крошки (4)

ночью океан, наверное, чёрный и шумит злее, чем всегда. враждебнее, знаете ли.
хотя не будь солнца над моей головой океан всегда был бы чёрным, но и не было бы дня.
глупо я говорю, пожалуй. у меня пробемы с географией, поэтому я не скажу вам ни о тихом, ни об индийском.

когда она меня любила самое сердце её глазных яблок - чёрный зрачок в окружении синей рамочки радужки был ко мне дружелюбен, словно океан в самую спокойную из лунных ночей.
и я пускал всю свою любовь на дно этой водной толщи, а она синюшными утопленниками опускалась на дно.
я не очень хорошо изучал анатомию в школе, поэтому не знаю, достигли ли мои утопленники дна.

мы смотрели друг другу в глаза часами. сидя в парке под священным куполом зеленых листьев мы слушали их хоровое пение и один лишь безопасный теплый ветер был там дирижером.
но пришла осень и сожгла до тла храмы.

осень - не время для веры, вопреки тому празднику, ну знаете, веру-надежду-любовь-и-мать-их-за-одну-ночь.
потом она как-то стерлась из моей жизни.
возможно, одного зрительного контакта было маловато и стоило узнать хотя бы пьет ли она чай с сахаром и слушает ли красивых британских мужчин?

в моей жизни было много любовей, некоторых хотелось лишь иметь, других спрятать за пазуху и никогда не отдавать миру, но в нее хотелось не кончать, а смотреть.
ей бы в рекламе сниматься, чтобы огромный постер повесили на наземный переход и это потом стало причиной кучи аварий.
из-за её гипнотических глаз.

белое небо зрачков с красными стрелочками молний-сосудов. она уставала, но плохо спала.
и небо в её глазах становилось грозовыми.
они теряли всю свою силу.
это как если бы океан высох.

кому-то совсем не дана поэзия и я среди них.
когда-то мне просто расхотелось нырять в те глаза, когда-то они переполнились моими фальшивыми утопленниками-словами.
и я не знаю той науки, что объяснила бы мне как стоило плавать в высохших океанах.