Медный всадник. Японская версия
Удивительная книга, написанная японскими учеными о России в начале XIX века
«Зимой 5-го года эры правления под девизом Кансэй, года Китию, наши сэндайские моряки нагрузили предназначенное к перевозке в Эдо продовольствие и, подняв в двадцать седьмой день 11-й луны того же года в порту Исиномаки уезда Осика паруса на своем корабле, повстречались в море напротив Осю Иваки со встречным ветром, и много дней носились по волнам в океане».
Так начинается одна из самых, наверное, невероятных книг о России, которую мне доводилось читать, – «Удивительные сведения об окружающих землю морях» («Канкай ибун»), которую составили в начале XIX века два японских ученых, Оцуки Гэнтаку и Симура Хироюки.
У путевых заметок иностранцев, посещавших Россию, всегда особый аромат. Это ведь взгляд чужого, взгляд пришлеца, который не просто рассказывает забавные (или обидные, такое тоже часто бывало) анекдоты о виденном. Он еще и видит по-другому, по-новому, не так, а значит, и тебе способен помочь взглянуть на привычные вещи с неожиданного ракурса.
И все-таки европейцы – послы, купцы и военные, которые приезжали в Россию, – встречались с вещами более или менее привычными, понятными, не способными взорвать воображение. Они попадали не в сказку, а в еще одну европейскую страну, возможно – чуть более отсталую. По крайней мере, так большинству из них казалось.
«Удивительные сведения об окружающих землю морях» – совсем иной случай. Она вроде шкатулки с секретами – восточные мастера любили ведь такие поделки. Авторы книги никогда в России не были, да и вообще пределов Японии не покидали, поскольку это было запрещено. Кое-что о громадной стране на Западе они знали из старых книг, и эти свои знания пытались привести в соответствие с немыслимыми вещами, которые рассказывали купцы, заброшенные бурей на один из островов Алеутской гряды, потом проехавшие Российскую империю насквозь – до самого Петербурга, и вернувшиеся на родину, обогнув на русском корабле половину мира.
Им надо было представить непредставимое, вообразить, о чем им пытаются рассказать простоватые собеседники, да потом еще изложить это так, чтобы высокопоставленные читатели, включая, возможно, самого сегуна, поняли, о чем вообще речь.
Перед русским читателем – загадка наоборот, ему приходится даже не узнавать, а угадывать, что пытаются описать японские книжники. Работа для сыщика, интеллектуальная игра, дарящая особую радость, плюс – пряный привкус азиатской мудрости, которой в «Удивительных сведениях» в достатке.
История одного кораблекрушения
Итак, 29 декабря 1793 года небольшое судно «Вакамия-мару» с 17 членами экипажа на борту вышло из порта Исиномаки. Купцы везли в Эдо древесину и рис на продажу. Их догнал шторм, долго гонял кораблик по морю и выбросил на неведомый остров. Они сначала думали, что попали на Курилы, но много позже выяснилось, что это был остров Атка в Алеутском архипелаге.
Японцев подобрали местные жители – с татуированными лицами, длиннобородые, в одеждах из птичьих перьев и звериных шкур. Моряки решили, что попали в лапы к демонам, но демоны оказались добрыми и гостеприимными. Они кормили потерпевших крушение десять месяцев, пока на остров не пришли русские промышленники. Русские доставили их в Охотск, оттуда перевели в Иркутск. В Иркутске японцы не без некоторого изумления встретили земляка по имени Синдзо. Вернее, звали его Николай Колотыгин. Он тоже когда-то стал жертвой кораблекрушения, его тоже нашли россияне, тоже привезли в Иркутск. Там он принял крещение, женился и стал преподавателем в местной школе для изучающих японский язык.
Тут, пожалуй, нужен небольшой экскурс в историю русско-японских отношений, которых на тот момент, впрочем, почти и не было. Еще в 1639 году сегунат принял решение закрыть Японию от внешнего мира. Всех иностранцев выслали с островов, христианство запретили, тех японцев, которые успели принять новую веру под воздействием иезуитов-проповедников, и не пожелали от нее отказаться, жестоко казнили. Тогда же было запрещено строить суда, пригодные для далеких морских путешествий.
До закрытия японцы успели кое-что узнать от португальцев и голландцев и про Европу, и про Америку, и про Россию. Про Россию – не особенно много. И уж тем более к концу XVIII века этих знаний почти не осталось. При этом кораблики японских рыбаков и торговцев выбрасывало иногда на территории, которые контролировали русские. Русские о японцах кое-какие представления имели.
Первые письменные сведения о Японии на русском языке можно найти в книге «Космография», составленной в 1670 году в Холмогорах. Составители информацию о «Япан-острове» черпали из голландских источников, и к моменту появления книги информация эта уже устарела: в России не успели узнать о закрытии островной империи. Позже источником знаний о японских делах стали как раз жертвы кораблекрушений – люди, как правило, не самые образованные.
В конце XVII века в Россию попал таким образом некий Дэнбей. Его представили Петру Первому, крестили и велели обучать японскому языку «солдатских робят» – юный реформатор рассчитывал учредить торговлю с Японией, но руки не дошли. Мысль эта, однако, и позже приходила в монаршие головы. В 1736 году в Петербурге открыли при Академии наук школу японского языка, где также преподавал потерпевший крушение японец (он даже написал несколько учебников). Затем школу перевели в Иркутск. При ней-то и оказались торговцы с «Вакамия-мару».
Русские власти про них забыли, они жили в Иркутске, кое-как зарабатывая на жизнь, целых десять лет. Многие крестились и почти обрусели. Некоторые умерли. И, наверное, никто из них никогда бы не увидел ни мира, ни родины, однако в дело вмешалась большая политика.
Посольство Николая Резанова
Первая официальная попытка установить контакт с Японией была предпринята Екатериной Второй всего лишь за год до начала несчастливого плавания «Вакамия-мару». Поручик Адам Лаксман отправился из Охотска в Нагасаки на транспорте «Екатерина» в 1792 году. У него был формальный повод – он вез домой нескольких японцев, также потерпевших крушение у русских берегов. Недоверчивые представители сегунской администрации много месяцев тянули безуспешные переговоры. Добиться русской делегации в итоге удалось только одного – было принято решение, что еще один русский корабль придет в Нагасаки для дальнейшего обсуждения проблемы.
Екатерину сменил на троне ее сын, беспокойный император Павел. В числе его разнообразных начинаний – учреждение в 1799 году торговой Российско-Американской компании. Сам император стал акционером нового дела, его примеру последовали члены императорской фамилии и самые видные сановники империи. Но быстро выяснилось, что возить товары (пушнину в основном) из Америки в Россию через Тихий океан не особенно выгодно, а нужные для поселенцев припасы из России в Америку – слишком долго. Необходимо промежуточное звено, новый рынок и перевалочный пункт. Идеальный вариант – Япония.
Не стоит думать, что наши дипломаты действовали с особенной какой-то стремительностью. Вовсе нет. Пока проект обсуждался, случилось то, что российские историки долго еще называли не без некоторой стыдливости «событиями 12 марта 1801 года». «Батюшка скончался апоплексическим ударом», – сообщил подданным новый самодержец, Александр Первый. Дел у него хватало, про Российско-Американскую компанию при дворе вспомнили не сразу. Но вспомнили, подняли бумаги Лаксмана, решили отправить посольство в Нагасаки. Искали повод.
И тут кого-то осенило – живут ведь в Иркутске какие-то японцы! В Иркутск полетели курьеры, оттуда на перекладных помчали моряков, давно утративших надежду увидеть родину, в Петербург. Их представили императору, показали город, рассказали кое-что об истории и порядках в России. И спросили, кто хочет вернуться домой.
Согласились четверо. Остальные приняли уже православие, обзавелись семьями, и помнили, что дома бывает с приверженцами христианской религии. Тех, кто согласился, обрядили в японское платье, сшитое по голландским картинкам (позже, в Нагасаки местные чиновники посчитали, что это – европейские наряды), и погрузили на шлюп «Надежда».
Командовал кораблем Иван Федорович Крузенштерн (тот самый, которым восхищался кот Матроскин). Послом назначили Николая Петровича Резанова (того самого, про которого «Юнона и Авось»). Летом 1803-го «Надежда» вышла из Кронштадта, обогнула полмира, дошла до Камчатки, двинулась к Японии, попала в бурю и едва не погибла, но все-таки пришла через год и два месяца в Нагасаки.
Начались переговоры, которые кончились ничем, но четырех моряков местным властям передали. Японцы не ждали ничего хорошего, самый молодой из них, по имени Кодаю, даже попытался покончить с собой, проглотив кухонный нож. Но ничего страшного с ними не случилось. Сегун не стал их наказывать. К ним приставили двух ученых, которые два года расспрашивали путешественников обо всем, что им удалось повидать, и писали свою удивительную книгу.
Как только книга была закончена, ее засекретили: Япония опасалась России, в правительстве сегуна предполагали, что суетятся русские неспроста, и впереди – серьезная война.
Впрочем, до войны оставалось почти сто лет.
«Удивительные сведения об окружающих землю морях»
Оцуки Гэнтаку и Симура Хироюки готовились, разумеется, к своей миссии. Прочли все, что смогли найти в старых книгах о России. Но найти смогли немногое. И собеседники им достались не самые легкие – простые купцы, десять лет проторчавшие в Иркутске, проскакавшие галопом через гигантскую империю, и больше года носившиеся по морям на хрупком русском корабле. В их головах все путалось, их рассказы казались странными, от них не всегда удавалось добиться толку. Ученые, судя по всему, так и не поняли, например, что большинство жителей России – христиане. Однако 16 свитков сведениями о России они все-таки смогли наполнить.
Ах, что это за удивительная, что это за волшебная страна.
«А еще там, в северных краях, собак используют как лошадей, чтобы возить сани; кроме того, однажды моряки видели воздушный корабль, о котором мы только слышали, или видели разного рода морских животных, видели куниц, верблюдов, слонов, крокодилов. Из пищи и напитков они пили свежее коровье молоко, а также ели в свежем виде кокосовые орехи, пробовали и другую пищу со странным вкусом, и все это неоднократно. Как говорится, это новости и удивительные истории, из-за которых уши летают, а глаза вытягиваются в длину».
Понятно – ну, то есть, нам сейчас понятно, что кокосы и крокодилов моряки видели не в России, а по дороге домой. Их слушателей, впрочем, и сообщения о свежем молоке изумляли – японцы тогда не употребляли в пищу свежее коровье молоко.
Много в этой стране диковин. Ну, вот, к примеру, столичный город Пэторубурука. «Посередине города есть площадь. Это место защищено от огня. Наверное, здесь центр города. Лицом к нам – солдаты-стражники. Впереди река. На противоположном берегу городские дома, оживленное место. На этой площади эту столицу открывали. Здесь есть бронзовый памятник монарху, о котором говорят: завладевает рангом императора. <…> На этом постаменте сооружена бронзовая фигура государя, сидящего на коне. В левой руке он держит поводок, правую руку поднял. Коня заставляет опираться ногой на большую белую змею. Ростом выше обыкновенных людей, волосы на голове курчавые, лицо крепкое, уши и нос крупные».
Русские, увы, слабо разбираются в ритуалах и статуе государя должного почтения не оказывают: «Гуляющие, проходя мимо, смотрят на него, не замечая, даже не сгибают поясницу. По-нашему, он должен был бы называться буддой на открытом воздухе».
Великий, кстати, был человек: «Имя этого монарха Бэтэру <…> Он был родом из местности Урасэимэру, постепенно расширил государство и завладел рангом императора, присоединил также землю Пэторуфурука и основал на ней новую столицу. Убив белую змею, которая творила зло, избавил народы от бедствий, поэтому, говорят, это и изображено в статуе».
Урасэимэру – это город Владимир. Не спрашивайте, почему.
«Сообщают о разных талантах государя. В те времена, когда он имел опыт проживания в разных странах, он практиковал разные занятия, вплоть до низких и мелких ремесел, и то, что он делал своими руками, хранится в большом храме по названию маносутэраи. Говорят, что и строительство кораблей тоже началось с этого государя. И еще: разные ремесленники часто оставались голодными при своей работе, а если живот не в порядке, хорошо поработать не можешь. Он сказал, что, когда поработал сам, понял это и даже установил закон, по которому за каждое ремесло полагалось пособие определенных размеров».
Маносутэраи – это монастырь, почему за монастырь моряки приняли Петропавловский собор, неясно, но там красиво: «Когда мы приехали туда, увидели большой храм каменной постройки. Внутри много изображений будд, украшенных золотом и серебром. Среди них есть будды в рост человека, есть и сидящие. Впрочем, на всех четырех стенах есть изображения будд на картинах. Рамы украшены золотом и серебром, поэтому всюду распространяется сияние».
P.S.
Церкви, сани, карусели, еда, наряды, порядки – все изумляло двух ученых, все было странно и непонятно, для всего они мучительно искали слова. «Удивительные сведения» едва ли расширят наши представления о русской истории. Сегодня это – тонкая игра в угадывание, редкая возможность почитать про родину не памфлет, а волшебную сказку, требующую, к тому же, расшифровки.
Удовольствие ради удовольствия.
И обязаны мы этой радостью Владиславу Никаноровичу Горегляду, выдающемуся российскому японоведу. Над переводом «Удивительных сведений об окружающих землю морях» он работал много лет, но так и не успел его закончить. Он умер в 2002 году, а в 2009-м в издательстве «Гиперион» вышла-таки эта его книга. Памятником и замечательному ученому, и его японским коллегам из позапрошлого века, и бедным морякам с «Вакамия-мару».