Шесть преимуществ Запада перед остальным миром
Краткий пересказ книги Ниала Фергюсона «Цивилизация: чем Запад отличается от остального мира» (М., Corpus, 2014)
Краткий пересказ книги Ниала Фергюсона «Цивилизация. Чем Запад отличается от остального мира» (М., Corpus, 2014).
Контекст
«Civilization. The West and the Rest» – история западной цивилизации за последние 500 лет. «Как именно Запад всех превзошел и как скоро растает его могущество» – так автор книги, британский историк Ниал Фергюсон, сам определил содержание пятисотстраничного тома.
Это уже третья из переведенных на русский книга автора, предназначенная, как принято писать в аннотациях, широкому кругу читателей. У Фергюсона безупречный бэкграунд для британского интеллектуала: знаменитая школа «Академия» в Глазго, Оксфорд, Кембридж, Стэнфорд, Гарвард. В Британии он учился, в Америке преподает. Кроме того, Фергюсон пишет много публицистических статей и даже выступает в роли инвестконсультанта по геополитическим рискам.
Фергюсон заявляет, что успешным Запад сделали шесть групп уникальных институтов и связанных с ними идей, которые Запад использовал в качестве инструментов для покорения мира.
1. Конкуренция
Китайская цивилизация эпохи династии Мин (XIV–XVII века) была блестящей во всех отношениях: она достигла огромных успехов в совершенствовании сельского хозяйства, науках, системе управления империей. Фергюсон сравнивает Темзу тех времен и Янцзы: вторая, окруженная сложной системой каналов и процветающими городами, явно выигрывает. Куда ни посмотри – всюду китайцы преуспели и успели раньше Запада. Цифры делают достижения китайской цивилизации особенно наглядными: например, объем выплавки железа, достигнутый англичанами в 1788 году, не превышал китайского показателя 1078 года! В ХV веке китайцы предпринимают не менее грандиозные экспедиции по свету, чем Колумб и Васко да Гама.
Что же стало причиной экспансии Запада на Восток, а не наоборот? Кажется, тут несколько факторов, и часть из них выглядит скорее недостатками, чем достоинствами: европейцы много ссорились и воевали между собой, и единого политического пространства Европы не сложилось до недавнего времени. Европейцы конкурировали между собой не только в Европе, а, например, в погоне за пряностями, используя все ресурсы и напрягая все возможности для побед. Китайская цивилизация достигла единства и выбрала оборонительную стратегию, отказалась от экспансии, памятником чему стала Великая Китайская стена. То, что Запад приплыл на Восток, а не наоборот, и обеспечило успех Запада. А приплыть на Восток европейцев заставила конкуренция.
2. Наука
Исламская цивилизация преуспевала в науках задолго до западной эпохи Просвещения. Запад должен быть благодарен средневековому мусульманскому миру за развитие картографии, медицины, философии, математики и оптики. Однако к XVIII веку европейские ученые стали лидерами отрасли. Почему? Для мусульман наука была чем-то сродни искусствам, они мало заботились о ее практическом применении. Зато список основных научных прорывов европейцев за три века с 1500 года едва умещается на трех страницах. Европейские монархи, от Фридриха II до Екатерины Великой, поощряли занятия наукой и внедрение научных достижений значительно активнее, чем их коллеги на исламском Востоке, и в результате, утверждает Фергюсон, турки проиграли противостояние с европейцами, потратив на это почти три века.
Военные успехи европейцев в борьбе с Османской империей были обеспечены успехами науки в Европе, тогда как противник скорее полагался на религиозное рвение и недооценил военный потенциал математики и астрономии. Используя математику, европейцы делали более эффективные ружья и пушки, турецкие им уступали и в точности, и в дальности, и в мощности.
Ключевым моментом для европейской истории стало изобретение микроскопа, благодаря которому наука перестала быть чисто наблюдательным занятием, в нее пришел эксперимент.
3. Собственность
Чтобы объяснить, в чем содержание этого понятия для западной цивилизации, Фергюсон сравнивает колонизацию Северной и Южной Америки. Главное преимущество, позволившее северным территориям стать более могущественными и богатыми, – право собственности и представительная демократия, основанная на нем. Это, например, выражается в том, что в истории США была одна Конституция (хоть и дополняемая и изменяемая). У Венесуэлы их было 26, у Доминиканской Республики – 32, у Гаити – 24, у Эквадора – 20. Колонисты Северной Америки изначально получали землю в собственность, а в Южной – скорее воевали за земли для короны, и это обстоятельство стало ключевым.
На практике это означало, например, что испанцы и португальцы отправляли в колонии мужчин воевать, женщин не брали, а в Северную Америку колонисты приезжали семьями. И поэтому в Северной Америке осуждались и запрещались межрасовые браки, а в Южной такого не произошло. Расизм, как бы ужасно это ни звучало, стал одним из факторов успеха Северной Америки. Именно труд рабов долгое время двигал вперед экономику США, позволяя белым заниматься демократией. На ступенях Старой биржи в Чарльстоне, где была зачитана Декларация независимости, был невольничий рынок. Там торговали рабами вплоть до 1808 года. (В скобках следует заметить, что здесь возникает вопрос, как все-таки автор зачисляет ту или иную страну в западные: только что, в главе про конкуренцию, португальцы были представителями Запада, теперь они западным институтам противостоят. – К.П.)
4. Медицина
Продолжительность жизни покоренных европейцами народов, несмотря на все зверства колониализма, росла (а колониализм действительно был ужасен даже в наиболее мягком, французском варианте: для рабочего на каучуковой плантации во французском Конго подушный налог был равен ста рабочим дням в год).
Обеспечивался рост продолжительности жизни успехами исследователей, нашедших средства против страшных африканских болезней. Французский и британский институты по изучению тропических болезней появляются в XIX веке почти одновременно, имена Луи Пастера и Роберта Коха становятся именами героическими. В 1850 году продолжительность жизни в Великобритании составляла 40 лет, в Сенегале – едва превышала 20.
Однако французский и английский подходы к управлению колониями во многом различались. Французские колонизаторы исповедовали принципы ассимиляции, поощрялись межрасовые браки между французскими чиновниками и африканками, что было совершенно немыслимо в британских колониях. На выборах 1848 года благодаря введению избирательного права для всех мужчин французской империи в Национальном собрании Франции появился первый цветной депутат. Опоздавшие к основному разделу Африки немцы пытались уничтожить целые племена и народы, освобождая пространство для немецких колонистов.
Фергюсон предпринимает попытку оправдать британцев как пионеров в смысле жестокости колонизации и ��провергнуть распространенное мнение, согласно которому концлагеря придумали именно они. По мнению автора, первыми все-таки были немцы, которые не только устроили страшный геноцид в Намибии, но и стали первыми строить там концлагеря. Этот опыт Германия потом применила в Европе.
Как бы ни различались методы управления колониями, в итоге то, что радикально отличало колонизаторов от покоренных народов (на определенном этапе практически ничем не уступавшим европейцам в смысле техники), – это медицина.
5. Потребление
Напрашивающийся пример антагонизма «Запад – остальные» здесь, очевидно, мы. Пока СССР ковал танки, бомбы и самолеты, могущество Восточного блока было подорвано джинсами и кока-колой. Как именно производство товаров для человека (а не для империи) побеждает, иллюстрируется сначала успехом швейной машинки «Зингер», а затем и тем, что на этой машинке шьется. И машинка, и производимые на ней джинсы стали в СССР почти предметом культа. Победа консюмеризма начала вырисовываться еще в XIX веке: в 80-х годах XVIII века хлопчатобумажная продукция составляла 6% британского экспорта, к 30-м годам XIX века этот показатель увеличился до 48%. Так промышленная революция строила общество потребления.
Пролетарии не оправдали надежд Маркса и Ленина, потому что хотели выбирать сами, что им потреблять. СССР времен холодной войны делал невероятные успехи в распространении своего влияния в третьем мире, но это ему не помогло, потому что советская система игнорировала влияние потребления на экономический рост.
Япония, наоборот, переняла в области потребления западные стандарты и, таким образом, стала игроком Запада. Начался этот процесс еще в XIX веке, окончательно победил, как ни парадоксально, после проигрыша Японией двух мировых войн, что привело к японскому экономическому чуду. Чудо возвышения японской экономики вплоть до второй в мире позиции после США вдохновило реформы в других юго-восточных странах, где, как удовлетворенно отмечает автор, теперь работают, одеваются, отдыхают, учатся «точно так же, как мы».
6. Работа
Фергюсон кратко пересказывает тезисы Макса Вебера о протестантской этике, стимулировавшей усердный труд и аскетическое потребление и тем самым неизбежно приводившей к накоплению богатств. У католической Южной Европы такого отношения к труду не было, поэтому они в итоге проиграли – и покинули команду Запада, присоединившись к ней снова лишь в Новейшее время.
За последние полвека Европа практически перестала быть христианской, а в Америке, куда более религиозной, христианство сохраняет массовость за счет профанизации религии, в рамках которой церковь становится похожа на торгово-развлекательный центр, а богослужение – на эстрадное шоу. Тем временем Китай, столь долго сопротивлявшийся усилиям миссионеров, христианизируется очень быстрыми темпами. В Китае уже порядка 130 миллионов христиан, и именно они, по мнению Фергюсона, во многом обеспечивают китайский индустриальный подъем и успехи капитализма в Китае.
Соперники
В последней главе автор перебирает заново все шесть главных западных орудий, доказывая, что за 500 лет доминирования Запада они перешли его пределы и прежде замкнутый и застойный Китай стал самой динамично развивающейся страной мира, обогнав по очереди все крупные державы, кроме США. Станет ли китайская цивилизация победителем в споре с этим главным бастионом Запада? Автор напоминает о судьбе Римской империи, «западной цивилизации 1.0», когда веками строившийся и богатевший Рим пал в течение жизни одного поколения.
Фергюсон предлагает сразу несколько негативных сценариев китайского будущего: социальный взрыв в связи с катастрофически растущим неравенством в обществе, проблема гендерного разрыва (в некоторых китайских провинциях мужчин почти на 40% больше, чем женщин, что может спровоцировать «бунт холостяков»), опасность японского сценария, ведущего к дефляции и застою. Все их можно избежать, и рано или поздно закат Запада, несомненно, произойдет, но когда и как, предсказать невозможно.
В популярной компьютерной стратегии «Цивилизация» выиграть можно несколькими способами: набрать больше всех очков, высадиться на альфе Центавра, уничтожить всех соперников. Разница в том, что в компьютерной игре количество факторов, влияющих на ход игры, ограничено, а в жизни нет. И еще в том, что никакой победы навсегда (в отличие от проигрыша) просто не может быть, чему и учит нас история цивилизаций.
Что еще почитать:
Что, если бы у США не было атомной бомбы? Альтернативная версия холодной войны.
«Гуляш-коммунизм» и здравый смысл. Как Венгрия и Югославия пытались реформировать социализм изнутри.
Отказ от разума. Как эмоции захватили Землю и стали управлять государствами.
Почему Евразия победила: саммари главной исторической книги десятилетия.
Журналист