Интервью с Александром Экманом
(Le Figaro, 14.09.2024)
Художественный руководитель и хореограф Паралимпийских игр Александр Экман рассказывает, как он создавал спектакль на площади Согласия. Он мечтал об этом и рад, что смог осуществить свою мечту во Франции.
"Весь этот проект был одним большим приключением, с десятком взлётов и падений каждый день. Мне кажется, что я несколько месяцев прожил в обнимку с этим монстром по имени CER3. Это его кодовое название", признаётся Александр Экман. 40-летний швед, который учился в академии Королевского шведского балета, затем выступал в NDT и Кульберг-балете, не мог ранее об этом рассказать. "Интервью это тоже своего рода выступление", вспоминает он о своей первой пресс-конференции в 18 лет, когда из-за волнения он так и не смог ничего сказать собравшися журналистам.
"До церемонии у меня было множество других вещей, о которых нужно было подумать в первую очередь, а потом потребовалось время чтобы перевести дух и придти в себя". В результате его имя осталось в тени других участников церемонии. Оно не упомянуто даже на сайте France Televisions. Пришло время вернуть Экману заслуженное им по праву. Церемония открытия Паралимпийских игр-2024 - это шоу длиной в 4 часа с участием 160 танцовщиков, которое посмотрели 10,2 миллиона зрителей.
Предложение поступило к нему 2 года назад от Тома Жоли, художественного руководителя Олимпийских игр-2024, и Тьерри Ребуйя, исполнительного директора Игр. Экман посвятил этому проекту год своей жизни. Жоли и Ребуй видели его Play в Парижской опере и по достоинству оценили потенциал хореографа. Хотя все 4 церемонии формально и находились под руководством Тома Жоли, стало очевидно, что создание хотя бы трёх уже огромная задача. "Я работал с креативной командой Игр и моим драматургом Кариной Нильдален, с которой мы сотрудничаем уже 10 лет", рассказывает Экман. Что нужно сделать? Что сказать сообществу людей с инвалидностью? Экман взял время на размышления.
"Это тонкая, деликатная тема. В Токио мы сделали их супергероями и им это не понравилось. Я много общался с людьми из этого комьюнити и вспомнил своё поведение по отношению к одной молодой женщине, приглашённой на день рождения моей сестры. То ли я переусердствовал, пытаясь ей помочь даже тогда, когда прекрасно видел, что она и сама спокойно справляется, то ли отворачивался, когда этого как раз делать было не нужно. Другие инвалиды рассказывали мне о той неприятной для них жалости или объективации, которую проявляют к ним люди. Бывает, что их даже щипают за щёку, как маленьких детишек, когда хотят поздравить или поддержать. Общаясь с ними, я понял, что они просто хотят, чтобы к ним относились как к нормальным людям. А нас этому не учат". Постепенно осознавая вырисовывающуюся перед ним задачу, Экман начал понимать, что ему предстоит сделать так, чтобы инвалиды смогли принять участие в проекте на адекватной, здоровой основе. И он решил сделать именно это целью церемонии. "Такая задача - это было необыкновенно трогательно. У нас была площадь Согласия, знаковое место французской революции, чтобы сделать собственную революцию".
Как это сделать? Каким образом? Какими танцами это передать? Экман размышлял над этим, стоя на сцене площадью 4500 кв.м. с возвышающимся посередине как игла обелиском. "Он настолько мощный, что отталкиваться надо было от него. Чтобы проработать пространство, я придумал очертить площадь четырьями световыми стоблами, как это делают на стадионах и рок-концертах. Современые аналоги обелиска, связь прошлого и настоящего - характерная черта Парижа". Для сцены он выбрал белый цвет, который сыграл роль экрана для видеопроекций. Вокруг - стадионное кольцо. "Я думал о том, чтобы сделать американские горки, по которым можно было бы запустить инвалидные коляски, но это было слишком опасно".
Так сценарий начал обретать форму. Задача заключалась в том, как организовать взаимодействие между сообществом людей с ограниченными возможностями и здоровыми людьми. Решили сделать этапы: от раздора к согласию. Экман, который ранее наполнил оркестровую яму зелёными мячиками в Play и поставил Лебединое озеро на воде, известен своими неординарными решениями. Он работал вместе с музыкальным директором Игр Виктором Ле Масне. "Пианино на сцене было связующим звеном частей церемонии. Я попросил его создать музыку большой ритмичности. У нас был настоящий творческий порыв, это было потрясающе".
Замечательными были и возможности, предоставленные организаторами Игр. "Перед Болеро, когда танцовщики зажигают факелы, я хотел использовать Le Ritournelle - и Себастьян Телье сразу согласился выступить. Лаки Лав казался мне совершенно незаменимым, мы обсуждали возможность переделать текст песни Masculinity в My Ability - и он тоже согласился. Я хотел привлечь артистов с уникальной эстетикой, работающих в пространстве между традицией и коммерцией, это то, где работаю я сам. Родившийся благодаря этому творческий поток был невероятно сильным: родилось множество идей, половина которых появилась как бы сама собой. А использовать я смог только 10% из них".
Из разговоров с людьми с инвалидностью, которые Экман проводил, чтобы понять, как убедительнее сформулировать послание церемонии, выросла идея минималистичных чёрно-белых признаний - простых и искренних повествований людей, рассказывающих свои истории без пафоса и сентиментальности. Оставалось выстроить хореографию, подчёркивающую этот переход от разногласия к согласию. Работа в репетиционных залах началась в феврале. Сначала было 16 танцовщиков, остальные 150 присоединились к ним только в конце июня на 2 недели, потом ещё на 2 недели в конце июля. Плюс было выделено 3 дня на репетиции на площади Согласия - очень мало для человека сцены, привыкшего доводить до совершенства последние детали постановки. "Я понял, что могу просить у людей с инвалидностью то же самое, что и у любого другого танцовщика: что ты можешь сделать? в чём твоя сила? Артисты предлагают идеи, я тоже, и побеждают лучшие". Три сессии с 16 танцовщиками длились по 2 недели на протяжении 4 месяцев в студиях Стад де Франс. В промежутках - время для размышлений. Экман наблюдал за тем, как монстр пожирает его дни и ночи.
"Диссонанс": 140 исполнителей скрыты чёрными очками. Они идут на автомате, закрытые от себя и других, как серьёзные люди наподобие Делового человека из "Маленького принца". Рядом с ними 20 других, которых Экман назвал "творческими". Это люди с инвалидностью и без, но они не подчиняются этому шаблону. "Постепенно они "заражают" остальных, и те, в конце концов, снимают свои очки, чтобы посмотреть друг на друга. Каждый раз когда мы репетировали этот момент в студии, эффект был таким мощным, что у всех мурашки были", делится Экман своими впечатлениями.
"Спортография": группа артистов в белом, движущихся среди трав, рисунков, звёзд. "Обе группы объединяются в одну команду, которая создаёт шоу, вдохновлённое энергией спорта". Экман хотел создать танцевальный номер, который передавал бы восхищение спортом. Для этого он использует костыли, исследуя тысячи возможностей: ритмы, прыжки, создание эффекта величия. Возникает образ гребцов, плывущих по рекам у подножия фонтана площади Согласия. Аналогичным образом использовались инвалидные коляски. Проекции бегунов, снятые Эдвардом Мейбриджем, поднимаются к обелиску. Они перемежаются видео с инвалидами, оформленными по тому же принципу.
Паралимпийский чемпион по теннису Микаэль Жеремьяс в инвалидной коляске принимает олимпийский огонь от Флорана Маноду и в это же время в сцене, названной "Согласие", начинают звучать первые такты "Болеро" Равеля. "Эта музыка олицетворяет Францию. Я сразу захотел включить в церемонию танец с факелами, зажжёнными от олимпийского огня, для создания сцены вне времени", рассказывает Экман. Однако воплотить это было непросто: "150 танцовщиков с факелами - как избежать ожогов и пожаров? Какие очки и перчатки использовать для защиты? Как расставить артистов так, чтобы они не находились слишком близко друг к другу? Но есть ли более красивый символ, чем забота о собственном огне, который при этом не обжигает других?" Экологические факелы на газе оказались неприемлемы, поэтому в итоге нашли восковые, не загрязняющие окружающую среду. Экман вспоминает: "На первых репетициях, на закате, было +35, я просто проклинал себя за эту идею: сцена была полна танцовщиков, придавленных жарой". Однако магия ночи 28 августа изменила всё.
Оставались финальные 5 минут для празднования изобретательности. "Мы попросили у Сью Остин, художницы, которая рисует с помощью колёс своего инвалидного кресла, разрешения использовать этот метод. Мы хотели, чтобы она открывала этот танец, но она не смогла приехать. Однако в видео именно она бросает своё кресло в океан". От "Раздора", который длится 14 минут, до "Моих возможностей" - 5 минут, "Спортография" - 18 минут, "Болеро" - 12 минут и "Празднование" - ещё 5 минут. Получается почти час танца. Это рекорд для мировой церемонии. Говорят, Уильям Форсайт, один из самых влиятельных хореографов современности, нашёл это гениальным.
"С Тома Жолли и Тьерри Ребуйе мы находились в постоянном диалоге. Нужно было сделать лучшую церемонию, какую только можно. Это огромная задача и большой риск. Нужно продумать множество деталей, решить кучу вопросов - и всё это для одного единственного выступления", говорит Экман, довольный, что всё уже позади. Его самая большая награда? Множество откликов от людей с инвалидностью, которые были рады, что удалось показать более точный образ своего сообщества окружающим. "Кроме того, я мечтал поставить хореографию для Олимпийских игр. И я это сделал, я представил Францию. Миссия выполнена. Теперь я радуюсь предстоящей работе. Я буду продолжать следить за возобновлением моих постановок по всему миру, вскоре в Опера снова покажут Play. Но я заканчиваю заниматься хореографией. Хочу поставить шоу в Лас-Вегасе или в Индии, или попробовать себя в театре. Роль хореографа громадна: нужно управлять процессом и постоянно быть на связи. В эпоху инстаграма, когда каждый танцовщик становится звездой, отношения хореографа с артистами нуждаются в пересмотре". Неужели всё-таки монстр CER3 проглотил хореографа?