Зачем Россия вышла из соглашения с ОПЕК
Игорь Сечин очень не любит американский сланец. А вот Дональду Трампу дешевая нефть нужна перед выборами
На рынке нефти случился обвал. Цена фьючерсных контрактов за несколько часов рухнула в пятницу 6 марта на 8%, причем в некоторые моменты потеря составляла больше 10%. Цена в $45,5 за баррель марки Brent, установившаяся после закрытия торгов, уже приближается к «цене отсечения» в российском бюджетном правиле ($42,4) которая делает бюджет бездефицитным.
В этот день Россия и Казахстан отказались следовать политике их союзников из Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК) и сокращать добычу ради поддержания цен. Соглашение ОПЕК+ об ограничении добычи нефти, подписанное в 2016 году, перестанет действовать 1 апреля.
Учитывая и без того слабую дисциплину внутри ОПЕК, это может означать начало «нефтяной войны», когда все страны, способные добывать нефть, станут выбрасывать на рынок столько углеводородного сырья, сколько могут продать, и сражаться за потребителей, сбивая и без того низкие цены. Каждый за себя, а картельные сговоры и солидарность продавцов остаются в прошлом.
Развал ОПЕК+, альянса, который до последнего пытался играть роль картеля и регулятора цен, был вызван сразу несколькими причинами.
Первая из них – эпидемия коронавируса, которая ускорила событие, давно ожидавшееся в нефтяной отрасли – начало падения спроса на нефть. В многочисленных прогнозах до последнего времени считалось, что развитие альтернативной энергетики, возобновляемых источников энергии, а также меры по энергосбережению и энергоэффективности вкупе с сознательной политикой развитых стран по так называемой «декарбонизации» постепенно, к 2030–2035 годам, приведут к сокращению спроса на ископаемое топливо.
При этом снабжение мира нефтью не просто должно было остаться на нынешнем уровне: объем добываемой нефти с низкой себестоимостью неуклонно растет. Никакого дефицита этого товара нет и не предвидится. Именно поэтому предыдущие усилия ОПЕК по манипулированию предложением, а также невольный уход с рынка таких нефтяных стран, как Венесуэла, Иран и Ливия, перестали оказывать на цены определяющее влияние. Но когда коронавирус нанес удар по спросу, замедлив и даже отбросив назад энергопотребление в Китае, а потом и в других странах, рынок стал реагировать – и реагировать бурно.
На этом фоне уход России из формального альянса ОПЕК+ имел второстепенное значение, и послужил лишь дополнительным стимулом, спровоцировавшим и ускорившим падение.
Возможно, в других обстоятельствах московское руководство продолжало бы вместе с Саудовской Аравией и другими участниками объединения попытки удержать цены от коллапса, тем более, что нашей стране это практически ничего не стоило: российская нефтедобыча росла, пока министр энергетики Александр Новак делал заявления о солидарности с ОПЕК, а его высказывания подталкивали торговцев фьючерсами к «бычьему» поведению на рынке. В результате некоторого поддержания цен такими оральными интервенциями, а также реальных действий других членов альянса по сокращению добычи, Россия получила несколько триллионов рублей дополнительного дохода от нефти, которую могла продавать по повышенной цене.
Однако ситуация изменилась – и не только под действием коронавируса. В Москве поменялась политика в отношении нефтяной отрасли. Если в правительстве Дмитрия Медведева в последние несколько лет намечалась тенденция сдерживания аппетитов нефтяных «баронов», требовавших огромных налоговых послаблений и вливания государственных средств в инфраструктуру гигантских проектов, кабинет Михаила Мишустина быстро переломил эту тенденцию. Не желавший удовлетворять запросы нефтяников министр финансов Антон Силуанов потерял кресло вице-премьера и намек понял. В отрасль пошли и льготы, и финансовые средства.
Окрепла роль руководителя «Роснефти» Игоря Сечина. Судя по всему, именно он стоял за спиной пересмотра позиции Москвы в отношениях с ОПЕК. Мотивация? О ней пока можно лишь строить предположения.
Стоит обратить внимание на недавнее «шапкозакидательское» высказывание Силуанова, который заявил, что Россия спокойно может выдержать цену барреля в $30 в течение трех и более лет. Это явно одна из базисных установок для определения национальной экономической политики, включая политику нефтяную. Денег хватит – значит, можно и «пошалить» с партнерами и даже пошантажировать их уходом из ОПЕК+, выбивая те или иные экономические или политические привилегии. Покажем себя великой державой, и пусть страдают саудовцы, которым для бездефицитного бюджета нужны цены в $75–80 за баррель, и американцы со своей сланцевой нефтью, для добычи которой тоже требуются относительно высокие цены.
Возможно, уход из ОПЕК+ был продиктован осознанием импотенции этой организации и ожиданием глобальной экономической рецессии, но тем не менее такая позиция выглядит рискованной авантюрой. По сравнению с Россией и американцы, и саудовцы и с их запасом наличности при малой численности населения находятся в неплохом положении. Добыча нефти из сланцевых пород доказала коммерческую эффективность и гибкость в быстром возобновлении операций при положительном изменении конъюнктуры. Более того, американской экономике (и особенно Дональду Трампу перед выборами) желательно иметь низкие цены на топливо. Развитые по-современному страны, которые строят экономику, основанную на знаниях, а не на природной ренте, тоже извлекут немалую пользу из низких цен на энергоносители.
Что касается России, то здесь далеко не все благополучно даже в нефтяной отрасли. Запасы нефти с низкой себестоимостью добычи быстро истощаются, а новые месторождения – такие, как чудовищно затратный «Восток ойл» Сечина – дадут слишком дорогую нефть (если вообще заработают), чтобы торговать ею с прибылью. Если цель – распилить выделяемые на подобные затеи средства, то она вполне достижима, но отечественной нефтяной отрасли это принесет лишь убытки.
Большими потерями может обернуться падение нефтяных цен и для российских финансов. Можно предсказать бегство иностранных инвесторов не только из нефтегаза России, но и с рынка российских ценных бумаг, включая ОФЗ. Финансовая дестабилизация на фоне низкой цены барреля видится уже сейчас вполне реальным сценарием.
Рубль уже начал дешеветь по отношению к доллару и евро, и импорт, от которого зависит население и вся промышленность, дорожает. Накопленные в Фонде национального благосостояния деньги, на которые так рассчитывает Силуанов, вряд ли компенсируют потери в нефтяных доходах и в подорожавшем импорте. Власти придется привычно обращаться к кошелькам граждан России.