Религия вечной войны

Мы были нужны, чтобы победить. Миссия выполнена, а жизнь длится. И выглядит совершенно никчемной

Освящение танков Т-34 из Лаоса в Наро-Фоминске. Фото: Илья Питалев / РИА Новости

Уже весной в России появится новый телеканал – «Победа». Делать его будут специалисты Первого, обещают фильмы о войне, художественные и документальные, реконструкцию событий в ставке верховного главнокомандования, а также рассказы о «Бессмертном полке» и работе поисковиков. Не самое по нашим временам страшное начинание, конечно. И новость вполне проходная: мир кабельного ТВ богат, каналов, эксплуатирующих ностальгию по Союзу, хватает, один так прямо и называется – «Ностальгия».

И даже шутку про то, что все телеканалы РФ должны на самом деле называться «Победа-1», «Победа-2», «Победа-24» и так далее, уже пошутили до меня.

Но в хорошей шутке – большая доля правды, и появление нового телеканала – повод, чтобы поговорить о вещах более серьезных. Может быть, даже более интересных, чем фильмы про войну. Хотя я в детстве любил фильмы про войну. Отлавливал в телепрограмме, старался не пропускать. Тогда специального канала для таких фильмов не было, да и вообще каналов было немного. Приходилось как-то выкручиваться.

Провальная прагматика

Про квазирелигиозный культ Великой отечественной войны написано много, повторяться не хочется. Да, разумеется, это история не про память. Скорее, наоборот. Все эти парады, шоу с переодеваниями, успешная в целом попытка огосударствления «Бессмертного полка», точно так же, как и засекречивание архивов, как бескомпромиссная битва министра Мединского за честь панфиловцев – как раз история бегства от памяти в лакированный мир выдуманной войны. Мумификация с хирургическим удалением лишнего, того, что нынешнему государству не по нраву – плохой способ сохранить память.

Идеальный образ ⁠здесь, ⁠пожалуй – лаосские тридцатьчетверки, которые ехали через всю Россию. Танки ⁠встречали на каждом вокзале ряженые ⁠в советскую форму люди. Говорили танкам речи, пели песни и только ⁠что хороводы вокруг них не ⁠водили. При этом всем, включая певцов и ораторов, отлично ⁠было известно, что танки никакого отношения к Великой отечественной не имеют, собрали их в Чехословакии уже после войны, а жизнь свою они провели в далеких и чужих джунглях.

У государственного культа войны есть, конечно, прагматический смысл. Путинская Россия не случайно ведь даже специальный закон приняла об уголовном наказании за «пересмотр итогов». Это не просто память о послевоенном переделе мира. Это право – ну, так, по крайней мере, считает российское руководство – решать, кто сегодня фашист, а кто нет. Наследники тех, кто спас мир от коричневой чумы, крепко держатся за свое наследство, не желая замечать, что это наследство слегка обесценилось. Ярлыки не липнут, право их развешивать – полнейшая фикция, да и сами итоги давно пересмотрены. Мир после развала Советского Союза изменился. Или, скажем сильнее, вместе с Союзом и кончился послевоенный мир.

Впрочем, с прагматикой у наших начальников всегда было так себе. Иначе не раздавали бы бестолковым диктаторам невозвратные кредиты.

Главная постановка

Но в словосочетании «квазирелигиозный культ» главное слово все-таки – «религиозный». Не случайно Александр Проханов, человек с умом и талантом, регулярно что-то пишет про «красную пасху войны», а помянутый где-то выше министр Мединский, которого, конечно, в наличии ума и таланта не заподозришь, рассуждает о святых мучениках победы. Империя алчет смыслов, государство ищет идеологию, но в собственном настоящем эти смыслы отыскать не получается. Приходится заимствовать их из прошлого другой, несуществующей уже империи.

Тут важно оговориться – речь вовсе не о пресловутом «пересмотре итогов». Не о переоценке войны и Победы. Речь – о месте Победы в мифологии путинской России. Культ войны разворачивает историю. Все главное с нами уже случилось. Или даже не с нами. Это такая своеобразная эсхатология, внутри которой событие, венчающее мировую историю, произошло, но ни конца света, ни всеобщего счастья не наступило. А ведь Христос и Маркс обещали. Да.

Именно Победа задает официальной истории масштаб и смысл. Мы были нужны, чтобы победить. Миссия выполнена, а жизнь длится. И выглядит совершенно никчемной. Мы уже ни за чем, ни для чего, все, что требовалось сделать, сделано до нас. Государство разворачивается, движется в прошлое, не замечая настоящего. И единственный способ хоть чем-то свое существование оправдать и для государства, и для государственного подданного – симулировать причастность к Победе и делать вид, что прошлое ничем от настоящего не отличается. Наше прошлое и есть наше настоящее. Настоящее настоящее, простите за тавтологию.

А значит – надо рядиться в старую форму, петь колыбельные танкам и обзывать фашистами всех, кто нашего величия не ценит.

Насколько адептам этой религии неинтересно собственное (и наше, соответственно) настоящее, наглядно видно по темам информационно-аналитических программ и политических ток-шоу. Про это тоже тысячу раз писано, но очень уж понятный пример.

А разговаривать о будущем внутри этой схемы просто нельзя. Сознательный разворот в прошлое никакого будущего не предполагает. Вернее, все чуть сложней. Начальники наши разговоры про образ будущего затевают, конечно, регулярно, но содержательно получается описывать только новейшие ракеты и прочие приспособления для массовых убийств (не важно даже, существуют ли эти приспособления на самом деле или только в плохих мультфильмах). Культ, построенный на реконструкциях с переодеваниями, прямо-таки требует главной постановки: воспроизведения ключевого события мировой истории, нашей Победы, в мировом масштабе. В светлом будущем – только великое прошлое, и ничего помимо.

Ну, а уж фашисты какие-нибудь непременно для этого хорошего дела найдутся.

Недавно министр иностранных дел Сергей Лавров заметил, что наша важнейшая задача – закончить Вторую мировую войну. Говорил он, конечно, о мирном договоре с Японией, но сказал, как это часто бывает, больше. И да, кажется, если кому-нибудь удастся убедить высокопоставленных людей, что Вторая мировая война кончилась в 1945-м, весь этот морок падет.

Но пока ни у кого не получилось.

Иван Давыдов Публицист