Как американская армия пыталась скрыть правду о Хиросиме
О книге Лесли Блюм 'Fallout: The Hiroshima Cover-up and the Reporter Who Revealed It to the World' (Simon & Shuster, август 2020)
КонтекстМногозначное английское слово fallout можно перевести и как «выпадение ядерных осадков», и как «негативные последствия», и как «резонанс». Все эти значения присутствуют в названии новой книги Лесли Блюм «Резонанс: попытки скрыть правду о Хиросиме и репортер, который рассказал об этом миру» (книга выйдет по-английски 4 августа, в 75-летнюю годовщину первой в истории атомной бомбардировки).
Дэвид Вайнберг – американский журналист, колумнист и книжный критик, ведущий блога The Straight Dope на платформе Medium, где он оперативно рассказывает об интересных новинках нон-фикшн, которые еще только готовятся к печати и выйдут только через несколько месяцев.
Дэвид уже прочел новую книгу Лесли Блюм и написал о ней у себя в блоге. С любезного разрешения автора публикуем с некоторыми сокращениями перевод его колонки.
Лесли Блюм (Lesley Blume) – известная американская журналистка и писательница, постоянный автор Vanity Fair, The New York Times, The Wall Street Journal и других важных изданий. Ее книга «Все себя дурно ведут. Хемингуэй и его окружение» есть по-русски.
В эпоху Трампа американцы привыкли к постоянной лжи, сознательной дезинформации и попыткам скрыть неудобную правду. Но в этом нет ничего нового или уникального: Лесли Блюм в своей новой книге, стремительном триллере «Резонанс», описывает самую вопиющую спецоперацию по утаиванию правды в истории Америки. Книга рассказывает историю журналиста Джона Херси и его статьи «Хиросима», опубликованной в 1946 году.
Американский атомный проект был окружен такой секретностью, что даже вице-президент Трумэн не знал о Бомбе. Но когда Франклин Д. Рузвельт умер и Трумэн стал президентом, именно ему пришлось применить это оружие по-настоящему. Трумэн сделал это и никогда не высказывал сожаления о содеянном.
Не только Трумэн не знал о Бомбе. Когда генерал Дуглас Макартур, возглавлявший американские силы в войне с Японией, наконец узнал о новом оружии, он был не только сильно удивлен, но и весьма раздражен.
Япония капитулировала вскоре после атомных бомбардировок, войска Макартура высадились на японских островах и установили над ними полный контроль. Любой журналист, желавший посетить Японию, должен был получить разрешение оккупационных властей, а для этого требовались достаточно веские причины – а также достаточно правильные взгляды.
Журналист в Японии обязан был соблюдать определенные правила, иначе он мог вдруг остаться без транспорта, без топлива и даже без еды. А если армии не нравилось то, что написал журналист про генерала Макартура или какие-то действия армии США, возникала даже угроза военного трибунала. Все, написанное журналистами, подлежало проверке в армейской службе по связям с общественностью – иными словами, все публикации должны были быть предварительно одобрены. В результате в американских медиа формировалась идеальная летопись справедливой, чистой, героической войны, в ходе которой японцы всего лишь получали воздаяние, которого заслуживали.
Итак, новости, приходившие из Японии, были совершенно выхолощенными. Так что там произошло в Хиросиме? Ну, там просто взорвали одну очень большую бомбу. Банальная жвачка вместо настоящих военных отчетов, полностью управляемая информация – это было всё, на что могли рассчитывать американские читатели газет.
Генерал Лесли Гровс, военный руководитель атомного проекта (именно он предложил для проекта название «Манхэттен»), обеспечивал информационное прикрытие для Макартура, следя за тем, чтобы все медиа придерживались одной и той же линии. Именно Гровс предложил журналистам «широко известный факт»: гибель от радиационного отравления была, по его словам, «достаточно комфортным способом умереть».
Гровс последовательно распространял и ложь о том, что у атомной бомбардировки нет никаких специфических долгосрочных последствий: все, кто выжил, рано или поздно оправятся и будут жить как жили. Гровс в принципе отрицал существование такого явления, как лучевая болезнь.
Впрочем, в 1945 году не только у американцев не было никакого знания о ядерном оружии и о его долгосрочных (или даже непосредственных) эффектах. Для всего мира атомная бомба была абсолютно новой, совершенно неизвестной штукой. И новости из Японии не вызывали никаких вопросов.
В течение года после взрывов над Хиросимой и Нагасаки Макартуру удавалось держать в секрете всё, что происходило в этих городах. И когда наступила первая годовщина бомбардировки, Макартур и Гровс решили, что всё это уже дело прошлого и теперь никакая новая информация не сможет повредить им. В общем, они расслабились. И когда журналистNewYorkerДжон Херси запросил пропуск в Хиросиму, он получил его. И эта командировка изменила мир.
Херси сумел найти шестерых горожан, переживших бомбардировку, и взял у них очень длинные интервью. Воспоминания выживших были чудовищны. В одной только Хиросиме погибло сто тысяч человек. Число раковых заболеваний весь этот год продолжает стремительно расти.
Когда бомба взорвалась на высоте 1900 футов, мы увидели ослепительную вспышку, но не услышали никакого звука. Но внезапно ударная волна сорвала крыши, здания рухнули и по улицам пронесся шквал из осколков стекла и щепок, которые пронзали всё на своем пути. Люди превращались в головешки, или с них полностью срывало кожу и они падали замертво. Глаза у ни лопались и текли по щекам. А затем начались пожары.
Херси собирал данные, однако оставлял их в малопонятных черновиках, опасаясь, что военные конфискуют материалы. Вернувшись домой, он превратил текст в журнальную статью объемом в 30 000 слов (думаю, это примерно 150 страниц).
Журнал New Yorker в то время был известен в основном своими карикатурами, но уж точно не освещением политических скандалов или гуманитарных катастроф. Тем не менее было решено отдать Херси весь очередной номер целиком: никаких карикатур, никаких городских сплетен, никаких авторских колонок – только Хиросима.
Есть немалая ирония в том, что руководство New Yorker использовало ту же тактику, что и американская армия. Рядовой персонал ничего не знал о статье Херси: журналисты продолжали рутинно работать над очередным выпуском, который должен был выйти (но не выйдет) на следующей неделе. А тем временем старшие редакторы заперлись в своих кабинетах и не покладая рук правили статью о Хиросиме.
Затем они позаботились о том, чтобы «обычный» номер журнала обычным путем в назначенный час отправился в типографию в Коннектикуте – и только там его тайно заменили на номер со статьей Джона Херси. В редакции царило полное спокойствие – ни тревожных слухов, ни радостного возбуждения, ни предвкушения сенсации.
Мудрые редакторы журнала предусмотрительно отправили рукопись статьи на предварительное одобрение генералу Лесли Гровсу, тщательно позаботившись о том, чтобы материал попал именно к нему, а не к какому-нибудь военному цензору более низкого ранга. И Гровс, совершенно уверенный, что статья не произведет большого впечатления на читателей, которые уже в течение года подвергались массированной идеологической обработке с помощью армейской цензуры, дал добро.
К тому же New Yorker в то время не был национальным изданием, то есть в представлении военных не был так опасен, как, скажем, журнал Time или газета New York Times. Так или иначе, уловка сработала: Гровс попросил внести лишь кое-какие косметические изменения.
«Хиросима» Херси мгновенно стала общенациональной сенсацией, и New Yorker поступил весьма мудро, разрешив другим СМИ перепечатать ее. Зачитанные экземпляры журнала перепродавались по цене в 20 раз выше номинала. Альберт Эйнштейн заказал тысячу экземпляров, чтобы разослать своим знакомым ученым по всему миру.
Всё это по-настоящему ошеломляло: летом 1946 года никому, кроме Джона Херси и редакторов New Yorker, не могло прийти в голову, что история про какую-то прошлогоднюю бомбу вообще заслуживает внимания. В конце концов, это же история про войну – а война уже год как закончилась!
Армия и федеральное правительство были застигнуты врасплох. Сначала Гровс попытался довольно неуклюже опровергнуть факты, изложенные в статье, но быстро запутался. Тогда было решено организовать для отпора журналистам специальный штаб, который возглавили Макджордж Банди (опытный пиарщик из Управления военной информации США) и Генри Стимсон – военный министр (1940–1945) и куратор атомного проекта.
Стимсон и Банди, используя всю мощь своего авторитета, бросились в контратаку. Атомная бомба, убеждали они, ускорила конец войны и при этом помогла сэкономить огромные деньги (поскольку всего одна бомба выполнила работу, для которой понадобились бы тысячи обычных бомб). Кроме того, бомба спасла множество жизней – не только американских солдат, но и самих японцев, у которых бомбардировка отбила всякую охоту продолжать сопротивление.
Тем временем русские тоже получили разрешение посетить Хиросиму и сообщили, что не нашли никаких доказательств ужасов, о которых говорилось в статье NewYorker: это, мол, просто американская пропаганда с целью напугать мир мощью нового оружия. Но неожиданная советская поддержка почему-то не успокоила мир. Именно после выхода «Хиросимы» начали формироваться первые общественные группы за запрет ядерного оружия, были запущены Часы судного дня, и очень скоро весь мир стал не просто осведомлен, но даже до крайности напуган ядерной угрозой, неожиданно нависшей над ним.
Сегодня американцы, пишет Лесли Блюм, похоже, не испытывают особых моральных колебаний по поводу того, чтобы «сбросить бомбу» на какую-нибудь страну (в последнее время в качестве целей чаще всего называются Северная Корея или Иран). Впрочем, той же болезнью страдают и все остальные люди в мире: чем дальше вы находитесь от линии фронта, тем легче вам требовать самых жестоких военных мер. И, как сказал после выхода «Хиросимы» один радиокомментатор CBS, «если такая статья, как эта, не сможет спасти мир, то уже ничто не спасет».
Перевел Александр Туров.