Вторая новость во Франции после коронавируса - о коррупции в «Ашан»
Фотографии трупов, СМС с угрозами, покушение перед входом в центральный офис и другие секреты французского ритейлера в России
Статья о коррупции в российском отделении продуктового ритейлера «Ашан», опубликованная французским экономическим изданием Les Echos 6 марта, взорвала французские СМИ. Согласно публикации, российское направление, которое долгое время было для ритейлера «дойной коровой», уже четвертый год фиксирует снижение продаж. Видя такое положение дел, экс-гендиректор российского «Ашана» Франсуа Реми в октябре 2018 года пригласил на работу юриста Алексея Жаркова. Он проводил внутренний аудит и отлаживал бизнес-процессы в департаментах ритейлера. Летом 2019 года на Жаркова было совершено нападение, из-за которого он попал в больницу на несколько недель. После выхода из больницы контракт с ним не был продлен. Кроме того, в российском «Ашане» прошел ряд отставок, свой пост покинул и Франсуа Реми.
Жарков связывает нападение на него со своей деятельностью в «Ашане». Ритейлер в официальном комментарии признает, что российский «Ашан» «мог столкнуться» с коррупционными действиями, но при этом утверждает, что говорить о такой связи нет оснований, а отставку руководства называет «управленческим решением». О том, как обстоят дела с коррупцией во французском ритейлере, бывший аудитор компании рассказывает в интервью Republic.
– Коррупционные проблемы существуют у «Ашана» только в России? Что вам известно о ситуации в других странах?
– На уровне слухов мне известно, что какие-то коррупционные вопросы в разное время решали в отделениях «Ашана» в Италии и Китае. Но учитывая спектр моей ответственности в России, я не имею возможности компетентным образом комментировать коррупционные ситуации в других странах.
– С падением продаж на российском рынке сталкивается не только «Ашан». Как вы считаете, насколько сильно влияют на ухудшение финансовых показателей именно коррупционные схемы? Можете ли вы привести конкретные цифры?
– В продуктовом секторе собственной торговой марки коррупционные схемы влияют на цены до 2%. Я могу привести в пример конкретные ситуации. Когда у нас началась работа с бывшим гендиректором «Ашана» Франсуа Реми, изначальной задачей было сделать прозрачными отношения между ритейлером и его поставщиками. Потому что если отношения прозрачные и мы понимаем, что от ритейла хочет поставщик, и наоборот, то получается конструктивный диалог. В результате удается избежать посреднических услуг и нестандартного регулирования.
Приведу такой пример: самые видные и доступные полки в ритейлере были забиты не доступными товарами, а товарами по промоакции. И когда, например, пожилой человек идет в «Ашан» и хочет купить определенный товар за низкую цену, он не может этого сделать, так как ему сложно подняться на лестницу или нагнуться, чтобы достать товар с нижних полок. Я не исключаю, что подобные схемы существуют и в других ритейлерах, но я работал именно с «Ашаном» и видел, что там это приводит к оттоку пожилого поколения в другие магазины.
Второй момент. Сегодня в России большая покупательная способность у молодежи, которая интересуется продуктами ЗОЖ. Это был наш потенциальный потребитель. Однако в «Ашане» только совсем недавно начала развиваться концепция здорового питания и здорового образа жизни. То есть мы теряли такую важную категорию покупателей, как молодежь.
Определенную маржу забирало и всякого рода нестандартное регулирование. В колбасном секторе было большое количество продуктов, по которым показана отрицательная доходность. В какой-то момент мы констатировали, что национальным поставщиком являются в большинстве московские компании, которые зачастую продают не всегда качественную продукцию. В связи с этим я предложил провести дегустацию колбас, в которой участвовали бы и региональные поставщики. Они смогли бы предложить и лучшие цены, и более качественную продукцию. Но этого так и не было сделано.
Многие региональные поставщики не могут достучаться до московского центрального офиса закупок, так как встречаются с большим количеством преград со стороны региональных закупщиков. Таким образом, решение по продукции принимается на уровне закупщиков, а не потребителем, который, на мой взгляд, имеет право выбирать, что покупать.
– Как это отражалось на кармане потребителя?
– Дело в том, что в условиях свободной рыночной торговли у нас есть какой-то мониторинг цен. Поэтому цены в «Ашане» не могли быть намного выше, чем у конкурентов. В большинстве своем мы видим на полках товары известных брендов, которые вкладываются в рекламу и поставляют продукцию по завышенным ценам. Но потребитель не всегда имеет возможность выбора и, по сути, оплачивает рекламу брендов, которая зашита в цене, не имея возможности пробовать менее известную продукцию по более низкой цене.
– Почему именно вас позвали сотрудничать с «Ашаном» по этим вопросам? Чья это была инициатива?
– Это была инициатива Франсуа Реми. Когда он пришел работать в российский «Ашан» в 2017 году, одной из поставленных ему задач было улучшение финансовых показателей компании и проведение проектов по модернизации. В частности, модернизации магазинов, которая при нем и начала происходить. Но когда он занялся экономическими вопросами, то столкнулся с непонятными моментами коррупционной направленности и поставил задачу построить прозрачные отношения с поставщиками и в целом прозрачные отношения внутри структуры.
До России Франсуа Реми работал в «Ашане» в Люксембурге. Я также работал в Люксембурге: занимался различного рода инвестиционными проектами, в том числе сопровождением российско-люксембургских проектов. Мы с ним были знакомы благодаря профессиональной деятельности.
Для решения вопросов, связанных с коррупцией в российском «Ашане», компании нужен был, во-первых, дипломированный юрист, коим я являюсь, а во-вторых, учитывая, что это французская компания, специалист должен был иметь сертификат, дающий ему право бороться и взаимодействовать с коррупцией. Такой сертификат у меня тоже был – благодаря учебе во французской Национальной школе администрации ENA (Ecole nationale d’Administration). Учитывая, что я был подходящим кандидатом, а все остальные претенденты не соответствовали этому профилю, я согласился на предложение.
Уже во время моей работы наши переговорные дискуссии с поставщиками в центральном офисе по закупкам в Мытищах (практически все встречи записывались на аудио и видео) начинались с разговора о ведении прозрачных отношений.
– Можете подробнее рассказать про нападение? Почему вы связываете покушение на вас именно с деятельностью в «Ашане»?
– Во-первых, когда я пришел работать в «Ашан», я отложил все остальные дела. То есть помимо того, что у меня оставалась собственная юридическая структура, от которой я получал пассивный доход, никакими делами юридической направленности, которые могли бы стать толчком для агрессии в мой адрес, я не занимался из-за высокой загруженности. Так как иногда у меня рабочий день начинался в полвосьмого и заканчивался в полдесятого, физических сил на какие-то другие дела не оставалось.
За мою многолетнюю деятельность на меня ни разу не было совершено покушения. Но во время моей работы в «Ашане» и я, и другие сотрудники компании, в том числе французы, начали получать угрозы. Например, индустриальному директору, который руководил собственной торговой маркой [«Ашана»], в частности, изрисовывали машины, присылали угрозы в виде СМС. Бывшему директору департамента, в который входила торговля колбасными изделиями, тоже приходили угрозы. Видимо, таким образом угрожавшие хотели посеять панику и хаос среди персонала, а также напугать и меня.
Я также получал, например, фотографии трупов и СМС-угрозы с разных телефонов – все эти номера сейчас переданы в Следственный комитет. Нападение на меня произошло демонстративно, прилюдно, в светлое время и перед входом в здание офисного центра «Ашан».
– Расскажите, пожалуйста, как это было.
– Около 10 утра 13 августа 2019 года я подъехал к «Ашану» в Мытищах и направился к центральному входу. Примерно на расстоянии 10–15 метров от входа мне был нанесен удар тяжелым предметом сзади, и я потерял сознание. Первый раз я очнулся в машине скорой помощи, второй – когда мне зашивали голову. В итоге я провел в больнице полтора месяца. Из руководства центрального офиса все это время ко мне никто не приезжал. За это время из всех сотрудников «Ашана» меня посетил в больнице только Франсуа Реми и коллеги.
– Как вы думаете, кем было принято решение не продлевать с вами контракт?
– Я не думаю, я знаю. Это было волевое решение генерального секретаря «Ашана» Пьера Бушеншуца.
– Вы думаете, что ему была невыгодна ваша деятельность?
– Не буду строить догадки, а расскажу факты, которые мне известны. Есть письмо Пьера Бушеншуца непосредственно Франсуа Реми, где он просит разорвать со мной контракт. Затем я направлял Бушеншуцу, а также президенту компании Эдгару Бонту письма с просьбой прояснить ситуацию, но ответа так и не получил. Более того, один из руководителей безопасности «Ашана» Оливье Ланфан запретил большинству сотрудников со мной общаться, когда я еще официально работал в компании. Я узнал это от одной из моих коллег – она прислала мне СМС с объяснением происходящего.
– Если говорить непосредственно о коррупционных схемах, то у вас есть сведения, сколько лет они уже существуют?
– Соответствующий отчет существует, но у меня на руках его нет. Я обладаю информацией, что пять лет назад по этому вопросу были проведены определенные исследования, и тогда, то есть в 2015 году, эти проблемы уже существовали.
– Есть ли сведения, как образовалась эта схема?
– Я могу с точностью говорить только за тот период, что я там работал. Но могу высказать предположение, что на местах были люди, в том числе среди французов, которые способствовали каким-то нестандартным схемам регулирования. Поэтому в рамках этих схем и появились определенные русские руководители департаментов, которые это все приветствовали. И, естественно, мотивировали и развивали. Я не могу назвать конкретных поставщиков или конкретных сотрудников, которые поддерживали эту схему или, напротив, пытались ей противостоять, потому что сейчас ведется следствие и всю имеющуюся у меня информацию я передал туда.
Но, например, мне довелось общаться с сотрудницей «Ашана», которая работала закупщицей. Ее уволили, она судилась с компанией, после чего ее восстановили. Она мне рассказывала, что в рамках работы в компании ей приходилось отказываться от каких-то нестандартных вознаграждений.
– Вы как раз упоминали в одном из интервью, что некоторые сотрудники «Ашана» не были заинтересованы в остановке коррупционных схем, потому что им было невыгодно отказываться от «бонусов». Можете подробнее рассказать об этом моменте?
– Это касалось моментов, когда принималось решение о повышении цены. Например, если поставщик с годовым оборотом в 500 млн рублей просит повышения цены на 3–4%, оно должно быть аргументировано. Это очень большие цифры, и, естественно, их где-то «зашивали». У нас же была цель ввести в практику контроль схемы повышения цен.
– В конце 2019 года Франсуа Реми ушел со своей должности, в сети произошла серия увольнений. Сам же «Ашан» в официальном комментарии, полученном Republic, утверждает, что эти отставки – «управленческое решение» и что «нет доказательств», которые позволили бы связать нападение на вас с работой в компании…
– Но такие совпадения (борьба с коррупцией, затем нападение и массовые увольнения) выглядят как минимум странно, вы не находите? История ритейла до сегодняшнего дня такого не знала. Я понимаю, что в компании много людей, которые опасаются за свою дальнейшую судьбу и предпочитают сохранять нейтралитет. Но среди сотрудников много и тех, кто готов общаться.
Кроме того, я думаю, что в ближайшее время начнут говорить и те, кто был сокращен. Ведь, например, французы, которых уволили, по большей части находятся в Москве. Например, я знаю французского сотрудника, который отвечал за закупку овощей и фруктов и получал угрозы. Сейчас поднялась такая волна, что могут захотеть говорить и поставщики, у которых вымогали деньги, и действующие сотрудники «Ашана».
– Связывались ли вы с основателями «Ашана» – семьей Мюлье?
– Я пытался связаться с ними, направляя запросы официальным лицам из «Ашана», которые могли бы передать ее владельцам. Например, Эдгар Бонт имеет связь с семьей Мюлье. Однако ответа я не получил.
Но по статистике, в пятницу, после публикации статьи в Les Echos, а затем и в других французских изданиях, это была вторая новость во Франции после коронавируса. Поэтому я думаю, что теперь владельцы должны были изучить этот вопрос. Надеюсь, что скоро начнется диалог.
– То есть цель этой публикации была привлечь внимание семьи Мюлье к проблеме?
– Когда пишешь письма и наталкиваешься на глухую стену, то, естественно, дальше единственный способ достучаться – только через прессу. Потому что речь уже идет и о моей репутации юриста. Все знают, что я занимался работой по противодействию коррупции. И в какой-то момент должен возникнуть вопрос – а почему он молчит? Может быть, он нечист на руку или ему есть что скрывать?
В официальном сообщении «Ашана» также упоминается, что «принимая во внимание сложность задачи, поставленной перед командой, было принято решение не продлевать контракт» со мной. Хотя я считаю, что если моей работой были недовольны, это можно было обсудить. Однако в итоге я получил травму, связанную с профессиональной деятельностью в «Ашане», а руководство из Франции даже не навестило меня в больнице и расторгло контракт в то время, как я еще проходил интенсивное лечение.
Мне также хотелось отметить, что большая часть команды «Ашана», люди, с которыми мне пришлось работать, – это прекрасные люди, заслуживающие уважения профессионалы. Они также хотят быть услышаны, а не быть массовым образом уволенными, как это практикует новое руководство. После выхода статей я получаю большое количество поддерживающих СМС от действующих и ранее работавших сотрудников «Ашана».