Почему женщины второсортны во всем по сравнению с мужчинами?

«Женский» мозг и другие «нейромифы»

В издательстве «МИФ» вышла книга историка-медиевиста Элеанор Янеги «Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержание».Средневековые мыслители, почти всегда мужчины, придерживались концепций, составленных из смеси классической античной философии и христианского богословия. Верхом женской привлекательности они считали мифическую Елену Троянскую с ее грушевидной фигурой, небольшой грудью и золотыми волосами. А вот в своих современницах, на которых падала тень грехопадения Евы, видели похотливых грешниц, ненасытных и несдержанных. Порядочной женщине полагалось быть монахиней или идеальным воплощением материнства.Элеонор Янега показывает совсем другие образы, опираясь на истории выдающихся средневековых женщин — Элеоноры Аквитанской и Хильдегарды Бингенской, а также на другие, менее известные факты, скрытые в документах и судебных делах. Это позволяет понять, как жили женщины той эпохи, проложившие путь новым представлениям о женской природе, интеллекте и способностях.

Женская природа, или Чем второсортны женщины?

Позвольте перечислить — чем

Как мы уже видели, средневековые европейцы выстроили свои гендерные представления на смеси классической древнегреческой и древнеримской философии и детальной христианской теологии. И все, от Аристотеля до Фомы Аквинского, выносили единогласный вердикт: женщины были сотворены существами вторичными по отношению к мужчинам. Как в классической, так и в христианской космологии понятием «человек» обозначался мужчина. Мужчины, как считалось, разумны, благочестивы, невозмутимы, сильны и отважны. При этом они не лишены недостатков, например вспыльчивы по причине горячей и сухой гуморальной природы, но это всего лишь естественное продолжение их добродетелей, и с этим ничего не поделать.

В отличие от мужчин, холодные и влажные женщины виделись неразумными, болтливыми, чрезмерно озабоченными сексом и трусливыми. Если у женщин и были положительные качества, то они относились только к работе в домашнем хозяйстве, где женщины могли проявить свою заботливость. Женщинам настолько глубоко присуща была их неприглядная и порочная натура, что даже средневековому идеалу женственности Деве Марии пришлось просачиваться сквозь теологическую лазейку, чтобы появиться на свет без первородного греха, замаравшего остальных представительниц ее пола.

Мыслители эпохи Просвещения четко разграничили архаичные средневековые предрассудки и религиозные представления с одной стороны и более рациональные научные концепции — с другой. Это с легкой руки философа-просветителя Вольтера (1694–1778) распространился взгляд на средневековый период как на «темные времена». По его мнению, зародившиеся в то время идеи следовало выбросить и заменить новыми. Названия последующих эпох — Возрождение и Просвещение — должны были показать, насколько основательно старались похоронить предшествующие века.

Однако некоторые философские идеи Средневековья не только не исчезли, но и сохранились даже в эпоху Просвещения, правда, облеченные в рациональную форму. Английский философ и врач Джон Локк (1632–1704) выдвинул идею, что превосходство мужчин над женщинами обусловлено естественными причинами и выводится из толкования грехопадения человека. Он утверждал, что «Бог в [библейском мифе о сотворении] … предсказывает, каков будет жребий жен, как он своим провидением постановит, чтобы она подчинялась своему мужу, и как, мы видим, законы людей и обычаи народов устроили это именно таким образом, и, я должен признать, для этого есть основание в природе». Из-за того, что Ева впала в искушение, общество упорядочилось таким образом, чтобы держать в повиновении разнообразные женские слабости. В итоге мужчина «по праву природы» берет верх. Например, в семейных разногласиях «необходимо, чтобы… были водворены некие правила, и это естественным образом возлагается на мужчину, как на более умелого и твердого». Вас, наверное, удивит, что для своего времени данный тезис выглядел радикально проженским. Утверждение, что «муж… [обладает властью] распоряжаться всеми делами, имеющими значение для частной жизни в своей семье», потому что он умен и силен, было прогрессом по сравнению с утверждением, что мужчины правят миром, потому что так установил Бог.

Другие мыслители разделяли мнение относительно места женщин, но приводили иные обоснования. Жан-Жак Руссо (1712–1778), например, настаивал, что женщины «не по естественной своей природе» посвящают себя домашним делам вроде воспитания детей. Домовитость, утверждал Руссо, всего лишь привычка, которую женщины усвоили, живя рядом со своими отпрысками. Будучи в естественном состоянии, женщина холила и лелеяла своих детей «почти без усилий», «…сначала выкармливала… детей, потому что ей самой это было необходимо; затем привычка делала их для нее дорогими — и она кормила их потому, что это было им необходимо. Как только у них появлялись силы искать себе пропитание, они немедленно покидали мать», то есть теоретически дальше мать продолжала жить своей жизнью отдельно от детей, как это заведено у животных. Но поскольку европейское общество прошло путь великого прогресса, женщины совершенно одомашнились, поставив отношения между полами в один ряд с «гражданским обществом, искусствами, торговлей и всем тем, что объявляется полезным для мужчин». Иными словами, обособление женщин в рамках специфической домашней роли, которая для мужчин считалась неподобающей, произошло не «естественным путем», а напротив, стало крупным достижением цивилизации, утверждал Руссо.

«Женский» мозг

Опираясь на якобы прогрессивные идеи эпохи Просвещения, мы беремся заново оценивать наши представления о половом поведении, уже через призму научного понимания. И теперь в объяснение, почему женщины второсортны по сравнению с мужчинами во всем, чему наше общество придает значение, в ход идет сам факт того, что между полами есть определенные биологические различия. Кто бы мог подумать?

В 2003 году знаменитый клинический психолог, профессор Кембриджского университета Саймон Барон-Коэн вторгся в дискуссию о межполовых различиях со своей новой теорией, которую изложил в книге «Принципиальное различие: мужчины, женщины и чрезмерно мужской мозг». По его утверждению, существуют три типа мозга: «эмпатический» (тип E), систематизирующий (тип S) и занимающий промежуточное положение между ними «сбалансированный» мозг (тип B). У большинства мужчин, считает Барон-Коэн, мозг типа S, иными словами, мужчин больше интересуют вещи и их устройство, чем люди, и этот их интерес позволяет им накапливать опыт в самых разнообразных сферах и предрасполагает их к лидерству. В противоположность мужчинам у женщин мозг в большинстве случаев относится к типу E, что располагает их к болтовне и сплетням, к дружбе и к материнству.

К таким выводам Барон-Коэн пришел на основании эксперимента с младенцами полуторадневного возраста, считая, что они еще не обременены социальными ожиданиями и потому теоретически более склонны проявлять врожденные биологические реакции. Эксперимент заключался в том, чтобы в течение минуты показывать детям человеческое лицо, а потом объект (которым служил телефон) тоже минуту, при этом фиксировать движение глаз и определять, на что ребенок захотел смотреть дольше, на человеческое лицо или на телефон. По результатам эксперимента Барон-Коэн сообщил, что мальчики смотрели на телефон примерно 51% времени, а на человеческое лицо — 41% времени, тогда как в остальные 8% времени заметной разницы во внимании не фиксировалось. В отличие от мальчиков, девочки смотрели на лицо 49% времени, а на телефон — 41% времени. В остальные 10% времени у девочек разницы во внимании к человеческому лицу и к телефону не выявлено.

Наше общество прямо-таки души не чает в экспериментах подобного сорта, поскольку они дают авторитетные данные в пользу феномена, который мы замечаем еще со времен Платона. Беда в том, что сам вывод из экспериментальных данных не выглядит корректным. Другие исследователи, которые пробовали воссоздать эксперимент Барона-Коэна, не смогли прийти к такому же выводу — даже сам автор эксперимента, и тот в последующих экспериментах не получил такого же результата, как в первом. Полагаю, удивляться тут нечему, если вспомнить, что новорожденные младенцы еще не могут сами держать головку. А младенцев, которые участвовали в эксперименте, держал на руках кто-то из родителей, и вполне вероятно, что малыш в итоге смотрел на то, на что ему удобнее было смотреть в том положении, в каком его держали.

Более того, как указала профессор Мельбурнского университета Корделия Файн, у новорожденных младенцев еще не развилась устойчивость внимания. В большинстве исследований, призванных выявить у новорожденных предпочтение того или иного стимула, эти стимулы демонстрируют одновременно, помещая их один возле другого, и наблюдают, на каком из двух младенец сфокусирует внимание. «Если вы вместо этого показываете стимулы по очереди, — отмечает Файн, — то не сможете с определенностью утверждать, потому ли младенец дольше смотрел на стимул А, что действительно больше заинтересовался им или по той причине, что во время показа стимула B его раздражали какие-то внутренние ощущения, или он уже хотел спать, или просто успел немного утомиться, когда дошла очередь до стимула B». Однако тот факт, что результаты Барона-Коэна оказались невоспроизводимыми и потому с научной точки зрения спорными, нисколько не препятствует им всплывать всякий раз, когда они кому-то на руку.

Саймон Барон-Коэн не единственный своими исследованиями льет воду на мельницу «нейромифологии» — так психолог Дайан Халперн называет ошибочные идеи о половых неврологических различиях. Она приводит в пример одного доктора медицины, который бодро оповестил зрителей новостного выпуска на телеканале CBS-TV, что «у мужчин в шесть с половиной раз больше серого мозгового вещества, чем у женщин», тогда как «белого мозгового вещества вдесятеро больше у женщин», поэтому мужчины больше способны к обработке информации, а женщины — к мультизадачности. В этом поразительном заявлении неверно почти все, в том числе предположение, что дифференциация клеточных тел серого вещества и миелиновых аксонов белого вещества мозга имеет какое-либо отношение к вышеупомянутым процессам. Что еще хуже, здесь не учитывается тот факт, что

«под влиянием жизненного опыта наш мозг изменяется, и потому так называемые различия в мозге у мужчин и у женщин могли быть вызваны (а не являться их причиной) различиями в жизненном опыте».

В одной из работ Халперн упоминает, как в некой муниципальной школе учительница класса с раздельным обучением объясняла, что разделяет мальчиков и девочек, потому что «исследователи мозга уже доказали, что у мальчиков обучение происходит иначе, чем у девочек». Тем не менее доказано, что когда детей разделяют по какому-либо критерию, они делают вывод, что эти группы действительно существенно различаются между собой, и в результате у детей развиваются предубеждения. Таким образом, разделение детей в раннем возрасте на мальчиков и девочек закрепляет у них представление, что существуют специфические половые различия, влияющие на качество усвоения знаний, и это представление они потом возьмут с собой во взрослую жизнь. Такую же необоснованную позицию мы видим в печально известной истории вокруг Google Memo, когда в 2017 году сотрудник IT-гиганта был уволен после того, как распространил в компании псевдонаучное сочинение, в котором заявлял, что из-за биологических особенностей женщины неспособны работать на одном уровне с мужчинами в технологических компаниях. В тексте, кстати, упоминалась работа Саймона Барона-Коэна.

Если, чтобы доказать неизбежность статуса матери для женщины, в качестве теоретического аргумента почему-то не приводят женский мозг, тогда берутся выставлять в качестве «обвиняемых» женские гормоны. В ходе исследования гормонов команды ученых установили, что женщины с повышенным уровнем эстрогена «более склонны к материнству». Они пришли к такому заключению, спросив у группы женщин, сколько детей и когда те хотели бы завести, а затем измерив уровень эстрогена в их моче. Подобные исследования подтверждают распространенную психологическую мудрость о тикающих «биологических часах», подталкивающих женщин к материнству и связанных, по мнению ряда исследователей, с гипофизом, а проще говоря, с «сущностью» женской природы.

Пусть ученые, равно как и широкая публика, убеждают себя в том, что женские гормоны предопределяют роль матери для женщины, еще больше научных исследований доказательно опровергают подобную связь. Как еще в 1987 году отмечала социолог Нэнси Чодороу, всё еще «отсутствуют свидетельства, указывающие, что женские гормоны или хромосомы оказывают влияние на готовность к материнству у человека, зато есть существенные доказательства, что небиологические матери и отцы способны точно так же растить детей, как биологические, и в такой же мере способны испытывать родительские чувства». Это и по сей день остается фактом.

В целом нет никакой проблемы в том, что женские гормоны помогают женщине, когда она становится матерью. Материнство, в конце концов, должно восприниматься как нейтральное состояние женщины, в которое она либо входит, либо нет. И все же факта материнства часто бывает достаточно, чтобы окружающие считали женщину менее компетентной, чем равных ей по положению мужчин или бездетных женщин. Как недавно установили социологи Шелли Коррелл, Стивен Бенард и Айн Пайк, работающих матерей считают на 10% менее компетентными, чем их бездетных сверстниц. Кроме того, полагается, что если сравнивать с бездетными женщинами, то работающие матери на 12% меньше преданы своей работе. И что вообще не укладывается в голове, у отцов, наоборот, сосредоточенность на работе на 5% выше, чем у бездетных мужчин. Тем же работающим матерям, как выяснилось, меньше платили, зато их коллеги куда пристрастнее судили их работу в особенности из-за собственных ощущений, что у работающих матерей есть проблемы с пунктуальностью. В целом среднестатистическая работающая мать в Америке ежегодно теряет около 16 000 долларов в зарплате из-за так называемого «штрафа за материнство». Получается, что теоретически обусловленная гормональная обреченность женщин на материнство активно препятствует им участвовать в трудовом процессе и строить карьеру.

Вы заметили, что на чем бы ни строились современные представления о половых различиях, будь то социальные объяснения или научные, ни те ни другие не оспаривают тот непреложный факт, что своим нынешним социальным положением женщины обязаны воздействием непреодолимой силы. Если мы препятствуем участию женщин в общественной жизни по соображениям социального порядка, то делаем это исключительно потому, что вынуждены. Иначе кто будет воспитывать детей?

Гендерное равенство
Феминизм
Фрагменты
Общество
Наука
Как работает мозг