Тестирование и карантин в Южной Корее – личный опыт
Правительство заботится обо всех людях, находящихся в стране, не делая различий по паспорту
Южная Корея стала одной из первых стран, пораженных коронавирусом и долгое время удерживала второе место в мире по числу заболевших. Однако Сеулу удалось сдержать рост эпидемии: по статистике на 30 марта, когда я набираю этот текст, Южная Корея откатилась на 12 место. При этом в стране не было введено сверхжестких мер типа всеобщего карантина, комендантского часа или закрытия границ.
Корейские меры мне пришлось испытать на себе – 27 марта я вернулся в Сеул из Москвы и, разумеется, прошел через все процедуры, которым подвергаются прилетевшие в Южную Корею сейчас. Как это работает и почему успешно?
Государственная политика
Наверное, главная особенность эпидемии в Южной Корее – то, что подавляющее большинство больных сосредоточены в одном месте – городе Тэгу и окружающей его провинции Кенсан-Пукто. Прямую ответственность за это несет околохристианская секта под названием «Церковь Иисуса Нового Неба и Земли Храма Скинии Свидетельства» (в интернете еще распространена сокращенная транслитерация с корейского – Синчхончжи). Секта эта, как и многие другие, делает акцент на жизнь в общине, и в ходе этой жизни ее члены перезаражали друг друга и своих знакомых и близких. Особенную роль сыграл так называемый «пациент 31» – 31-й человек с подтвержденным коронавирусом на территории Южной Кореи. После того как у этой женщины 60 с небольшим лет появились симптомы коронавируса, она наплевала на советы врачей и продолжала жить как ни в чем ни бывало, ходя на собрания секты и встречаясь с друзьями. Именно с нее началось массовое распространение вируса в Южной Корее – но благодаря тому, что дело происходило не в столице, и благодаря активным действиям властей ситуация здесь лучше, чем, например, в Италии или США.
В Южной Корее существует четыре уровня опасности, присваиваемой эпидемии. Уже к концу января коронавирус достиг третьего, оранжевого уровня. Наивысший, красный уровень был присвоен болезни 23 февраля, тогда же в стране началась борьба с эпидемией на государственном уровне (ранее им занимались только профильные министерства). Политика, которую проводит штаб во главе с новым премьер-министром Чон Сегюном, в общем и целом может быть сведена к трем пунктам:
- протестировать как можно больше людей, у которых потенциально может быть коронавирус;
- немедленно изолировать и лечить заболевших;
- минимально осложнить жизнь для всех остальных.
Тестирование населения началось после выявления первых заболевших, и на момент написания этой колонки количество протестированных в стране уже превысило 400 тысяч – то есть 0,79% от всего населения Южной Кореи. Фокус при этом делается на тех, кто входит в группу риска – недавно прилетел из-за границы или общался с зараженными.
Для прочих граждан были выпущены приложения для смартфона, предостерегающие их от посещения опасных мест. Например, одно из них выдает предупреждение при приближении более чем на 100 метров к месту, которое посещал человек с подтвержденным диагнозом.
Правительство заботилось обо всех людях, находящихся в стране, не делая различий по паспорту, стремясь соблюсти интересы всех – от граждан до простых иностранных туристов. Как это происходит? Здесь я могу поделиться своим непосредственным опытом.
Прибытие
Я собирался вылетать в Сеул из Москвы 30 марта, но внезапно объявленное правительством Мишустина закрытие границ привело к тому, что 26 марта мне пришлось срочно покупать билет на тот же день, собираться и ехать в аэропорт. Летел я в результате через Токио. И московское Домодедово, и токийский аэропорт Нарита были довольно пустынными, но работали в штатном режиме. Их сотрудники – и россияне, и японцы – были явно вымотаны продолжающимся кризисом, но все были исключительно вежливы и профессиональны.
Корейскую политику в отношении коронавируса я почувствовал в Токио. Когда происходила посадка на рейс Токио-Сеул, сотрудники Japan Airlines расспросили всех пассажиров, где они были за последние две недели и не были ли они пассажирами злосчастного судна Diamond Princess, пораженного коронавирусом.
В самолете нам раздали две специальные формы, которые следовало заполнить и предъявить по прилету в Корею. В каждой из них нужно было указать список стран, посещенных за последнее время (в одной за 14, в другой за 21 день), и наличие у себя каких-либо симптомов болезни из предложенного списка. Также следовало указать имя, номер паспорта и контактные данные.
В мирное время процедура прилета в Инчхонский международный аэропорт – главный аэропорт Кореи – состоит из четырех этапов: проверка на заболевания, пограничный контроль, получение багажа и прохождение таможни. Сейчас, в эпоху коронавируса, этапы те же, но первый из них занимает куда больше времени.
Раньше проверка была пустой формальностью – прилетевшие проходили через рамки автоматического сканера температуры, у которого дежурил скучающий сотрудник. Теперь уже в коридоре, в который выходят пассажиры из самолета, я увидел огромную очередь в несколько сот метров. Периодически вдоль нее ходил сотрудник аэропорта и проверял, нет ли кого-то с маленькими детьми. Их пропускали вне очереди.
Это была очередь на температурный контроль. Каждого прибывающего коротко опрашивали по поводу симптомов, замеряли температуру бесконтактным термометром и записывали ее на одной их двух форм, которую надо было тут же сдать сотруднику.
Далее поток сортировался на три группы – граждане, иностранцы, прилетевшие из «надежных» стран, и иностранцы, прилетевшие из стран с критической ситуацией. Я прилетел из России, которая на 27 марта считалась «надежной», поэтому меня, в отличие от тех, кто прилетел из ЕС или Северной Америки, не отправили ни на суточный временный, ни на двухнедельный домашний карантин.
На следующем этапе доброволец из числа военных (судя по возрасту, не призывник, а молодой офицер) инструктировал прибывших, как на смартфон установить специальное приложение, с которого ежедневно надо будет отправлять отчет в Министерство здравоохранения о возможных симптомах. После того как ты отстоял половину очереди, другая группа добровольцев объясняла, как с этим приложением работать.
И, наконец, уже потом начинался пограничный контроль. Несмотря на огромный поток, пограничники работали более чем профессионально. У меня была не вполне стандартная ситуация (новый паспорт и не вполне ясный визовый статус – я жду, пока мой пятилетний вид на жительство поменяют на бессрочный), но все прошло очень быстро. И, наконец, можно было забирать багаж, уже собранный сотрудниками у транспортера, заполнять краткую таможенную декларацию и выходить в город.
Тестирование
Корея не очень сильно изменилась за время моего отсутствия (я уезжал еще до коронавируса), за одним важным исключением – где-то три четверти страны ходит в масках. Здесь вообще культура ношения масок развита куда больше, чем во многих странах, и во время кризиса она оказалась довольно кстати. Со второй попытки маску удалось купить и мне.
Интересное началось на второй день после приезда, когда мне позвонили из районной поликлиники. Сотрудница сказала, что прилетевшим из России тоже предлагают пройти тестирование на коронавирус. По правилам это надо сделать в течение трех дней после прилета, поэтому меня записали на понедельник.
До поликлиники по правилам надо идти пешком или ехать на личном автомобиле (его у меня нет, поэтому я шел пешком). У входа дежурят две сотрудницы, которые связываются с врачом в здании и, когда подходит время тестирования, приглашают пациента на второй этаж. Дверь в здание, кстати, предусмотрительно открыта, чтобы никто из возможно инфицированных лишний раз не брался за ручку.
После проверки личности мне предложили пройти в комнату для тестирования, отгороженную от остальной клиники шлюзом с двумя дверьми. Все врачи были в полном обмундировании, защищающем все тело, лицо было прикрыто прозрачным пластиковым забралом, напоминающим те, что носят полицейские в потенциально опасной обстановке.
Проверка состояла из двух этапов. На первом врач засовывает в ноздрю зонд, похожий на очень длинную ватную палочку, и снимает мазок со слизистой, на втором такой же мазок снимается с горла. Первый этап тяжелый для пациента (боль сильная, хотя через полминуты уже затухает, но какой-то дискомфорт остается еще примерно час), а второй – опасный для врача: когда зонд проникает в горло, он вызывает рефлекторный кашель.
После тестирования (оно занимает две минуты) мне вручили памятку: результаты будут через день-три, о них меня уведомят по телефону или СМС. Пока нужно максимально ограничить контакты, как можно реже выходить на улицу, вообще не пользоваться транспортом, соблюдать правила гигиены и не выбрасывать мусор – в случае, если результат будет положительный, мусор утилизирует специальная служба при поликлинике.
(Уже по дороге домой узнал неприятную новость: оказывается, мой изначально планировавшийся рейс не был отменен. «Аэрофлот» провел его как «рейс для эвакуации», разрешенный правительством, и, чтобы самолет оказался в Корее, они должны были выполнить еще один рейс из Москвы. К счастью, «Аэрофлот» вроде бы собирается вернуть мне деньги за этот рейс. Конечно, догадаться о таком заранее нельзя, так что если у вас похожая ситуация и есть риск отмены рейса, потратьте время на звонок в авиакомпанию, даже если отмена кажется неизбежной.)
Результат по коронавирусу пришел уже на следующее утро – и он был ожидаемо отрицательный, или, если переводить буквально с корейского, «типа инь» («тип ян» – положительный). Я подумал, что вся эпопея закончилась, но не тут-то было. То, что произошло позднее, показывает, что и такая отлаженная система, как южнокорейская, не всегда бывает рациональной.
Уже через несколько часов мне позвонили из районной управы и сообщили, что, поскольку я прилетел из Москвы, а Москва – это Европа, то на меня распространяется положение о двухнедельном карантине, и то, что вируса у меня нет, на это не влияет никак – таков закон. На момент моего прилета «Европой» считались только страны Европейской экономической зоны, но за считанные дни, как видно, столица России проделала в умах южнокорейского чиновничества чудеса евроинтеграции.
Карантин в Южной Корее проходит по максимально жесткому сценарию, похожему скорее на домашний арест – выходить никуда вообще нельзя. К счастью для меня, статьи и книги я могу писать и дома, а еду буду частично заказывать на дом, а частично мне уже привезли знакомые, за что им огромное спасибо.
Конечно, мне не повезло, но, с другой стороны, таких как я, в стране крайне мало, а большинство южнокорейцев продолжают жить почти полноценной жизнью.
***
Нельзя сказать, что Южная Корея преодолела кризис, связанный с эпидемией. Нельзя даже сказать, что эпидемия загнана в рамки – каждый день приносит новости о десятках новых заболевших. Тем не менее, определенные и видимые результаты есть. Похоже на то, что Сеулу удается пока избежать взрывообразного развития эпидемии по итало-испано-американскому сценарию и даже не допустить массового инфицирования крупных городов. В столице зараженных меньше 5% из всех зараженных в стране, а во втором городе Кореи Пусане – всего 1,22%; эпидемия почти полностью локализована в точке заражения – Тэгу и окрестностях.
И все это, повторяю, достигнуто без введения крайних мер. Частично, конечно, это заслуга самого общества, но в значительной части – следствие грамотной политики Голубого дома.
Бывают политики, больше созданные для руководства страной в спокойное время, а бывают руководители, которые становятся более эффективными в условиях кризиса. Южнокорейский президент Мун явно относится ко второй категории. В обычное время он назначал жуликоватого профессора с ворохом списанных работ министром образования и гнобил малый бизнес и лекторов-почасовиков непродуманной экономической политикой.
В кризисное же время президент оказался на высоте. Его способности в полной мере проявились в 2017–2018 годах, когда Мун помог решить кризис в отношениях между КНДР и США, сумев избежать страшной войны. Сейчас во время пандемии коронавируса президент тоже действует образцово. Стоит сказать ему спасибо за его усилия – эта политика явно спасла много жизней. Кто знает, возможно, и мою.