Выживет ли «поколение К» – зависит от наших решений
Еще 3 месяца назад о новом коронавирусе никто не слышал. Теперь его сравнивают с 11 сентября и Второй мировой
Фото: Unsplash.com
Глобальная пандемия вирусной инфекции была неизбежной. Последние годы эксперты только и делали, что предупреждали о чем-то подобном в книгах, докладах, статьях и т.д. Билл Гейтс говорил об этом при любом удобном случае, включая TED Talk с аудиторией в 18 млн человек. В октябре 2019 года Центр безопасности здоровья при Университете Джонса Хопкинса симулировал ситуацию, показывающую, что может произойти, если по планете распространится новый коронавирус. Теперь гипотеза превратилась в реальность: вопрос «что если?» – в «что дальше?».
Коронавирус разрушил иллюзии о богатой, сильной и развитой стране, которая способна дать отпор пандемии. Она вместе со своим харизматичным лидером пренебрегала предупреждениями о скорости и характере распространения новейшего вируса в соседних странах, априори считая себя самой подготовленной. Но вирус показал, что ему нет дела до рейтинга страны или ее индекса безопасности в области здравоохранения (это также и индекс готовности к пандемии, и у Америки он равен 83,5 – самый высокий в мире).
США справляются с пандемией куда хуже, чем опасались эксперты. Президент Трамп совершил немало ошибок как до, так и в самый разгар эпидемии. (У России, кстати, схожие первоначальные симптомы отношения к инфекции – слегка свысока.) Как опыт большой державы может быть полезен другим странам? Что нужно делать прямо сейчас, и как может измениться жизнь человечества после пандемии? Об этом рассуждает научный журналист The Atlantiс Эд Йонг (статью рекомендовал в своем фейсбуке Барак Обама – мы не могли не обратить на нее внимание).
С чем нужно спешить
Догнать и обуздать вирус, по мнению журналиста, для США будет сложно, но вполне реально. В какой-то степени ближайшее будущее предопределено, потому что болезнь COVID-19 протекает медленно. Чтобы избежать наихудшего сценария – миллионы погибших от вируса напрямую или в силу коллапса системы здравоохранения – необходимо незамедлительно сделать четыре вещи.
Первые две – маски и тесты. Истощение имеющихся запасов, перебои поставок из-за проблем в логистике, помощь со стороны предпринимателей или волонтеров, изготавливающих маски вручную – это уже настоящее. Томас Инглесби из Школы общественного здравоохранения имени Джона Хопкинса предлагает обратиться к Агентству по тыловому обеспечению при минобороны США (Defense Logistics Agency), которое готовит американских военных к зарубежным операциям и имеет опыт работы в кризисах, таких, как лихорадка Эбола в 2014 году.
Это же агентство (или ему подобное) может решить вопрос массового изготовления тестов на COVID-19. Медленная работа над тестами обусловлена дефицитом пяти составляющих: масок для персонала, носоглоточных мазков для сбора вирусных образцов, набора для извлечения генетического материала из образцов, химических реагентов для всех этих наборов и обученного персонала для проведения тестов.
Управление по контролю качества продуктов и лекарств США (FDA) спешит одобрить тесты, разрабатываемые в частных лабораториях. По меньшей мере один из них обещает выдавать результат в течение 45 минут. Управление сообщает, что компания – Cepheid – предполагает вывести тесты на рынок 30 марта.
Третья неотложная задача – социальное (его также называют физическим) дистанцирование. Его успешное решение идет вразрез с основными принципами демократического государства: люди отказываются запираться дома, молодежь назло всем устраивает шумные вечеринки. А они могли бы «сгладить кривую» роста больных, выкроить необходимое время для той группы людей, которые работают над проблемами вакцины, тестов, масок, для медперсонала больниц, которые ухаживают за больными. Чтобы избежать в будущем коллапса системы здравоохранения, уходить на самоизоляцию нужно незамедлительно.
Четвертая важная составляющая – четкая согласованность действий и ясность. Важно не только убедить общественность в необходимости социального дистанцирования, но также успокоить ее и информировать. Но вместо этого Трамп преуменьшал масштаб проблемы, убеждая нацию, что «все под контролем», информируя общественность о небольшом количестве заболевших, когда на самом деле цифры росли по экспоненте.
Недавний анализ Университета Пенсильвании показал, что даже если самоизоляция и снизит уровень заболеваемости на 95%, примерно миллиону американцев все еще нужна будет интенсивная терапия. А в США имеется лишь 180 000 аппаратов для искусственной вентиляции легких. Что более важно, квалифицированного персонала, который сможет работать с больными, хватит только на 100 000 человек.
Если сработает дистанцирование (а уже есть доказательства, что оно работает), если получится справиться с тестированием и изготовить достаточное количество масок, есть шанс, что США временно возьмут пандемию под контроль. Однако никто не знает, сколько на это уйдет времени. Директор Национального института аллергии и инфекционных заболеваний Энтони Фаучи считает, что от одного до трех месяцев, но он не уверен в этом.
Возможные развязки
Даже самый идеальный сценарий не положит конец пандемии. Пока вирус существует, есть шанс, что хотя бы один путешественник-носитель занесет инфекцию в страны, которые справились с кризисом. Это уже происходит в Китае (там готовятся к возможной второй волне коронавируса) и других азиатских странах, которые, казалось бы, сумели обуздать вирус. При таких условиях существует три возможных развязки: наименее вероятная, очень опасная и затяжная.
В первом случае каждой из заразившихся стран удастся справиться с вирусом, как это произошло с атипичной пневмонией в 2003 году. Учитывая масштаб распространения SARS-Cov-2 и то, как сильно пострадали уже некоторые страны, шансы на синхронизированный контроль по всему миру кажутся ничтожными.
Во втором случае вирус пройдет чумой по всему миру, пощадив только тех, кто успел обзавестись иммунитетом. Так происходило со всеми предыдущими пандемиями гриппа, но вирус SARS-CoV-2 гораздо более трансмиссивный и смертельный, и может оставить после себя большое количество умерших и разрушенные системы здравоохранения. Великобритания поначалу рассматривала стратегию группового иммунитета, но потом отказалась от нее, так как моделирование Имперского колледжа Лондона продемонстрировало плачевные последствия (впрочем, есть и более оптимистичная оксфордская модель). США также раздумывают над этой стратегией (во всяком случае, Нью-Йорк решено не закрывать).
В третьем варианте борьба с вирусом затягивается надолго, человечество подавляет периодические вспышки эпидемии, пока не будет разработана вакцина. Этот сценарий самый оптимальный, но и самый затяжной, поскольку вакцины от коронавирусов еще не существует, а разработка безопасного лекарства займет в лучшем случае год-полтора. Еще столько же, если не больше, уйдет на массовое производство и распространение.
В конечном счете, благодаря выработке иммунитета либо появлению долгожданной вакцины, вирусу будет все сложнее проводить новые атаки. Хотя он вряд ли исчезнет полностью и навсегда.
Моделирование трансмиссивности вируса в будущем показывает, что после первоначальной пандемической волны, вирус может периодически повторяться в зимний сезон, порождая эпидемии каждые несколько лет. Остается надеяться, что его агрессивность снизится, и не будет приводить к социальным встряскам. Возможно, COVID-19 превратится в сезонную простуду, и станет настолько обыденным, что даже при наличии вакцины большинство представителей «поколения К» (детей, родившихся в период нынешней пандемии), обретут иммунитет и будут ее игнорировать.
Вероятные последствия
После того, как пандемия COVID-19 пойдет на спад, мы столкнемся с настоящей эпидемией психологических заболеваний – в беспрецедентном масштабе. Сегодня, перед лицом пугающей неизвестности люди вынуждены отказываться от живого общения, которое может утешить и успокоить. Близкие контакты ассоциируются с опасностью. Социальное дистанцирование входит в привычку. Пожилые люди, и без того исключенные из большей части общественной жизни, становятся еще более одинокими. Психологические проблемы не обойдут стороной и миллениалов, и даже зумеров. Азиаты подвергаются расистским оскорблениям, в том числе со стороны политиков (Трамп неоднократно называл новый коронавирус «китайским», хотя у синофобии есть обратная сторона – укрепление китайского национализма).
После пандемии выздоравливающие от COVID-19 могут испытывать отчуждение, как это происходило с теми, кто перенес лихорадку Эбола, атипичную пневмонию или стал носителем ВИЧ. Самим медикам также понадобится время на исцеление: после того, как SARS прошлась по Торонто, медицинский персонал, участвовавший в борьбе с эпидемией, год или два оставался малопродуктивным и часто переживал «выгорание» или ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство). Затянувшийся карантин оставляет след на всех, кто его пережил. «Мои коллеги в Ухане отмечают, что некоторые жители города теперь отказываются покидать дома, у них развилась агорафобия», – приводит The Atlantic слова Стивена Тайлера из Университета Британской Колумбии, автора книги «Психология пандемии».
Тем не менее, по мнению Ричарда Данцига из Центра новой американской безопасности (Center for a New American Security), есть надежда на новый лучший мир. Люди уже находят новые способы общаться и поддерживать дружеские отношения – несмотря на социальное дистанцирование. Кроме того, явно улучшится отношение людей к собственному здоровью и гигиене.
В свое время появление ВИЧ и СПИДа, по мнению Елены Конис, историка медицины Калифорнийского университета в Беркли, серьезно повлияло на поведение молодых людей. «Использование презервативов и тесты на половые инфекции стали нормой». Точно так же надлежащее мытье рук (не менее 20 секунд), привычка, которую исторически было сложно привить даже в больницах, может стать одним из приобретенных навыков, о которых мы даже не задумываемся.
Пандемии могут приводить и к социальным переменам. Некоторые люди и определенная часть бизнеса довольно быстро адаптировались к новым условиям (удаленная работа, гибкая система ухода за детьми, оплачиваемый отпуск по болезни). Возможно, у некоторых наций будет шанс пересмотреть свои ценности, которые во время эпидемии работают против них, а у других – извлечь урок из настоящего, пока есть окно для эффективных действий.