Мир находится во власти производственного заблуждения

Как потратить триллионы долларов впустую

На Западе цель состоит в том, чтобы обратить вспять промышленный спад, который остро ощущается избирателями. Доля обрабатывающей промышленности в мировом экономическом производстве упала с 19% в 1997 году до 16% сегодня, причём падение было наиболее резким в богатых странах. В Китае и Индии доля промышленности в экономическом производстве находится примерно на том же уровне, что и три десятилетия назад, но даже в этих странах она снизилась в последние годы (см. диаграмму 1).

Сторонники промышленного производства приводят четыре аргумента в пользу попыток переломить эту тенденцию. Во-первых, политики на Западе говорят, что фабрики являются источником надежных рабочих мест, которые производят более крупный и более удовлетворенный средний класс. Во-вторых, сторонники экономического роста рассматривают производство как движущую силу инноваций и роста. Это срочно необходимо для стимулирования «зеленого» перехода (третья причина), который будет более приемлемым для избирателей, если он обеспечит местные рабочие места. Наконец, напряженность в отношениях между Америкой и Китаем подтолкнула мировых лидеров к пересмотру того, какие товары являются стратегически важными и, следовательно, должны производиться ближе к дому.

Начните с рассмотрения типа предлагаемой работы. Понятие «хорошая производственная работа» старо. В 20 веке те, кто не имел университетского образования, могли найти достойную заработную плату, гарантию занятости, некоторую личную автономию и карьерный рост на фабриках. Действительно, чуть более десяти лет назад рабочие места на производстве в Америке платили надбавку в 5% по сравнению с аналогичными рабочими местами в сфере услуг, предлагали стабильный рабочий день и щедрые льготы.

Однако совсем недавно картина изменилась: многих хороших рабочих мест в промышленности больше не существует (см. диаграмму 2). Во всех богатых странах занятость, требующая технических навыков среднего уровня (например, операторы машин), уступила место сочетанию должностей высокого и низкого уровня, в основном в сфере услуг (например, программистов и бариста). Богатые слои населения тратят большую часть своих доходов на услуги; Промышленный спрос все чаще удовлетворяется развивающимися рынками. Будь то Детройт или Дортмунд, последствия очевидны и уже знакомы. На первый взгляд, те, кто осуждает потерю рабочих мест в промышленности, правы. Неужели стоит заплатить, чтобы вернуть их?

Есть загвоздка. Далеко не очевидно, что такие рабочие места можно вернуть – независимо от того, сколько правительства потратят. Во-первых, надбавка к заработной плате в промышленности резко упала. Заработная плата производственных рабочих в Америке сейчас отстает от заработной платы аналогичных работников сферы услуг на 5%. Более того, те высокотехнологичные фабрики, которые Америка и Европа пытаются привлечь, высоко автоматизированы, а это означает, что они больше не являются важным источником занятости для людей с низкой квалификацией.

одним из таких примеров является модернизированный завод по производству электромобилей Ford в Кельне, расположенный на берегу Рейна в промышленном центре Германии. Шасси и кузова транспортных средств покрываются химикатами для подготовки к покраске и предотвращения коррозии. Это происходит на нескольких этажах; количество работников, задействованных в работе на объекте, равно нулю (двое следят удаленно). Блестящие желтые сборочные роботы, расположенные дальше по производственной линии, достаточно продвинуты, чтобы в основном контролировать себя. Хотя для сборки требуется рабочих — примерно столько же, сколько для традиционных автомобилей с бензиновым двигателем — эта деятельность требует гораздо большей подготовки. Это соответствует национальной картине: согласно исследованию Вольфганга Даута из Института исследований занятости и его соавторов, промышленные роботы сделали работу более сложной.

Сельскохозяйственные фабрики

Между тем, передовая промышленность больше похожа на сферу услуг. По данным мвф , за последние десятилетия доля услуг, связанных с производством, в мировом производстве выросла. Сборка гаджетов — это не то место, где зарабатываются те деньги, которые позволяют получить высокооплачиваемую работу. Датчики движения, созданные Bosch, являются передовыми продуктами. Но немецкая технологическая фирма также предлагает программное обеспечение и сопутствующие услуги, такие как круглосуточный мониторинг товаров, на которые направлены датчики. Разработка этих услуг, их адаптация к потребностям клиентов, обслуживание штуковин — все это вещи, которые становятся все более важными для современных производителей, и лишь немногие из них предлагают тот тип занятости, который раньше обеспечивала промышленность.

А как насчет роли промышленности как источника инноваций и экономического роста? В развивающихся странах производство привлекает рабочих из сельского хозяйства, относительно непроизводительной формы занятости. В результате перераспределения рабочей силы объем производства увеличивается. Однако по мере того, как цепочки поставок стали более развитыми, идти по этому пути стало труднее. Создание iPhone — процесс ошеломляющей сложности. Несмотря на усилия местных чиновников и сильные геополитические стимулы для Apple уйти из Китая, Индия изо всех сил пытается стать чем-то иным, кроме пункта назначения для окончательной сборки устройства.

Историки экономики также все чаще задаются вопросом, действительно ли государственная поддержка производства сыграла столь решающую роль в экономическом развитии Восточной Азии и Запада, как это обычно предполагается. По крайней мере, решающее значение имели также рост производительности в сфере услуг и устранение протекционизма. Даже если бы промышленная политика была идеально разработана дальновидным правительством, которое использовало налоги и субсидии для перемещения рабочей силы в отрасли с наибольшей экономией от масштаба, это привело бы лишь к единовременному увеличению ВВП на 1-3%, согласно оценкам статья Доминика Бартельма из Мичиганского университета и соавторов. Действительно, в последние десятилетия в странах оэср практически не было связи между экономическим ростом и долей обрабатывающей промышленности в экономике (см. диаграмму 3).

Часто восхваляемый превосходный рост производительности обрабатывающей промышленности – по сравнению с услугами и сельским хозяйством – сопровождается оговорками. Экономисты обнаружили, что финансовые, информационные и юридические услуги могут повысить производительность в других сферах, в том числе в промышленности. По данным мвф , разрыв между ростом производительности производства и услуг сократился во многих странах с начала нового тысячелетия. В Китае и Индии направление изменилось: производительность в сфере услуг растет быстрее. Более того, услуги — это широкая церковь, начиная от преподавания и заканчивая технологиями. Последняя может похвастаться чрезвычайно быстрым ростом производительности, который вскоре может получить дополнительный импульс благодаря искусственному интеллекту.

Более высокая способность промышленности к инновациям также таит в себе некоторую загвоздку. «Измерять расходы на инновации легче в производственных фирмах, которые, как правило, имеют специализированные отделы исследований и разработок» , — отмечает Пол Хюнермунд из Копенгагенской школы бизнеса. Поэтому государственные расходы на ниокр часто направляются на промышленность, объясняет он, даже несмотря на то, что услуги могут быть более инновационными, чем предполагают типичные показатели .

Самый сильный аргумент в пользу важности производства для инноваций исходит от экономистов, которые отмечают, что значительный технологический прогресс происходит там, где сосуществуют промышленность и сфера услуг. Гэри Пизано и Уилли Ши, оба из Гарвардской школы бизнеса, подчеркивают важность обучения на производстве в таких отраслях, как производство высокотехнологичных чипов. Идея была поддержана политиками, в том числе в Америке, Китае и Германии. Однако даже здесь данные неоднозначны. В 2001 году Тайвань ослабил запрет на оффшоринг, в результате чего часть производства была перенесена в Китай. Учёные, изучавшие последствия, обнаружили, что инновации в затронутых товарах действительно уменьшились, как и предполагает тезис о сосуществовании. Однако это было уравновешено ростом инноваций в других товарах и технологиях, поскольку были высвобождены ресурсы для исследований и разработок . Результатом стала специализация, а не снижение общих инноваций.

Еще один аргумент в пользу расходования государственных денег на промышленность – особенно на «зеленую» – заключается в том, что миру скоро понадобится больше физических товаров, если он хочет достичь нулевых выбросов. Инвестиции, необходимые для перехода к «зеленой» экономике, действительно ошеломляют: весь основной капитал, зависящий от ископаемого топлива, придется заменить. Сюда входят самолеты, системы отопления, электростанции и транспортные средства. Электрические сети по всему миру должны будут стать более устойчивыми, чтобы выдерживать нестабильную генерацию энергии из возобновляемых источников. Международное энергетическое агентство, официальный прогнозист, оценивает общий объем необходимых инвестиций примерно в 4 трлн долларов США (или 4% нынешнего мирового ввп ) в год к 2030 году.

Добыча и переработка важнейших полезных ископаемых — это одна из областей, где деньги можно тратить с умом. По данным Комиссии по энергетическому переходу, аналитического центра, обнаружено достаточно металлов, чтобы удовлетворить экологические аппетиты до 2050 года. Однако расширение предложения требует времени. И риски высоки: переход в технологии производства аккумуляторов на натрий может, например, снизить спрос на литий. Государственные инвестиции в увеличение поставок и переработки металлов могут помочь преодолеть такие барьеры для инвестиций.

Этого нельзя сказать о другом «зеленом» оборудовании, где спрос порождает предложение. Солнечные панели показывают, как, вероятно, будет развиваться этот процесс. Нынешний бум спроса (в первом квартале 2023 года в Америке было установлено на 47% больше, чем в том же квартале прошлого года) побудил компании в Китае и других странах наращивать мощности. Комиссия по энергетическому переходу считает, что существующее производство солнечных панелей уже превышает вероятный спрос до 2030 года, как и в случае с батареями, если включить плановое производство (см. диаграмму 4). В других областях, таких как тепловые насосы, при желании мощность можно быстро увеличить.

Политики также надеются, что расходы приведут к созданию новых фирм и даже отраслей. Тесла и байд , американские и китайские выскочки того времени , — именно такие вещи они имеют в виду. Энергоемкие заводы в местах с обильными и дешевыми возобновляемыми источниками энергии также были бы хороши. Но с глобальной точки зрения гонка субсидий в конечном итоге имеет нулевую сумму. Гигафабрика, привлеченная во Францию ​​после того, как правительство предложило тайваньской фирме ProLogium подсластители, также не может быть построена в Нидерландах. Кроме того, страны вряд ли получат выгоды, намного превышающие те суммы, которые они тратят. Согласно сообщениям, Германия увеличила свое предложение Intel примерно с 7 млрд евро до 10 млрд евро, пытаясь побудить производителя микросхем построить новый завод в Магдебурге, в двух часах езды от Берлина. Хотя регион выиграет от рабочих мест и посетителей, Германия вряд ли окажется в лучшем положении, поскольку налогоплательщики будут финансировать большую часть более широких льгот.

Правительства уже давно защищают военное производство, чтобы гарантировать наличие достаточных запасов оружия в случае необходимости. Но список товаров, в производстве которых страны не хотят зависеть от других, за последние годы расширился – и это последний аргумент в пользу расходов на промышленность. Перебои в поставках во время и после пандемии Covid-19 продемонстрировали широко распространенные уязвимости: борьба за защитное медицинское оборудование поддержала аргументы в пользу накопления запасов; нехватка обычно распространенных чипов замедлила производство автомобилей; Нехватка газа в Европе после того, как Россия сократила поставки, стала тревожным примером того, как можно использовать экономическую зависимость.

Китайская стена

Китай дал еще один толчок в этом направлении. 3 июля страна объявила о планах ограничить экспорт двух металлов, галлия и германия, которые необходимы для оптических и полупроводниковых технологий. Чиновники говорят, что этот шаг является ответом на ограничение Америкой экспорта таких товаров, как высокотехнологичные чипы и машины, которые их производят. Это также сигнал о том, что Китай может ударить Запад по больным местам.

Насколько разрушительными на самом деле являются ограничения поставок? В случае с некоторыми редкими «боевыми металлами» — возможно, очень. Но рыночная экономика может адаптироваться к болезненным ограничениям. Когда в прошлом году Россия начала войну на Украине, континентальная Европа получала 40% газа от страны-оккупанта. Летом запасы сократились; цены на газ выросли в четыре раза. Политики опасались, что целые отрасли промышленности остановятся, что нарушит цепочки поставок и приведет к жестокой рецессии.

Фактический результат был более благоприятным. Правительства обеспечили поставки в другие места; фирмы инвестировали в газосберегающее оборудование или нашли другие источники энергии; домохозяйства потребляли меньше. Потребление газа в Европе за семь месяцев до марта было почти на пятую часть ниже, чем в предыдущие годы. Экономика ослабла, но краха удалось избежать. Похожая история произошла, когда Китай прекратил поставки редкоземельных металлов в Японию в 2010 году. Компании нашли способы заменить эти ресурсы, не слишком нарушая производство. Рынки обладают естественной способностью преодолевать дефицит по той простой причине, что фирмы стремятся зарабатывать деньги.

Другие исследования указывают на преимущества диверсификации. Правительства теперь более заинтересованы в увеличении внутреннего производства, чтобы уменьшить свою уязвимость к перебоям в иностранных поставках. Но исследования, опубликованные в прошлом году МВФ, показывают , что большая самодостаточность, скорее всего, сделает страны более уязвимыми для будущих потрясений, а не менее. Перешоринг сделает производство зависимым от условий внутри страны и уязвимым перед сильными местными потрясениями. Для сравнения, диверсифицированные цепочки поставок более устойчивы, поскольку они зависят от экономических показателей ряда разных стран.

Чиновники, разрабатывающие политику, считают, что многих из этих недостатков можно избежать. «Нет необходимости выбирать. Америка должна в полной мере реализовать свою собственную «зеленую» промышленную политику и помочь друзьям сделать то же самое», — говорит Дженнифер Харрис, до недавнего времени работавшая чиновником Белого дома. С этой целью администрация Байдена, с тех пор как были приняты законы, регулирующие ее субсидии, интерпретировала их таким образом, чтобы сделать некоторые подачки доступными для иностранных производителей. ЕС также хочет вступить в партнерские отношения со странами для поставок критически важных материалов.

Такие усилия могли бы уменьшить ущерб, нанесенный производственным заблуждением, что, возможно, лучшее, на что можно надеяться, учитывая силу его влияния на политиков во всем мире. Только после того, как повестка дня потерпит неудачу – либо потому, что «зеленый переход» не создаст рабочих мест или экономического роста, которого ожидали избиратели, либо потому, что субсидируемое производство не оправдает надежд – новое поколение лидеров начнет сомневаться в том, является ли промышленность лекарством от величайшие беды человечества. ■