Тайная история ликвидаций "Моссада"
Интервью с Роненом Бергманом, автором книги «Восстань и убей первым. Тайная история израильских точечных ликвидаций»
Ронен Бергман – известный израильско-американский журналист и писатель, специализирующийся на вопросах безопасности и деятельности спецслужб. Журналистские расследования в этой области – дело непростое в любой стране, а в Израиле, который перманентно находится в состоянии войны (и его спецслужбы, естественно, пользуются этим, чтобы еще больше засекретить собственную деятельность), – практически невозможное.Особой секретностью окутана работа «Моссада» – израильской политической разведки. Официальная информация о деятельности этой легендарной конторы публикуется очень скупо, а подробности тайных операций становятся известны лишь в результате провалов (крайне редких) – ну или если сам «Моссад» сочтет, что врагам Израиля в данном случае полезно знать эти подробности.
Так или иначе, Ронен Бергман сумел проникнуть сквозь эту завесу секретности и собрать уникальный материал для своей новой книги «Восстань и убей первым. Тайная история израильских точечных ликвидаций» (отрывок из нее можно прочитать здесь).
В интервью журналу Книги на Republic Ронен рассказывает, в каких случаях оправданы тайные убийства, стоит ли полагаться на яды, почему «Моссад» не совершал покушений на территории СССР и насколько правдив знаменитый фильм Стивена Спилберга «Мюнхен».
Ронен, в предисловии к вашей книге вы пишете, что «Моссад» чинил вам всяческие препятствия в работе – а как это было? Вам угрожали? Чем?
Писать о спецслужбах, скажем так, не самое популярное занятие в Израиле. Мне много раз советовали прекратить. Угрожали юридическими последствиями, взламывали мой компьютер, установили за мной слежку, один мой источник был арестован и провел два года в тюрьме. Знакомые из разведки постоянно звонили: «Ронен, говорю тебе как друг, остановись, потому что это кончится тюрьмой». Не самые приятные ощущения.
Конечно, в Израиле демократия, нельзя сделать так, чтобы человек просто взял и исчез, но дело в том, что по закону ни один израильский гражданин – неважно, журналист он или нет – не имеет права хранить у себя секретные документы. Однако если вы просмотрите список источников в моей книге (около 2000 пунктов), то увидите, что там полно секретных документов, я их постоянно цитирую.
То есть очевидно – прошу не считать это официальным признанием! – что эти документы у меня есть… или были. В принципе, можно просто взять эту книгу и сказать: «Вот доказательство того, что Ронен Бергман – преступник!»
Ваше расследование основано по большей части на интервью (их больше тысячи, насколько я понимаю). А как вам удалось убедить собеседников говорить с вами о секретных операциях?
Ровно этот вопрос задали мне в издательстве Random House, когда я (с опозданием на семь лет) наконец сдал им рукопись: «Как вы убедили всех этих людей говорить?» И я ответил: «Стоило мне только улыбнуться – и они были готовы рассказать мне всё!»
Но если серьезно, я не имею права полностью ответить на ваш вопрос, не могу раскрыть, как мне удалось убедить некоторых из этих людей дать мне интервью…
Неужели с помощью шантажа?
Нет-нет! (Смеется.) Я думаю, что есть одна общая причина, по которой люди соглашались со мной разговаривать: после стольких лет секретной, призрачной жизни им хотелось, чтобы мир наконец узнал, как много они сделали ради безопасности Израиля. Ведь если в других странах такая вещь, как точечная ликвидация, воспринимается как нечто неоднозначное, незаконное – в любом случае, тут нечем гордиться, – то в Израиле это просто военная операция, которую надо было провести, чтобы сохранить страну и ее граждан в безопасности.
А иногда, когда собеседник не очень охотно шел на контакт, я проворачивал прием, который может взбесить любого израильтянина больше, чем что-либо другое: вскользь упоминал, что кто-то другой уже присвоил себе лавры моего собеседника. Это обычно решало проблему.
Самым трудным объектом оказался Михаэль Харари – начальник отряда «Кейсария»: у меня ушло пять лет на то, чтобы убедить его разговаривать. Но перед самой своей смертью Харари все же дал мне целую серию интервью. «Кейсария» – это специальное подразделение «Моссада», созданное после теракта на Олимпийских играх в Мюнхене в 1972 году. Эти события как бы описаны в фильме Стивена Спилберга «Мюнхен».
Я думаю, что большинство наших читателей знают о тайных операциях «Моссада» именно из этого фильма… Насколько он правдив?
Это хорошее кино, увлекательное, пять номинаций на «Оскар»… Но там нет вообще ничего правдивого. Это стопроцентная выдумка. Я однажды спросил Майка Харари, видел ли он фильм, снятый про него. Он ответил: «Да, меня один приятель убедил пойти посмотреть». – «И?» – «Ничего не могу сказать: я заснул в самом начале».
Но как же «ничего правдивого»? А эта сцена, где [премьер-министр] Голда Меир дает добро на операции в Европе? Разве это не правда?
Это правда. Но все равно это было не так, как показано в фильме. Тут важно понимать, чтó именно изменил теракт в Мюнхене. «Моссад» убивал палестинских террористов в арабских странах и раньше, в этом не было ничего нового. Но в 1968 году Организация освобождения Палестины (ООП) стала смещать центр своих террористических операций в Европу, и люди из «Моссада» пришли к Голде и сказали: «Госпожа премьер-министр, нам нужно поменять наш modus operandi. Мы поставляем европейским разведкам – немцам, англичанам, французам – огромное количество сведений о действиях палестинцев на их территории, но они ничего не предпринимают. Они хотят сохранить нейтралитет в арабо-израильском конфликте. Пожалуйста, разрешите нам убивать этих террористов и в Европе тоже».
Но Голда сказала: «Нет, не разрешаю. Это не наша страна, это суверенные государства, у спецслужб которых очень дружественные отношения с „Моссадом“. Вам не следует даже просить о таком – это уничтожит наши отношения с Европой. Они не потерпят убийств на своей территории».
«Моссад» послушался, но тем не менее они тогда же, в 1968-м, создали специальное подразделение «Кидон» («Штык») – как бы на будущее, на случай, если Голда передумает. А затем произошел Мюнхен. И на Израиль произвели очень тяжелое впечатление не только сами убийства заложников, пусть и столь ужасные, но и беспечность и некомпетентность немецких спецслужб – совершенно скандальные, я бы сказал.
Во-первых, они недостаточно хорошо охраняли израильских спортсменов и позволили взять их в заложники. Во-вторых, они слишком долго готовили спасательную операцию. А в-третьих, немецкие полицейские провели совещание за несколько минут до начала операции, и решили, что не хотят рисковать своими жизнями ради израильтян. Фактически они просто сбежали, и в результате всё кончилось катастрофой.
Кстати, Израиль умолял немцев хотя бы приостановить на время Олимпийские игры, но получил отказ: это, мол, невозможно, потому что нечем будет заполнить сетку телевизионного вещания. Можете себе представить?
И что было дальше?
А дальше глава «Моссада» Цви Замир вернулся из Мюнхена, собрал кабинет министров и подробно рассказал, как было дело (расшифровку этого сверхсекретного доклада вы найдете, думаю, в десятой главе книги). И этот рассказ изменил позицию правительства Израиля и лично Голды Меир: после этого она и разрешила убивать палестинских террористов в Европе.
То, что «Моссад» якобы убил всех террористов, причастных к Мюнхену, – это миф. Но зато они убили в Европе многих других боевиков ООП. И в результате [лидер ООП] Ясир Арафат понял, что работа в Европе того не стоит, и они опять переместились на Ближний Восток, где «Моссаду» было значительно легче c ними справляться.
Кстати, а почему не убили Арафата? Или все же убили?
Это хороший вопрос. Были времена, когда Арафата то убирали из списка мишеней, то вписывали обратно. А когда Арафат в 1974 году был допущен в ООН и выступил с трибуны Генеральной ассамблеи, то решили, что уже не следует его трогать, потому что он стал политической фигурой.
И что это меняет? Ведь боевые организации ООП все равно устраивали теракты?
Дело в том, что у спецслужб Израиля всегда был принцип – держаться подальше от политических убийств. Это очень важная мысль, которую я хочу особо подчеркнуть. Здесь, в России, в бывшем СССР рассказ о спецслужбе, сыгравшей столь значительную роль в истории – и во многом благодаря такому жестокому оружию, как целевые ликвидации, – может затронуть очень чувствительный нерв, вызвать ассоциации с вашей собственной историей.
Но мы должны обозначить разницу: израильское правительство никогда не использовало целевые убийства в политических интересах, против собственной оппозиции, а только против людей (в основном террористов, конечно), которые воспринимались как угроза национальной безопасности и были замешаны в убийствах евреев и израильтян.
Разумеется, в этом тоже есть серьезная дилемма. Может ли государство в принципе использовать такое оружие? Может ли оно выносить смертные приговоры без предшествующего судебного процесса? Это очень серьезные и важные вопросы, и моя книга ищет ответы на них, но это ни в коем случае не стоит сравнивать с диктатурой, которая убивает своих политических противников.
Иногда кажется, что «Моссад» очень тщательно культивирует свою репутацию безжалостной, безошибочной машины для убийств. Есть ли там какая-то специальная служба, нечто вроде PR-отдела?
Нет, совершенно определенно нет. Были (и до сих пор идут) споры о том, не стоит ли «Моссаду» завести собственную PR-службу или пресс-секретаря, но ответ неизменно отрицательный. Это не значит, что «Моссад» не занимается саморекламой или что он не сливает какую-то информацию специально, с целью произвести определенное впечатление.
Хороший пример – относительно недавний (январь 2018 года) случай, когда «Моссад» ухитрился украсть ядерный архив Ирана. И премьер-министр Нетаньяху публично рассказал о том, что именно «Моссад» украл эти документы, доказывающие, что Иран лжет о своей ядерной программе. Так что время от времени они делают нечто подобное, но PR-службы у них нет.
Но, конечно, «Моссад» извлекает максимум возможного из своей репутации. Иногда им не приходится даже ничего делать: каждый враг Израиля знает, что если у него на руках еврейская кровь, то очень высоки шансы на то, что «Моссад» будет преследовать его до конца жизни; этот человек ни минуты не будет чувствовать себя в безопасности. Так что образ «Моссада» работает на пользу Израиля.
Знаете, в 1992 году «Моссад» убил в Париже Атефа Бсейсо, одного из руководителей службы безопасности ООП (считалось, что Бсейсо был в свое время связан с мюнхенским терактом). Застрелили на улице, прямо на пороге его гостиницы, через 20 лет после теракта!
С практической точки зрения убийство было совершенно бесполезным – в тот момент Бсейсо давно не занимался никакой террористической деятельностью. К тому же это надолго разрушило всякие отношения между израильскими и французскими спецслужбами, потому что Бсейсо находился в Париже по приглашению французской разведки и французы были в ярости. Понимаете, это их гость, и тут «Моссад» убивает его среди бела дня на улице в центре Парижа. Они были просто в бешенстве. Но «Моссаду» приходится подтверждать свою репутацию.
А можете привести пример неудачной операции «Моссада»?
В принципе, «Моссад» обязан работать абсолютно без провалов. Конечно, провалы случаются – иногда еврейский Джеймс Бонд больше похож на инспектора Клузо… Но они пытаются работать идеально.
Я подробно описываю в книге покушение на аль-Мабхуха – видного боевика «Хамаса», который, по его собственным словам, был причастен к убийствам израильских солдат в конце 1980-х, а потом организовывал контрабанду иранского оружия в Газу.
Санкцию на его убийство (в «Моссаде» такой документ называется red page, «красная страница») подписал сначала премьер-министр Эхуд Ольмерт, а потом – повторно – премьер Биньямин Нетаньяху. Потому что аль-Мабхуха убивали дважды. Сначала его отравили в 2009 году, но доза яда оказалась слишком маленькой, его отправили в больницу, диагностировали мононуклеоз и в конце концов он выздоровел.
Проблема с отравлением заключается в том, что из этого нельзя сделать точную науку. Однажды по этому поводу состоялась дискуссия между одной из спецслужб, которую я не могу назвать, и учеными, которые разрабатывали яды. Оперативники сказали:
Вы нас заверили, что яд сработает. А он не сработал. Мы прилагаем такие усилия для того, чтобы проникнуть в другую страну, убедиться в том, что объект дотронулся до нужного предмета, съел или выпил то, что нужно, – а потом он вдруг берет и не умирает! Выходит, мы из-за вас провалились.
А ученые сказали:
Слушайте, это зависит от погоды на улицы, от веса объекта, от состояния его здоровья, от того, обедал он уже или нет, курит ли он. Хотите абсолютной точности? Тогда нужны испытания: давайте нам группу в 50 человек, мы испытаем на них яды – и дадим вам точную дозировку, исходя из индивидуальных особенностей человека.
Разумеется, таких испытаний никто проводить не будет. Так или иначе, аль-Мабхух вышел из больницы (не зная, что он уже покойник) и уехал в Дубай, где его и убили окончательно. Но при этом камеры, которые в Дубае висят повсюду, зафиксировали израильских коммандос, принимавших участие в операции (и уже покинувших ОАЭ), идентифицировали фальшивые паспорта европейских стран, в том числе и дипломатические, которые они предъявили при въезде в страну и так далее. Был грандиозный скандал. В общем, тут «Моссад» не слишком хорошо справился.
Строго говоря, Израиль убивал не только тех, у кого на руках еврейская кровь, – то есть не только террористов. В вашей книге рассказывается также об убийствах иранских ученых-ядерщиков. Или немецких ракетчиков, помогавших Египту обзавестись собственным ракетным оружием. Но сегодня мы знаем, что в 1960–1970-е годы Советский Союз, можно сказать, своими руками выращивал палестинский терроризм. КГБ помогал террористам, поставлял им оружие и взрывчатку, обучал их, то есть тоже участвовал в терроре. Почему «Моссад» не пытался ликвидировать в Москве кого-нибудь из причастных к этому сотрудников КГБ? Или пытался?
Пожалуй, я не соглашусь с утверждением, что СССР вырастил палестинский терроризм, – на мой взгляд, это слишком. Они действительно помогали некоторым фракциям ООП, и в особенности Вадею Хаддаду – главному организатору терактов и руководителю боевого крыла Народного фронта освобождения Палестины. И я думаю, что «Моссад» очень хорошо знал об этой помощи, но они были решительно против любых действий против граждан Советского Союза и других стран Восточного блока.
Они сумели подобраться к Хаддаду в 1978 году: отравили его зубную пасту, Вадея положили в больницу в Восточном Берлине и пытались спасти, но не смогли – он к этому моменту уже был фактически мертв.
Была история в 1981 году в Варшаве, когда Мухаммад Уде (Абу Дауд), главный организатор и руководитель мюнхенского теракта, спокойно сидел у себя в гостинице, и кто-то вошел в номер и выстрелил в него. Абу Дауд был серьезно ранен, но выжил, и в то время все думали, что это «Моссад» мстит за Мюнхен. Но это был не «Моссад», а какая-то другая палестинская группа, соперничавшая с ООП. «Моссад» не проводил никаких операций в Восточном блоке.
А как насчет действий КГБ в Израиле?
Когда я писал в Кембридже магистерскую и докторскую диссертации, моим научным руководителем был профессор Кристофер Эндрю, историк британской разведки и (в то время) декан исторического факультета…
…А также соавтор перебежчика из КГБ Олега Гордиевского по книге «КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева»…
Да-да, конечно, я через него знаком и с Гордиевским, но я также очень тесно сотрудничал с Эндрю в работе над архивом [еще одного перебежчика – Василия] Митрохина. В этих документах содержится очень много информации о том, как Второе главное управление КГБ помогало палестинским террористам.
И в этом же архиве я обнаружил сведения о советских шпионах в Израиле, о которых никто раньше не знал – среди них были даже члены Кнессета и один высокопоставленный генерал. Более того, в архиве Митрохина есть указания на то, что у КГБ были «кроты» даже в [службе контрразведки] Шин-Бет. Моя жена говорит по-русски, и мы прошлись по этим файлам и перевели их – очень занятно… Но вообще-то это уже тема моей следующей книги!
***
Беседовал Александр Туров.
Перевела с английского Софья Злобина-Кутявина.
Редакция благодарит ИД «Азбука-Аттикус» и лично Ксению Лепеху и Наталию Ударову за помощь в организации интервью.