Как изучение своей ДНК влияет на физическое здоровье

Анализ генома становится все дешевле и популярнее. Но у него есть оборотная сторона

ДНК-тест. Фото: archive.defense.gov

Доступные ДНК-тесты – великое изобретение. Они позволяют человеку получить информацию не только о своем прошлом – то есть происхождении, – но и о будущем. Например, выяснить предрасположенность к заболеваниям, которые могут проявиться десятилетия спустя. Это дает возможность повлиять на собственную судьбу: тот, у кого велик риск развития болезней сердца, начнет больше заботиться о физическом здоровье, тот, кто склонен к болезни Альцгеймера, может больше тренировать мозг.

Но есть и обратная сторона. Знания о том, к каким болезням мы склонны, и просто информация о персональных генетических особенностях могут отразиться на восприятии своего тела и поведении не только положительно, но и отрицательно. Дополнительная информация может сделать человека более тревожным, добавить стресса и в конце концов плохо сказаться на здоровье.

Это не просто предположение: недавний эксперимент ученых из Стэнфордского университета доказал, что, узнав об особенностях своей ДНК, мы начинаем вести себя иначе. Исследователи секвенировали ДНК 116 человек, чтобы определить риски, связанные с занятием спортом. В частности, они смотрели на ген CREB1 – известно, что разные его вариации влияют на температуру тела при физической активности и максимальное потребление кислорода (VO2 max), то есть в конечном итоге – на эффективность упражнений. В зависимости от типа гена добровольцев разделили на 2 группы. После этого каждую из групп еще раз разделили пополам, чтобы понять, зависит ли эффект тренировки не только от генетической предрасположенности, но и от того, что люди думают о собственных способностях. Для этого их пришлось обмануть.

В ⁠обеих ⁠группах, разбитых в зависимости от генотипа, ученые сообщили одной половине ⁠участников, что у них «защитный» вариант гена ⁠CREB1 (то есть не снижающий эффективность тренировок), а второй половине – что ⁠у них вариант, который ограничивает их ⁠физические возможности. До и после объявления информации о генотипе добровольцы ⁠занимались на беговой дорожке. Когда данные тренировок сравнили, оказалось, что те, кто считал себя носителем «защитной» вариации, показали одинаковые результаты в обоих случаях, то есть им не помешало ни известие о генетических особенностях, ни то, какими на самом деле были их гены.

А вот в группах, где участники думали, что генетика их тормозит, вторую сессию – после сообщения о типе гена – пробежали хуже. В последние, самые напряженные минуты тренировки их физиологические показатели не росли, как у первой группы, а оставались неизменными – независимо от того, каким был их генотип в действительности. Люди, считавшие, что у них «тормозящий» вариант гена, бросали упражнение на 22 секунды раньше, чем в ходе своей же первой попытки.

Аналогичные результаты та же группа исследователей обнаружила при работе с другим геном – FTO, который влияет на чувство сытости при приеме пищи. Его А-аллель связывают с риском ожирения и перееданием, в то время как Т-аллель с этими рисками не ассоциируют. В ходе второго эксперимента ученые из Стэнфорда так же определили тип гена, а потом разделили добровольцев так, чтобы часть носителей каждого генотипа считала, что у них А-аллель, а часть – что Т-аллель.

Добровольцам предложили пообедать при первом посещении лаборатории и еще раз – через неделю, уже после того, как сообщили им информацию о генотипе. У тех, кто думал, что находится в группе риска, уровень «гормона голода» (грелина) не изменился, хотя они начали беспокоиться о своем пороге насыщения. У тех же, кого отнесли в группу с «защитным» Т-аллелем, после второго обеда обнаружился в 2,5 раза более высокий уровень грелина, хотя всем выдали идентичные порции еды. То есть они быстрее чувствовали, что наелись.

Таким образом, исследователи увидели, что воспринимаемые особенности генотипа порой влияли на физиологическую реакцию даже больше, чем реальные. Оптимистичные ожидания конвертировались в продуктивное поведение, пессимистичные влияли негативно. «Когда вы даете человеку информацию о генетике, его настрой важен, – говорит ведущий автор исследования психолог Алия Крам. – Он влияет на то, как мы себя чувствуем, что делаем и как реагирует тело».

Эти результаты подтверждают вывод более раннего эксперимента неврологов из Калифорнийского университета в Сан-Диего. Они протестировали группу здоровых с когнитивной точки зрения взрослых 52–89 лет на предрасположенность к болезни Альцгеймера, сообщили им результаты (но не всем – часть участников отказалась узнавать их) и попросили пройти задания на память спустя несколько (в среднем 8) месяцев.

В итоге те, кому сообщили о повышенном риске развития заболевания, хуже справились с объективными тестами и оценивали свою память более строго – больше жаловались, что забывают что-то в повседневной жизни, – чем те, кто имел аналогичный генотип, но не знал об этом. С другой стороны, участники, знавшие, что не имеют предрасположенности к заболеванию, справились с заданиями чуть лучше, чем те, кто не имел предрасположенности, но не знал этого. При этом все, кто не получил информации об особенностях генотипа, показали примерно одинаковые результаты независимо от того, находились они в группе риска или нет.

Эти исследования показывают, что знание о генотипе может быть чем-то вроде плацебо: давать эффект, даже если человек не получает реального лечения. Проблема в том, что этот эффект может быть не только положительным, но и отрицательным. Кого-то информация заставит опустить руки, кому-то наоборот – даст мотивацию. Популярность и доступность ДНК-тестов растет, и параллельно перед врачами и диагностами возникает новый вопрос: как об этом рассказывать и стоит ли рассказывать вообще? В эксперименте, проведенном в Стэнфорде, участников обманули всего на час, и этого оказалось достаточно, чтобы произвести изменения в работе тела. Что произойдет, если долгое время жить с ожиданием развития серьезного заболевания? Ответа на эти вопросы пока нет.

Ира Соломонова Редактор Republic