Кризис перепроизводства врагов: вирус и технологии ненависти
В самом начале эпидемии власть взялась за поиск врагов и объявила главными виновниками всех бед недостаточно сознательных россиян. Однако и сами россияне охотно играют в эту игру, изобретая все новых и новых врагов для внутреннего пользования. Скорее всего, напрасно
«От ямщика до первого поэта, мы все поем уныло», – сказал наш первый поэт. И от президента до распоследнего районного начальника все теперь говорят о необходимости объединиться перед лицом общего, страшного и невидимого врага. Или тут другого поэта надо вспомнить, попроще, емкие изречения которого раньше модно было писать на стенах: «Все говорят, что мы вместе, все говорят, но немногие знают, в каком».
Пока, правда, вместо единения видим мы нечто совершенно противоположное. В моде – поиск врагов. И государству, и обществу нужны виноватые. Те, кто должен ответить за случившуюся с нами беду. Найти главного врага, Врага с большой буквы найти не получается (нет, конечно, эта роль зарезервирована за вирусом, но вирус скучный враг – он не совершает никаких действий, не произносит оскорбительных речей, не сносит наши памятники, не плюет нам в кашу; просто убивает и все), приходится обходиться тем, что под рукой. Тем, кто под рукой. Общество дробится, разваливается на группки уверенных в своей правоте и нашедших своего супостата.
Оно, конечно, может, и неплохо, что не получается у нас с единением. Возможно, единение – не самый лучший способ противостоять пандемии. Но на карте страны теперь сеткой координат – линии разрыва. Линии конфликтов, актуальных и пока тлеющих.
Плохой народ
Тон, конечно, задает государство, как то внутри недодеспотии и положено. Поиск врагов – много лет уже привычная, а то и главная государственная работа. Происками врагов объясняются любые неудачи, сам факт наличия врага, мечтающего вытоптать наши нивы, оправдывает любой властный произвол, неостановимые разговоры о врагах отлично маскируют разворовывание остатков отечества.
Неонацисты, бандеровцы, пятая колонна, негодяи, стремящиеся переписать историю, – с кем только не боролось наше государство, не забывая, конечно, о главном, – о заокеанских хозяевах этих скверных людей.
Помните, как тепло и уютно начинался 2020 год, так сильно нас обидевший? Начинался он, помимо прочего, с обещания президента – написать статью о происках польских реваншистов и о подлинных причинах Второй мировой. Кстати, так до сих пор и не написал, но не будем терять надежды.
Странно было бы ожидать, что, столкнувшись с реальной проблемой, государство откажется от проверенных методов. Оно и не отказалось. Как только стало понятно, что разговорами о беспочвенной европейской панике и мудрых превентивных мерах, принятых нашим еще более мудрым руководством, уже не отделаешься, что эпидемия – и российская реальность тоже, власть ринулась искать врага, на которого можно списать собственные ошибки. Прошлые, будущие, любые.
И, конечно, нашла. Главным виновником вспышки пандемии в России оказалось население России. Несмышленый народ. Непослушный народ. Плохой народ.
Первой мишенью стали богатые. Ну, по нашим меркам – богатые. Те, кто может позволить себе поездку за границу. Они и привезли в Москву «чемодан вирусов» из своих Куршевелей (Сергей Собянин, 25 марта), и растащили заразу по России.
Есть богатых легко и приятно, россияне включились в игру с удовольствием, – и напрасно. Потому что дальше было первое ковид-обращение президента к нации, «нерабочая неделя» с сохранением содержания, и пресловутые «шашлыки».
Русский грех
«Шашлыки» – один из ключевых терминов нового политического словаря, и когда такой словарь составят, статья о шашлыках там должна получиться обширной. А пока ограничимся небольшим лирическим отступлением.
«Шашлыки» – предельно простой, незамысловатый, плебейский вариант провести досуг. Снобы воротят нос от предложения пойти на шашлыки, но не от куска горелого мяса – кто тут устоит? Шашлыки, конечно, про выпивку, но еще и про закуску, такое случается не часто. Шашлыки – общее развлечение для академика и сантехника, шашлыки – способ вернуться в природу для горожанина, шашлыки – немного все-таки экзотика, и при этом нечто максимально свое. У Артура Кларка в «Космической одиссее» астронавты, желая отведать чего-нибудь этакого, русского и неотразимого, выбирают shashlik. Там еще барашки и гора на тюбике с небесной едой.
А теперь шашлык – символ главного русского греха. Буквально – смертного. Услышав от самого главного человека в стране про нерабочую неделю и сохранение зарплат, многие люди, порадовавшись хорошей погоде, отправились на шашлыки.
И на много дней стали главной мишенью для пропаганды. Оказались виноватыми во всех пандемических бедах, которые отечество догнали. Заняли место врага, и превратились в оправдание для любых ужесточений режима, как осмысленных, так и необъяснимых. Для всех покушений на остатки свобод.
Государственным людям понравилась схема, вообще ведь не изобретательностью государственные люди у нас славятся, если речь, конечно, не о хищениях из бюджета (впрочем, и тут чаще всего все очень незамысловато). 15 апреля, в день, когда Собянин ввел в Москве цифровые пропуска и устроил давку в метро, один из его подчиненных, Евгений Дачников, рассказывал агентствам про несознательных жителей города, которые «затевают шашлыки и так далее».
В Москве было холодно, шел неприятный снег. Мангалы дымили у сотрудников мэрии в головах разве что.
Но универсальная модель ведь найдена: власть боится слов, власть упорно не хочет называть вещи своими именами (у нас, между прочим, до сих пор «режим самоизоляции» и «нерабочие недели»). Но, как трусам и полагается, представители власти очень ранимы. Они обижаются, что люди не понимают непрозрачных полунамеков. Летят в Европу, если границы открыты, рейсы не отменены, а в пропагандистских ток-шоу высмеивают западных паникеров. Идут на шашлыки эти несчастные, если им вместо карантина объявляют каникулы.
Сами виноваты. Сами заразились. Ясно же вам говорили – опасность выдуманная, мы ото всего защищены, чего ж вам не сиделось дома? Русским языком вам объясняли – ка-ни-ку-лы! Каникулы – это когда все сидят взаперти и боятся. Что же тут непонятного?
Ну, и так далее. Характерно, например, что в списке официальных реакций на митинг во Владикавказе, в ходе которого жители города требовали либо реальной помощи, либо возможности работать, помимо штрафов и уголовного дела за «нападение на полицейских», присутствуют также обязательные рассуждения о том, что участники протестной акции наверняка сами заразились и перезаражают своих близких.
Население Российской Федерации очень мешает властям Российской Федерации победить болезнь. Если бы не население – и не было бы вообще никакой эпидемии.
Да, пожалуй, и это важно отметить – старые модели тоже никуда не делись. «Альянс врачей», который пытается помочь медикам, собирая средства индивидуальной защиты, шельмуют при помощи проверенных схем. Прозревают желание «дестабилизировать ситуацию» и «хайпануть на чужой беде». До обнаружения следов заокеанских хозяев – полшага, и они, разумеется, будут сделаны.
Токсичный москвич
Но и само население охотно включается в игру по поиску врагов. Актуализируются старые мифы, создаются новые мифы. Москвичей, к примеру, всегда было принято – как бы это помягче – немного не любить, что ли.
Помню, ехали мы как-то с отцом на рыбалку. Я живу в Москве, давно, много лет уже, он жил в Подмосковье, его теперь тоже давно уже нет со мной. Но вот ехали. Обогнала нас машина на дикой скорости.
- Москвич поехал, аварии жди. Гоняют как сволочи. Москвичи эти. Такие же, как ты, – сообщил отец.
Потом увидел кучу мусора у дороги и поделился ценным комментарием:
- Москвичи навалили. Сволочи. Такие же, как ты.
Но теперь «Москвич» – не просто бессмысленный прожигатель жизни из города, сжирающего все ресурсы страны (так ведь Москва раньше выглядела на ментальной карте России). Теперь он еще и разносчик заразы. Регионы вводят для прибывших из столицы двухнедельный карантин (что, вероятнее всего, оправдано), соцсети полнятся страшилками о том, как очередного москвича, решившего отсидеться где-нибудь в тишине, добрые пейзане изгнали прочь, пообещав спалить дачу и машину.
Тоже, кстати, заметное будет слово в словаре новой политической реальности – «москвич». Обширную статью придется ему посвятить.
Свидетели святого карантина, уверенные, что выживут только затворники, исходят гневом против бегунов в пустынных парках и любителей одиноких прогулок. Те, для кого вопросы выживания в новой реальности уже сделались актуальными, клеймят членов секты свидетелей святого карантина (как будто это несчастные и запуганные люди плодят запреты, ничем, по большей части, немотивированные, а не разнокалиберные начальники, почувствовавшие, что пришло их время). Паникеры проклинают оптимистов. Оптимисты тоже в долгу не остаются.
Даже у несчастных старушек, ринувшихся, прихватив свои сумки на колесиках, скупать гречку, вспомнив о советских инстинктах – раз большой чин из телевизора говорит, что все хорошо, и дефицита не будет, – значит, время запасаться необходимым, – и то нашлись свои хейтеры, причем в товарных количествах.
Солидарность, разобщение, единение
Важнее, разумеется, проявления солидарности. Помощь – делом, деньгами, словом, которую многие пытаются друг другу оказать. Тут есть над чем подумать, есть почва для анализа и выводов (это себе, в записную книжку, для памяти).
Но ведь и новые навыки ненависти, уроки разобщения от пандемии – никуда не денутся. И давайте, все-таки, себя сдерживать, что ли. Не множить число врагов, не расширять списки. Государство и без нас справляется. Разобщение общества – обществу во вред, зато государству в плюс.
Кстати, государство-то как раз о единении заботится. Сергей Собянин (любопытно, его все еще можно называть мэром Москвы, или у него уже какая-то другая, более звучная должность, о которой нам просто забыли рассказать; размах мэрских инициатив наводит на разные странные мысли) предложил московскую систему электронных пропусков распространить на всю Россию. Два десятка регионов молниеносно откликнулись.
Единение внутри цифровой зоны с необъяснимыми ограничениями – тоже ведь вариант единения.
Но еще дальше пошли в правительстве, предложив поправки в закон о полиции. Если их примут – а что помешает – то полицейские получат право оцеплять дома, вскрывать любые машины, стрелять на поражение во всех, кто им покажется опасными, но главное – это гениальная, как мне кажется, формулировка: «Сотрудник полиции не подлежит преследованию за действия, совершенные при выполнении обязанностей, возложенных на полицию, и в связи с реализацией прав, предоставленных полиции».
Единение в бесправии перед лицом Господина Полицейского – моднейший тренд пандемийной весны.