Как устроен бизнес по клонированию животных

Теперь на рынке есть и американские компании, они снижают цены и пытаются сделать клонирование по-настоящему массовым

Клонированные в SOOAM собаки. Фото: Thomas Prior / Bloomberg

«Главное – не кладите труп в морозилку. Холод разрушает клетки. Оберните его мокрым полотенцем и держите в холодильнике», – предупреждает доктор Тэён Син. Так и поступил калифорнийский бизнесмен Питер Онруанг, когда умерла его любимая Вулфи. У него было всего 5 дней в запасе, чтобы перевезти через океан ее тело для биопсии. Пластический хирург Джордж Семел сам взял материалы для биопсии у умершего Боба по инструкции: срезал четыре лоскута кожи с живота и поместил в стерильные контейнеры для пересылки.

Вулфи – помесь терьера со шнауцером. Боб – чихуахуа. Джордж и Питер – люди. Герои американского реалити-шоу «Я клонировал своего питомца». На момент его съемки в 2011 году сделать это можно было только в одном месте – в компании Sooam под Сеулом. Ее название «центр биотехнологических исследований» не должно сбивать с толку. Клонирование домашних животных – это бизнес. Услуга стоит от $100 тысяч. Компании по коммерческому клонированию не обязаны раскрывать свою статистику: ни показатели эффективности, ни детали процедуры, ни источники поступления животных, ни данные о клиентах, ни финансовую информацию. Все, что они публикуют по своему желанию, – такая же реклама, как участие Sooam в реалити-шоу. И это первый секрет.

Собаки второго ⁠сорта

Второй ⁠секрет заключается в том, что в этой истории за кадром всегда ⁠остаются главные герои. Клоны не ⁠растут в пробирке. Их не печатают на 3D-принтере. В Sooam используется технология ⁠SCNT – перенос ядра соматической клетки. ⁠Она успешно применена еще в 1996 году при первом ⁠в истории клонировании млекопитающего – овцы Долли. Для этой технологии нужны доноры и суррогаты.

Процедура выполняется в несколько этапов. Из образцов ткани живого или умершего животного отбираются жизнеспособные соматические, то есть неполовые клетки. Затем из донорской яйцеклетки другого животного удаляется ядро, содержащее ДНК. Вместо него вводится ядро из клетки клонируемого животного. После чего яйцеклетку помещают в электроманипулятор, где сквозь нее пропускают разряды тока. Мембраны клетки и нового ядра становятся пористыми. Происходит слияние и молекулярное перепрограммирование ядра. Оно возвращается в состояние ядра оплодотворенной яйцеклетки, способной дать начало эмбриону. Но если при обычном оплодотворении хромосомный набор эмбриона складывается в результате объединения двух половых клеток, то в ядре неполовой клетки хромосомы уже в полном комплекте. После начала деления яйцеклетку остается пересадить суррогатной матери. Ее порода не имеет значения. Теоретически ее ДНК не может повлиять на генетику плода. Если мониторинг на 20 день покажет, что беременность протекает нормально, то через месяц с небольшим можно ожидать появления щенка, генетически идентичного оригиналу.

В Sooam, по данным на 2011 год, проводилось по 20 таких процедур в день. На операционных столах распластаны доноры и суррогаты, под наркозом, с пластиковыми трубками в горле. На одном столе вскрывают лазерным скальпелем донора и вымывают из фаллопиевых труб яйцеклетки. На другом – взрезают матку суррогатной матери и достают щенка в белом пузыре плаценты. Джордж и Питер вряд ли захотели бы, чтобы Боб и Вулфи оказались на их месте. У этих тел с выбритыми животами нет ни кличек, ни индивидуальности. Они предназначены лишь для того, чтобы их потрошили, зашивали, кормили стимуляторами, кололи препаратами, вызывающими выкидыш в случае аномалии плода. Сколько требуется жертв, чтобы получить одного клона? Это третий секрет.

Мы за ценой не постоим

Долли удалось клонировать только с 277 попытки. Через 9 лет для клонирования первой собаки понадобилось более 1000 эмбрионов и 123 суррогатные матери. В результате развилось лишь 3 беременности. Одна закончилась выкидышем. Вторая – рождением щенка с дыхательной дисфункцией. Он умер через 3 недели.

Клонирование неэффективно. Одна из причин – репродуктивные особенности собак. Овуляция у них нерегулярная и трудно прогнозируемая. Яйцеклетка не созревает в яичниках, а выходит недозрелой в фаллопиевы трубы и достигает кондиции уже там, сохраняя ее в течение всего трех часов. Извлечь ее вовремя – полдела. Нужно иметь наготове суррогатную мать в фазе эструса, чтобы сделать пересадку в тот же день. К тому же яйцеклетка у собак не прозрачная, а матовая. Это повышает риск ошибки при введении чужого ядра.

В Sooam утверждают, что им удалось повысить показатель эффективности до одного к трем. «Они просто не учитывают неприжившихся эмбрионов», – считает Рудольф Джениш, ведущий эксперт по клонированию Института Уайтхеда в Бостоне. Не внушает доверия к этим цифрам и личность того, кто выступает гарантом их точности: Хван У Сок.

В 2005 году доктора уличили в том, что он использовал для клонирования стволовых клеток человека яйцеклетки двух младших сотрудниц своей лаборатории в Сеульском национальном университете. И платил донорам. Первое – нарушение профессиональной этики, второе – корейских законов, запрещающих продажу и покупку репродуктивных биоматериалов человека. В ходе расследования выяснилось нечто более серьезное. Опубликованные им результаты клонирования стволовых клеток оказались фальсификацией. Через год он был уволен из университета. А в 2009-м приговорен к двум годам условно. Но еще в 2007 году, находясь под следствием, основал Sooam. К нему присоединилась часть научной группы проекта «Снуппи» – корейского ответа на американскую «Миссипликацию».

В 1998 году техасский миллиардер Джон Сперлинг, вдохновленный примером Долли, решил профинансировать клонирование собаки своей подруги. Мисси – смесь бордер-колли и хаски, страдавшая неоперабельной опухолью пищевода, – умерла в 2002 году от инъекции пентобарбитала под магнолией в саду своей хозяйки Джоан Хоторн. Спустя 4 года после ее эвтаназии проект закрылся, не достигнув цели. Но оставил после себя целую инфраструктуру: не только компании по консервации ДНК для последующего клонирования по запросу, но и команду специалистов, включая будущего вице-президента Sooam – Тэён Сина. Хван У Сок был его научным руководителем при работе над кандидатской в Сеульском университете.

Там на возглавляемом им отделении териогенологии и биотехнологии в 2005 году появился Снуппи без кавычек – первый клон собаки, «сделанный» из уха трехлетнего кобеля афганской борзой Таи. Один из руководителей проекта, доктор Ли Бенчхон, заметил Таи в холле факультета ветеринарии и сказал его хозяину Чол Янг Хвану: «А давайте-ка клонируем вашу собаку». Молод��й аспирант был против, но не смог отказать: «Такой уж менталитет в Корее. Наставник сказал – ты соглашаешься».

«Корейцы использовали те же технологии, что и мы», – говорит участник «Миссипликации» Марк Вестузин. Но им удалось всего за год и $1 млн сделать то, на что американцы безуспешно потратили 10 лет и $20 млн. В чем секрет? Уже четвертый по счету.

Американцы в деле

В Корее более 17 тысяч ферм, на которых ежегодно выращивают и забивают 2,5 млн собак. Закон об их исключении из категории домашнего скота внесен в парламент лишь в прошлом году. Хван У Сок уверяет, что уже обходится без собачьих ферм. Но всего месяц назад корейская зоозащитная организация KARA опубликовала петицию против его бывшего коллеги по проекту «Снуппи» Ли Бенчхона. Он использует собак с мясных ферм даже в стенах Сеульского университета.

«Успех в клонировании собак зависит не столько от научного чутья, сколько от доступности доноров и суррогатов», – говорит Лу Хоторн, сын хозяйки Мисси. Его компания BioArts в 2007 году все же клонировала Мисси – совместно с Sooam. Даже представляла корейского партнера в США под брендом Best Friends Again. Но в 2009 году вышла из программы из-за «несоблюдения стандартов благополучия животных».

Помимо европейского запрета на клонирование домашнего скота, законы о благополучии животных – единственное ограничение для экспериментов. Они определяют минимальные нормы гуманного обращения с животными. В США за их исполнением следят не только контролирующие органы, но и зоозащитные организации. Наверное, поэтому почти все сотрудники ViaGen Pets сфотографированы на сайте в обнимку с собаками – бывшими донорами и суррогатными матерями, которых взяли домой из лаборатории. Техасская компания – еще один осколок «Миссипликации». Здесь клонируют собак, кошек и лошадей. И, в отличие от корейцев, готовы отвечать на неудобные вопросы. Потому что держат наготове удобные ответы.

«Мы не проводим полостные операции для извлечения яйцеклеток. Для нас это этически неприемлемый метод», – говорит Republic представитель компании Лорен Астон. Но детали процедуры не раскрываются: «Это запатентованная технология, обеспечивающая нам коммерческое преимущество». Вообще-то ViaGen Pets разделяет с Sooam оригинальный «патент Долли», предоставленный обоим третьей стороной – американской компанией Start Licensing. Какое коммерческое преимущество может дать процедура, единственное назначение которой – смягчение страданий доноров? И насколько этически приемлемо скрывать ее, зная об этически неприемлемых методах конкурентов? «Мы не можем оценивать методы других компаний», – говорит Лорен Астон.

Суррогаты для вынашивания клонов поступают к ним от «поставщиков класса А», которые обязаны по закону сами быть заводчиками. В отличие от «поставщиков класса Б», у которых могут быть «прочие источники». Например, собачьи приюты. Американское общество по предотвращению жестокого обращения с животными не раз уличало их в торговле «списанными» питомцами для опытов. Неудивительно, ведь из примерно 8–10 млн обитателей приютов каждый год усыпляют до 70%. Странно другое: почему, несмотря на дорогих поставщиков, стоимость клонирования в ViaGen Pets в два раза ниже, чем в Корее?

Автор книги о темной стороне индустрии клонирования «Dog Inc.» пулитцеровский лауреат Джон Вустендик считает, что ViaGen Pets, как в свое время BioArts, может быть лишь ширмой какой-нибудь азиатской компании. Например, корейской RNL Bio, которая еще в 2009-м обещала снизить цены вдвое. Или китайской Sinogene. Она вышла на рынок лишь в 2018 году, но уже старается превратить клонирование в товар массового потребления под слоганом «вместе навсегда». По примеру компании Sooam, дебютировавшей еще в 2013 году на британском телевидении с конкурсом на бесплатное клонирование собаки.

Ситуация напоминает мир фантастического фильма «Шестой день». В нем клонирование людей тоже запрещено, а клонирование животных считается настолько надежной технологией, что фирма RePet предлагает свои услуги в обычном торговом центре: «После клонирования ваш питомец будет точно таким же, как прежде, вплоть до последнего гена, со всеми навыками и воспоминаниями. Ни вы, ни ваш ребенок никогда не заметите разницу». Но они замечают.

Питер и Джордж, собравшие благодаря краудфандингу по $300 тысяч, первый – на двух, второй – на трех клонов, признаются, что воспринимают этих щенков не как воскресших любимцев, а как их потомство. Три клона «выдающейся» бельгийской овчарки, подаренные Sooam якутскому отделению Российского военно-исторического общества, не прошли элементарный тест кинологической службы. «Мисси была здоровой и очень спокойной собакой. Она бы никогда не стала метаться по дому, разбивая все бокалы на своем пути», – сказала Джоан Хоторн, когда после многих лет и усилий отказалась принимать ее клоны. «Нет, они совсем не похожи». Но почему? Это пятый и главный секрет.

Генотип против фенотипа

Клон – не повторение оригинала. Даже не близнец. Он развился из другой яйцеклетки, со своей митохондриальной ДНК. Ядерная ДНК у него такая же, как у оригинала. Но иммунные реакции, темперамент, задатки, даже внешность могут быть другие. Причина в том, что экспрессия генов – срок и интенсивность их проявления в процессе внутриутробного развития – индивидуальна. И воспроизвести эти факторы невозможно не только потому, что организм суррогатной матери – не инкубатор с контролем параметров. Но и потому, что никто не знает, какими они были у оригинала и каковы они сейчас.

Из-за эпигенетических дефектов клоны часто страдают врожденными аномалиями – от костных деформаций до гермафродитизма. «Когда берут соматическую клетку у взрослого животного и помещают ее в яйцеклетку, старая ДНК может выдать ошибки, которых не было бы при естественном зачатии», – говоритРудольф Джениш. Тем более что по количеству хромосом собака превосходит и нас, и Долли: 39 пар против 27 у овцы и 23 у человека. Компании по клонированию домашних животных манипулируют понятием «генетическая идентичность». Американское общество против вивисекции называет это намеренным обманом потребителей. Но в мире, где животное – вещь и товар, легко поверить, что любимую собаку можно копировать под микроскопом. Эта вера – фундамент, на котором построена целая индустрия со своими фондами, патентами, генетическими банками, лабораториями и их секретами.

Сергей Панков Научный журналист