Экономические итоги 2019 года
За последнее десятилетие российская экономика по темпам роста уступила мировой примерно 20 процентных пунктов
С экономической точки зрения 2019 год был примечателен в первую очередь тем, что всевозможные негативные сценарии – как внешние, так и внутренние – не реализовались.
Торговая война между Китаем и США, несмотря на звонкие шумовые эффекты, не затянула весь мир в рецессию, а заявленные намерения по введению «адских» санкций против России, по большому счету, пока повисли в воздухе. Цена на нефть оказалась примерно на 15% ниже, чем в предыдущем году: да, плохо, но не критично. Экономика не впала в ступор ни из-за этого, ни даже из-за повышения НДС, а сопутствующий ему инфляционный эффект растворился намного быстрее, чем ожидалось.
Главное, что продолжился экономический рост. Не то чтобы очень быстрый, но и не сильно ниже правительственного прогноза, оставляя тем самым надежду на будущее ускорение – ведь задачу выхода на среднемировые темпы развития никто не отменял. Однако удовлетворительного ответа на вопрос, за счет чего ускорение роста ВВП может быть достигнуто, у властей нет (а нереализованные в 2019 году негативные сценарии в качестве рисков переходят по наследству 2020-му).
Около ноля
Как известно, экономический рост зиждется на трех составляющих – чистом экспорте (за вычетом импорта), инвестициях и потреблении.
Несмотря на опережающее увеличение за последние годы (спасибо обвальной девальвации 2014-го) объемов несырьевого экспорта, его доля пока не столь уж значима. В свою очередь, импорт (еще раз спасибо) остается подавленным. Между тем внешнеторговая сфера, судя по рейтингу Doing Business, по-прежнему, причем со значительным отрывом – самый неэффективный сегмент российской регуляторной среды. Так что неудивительно, что в экспорте, как и ранее, доминирует отечественная нефтегазовая отрасль.
Но ее способность обеспечить существенный прирост объемов производства и поставок углеводородов за рубеж вызывает серьезные сомнения – даже если не принимать во внимание ставшие рутиной ограничительные договоренности с ОПЕК. По данным Минфина, примерно половина российской нефтедобычи сегодня субсидируется налогоплательщиками – и это при том, что нефтяные цены находятся на вполне приемлемом для отрасли уровне. Иными словами, остается только гадать, что произойдет с объемами добываемого «черного золота», если цены вдруг упадут и острый бюджетный кризис (только он может пересилить нефтяное лобби) добьется отмены льгот.
Инвестиции в основной капитал растут, но очень уж неубедительно, пребывая довольно далеко от предначертанной им отметки в 25% от ВВП. Спонсируемые государством инфраструктурные проекты вроде бы не стоят на месте: все новые ветки газопроводов тянутся одновременно на запад и восток; поезда пошли по Крымскому мосту; наконец-то заработала первая качественная (правда, платная) автодорога, соединяющая две российские столицы. Но инвестиции частного сектора при этом довольно анемичны. Продвижение широко разрекламированного законопроекта о защите и поощрении капиталовложений не вызвало со стороны бизнеса никакого воодушевления, и официальные декларации о «70 триллионах планируемых инвестиций», судя по всему, так и останутся светлыми мечтами. Кстати, как тут опять не вспомнить о подавленном девальвацией импорте – ведь это в том числе и инвестиционный импорт (технологии, оборудование, материалы), который вопреки всем усилиям никак не хочет ничем отечественным замещаться.
Надежды на то, что частную инвестиционную активность подтолкнут вверх национальные проекты, также никак не реализуются. Правительство демонстрирует все меньше способности своевременно осваивать выделенные суммы – не менее триллиона рублей останутся в текущем году не потраченными, а казначейские остатки достигли трех четвертей годовых бюджетных расходов. Но даже если дальше все пойдет идеально, из-за разнородного качества проектов они, по оценке большинства экспертов, добавят нам от силы всего лишь половинку процентного пункта дополнительного прироста ВВП.
Инвестиции можно было бы дополнительно стимулировать путем вложения средств Фонда национального благосостояния, ликвидная часть которого (пока не связанная проектами) уже достигла нормативной отметки 7% ВВП. Дальнейшее набивание кубышки не дает никаких дополнительных гарантий безопасности и на фоне экспансии отрицательных процентных ставок на рынках государственных облигаций развитых стран вступает в прямое противоречие с элементарной экономической логикой. Однако планы по инвестированию излишков Фонда в реальный сектор экономики наталкиваются на сопротивление со стороны ЦБ и Минфина, которые воспринимают подобные прожекты как угрозу, соответственно, инфляционной и бюджетной стабильности. А с учетом хронического недорасхода средств на нацпроекты даже как-то странно выделять правительству дополнительные ассигнования.
Вряд ли добавляет энтузиазма вяло инвестирующей публике и тот факт, что в экономическую повестку все теснее вплетаются уголовно-процессуальные нотки. Беспощадная длань российского правосудия дотянулась до блудных сыновей, призванных вернуться в страну уполномоченным при президенте по правам предпринимателей. Продолжает сидеть, хоть уже и под домашним арестом, незадачливый инвестор Майкл Калви. Предсказуемый сюжет последнего сериала «Седьмой студии» про лучшие практики расходования бюджетных средств неспешно разворачивается в Мещанском суде столицы.
Не избежало общей судьбы и наше высокотехнологичное все. В результате громкой законопроектной спецоперации, сотрясшей фондовый рынок, был забетонирован государственный контроль над «Яндексом»; едва возникнув, сразу же проецировался в плоскость уголовного дела ретроактивный вопрос о принадлежности юридических прав на успешный серверный проект Nginx. Все ли понятно вам, будущие инноваторы?
Наконец, в части потребительской активности похвастаться тоже, к сожалению, особенно нечем. После беспрерывного шестилетнего спада реальные доходы, несмотря на мутные методологические новации официальной статистики, никак не могут продемонстрировать сколько-нибудь заметный подъем, который охватывал бы широкие слои населения. Хотя темпы роста кредитной задолженности потребителей замедляются, объемы ее продолжают увеличиваться. Совместные достижения экономической стагнации и Банка России по торможению инфляции не облегчают участь заемщиков, поскольку процентные ставки снижаются еще медленнее. Однако начавшаяся борьба с чрезмерной долговой нагрузкой населения грозит додавить потребительский спрос и обрушить экономику в полномасштабную рецессию.
Экономика как еж
Воистину: за что боролись, на то и напоролись. За последние 30 лет у нас была сформирована – несмотря на все ее изъяны и извращения – полноценная рыночная экономика, которая сегодня в целом адекватно реагирует на импульсы внешнего позиционирования страны, а также внутренней экономической политики и внеэкономической среды. И, что самое главное – в принципе не может реагировать на них как-то иначе. Фетишизируя «стабильность», нынешнее руководство шлет достаточно убедительный сигнал, что от него никаких изменений ждать точно не стоит – и экономика в ответ ощетинивается спасительным для себя клубком. Вновь она развернется для роста лишь тогда, когда необходимые для развития коренные перемены по указанным направлениям станут реальностью.
А ждать осталось недолго. За последнее десятилетие российская экономика по темпам роста уступила мировой примерно 20 процентных пунктов, другими словами, съежилась в относительном выражении на одну пятую. Еще одно такое десятилетие страна в своих нынешних пределах и статусе просто не выдержит.