С кем будет Россия в конфликте США и Китая?
И США, и Китай будут пытаться «зафиксировать Россию» в своем лагере, чтобы не допустить критически опасного усиления противника
Дональд Трамп в очередной раз «порадовал» заявлением о намерении «перенести саммит G7» и даже провести его в «ином формате» с участием России, Индии, Южной Кореи и Австралии, чтобы «обсудить Китай». Для Трампа борьба за переформатирование «семерки» и возвращение туда России стала ритуалом. В 2018 году в канадском Шарлевуа Трамп призвал к восстановлению «восьмерки», потому что «нам надо управлять миром и без России тут никак». В прошлом году во французском Биаррице Трамп устроил скандал своими требованиями вернуть Россию в «восьмерку» к моменту проведения следующего саммита в США. Сейчас, уже будучи председателем G7, он зашел дальше, заявив (и почти цитируя Сергея Лаврова), что «семерка» – «сильно устаревшая группа стран, которая плохо отражает то, что происходит в мире».
Восемь, одиннадцать, пять
За этими демаршами Трампа против G7 и за G8/G11 с Россией не стоит большой стратегии (хотя последнее предложение «собрать группу против Китая под американским лидерством» намекает на это). Речь идет о маневрировании Трампа за наиболее выигрышную для него «оптику» саммита, в которой он выглядел бы «мастером больших сделок», а не «занудных коммюнике». Тема «возвращения России в восьмерку» для Трампа удобный способ оставаться в центре внимания в ходе некомфортного для него мероприятия и избежать маргинализации по большинству тем повестки G7.
Нынешнее решение о переносе и переформатировании является «вынужденным» ответом на отказ канцлера Германии Ангелы Меркель лично приехать на саммит G7 в Вашингтоне «из-за ситуации с пандемией COVID-19». США в марте отменили саммит с личным участием, согласовав его проведение в режиме телеконференции. Но затем Трамп передумал, решив превратить саммит в Вашингтоне в символ «победы над вирусом» и «перехода к величию» Америки в интересах своей избирательной кампании (где дела у него пока идут не слишком хорошо). Решение Меркель не ехать, чтобы не участвовать в «предвыборном шоу», демонстрирует уверенность германского канцлера, что Трамп уже «хромая утка» и его можно игнорировать. Между Трампом и Меркель сохраняются серьезные разногласия по НАТО, «Северному потоку-2» и дальнейшим отношениям с Китаем.
Для Москвы эти «заходы» несвоевременны, несмотря на то что президент США повторяет наши тезисы об устаревшем формате G7, в котором уже невозможно «управлять миром», поскольку «жизнь ушла вперед». Разумеется, речь не могла идти об участии в качестве «приглашенной председателем», что было бы унизительным возвращением к статусу, который Россия имела до 1997 года, когда на саммите в Денвере было принято решение о трансформации в G8.
В «восьмерку» Москва возвращаться не собиралась, тем более в неравном статусе как страна под западными санкциями. Отсюда «торпедирующие инициативы» Москвы о трансформации G7/G8 в новый формат с участием Индии и Китая. Трамп идею трансформации подхватил, но двинул не туда: Индию и еще ряд союзников США включил, а Китай вывел за скобки и предложил «дружить против Пекина».
Предложение Трампа смазывает инициативу Владимира Путина о проведении саммита постоянных членов СБ ООН в честь 75-летия создания ООН. Саммит должен был возродить «дух союзничества» и в стиле «новой Ялты» обеспечить международное признание геополитических успехов «долгого президентства» Путина, а также наметить основные контуры «новых правил игры и основных принципов для нового стабильного мирового порядка». В Москве считают, что для России сейчас настал момент активизировать продвижение своей модели, которая видится как глобальный «дипломатический концерт» при центральной координирующей роли ООН.
Саммит «пятерки СБ ООН» – наиболее легитимный формат участия России в «глобальном правительстве», сформированный не по принципу «единства демократических ценностей и развитой экономики», а на основе «особых прав держав-победительниц», которые, обладая ядерным оружием, «более равны, чем другие». Инициатива Путина была поддержана всеми лидерами «пятерки» еще до коронавируса, но потом тема ушла, несмотря на активные усилия российской дипломатии запустить ее практическую подготовку.
Теперь Трамп предлагает провести свой саммит G11 на «лидерской неделе» Генассамблеи ООН с 15 сентября, которая виделась оптимальной для «саммита пятерки». Такое наложение повесток развести невозможно. Если Трамп согласится на саммит «пятерки» параллельно со своим G11, то Путин, вероятно, прилетит в Нью-Йорк. На G11, где Трамп собрался обсуждать «будущее Китая», он, разумеется, не пойдет. Но вместо «новой Ялты» в центре внимания будет Трамп и «его саммит по Китаю», не говоря уже о том, что приезд Путина в США накануне президентских выборов будет подан как «вмешательство» в пользу Трампа. Названную альтернативную дату саммита G11 – после президентских выборов в ноябре – обсуждать бессмысленно: Трампу еще надо эти выборы выиграть. Москве остается надеяться, что все как-то «само рассосется». В понедельник Трамп позвонил Путину, чтобы обсудить свою гениальную идею (о реакции Путина не сообщается, но другие члены «семерки» не в восторге).
Два
Тем не менее, инициатива Трампа оформляет мировую проблему, которая во многом будет определять содержание российской внешней политики в ближайшие годы – переход к антагонистической конфронтации между США и Китаем и формирование биполярного мира. Перед Россией встает вопрос стратегии, чтобы сохранить самостоятельность и свободу действий на международной арене, избежать вовлечения в «драку двух тигров», которые будут предпринимать усилия, чтобы разыграть «российскую карту» в своих интересах.
И хотя эта угроза осознается российским внешнеполитическим сообществом, нельзя сказать, что удовлетворительный ответ на нее найден или что видна проработка нашей игры в условиях «новой биполярности». При этом не факт, что свобода выбора все еще имеется.
В американском подходе к КНР произошел качественный и необратимый поворот. От стратегии торгово-экономической взаимозависимости США и КНР в расчете на последовательную трансформацию Китая в более открытое государство, заинтересованное в поддержании либерального миропорядка, который опирается на неоспариваемую военно-технологическую гегемонию США (стратегия «глобального симбиоза – “Кимерики”»), американцы перешли не просто к сдерживанию Китая, а к системному неприятию КНР в ее нынешнем виде – партии-государства с претензиями на восстановление своей сферы влияния в Азии и даже на глобальную гегемонию.
США видят теперь Китай как ценностный, экономический, технологический и военный вызов американскому доминированию, как угрозу всей системе демократического устройства западного мира. Китай рассматривается как гегемонистская держава, продвигающая свое видение мирового порядка на основе глобальной сети зависимых от КНР «партнерств», базирующихся на китайских технологических стандартах (5G, AI) и политико-технологических формах тоталитарного контроля. Претензии на глобальное доминирование Китая американцы видят в «учении Си Цзиньпина» о «сообществе общей судьбы для человечества».
Новым является вывод о том, что при Си Цзиньпине Коммунистическая партия Китая вернулась на тоталитарный курс контроля над обществом. Публикация на днях документа «Стратегический подход США к отношениям с Китайской Народной Республикой», развивающего постулаты Стратегии национальной безопасности США и Военной стратегии США о Китае как «стратегическом сопернике» (вместе с Россией), говорит, что противостояние с Китаем рассматривается как вытекающее из природы китайского режима, и примирение без «перестройки китайского коммунизма» невозможно. И хотя в США еще звучат влиятельные голоса против холодной войны с КНР, доминирующей становится установка на сдерживание и даже на открытое противоборство (пока не военное, в США понимают, что военное превосходство над Китаем, как минимум в АТР, уже утрачено). Частично антикитайский разворот можно списать на стремление администрации Трампа отвлечь внимание от собственного катастрофического провала в борьбе с пандемией COVID-19, но ставка на бескомпромиссную борьбу с Китаем сохранится и в случае победы на президентских выборах демократа Джо Байдена. Процесс экономического «разъединения» с ликвидацией зависимости США от КНР в критических производствах и технологиях представляется необратимым.
Из Китая это видится как проявление агрессивного стремления США сдержать развитие КНР, ограничить китайские национальные интересы. Как хорошо показывает Василий Кашин, Китай, со своей стороны, готовится к непримиримому противостоянию, переводу экономики и общества на мобилизационные рельсы и рассматривает США как «раненого тигра», победа над которым достижима.
Есть ли у России выбор?
В России конфронтация США и Китая вызывает замешательство – срыв в новую биполярность создает угрозу маргинализации России, мечту о многополярном мире придется оставить. Большие опасения вызывает перспектива потери свободы маневра на международной арене в результате активной борьбы двух сверхдержав за розыгрыш «российской карты». И США, и Китай будут пытаться «зафиксировать Россию» в своем лагере, чтобы не допустить критически опасного усиления противника. Формат фиксации может быть от «дружественного нейтралитета» до полноценного военного союза. Заход Трампа о новой G11 против Китая – лишь первая попытка закрепить Россию в американском лагере. Есть и другие признаки американского вовлечения России в анти-китайские игры через заинтересованность Кремля быстро улучшить отношения с США. Но не дремлет и Китай – заявления главы МИД КНР Ван И о том, что Россия и Китай, «поддерживая и защищая друг друга от “необоснованных нападок” других стран, стали оплотом против “политического вируса”» (США), являются попыткой «огораживания».
В Москве есть понимание, что необходимо избежать втягивания в чужой конфликт. Но пока нет единого видения, как этого добиться. Одни предлагают всеми силами «сохранять равновесие», развивая сотрудничество с Европой и Японией, оставаясь в отношениях с КНР в рамках действующей формулы «никогда друг против друга, но не всегда вместе» (но у Китая может быть свое мнение, как эту формулу применять).
Другие мечтают о «мудрой обезьяне, спускающейся с горы», когда закончится схватка двух тигров, но тут же признают, что соблюсти баланс между Вашингтоном и Пекином не получится, поскольку «нынешняя репутация России в Соединенных Штатах ничуть не лучше, чем репутация Китая».
Третьи полагают, что, сблизившись с Китаем, Россия может занять положение, которое занимает Белоруссия между Россией и Западом, чтобы российская свобода внешней политики и суверенитет рассматривались Западом как ценности, которые нужно защищать. Для этого, правда, Россия должна сначала стать младшим военным союзником Китая и утратить свою экономическую самостоятельность (именно таково положение Белоруссии), а также допустить возможность вмешательства Китая и Запада в свою внутреннюю политику.
Четвертые видят для России роль ведущей балансирующей державы, практикующей в отношениях с США и Китаем «изменяющееся партнерство», как это делается в Сирии и Ливии. Сомнительно, что Москве удалось бы так же успешно «разводить на партнерство» Китай и США, как она это делает на Ближнем Востоке с Турцией, Ираном, Израилем, ОАЭ, Катаром и Евросоюзом.
Игра в пользу США и Запада путем дистанцирования от Китая не имеет перспективы. Отношения с Западом у РФ такие же системно антагонистические, как и у Китая, демократия и либеральный мировой порядок несут Москве такую же угрозу «смены режима», как и Пекину. К тому же то, что Москва теоретически могла и хотела бы потребовать от Запада за свой «разворот от Востока» – контроль над Украиной и всем постсоветским пространством, – ни Вашингтон, ни Брюссель просто не могут предоставить. И хотя в США звучат предложения «подружиться с Россией против Китая», доминирующей остается точка зрения, что в этом нет никакого смысла, поскольку альянс России и Китая все равно невозможен.
В Москве пока преобладает трезвый взгляд на перспективы союза с Китаем как в целом нежелательного. Несмотря на сильное геополитическое, экономическое и военное сближение с Китаем, а также на то, что российская политическая система становится все более близкой к китайской, пик сближения с Пекином считается в Москве пройденным. Более того, нарастает раздражение новой китайской дипломатической напористостью, усиливаются опасения по поводу мощного военного строительства в КНР. Нет желания связывать себя обязательствами по поводу всех китайских инициатив, способных осложнить отношения РФ с другими странами, хотя Москва не может не поддерживать позиции Пекина по проблемам Синьцзяна и Гонконга, где речь идет о суверенитете и внутреннем политическом контроле. Но американо-китайский конфликт способен поломать этот расклад.
Военный союз с взаимными оборонными обязательствами пока не существует – устремления сторон к геополитическому реваншу проходят в не пересекающихся географических направлениях. Но это пока. Ключевой стратегический интерес обеих сторон, стимулирующий дальнейшее военное сближение, – «гарантирование тылов», возможность не отвлекать ресурсы на оборону российско-китайской границы, взаимный отказ от враждебной военной деятельности друг против друга.
Именно этот интерес в условиях новой биполярности будет подталкивать Китай к тому, чтобы надежно «зафиксировать» Россию в своем лагере, чтобы в случае военного конфликта Китая и США в АТР гарантировать поставки энергоносителей по суше и заставить Пентагон учитывать в планировании боевых действий «фактор России». Финансовая и технологическая зависимость России от Китая сделает сопротивление такому вовлечению затруднительным.
Для Москвы «военная Антанта» с Китаем, гарантирующая безопасность восточных границ, при нарастании конфронтации с США и НАТО может потребоваться в случае военного обострения вдоль границ западных и необходимости проведения операции на территории Украины и, возможно, Белоруссии («майдан в Минске»). Военное сближение с КНР в случае внутренней дестабилизации в России может стать фактором военно-дипломатической поддержки силового подавления «цветной революции».
Личные отношения двух лидеров, остающихся у власти на обозримое будущее, и восприятие западной демократии и либерального миропорядка в качестве экзистенциальной угрозы созданным ими суверенным системам власти также будут работать на дрейф России в китайский лагерь. Выбора может уже и не быть, ведь, согласно Владиславу Суркову, это только кажется, что он есть.