётся спрыгивать через окно, просит отвлечь их обоих, чтобы скрыться. Агера был не один, Роберт стоял рядом.
Стало слишком напряжённо, риск остаться замеченным возрос, но Рэн пообещал сделать всё, что в его силах. Осталось дождаться Рэна, спрыгнуть и уматывать в заранее снятое жильё на окраине. Там их точно никто не должен найти на некоторое время. Адреналин бушует в крови, так просто им точно не удасться скрыться, поэтому, скорее всего, придётся попотеть.
— перечеркни, — Тянет маркер в чужие пальцы, приблизившись лбом.
— ты не обязан, — Забирает фломастер.
— ты помог мне, — В подъезде слышится выстрел, от чего оба моргают, — я помогу тебе. давай быстрее.
Ральф, сглотнув, перечеркивает меж бровями место крестом. У Дайса не было метки, но по правилам игры, если в это вмешивается кто - то, не имеющей масти, он обязан перечеркнуть, дав понять, что тоже играет. Так называемая "цель" в действии, и за ним может гнаться кто угодно.
— отлично, — Перекидывает сумку с мефедроном через плечо, продевая шлем через голову.
— хочешь поиграть со мной, сучка? тебе не уйти от меня, блять!, — Стреляет по квартирам, пугая соседей. Полиция едет на вызов, у них есть минут десять, чтобы смотаться отсюда с наркотиками.
— Агера, надо уходить, — Роберт, с телефоном у уха с кем - то беседует.
— где они? ты прячешь Дайса, да? он жив, сукин сын! отдай мой мефедрон!, — Пинает дверь, злобно повернувшись на лестничный пролёт, откуда показался Рэн.
Оба в шлемах, Рэн помогает задержать время, чтобы дать уйти обоим. Первым решает прыгнуть Дайс со второго этажа, приземлившись на земле более менее безопасно, затем, Ральф, натянув шлем на голову, прыгает следом, сумев удержать равновесие благодаря напарнику. Пригнанный Кавасаки в чёрном цвете стоял здесь именно для того, чтобы смотаться как можно быстрее до приезда полиции.
Перекинув через мотоцикл ногу, садится за водителем, хлопнув его по плечу, чтобы уезжал как можно быстрее. Погоня может быть, а может и не быть, поэтому, как только им удаётся выехать со двора, достаёт пистолет, снимая с предохранителя.
— Дайс, быстрее, — Полицейские мигалки оглушают квартал, мужчина давит педаль в землю, как можно быстрее срываясь и выруливая сквозь машины в направление к окраине.
— и что здесь происходит?, — Кейн, поднявшись по лестнице, открывает ключом дверь, распахивая настежь, — какого чёрта вы тут устроили?
Сбитое дыхание старается восстановиться, Роберт всё также разговаривает по телефону, а Агера, смотря прямиком в квартиру, пытается обнаружить или уловить хоть какой - то шум, чего не находит. Это всё так странно, ведь он был уверен, что дома кто - то есть, и где тогда Ральф? Чёрт, да они вполне могут прятаться внутри квартиры.
— я зайду?, — Держит пистолет как можно крепче.
— соседи вызвали полицию, бабушки возле подъезда крестятся, чтобы их котов не поубивали, успеете свалить?, — Снимает обувь, оставив дверь открытой. Рэн действует так, будто - бы ничего не происходило: открывает холодильник, достаёт от туда бутылку пива и сковородку с едой недельной давности. Ничего необычного, не?
— бля, сваливаем, — Агера бросает пистолет в прихожей квартиры отца, хватая под подмышку Роберта, после чего, бегом уводит через задний проход дома, как можно быстрее убегая с места, куда с минуты на минуту должны приехать на вызов, — я был уверен, что он там, сука.
Они бегут минут десять, пока дыхалка предательски не подводит. В обзоре ближайшая площадка, в ней беседка, в которую тут же садятся два запыхавшихся мужчины. Агера тянется за дорожкой кокаина, а Роберт, думая над тем, что услышал по телефону, в раздумьях.
— вообще - то они были там, — Чешет подбородок, разглядывая родного брата.
На носу красуется порошок, Агера отрывается носом от стола, подняв вопросительный взгляд. Какого это чёрта? Они же видели все прекрасно, что их там не было. Либо это был какой - то слишком умно спланированный план и их просто обвели вокруг пальца, либо что - то не так.
— ты чё несёшь?, — Смахивает остатки с носа.
— они съебались, — Продолжает незамысловато чесать подбородок, лениво потянувшись за пачкой сигарет, — Рэн специально отвлёк нас.
— даже если и так, — Подпирает руками подбородок, — их убьют.
Оставалось совсем немного до места, где находится квартира. Эти погони, накалённое напряжение вообще никоем образом не заставляют чувствовать спокойствие. Лишь наоборот. Ральф расслабился на какое - то время, поверив, что все прошло достаточно идеально. Не спалиться было самым лучшим исходом, но не всё так гладко, как шло.
Несколько чёрных мотоциклов сзади проносятся рядом друг с другом, в планах, скорее всего, зажать Дайса с Ральфом, чего Ральф пресекает, направив дуло пистолета в сторону.
— Дайс, быстрее, блять..за нами едут, — Щурит глаза, — это не менты.
Дайс жмёт, обгоняет проезжающие машины, старается спутать противника и оторваться. Прицелившись в одного из, матерится так громко, когда обнаруживает наставленную в свою сторону пушку. Это было похоже на ебучий фильм, который им сняли, им написали сценарий, им же заплатят за него гонорар. Сердце бешено стучало, казалось бы, удасться избежать стычек.
— левее, — Кричит, как только пуля проносится в жалких сантиметрах от его лица.
На уши поднят весь город, выстрелы разносятся по трассе, Ральф, успокоив свою панику, направляет дуло в сторону колеса одного из мотоциклов, выстрелив. Мимо. Это чёртово волнение сбивает, Дайс просит успокоиться, объезжая и надавливая что есть силы, что позволяет механика Кавасаки. Было бы лучше доехать живыми, нежели разбиться на мотоцикле или словить собой пулю.
Попробовав ещё раз, сбивает чёрный байк вместе с водителем. Авария с легковушкой застопорит погоню, но второй всё ещё едет за ними. Убивать же кого - то в планах Кейна не было.
— я в ахуе.., — Сбито дышит, потеряв бдительность именно в тот момент, когда его предплечье пронзает острой болью. Крик оглушает, Ральф хватается за руку, стиснув зубы. Это было ожидаемо, но слишком больно, чтобы думать о чём - то ещё.
— в..в руку, — Давит на место выстрела, шипя под нос. Пистолет перемещает в левую руку, — сука сраная.
Повернувшись, направляет кое - как, пытаясь прицелиться. Трасса, будто - бы нескончаема, вечна и конца ей нет. Ральф обозлён на всё это, в сотый раз думает, что это не его жизнь. Что он любит тишину и одиночество по своей воле, но каждый чертовый раз встречается лицом к лицу с неприятностями.
— Ральф, стреляй, нам осталось немного.
Стреляет несколько раз мимо, тяжело дышит. Обзор начинает мутнеть, а пиджак уже насквозь пропитан кровью. Этот боевик когда - нибудь закончится или им суждено сдохнуть так и не доехав? Вопрос остаётся открытым.
— я не..не попадаю, — Упирается лбом в спину Дайса, силы стремительно покидают, и двигать рукой становится практически невозможным.
— дай пистолет, — Вытягивает руку, руля одной, — дай мне пистолет!
Всю дорогу им приходится перекрикивать друг друга, Кейн, кое - как подняв левую ладонь, передаёт в руки Дайса оружие, придерживая за живот, чтобы самому не свалиться. Им ни в коем случае нельзя останавливаться, нельзя сдаваться сейчас, когда осталось совсем жалких несколько минут. Свернуть, остановить, добежать.
Дайс попадает с первого раза, давит на педаль в последний раз, выезжая с трассы на дорогу, ведущую к улице, куда нужно заехать во двор. Скорее всего придётся оставить мотоцикл. Им удалось на какое - то время оторваться, да и это совсем не конец. Дайс тормозит дрифтом, оставляя на асфальте полосу от жжённой резины. Слезает, хватает напарника на руки, убегая в сторону дома. Благо, что квартиру долго искать не пришлось, либо чревато последствиями лишится Ральфа от потери крови.
Мычание доносится из уст Кейна.
Мы никогда не были счастливой семьёй, нас всегда сравнивали. Во всём нужна была польза, в каждом действии, слове. Говоришь что - то не так — ты никто. Ты должен быть выше слов, сильнее. Машиной холоднокровия. Почему ребёнок должен с детства зазубривать для себя то, что он никто? Что звать его никак. Я никогда не любил своего брата, потому что эту любовь мне навязывали. Через силу заставляли уважать, ценить и потакать во всём. Я могу и сам это делать, если бы не отец со своими наставлениями. Почему бы самому не сказать это своему старшему сыну, зачем это надо мне?
Деллиан глядит в зеркало на своё отражение, разглядывая метку меж бровей, тычет в неё пальцем, пытаясь как - то стереть или помочь подкожной краске выцвести, стать чуть бледнее. Ему не нравится, что она на таком видном месте, люди смеются, одноклассники смеются. Обзывают. И ему она не нравится, он тоже обзывает её. Это насильная метка, клеймо, прямо как у собаки. Зачем портить тело татуировкой, он считает это откровенным безобразием.
— ты выглядишь мужественнее с ней, — Мама, откуда - то из - за угла.
— я выгляжу грязно, мама, — Вздыхает, — посмешище Делл, клоун. не хватает красного носа, зачем мне эта масть на лбу?
— не говори так, — Она выглядывает, вставая рядом с младшим сыном, взявшись за плечи, и выпрямив так, чтобы не сутулился, — твой отец передал её тебе, чтобы ты смог в будущем пойти по его стопам, думаешь, что это грязно? это твоя особенность, сына.
— я не вижу ничего особенного, — Смотрит на маму.
— может это придёт с возрастом, ты ещё довольно юн, чтобы понимать зачем тебе это, — Нежная улыбка успокаивающе действует, мама массировала спину, проходилась пальчиками, пробуждая мурашки по всему телу.
— но у брата нет такой, а его он любит больше меня.
Мама, взявшись за щёчки сына, приподнимает наверх, целуя в область пиковой масти. Её улыбка так и освещала весь этот мрак, царивший в этом доме. Единственное облегчение — это женские руки, женский голос. Успокаивающий тон.
— он любит вас одинаково, и я тоже люблю. просто твой брат взрослый, с ним он разговаривает по - другому, а тебя старается воспитать. Рэн проживал тоже самое, что и ты.
— почему у меня эта штука, — Тычет в лоб, нахмурив брови. Кажется, слова мамы совсем не засели в памяти. Раздумья о другом.
Она мило хихикает, дует его щёчки, потому что выглядел довольно мило. На что получает бурчание, но и сам смеётся, пока позволяет возможность. Повернувшись к маме, прижимается в объятия.
— чтобы показать всем в будущем какой ты сильный мужчина, — Гладит по спинке, — самый - самый сильный!
Рэн, вслушиваясь в происходящее, перекрещивает руки на груди. Ему приходится избавлять своего брата от себя, чтобы у того лишний раз не портилось настроение. Стоять и слушать именно так, иногда слёзы, иногда смех, а иногда искреннюю улыбку наблюдать. И всё это, когда нет брата с отцом. Старший брат никогда не делал ему больно физически, но морально досталось так, чего Деллиан теперь не забудет никогда.
Отец хочет вражды между ними, и это не отнюдь хорошо. Этого не хочет Рэн. Говорит, что вражда делает людей сильнее, особенно братьев сделает. Что из них вырастет что - то более сильное и влиятельное, будучи они порознь и в ненависти.
История мастей продолжается из поколения в поколение. Всего мы наблюдаем четыре известные нам масти: Пики, Крести, Бубны и Черви. У каждого из мастей есть собственный предводитель, отвечающий за масть. Совет мастей — место, где отбираются предводители, где помеченные люди обсуждают интересы. Всё довольно сложно, нежели "секта". Там же и каждого наделяют своей собственной картой.
В колоде существует несколько Джокеров: Красный и Чёрный — это враждующие друг с другом масти, но и одновременно с этим — взаимосвязанные. Взаимосвязь этих карт родственная, отбираются Джокеры всеми предводителями четырёх мастей. Те, кому в итоге будет присвоена карта.
Все представители владеют латынью и карточным домиком*
Карточный домик* ( в понятии мастей) — это знание всех колод, гадания (включительно таро, руны), свойство гипноза, создание иллюзий.
— мы могли бы избежать истерик, сделать его жизнь проще, сказав, что он не один такой особенный, — Рэн, смотря на отца.
— нет необходимости, — Крепкое виски обжигает горло.
И всё же. Это был первый раз, когда Рэн ослушался отца. Он чувствовал, что должен рассказать, сделать жизнь своего младшего проще. Лишь бы та ноша, которую он носит на своих плечах, пропала. Может от этого ему действительно станет немного легче. Кейн решает переждать и дождаться момента, когда они с Деллианом смогут остаться наедине. Тот в своей комнате, делает уроки, сутулится.
— кхм, кхм, — Стоит на пороге в комнату.
Делл пугается, поворачивается на источник звука, после чего, хватается за сердце. Кто так пугает в тишине - то, а? Да и по лицу он не очень рад этому приходу. Глаза возвращаются к тетради, ручка пишет упражнение.
— надо поговорить, — Проходит, решая сесть на диван, свесив с подлокотника руку.
— мне не о чем с тобой разговаривать, уходи, — Грызёт колпачок, нервно бегая глазами от учебника к тетради.
— что тебе?, — Недовольно поворачивается на старшего, который уже сел к нему спиной, — э?
— смотри, — Отодвигает футболку, приподнимая волосы на затылке и показывая красный символ бубновой масти, — это метка. такая же как у тебя, только другой масти.
Деллиан хмурый, вскидывает брови, а затем, встаёт со стула, сощурившись. Плохое зрение заставляет подойти ближе и взглянуть.
— отец запретил мне говорить, но я рассказал. да, у меня тоже такая есть, но не на видном месте. в этом нет ничего страшного, Делли, — Вернув всё как было, поворачивается на младшего, стоящего в неком ступоре.
— это метка от мамы, поэтому она другая. тебе же от папы передалась, — Стучит по подлокотнику, — я просто хотел тебе показать, что ты не один с такой. и вообще она никакой пользы мне не даёт, обычная бессмысленная татуировка, сведу через лет десять, — Следит за реакцией.
— почему мне от мамы не передалась..она хотя бы не видная, — Дует губы, всё равно оставаясь недовольным даже после признания.
— потому что тебя еще не было, когда мне её поставили.
— всё равно я не люблю тебя, — Хватается за ручку, дописывая слово.
Дом практически пуст. Винсент слоняется кругами по комнате Дэвиса, разглядывая его вещи, внюхиваясь в ещё оставшийся природный запах. Перебирает записи, наткнувшись на блокнот. Там было много мыслей, как тревожных, так и чего - то попроще. Он записывал сюда абсолютно все, даже чьи - то номера, но привлекли его больше записи про мастей. Ощущения, которые он описывал под наркотиками. Как сильно его размазывало, что сложнее было отличить реальность от очередных галлюцинаций.
Винсенту известно лишь об Акселе — так его зовут. Он же напичкал Дэвиса наркотиками, он же за это и поплатится. Винс узнает где тот находится — вырежет глотку. Пусть его убьют, но сделает то, что задумал. Его лишили дорогого, и за это дорогое просто так никто не отпустит.
— значит, крести..а кто это?, — Харткипер Руби рядом с Акселем в одной строке чуть ниже крести, от которых ведёт стрелка. Дельгадо в этом вообще ничего не понимает, но обязательно поймёт. Дэвису это было интересно, значит и Винсу будет.
— я отомщу за тебя, малыш, — Сквозь слёзы, — убью всех, кто к этому причастен.
Собрав свои вещи, нацепив худи младшего, выходит за пределы особняка, решая сесть за руль. Он знает, что Рэн у Ральфа. Надоело молчать, надоело ждать непонятно чего. Находиться в неведении, будто от тебя все скрывают, а ты должен сам это все копать, расспрашивать, страдать от этого же. Навязываться, главное. Блять, это всё так душит, но что делать? Его ведёт к Рэну собственноручно, не позволяет отказаться и развернуться, задёрнув нос и сидеть со скрещёнными руками. Он попросту не может уже терпеть.
Припарковавшись, наблюдает возле дома несколько полицейских машин, самих полицейских и, непосредственно, допрашиваемых. Ему плевать, он идёт своей дорогой к подъезду, краем уха услышав разговор, пока набирает код от домофона.
— один с серыми волосами, второй с тёмными, стрелял по всем квартирам, я думал, клянусь, думал, что мой последний день сегодня, товарищ полицейский, — Дедушка, чуть запыхавшись.
Винс хмурится, проходит во внутрь, замечая довольно странную картину: вмятины от выстрелов в подъезде. Пока он поднимался на нужный этаж, заметил, что этот был самым пушечным для пистолета. В груди что - то неприятно начало покалывать, а тревога нарастать с каждой секундой, будто - бы случилось что - то страшное. И Он начинает стучать громко, долго и быстро. Стучит, пока Рэн, не открыв дверь, вскидывает бровью.
— детка?, — Отодвигается в сторону, пропуская.
Винсент проходит, эмоционально замахнувшись по чужой щеке с достаточно сильным отрезвительным шлепком. Сжимает яростно кулак, стиснув зубы. Вспоминает про открытую дверь, закрыв её со своей стороны на замочную скважину, провернув несколько раз.
— заслужено, — Тряхнув головой, не понимает какова причина такого настроения.
— чё тут блять было?, — Снимает обувь, пройдя подальше, на кухню. И в груди замирает. Ступор охватывает, глаза раскрываются шире. Блядское окно разбито вдребезги, — …
— а..это, — Оглядывается по сторонам.
— ты знаешь, — Сталкивается лицом к лицу, — где Ральф?
— детка, присядь, — Проходит чуть дальше, отодвинув стул от стола, чтобы тот присел.
— я не хочу присаживаться, где Ральф? я тебя спросил.
Не став слушать ничего, Кейн, усадив за талию на стул, придвигает ближе, самому усевшись на другой. Рассказывать придётся долго, пощёчина ещё не раз попадёт на лицо, но лучше сейчас, чем никогда. Винсент должен знать всё, что сейчас происходит.
Концепция всего этого была такова, что мне приходилось служить верой и правдой, вскоре чего, повлиять на своих детей подобным образом. Заставить их мыслить в том же русле, которое мне пытались навязать. И я бы сказал, что всё это не имеет такого колоссального значения, ведь нам было и без этого вполне себе нормально, пока дяди свыше не поставили ультиматум: либо тебя пускают дружно по кругу, либо беспрекословно выполняешь каждое поручение. Вы знаете что - то о Триаде? Триада — так называемая группировка, где лидер, как таковая мразь всего народа, управляет этими стенами, и дёргает за ниточки всех высокопоставленных лиц.
Я попался на эту уловку, после чего пришлось стать шестёркой для Триады. Вся надежда на Масти, в чьих жилах кровь очернена и безумие овладевает. Мы были слишком близки, помогая друг другу в различных делах, обмениваясь нужной для нас информацией. Прикрывая спины, я чувствовал, что в безопасности, избавляя от возможной погибели семью. В моих действиях не было ничего осудительного, если вам так хочется порассуждать. Может быть отцовство это не моё, а главой семейства подошёл больше Шварц, но и обесценивать мои труды тоже неправильно.
Проблемы возникли оттуда, откуда их не ждали. И у меня такой нескромный вопрос сложился ещё с того времени, как моя поездка в Китай обернулась полным перевоплощением в плане идей и каких - то моральных установок. Любовь — это погибель? Что вообще за чувство, которое я испытываю сейчас. Я люблю их по разному: детей по одному, деньги по - другому, а его иначе. Спасение или Погибель? Кто он мне и что представляет загадочное амплуа из себя? Кто он, если я до сих пор не смог разгадать?
И что чувствует по отношению ко мне? Нужен ли я ему в том ключе, чтобы прикрывать каждый раз, когда нужно, или он чувствует что - то большее, чем обычное сотрудничество. Это бизнес, и мы в этом бизнесе плывём по течению, не совсем понимая дальнейшее. Непредсказуемые поступки застают меня врасплох просто из за того, что он действует совершенно необдуманно. Я же более рассудителен, стараясь распланировать и продумать разные вариации события. Но если же в его голову придёт что - то гениальное, он будет об этом думать, пока это гениальное не воплотиться в реальность. Наши разногласия чаще возникают именно из-за безумных и необдуманных рисковых попыток.
Игра, которую начал он, опять же — необдуманное действие, повлёкшее за собой массу негодования. Люди боятся выходить из домов, оглядываются по сторонам, но так и не догадываются, что игра не с ними. Играют друг с другом несчастные люди, любящие азарт. Положи заряженный полностью пистолет и поставь на рулетку. Сколько из них воспроизведет выстрел себе в висок? Все до одного.
Дельгадо выглядел загруженным, погружённым в свои собственные мысли, где явно неспокойно. Делл прекрасно видит, и наверняка знает о чём эта голова думает, но сделает вид, будто - бы прилежный гражданин — переспросит.
— Ни о чём, — Пальцы стучат по поверхности стола, вот - вот приготовленный ужин стынет.
Вечер при свечах, накрытый фуршет на двоих и бутылка белого сухого, как дополнение к вечеру. Они в совсем другом доме, снятым Кейном на имя Рафа, чтобы не застать себя с поличным. В доме нет прислуги, нет лишнего света. Если бы не свечи, Раф и не увидел его.
В голове действительно не совсем спокойно. Много лишних ушей, казалось бы, не должны ни о чём догадываться, но внутренняя тревожность и склонность к утрированию берёт своё. Опустошая бокал с вином, ставит на стол с характерным звуком, откинувшись на спинку стула. Есть не хотелось, аппетит никак не мог проснуться на нервной почве. Совсем недавно от передозировки умер сын.
— Хм, — Что не скажешь о Деллиане — аппетит лучше, чем у льва, а тарелка практически пуста. Взгляд поднимается напротив, пытаясь прочесть что - то, но всё ясно и без того, — Пусть будет так. Не моё дело.
Переставая есть, Кейн хмурится, толкнув языком в щёку. Столовые приборы кладутся на тарелку, салфеткой тщательно вытирает руки. Пока его ответа ждут, он не особо торопится с ним, потому что привык делать так, как хочет сам, а не так, как говорят. Какая противная и одновременно занудная черта.
Кто он Рафу? Раф привык прикрывать его, пристраивать куда - то, когда того вынуждают обстоятельства. Привык быть той самой шестеркой, но он этого не скажет. Любит идиота, прощает ему все его грехи, даже закрывает глаза, что из - за него же страдают сыновья. Один из них покоится под землей — дело рук предводителя Крестовой масти. Дельгадо не молчал, не сидел сложа руки. Рвал, метал и кричал на Деллиана, потому что в их уговор не входила чья - то смерть. Слова сказать не дали, руки связали намертво узлом.
Делай так, как сказали тебе. Молчи. Не говори не единого слова, чтобы из уст твоих доносились лишь стоны удовольствия. Пусть хоть вся твоя семья заживо похоронена будет, пусть в твоих глазах одно отчаяние и горе, но не вымещай всё это на меня. Ты сам согласился помогать мне, поэтому будь добр. Помогай.
— Ты хочешь слышать от меня конкретики, и сам прекрасно знаешь ответ мой, прелесть, — Глаза не моргают вовсе, маска клоуна снята — в этом нет нужды. Они смотрят друг на друга, Деллиан же с некой ухмылкой на лице, а Дельгадо в недоумении и смятении, отводит взгляд, падает куда на картину двадцатого века.
— Сколько я должен помогать тебе?, — В горле першит, — Сколько должен ещё похоронить детей, чтобы твоя душа успокоилась? Твои игры не приводят ни к чему хорошему, Кейн.
Абсолютное безразличие. Он пытается вылезти из кожи вон, обнажить свои когти, но даже не может выпустить их. Хочет разгадать загадку, просветиться в дела мастей, и не понимает в какую ветвь его несёт. Так сладко его губы доносят тихий мат из уст, как прелестно его глаза темнеют с подступающей накопительной агрессией, вот - вот норовящую выползти за пределы шкалы. Что он может сделать сейчас?
— Разве я заставлял тебя?, — Клыки зубов обнажаются в оскале, багрового цвета вино переливается в бокале. Игра только началась, им стоит оставить лишнее на потом. Сейчас нет возможности решать такие бессмысленные вопросы, — Никогда. Разве не ты любишь меня?, — Стекло касается губ, губы смачиваются слюной, а алкоголь виноградного происхождения проникает в пищевод.
Дельгадо поворачивается с картины прямо в сторону Кейна, отвращением подавая, что всё это играет против него. К чему давить на слабые места? Почему он постоянно делает это, смотрит вот так, будто - бы никого нет умнее. Что из этого нужно вынести? Ответ прост: он насыщается энергией за счёт страданий, питается как вампир, получая удовлетворение.
— hasse dich (немец.п «ненавижу тебя»), — Раф улыбается, схватив столовые приборы в ладони, а от остывшего стейка срезав небольшой кусок, — willst du sie alle töten? (немец.п «ты хочешь убить их всех?»)
Поднимаясь с места, Деллиана ведёт к другому концу стола, где как раз и сидел его партнёр по несчастью. Невзаимность такая ужасная вещь, вертеть ради своей выгоды было всегда заманчиво. Смотреть на то, как эти ресницы хлопают, а глаза вот - вот покинут орбиты, лопнув.
Ладонь касается правого плеча, сжимая, а губами склоняюсь к уху, шепчет, задевая серьгу в мочке.
— du bist nicht so dumm (немец. п «ты не настолько глуп») Быть может я, как твоя последняя надежда на спасение. Ждёшь, что я помогу тебе? Ты же не хочешь, чтобы тебя пускали по кругу, не хочешь жить в нищите, и так заботишься о своих детишках, что один из них уже на том свете от твоей заботы. Тебе стоит быть на моей стороне, иначе ни тебя, ни твоего будущего. Подумай об этом, Рафаэль. Жизнь же так дорога для тебя, верно?
Сегодня он действительно проронил больше, чем говорит обычно обрывисто.
Раф, задержав дыхание, выдыхает на моменте, когда дверь в этом помещении закрывается с другой стороны, а звук отдаляющейся подошвы туфель становится тише.
Глаза прикрываются, несколько первых пуговиц расстёгиваются. Губы открываются, впуская в себя больше воздуха.
— Сукин сын, — Шепчет, повернувшись в сторону окна мимолетным взглядом. Здесь чувствовалось как взаперти, может даже тюремная камера веяла хоть каким - то уютом, нежели этот дом. Всё навевает сплошной ужас и мрак, и когда я успел так сильно проебать всё?
Маленькие ножки мотаются из стороны в сторону, крохотные пальчики перебирают в ладошках игральные кости. Глаза так заворожено наблюдают за происходящим, девочка забывает моргать. Подбросив несколько кубиков, улыбается, как в миг эти кости превращаются в небесного цвета бабочку, порхая в ладони крыльями.
— кто тебя так научил?, — Присаживается рядом, чтобы получше разглядеть.