Секс, Сумерки и феминизм: ностальгия о вампирской саге 12 лет спустя
Прошло уже больше 12 лет с премьеры фильма “Сумерки” по мотивам серии книг писательницы Стефани Майер, а разговоры о нём не утихают до сих пор. Теперь вампирскую сагу часто называют проблематичной: слишком гетеронормативная, а образ “единственной любви навеки” справедливо считается так себе демонстрацией отношений для юных и неокрепших умов; что уж говорить о концепте малознакомого парня, который приходит к тебе в спальню каждую ночь, чтобы просто посмотреть, как ты спишь – это уже не выглядит таким романтичным.
Недавно я решила устроить пересмотр Сумеречной саги, чтобы не только понастольгировать, но и выяснить, как же воспринимаются эти фильмы теперь, когда я повзрослела, а мой кругозор стал шире. И я оказалась приятно удивлена: если отбросить всю критику, которую мы уже давно слышали и читали, “Сумерки” старательно, пусть и с присущей романтическому фэнтези наивностью, рассуждали о многих вещах, которые остаются актуальными в популярной культуре и до сих пор. Давайте выясним, что же хорошего подарили нам “Сумерки”:
Да, Белла Свон – это тот самый образ героини с явным недостатком ярких черт личности, чтобы читательницы или зрительницы могли себя с ней ассоциировать. И это нормально! Это – признак жанра романтического фэнтези, и Стефани Майер не сделала в этом ни открытия, ни провала.
Другое дело – мы знакомимся с героиней после того, как она переезжает к отцу Чарли в маленький дождливый город. Отец – человек простой, и не имеет большого опыта общения с подростками, а Белла, судя по всему, тоже не горит желанием сближаться. Но в этом и прелесть: часто авторы подросткового фэнтези стремятся запрятать родителей куда подальше, или сделать героиню сиротой, чтобы не пришлось выдумывать, как же объяснить, что дочка собирается стать вампиром/волшебницей/улететь жить в другой мир, пока не стало слишком поздно. Майер позволила себе порефлексировать над этим, и внезапно сделала образ Чарли, заштатного полицейского, из интересов которого – пиво да футбол, таким живым и понятным многим жительницам СНГ, что ты невольно начинаешь сопереживать ему порой даже сильнее, чем Белле. Честно скажу, что линия Чарли для меня стала самой любимой во время пересмотра саги: глаза сами наполняются слезами, когда Белла говорит отцу, что бросает его, как бросила его мать, чтобы не оставаться в этом маленьком городке. Пусть она и делала это с болью в сердце – ведь её, все-таки, преследовали плохие ребята-вампиры. Белла никогда не забывала о том, что ценность жизни её родителей и их чувства – это важно. Даже вне себя от любви она говорит Эдварду, что ей нужно понять, как объяснить родителям, почему она не сможет видеться с ними, когда станет вампиром. Эта деталь делает героиню более живой.
В начале я упоминала о некрасивой привычке Эдварда подсматривать по ночам за спящей Беллой. Многим этот образ засел в голову настолько, что Эдварда начали воспринимать исключительно как доминирующего в отношениях мужчину, который всеми правдами и неправдами стремится завладеть Беллой и сделать ее вампиром. Однако, доминирует в отношениях чаще Белла – что, несомненно, прекрасный урок для юных зрительниц: если тебе что-то нужно от партнера – не молчи, не надейся, что он сам сделает первый шаг – нагугли о нем всё, приведи его в лес, скажи, что он вампир, а потом методично напоминай ему о том, что ты хочешь обратиться в вампира, пока он не перестанет ныть о том, что ты потеряешь жизнь\душу\родных\етс.
Обычно героини в романтической фантастике – достаточно аморфные и подверженные влиянию силы непреодолимых обстоятельств, влекущих их вдаль по сюжету, и Белла тоже выглядит такой из-за скромности, отстраненности от друзей и любви к уединенному времяпровождению. Но когда дело доходит до отношений, Белла активно намекает и действует: поцелуи, намеки на секс, нежелание прекращать отношения с хорошим, пусть и влюбленным другом ради любимого – Белла активно добивается своего, но при этом не забывает строить достаточно (в рамках лора романтического фэнтези) адекватный диалог с Эдвардом: она принимает его излишнюю консервативность – все-таки, молодому человеку уже больше ста лет – при этом не забывая напоминать ему о своих собственных желаниях.
Если ты стала героиней романтического фэнтези, будь уверена, что все мужчины в округе будут сходить по тебе с ума. Так и случилось с Беллой с самого начала: к ней начали проявлять внимание одноклассники, не замечая чувств своих старых подруг. Белла в этой ситуации поступила очень хорошо: она вновь проявила качества лидерки, напомнив своей подруге, что она – сильная и независимая, и может сама позвать понравившегося парня на бал. Soft modern feminism, но нам в 2009 году и такого хватило, чтобы вырасти в тех, кто мы сегодня есть, правда, девочки???
Другое дело, когда в игру за чувства Беллы вступил Джейкоб Блэк – полная противоположность Эдварду. Баланс и химия между актерами в “Новолунии” породили волну поклонниц саги, которые мечтали, чтобы Белла осталась именно с Джейкобом. А что: хороший парень, умеет чинить мотоциклы, а еще теплый, превращается в милашку-волка. С ним героиня в целом чувствовала себя более расслабленной, чем с Эдвардом – это было заметно невооруженным глазом.
11-00-04%5D.JPG)
Интересный момент, что основная линия ненависти между Эдвардом и Джейкобом была отнюдь не из-за чувств к Белле – их разделяла давняя вражда между вампирами и оборотнями. Но когда дело доходило до Беллы, герои внезапно начинали вести себя как истинные левые профеминисты-полиаморы из фантазий левочек: Джейкоб галантно предложил Белле “любить их обоих”, намекая, что совсем не против, если Эдвард останется в их своеобразном полиаморном треугольнике, а Эдвард благосклонно позволил Белле поцеловаться с Джейкобом, чтобы хоть как-то унять душевную боль индейца. К несчастью для прекрасного квир-социалистического мира будущего, Белла решила остаться с Эдвардом. Что ж, некоторые девчонки любят холодных парней! И к слову, об индейцах:
Не то, чтобы фильм нам пытался о чем-то намекнуть, но давняя вражда между оборотнями-индейцами и вампирами началась аккурат в эпоху великих завоеваний, когда приезжие белые люди без зазрения совести оккупировали свежие территории и завезли с собой парочку-другую вампиров, которые тут же устроили кровавый кутеж прямо на глазах оборотней. Еще бы, невзлюбить белых кровососов после этого!
В фильме это удалось на удивление красочно и деликатно: жестокие белые люди в военной форме на фоне окровавленных трупов индейцев. Вот такая двусмысленность.
И это не говоря о том, что у нас есть индеец на инвалидной коляске, который достаточно часто появляется в кадре, и никто, ни один комментатор за десяток лет ни упомянул и слова о “повесточке”.
Ну, и финальным аккордом всей любовной истории Сумеречной саги стало превращение Беллы Свон в вампира, которое случилось из-за того, что она забеременела от секса с Эдвардом в их медовый месяц, а вампирский ребенок оказался неожиданно быстрым в развитии, и чуть не убил главную героиню.
Мне понравилось, как история из романтической сказки превратилась в физиологический боди-хоррор о женской ипостаси и социальном давлении, которое сама женщина даже не осознает. Сними это другой режиссер – “Рассвет” бы завоевал все артхаусные премии тех лет.
Это было правда нетипично для сказки о любви, в которых обычно женщина если и беременеет, то делает это по желанию, а сам срок проходит в счастливом ожидании. Белла же большую часть хронометража выглядела натуральным ходячим трупом, а все взрослые люди вокруг нее попросту сошли с ума – одни мечтали убить ребенка, другие полностью положились на выбор Беллы сохранить ребенку жизнь и, возможно, умереть самой. После первой части “Рассвета” не хочется грезить о вампирском принце, а возникает желание тяжело покурить в окно и подумать о судьбах всех тех несчастных женщин, которые не могли себе представить, в какой ад превратит их жизнь беременность. Ну а что, молодые девушки должны понимать, к чему им, возможно, стоит готовиться! И я говорю Стефани Майер за это огромное спасибо.
Да, если кто-то еще не знал, Стефани Майер – мормонка. Именно поэтому Эдвард и Белла занялись сексом только после свадьбы, именно поэтому все интимные сцены были описаны так невинно и без “нефритовых жезлов”, именно поэтому Белла, все-таки, забеременела и смогла родить даже под угрозой смерти.
И, хотя многие критиковали (и по делу) ее историю за чрезмерное пуританство и странную мораль, я смотрю на себя в четырнадцать, и понимаю, что эта книга не привнесла в мою жизнь ничего ужасного. Скорее, даже, наоборот.
Современная культура в рассказах о жизни подростков и молодых взрослых часто считает, что для полной картины нужно рассказывать “правду”, которая заключается в том, что подростки очень любят частый секс, случайные связи и различные запрещенные вещества.
Однако, Майер удалось в своей книге каким-то совершенно мистическим образом сочетать вопросы консервативной морали и постоянные секс-подколки от Эмметта – самого раскрепощенного из Калленов – которые объясняли, что секс в этой истории – есть. И секс в этой истории – это не грязно, и секса могут бояться мужчины, и хотеть женщины, и секс в отношениях не всегда – это основополагающая его часть, но порой – люди занимаются им так, что ломают кровати и даже дома, и это тоже хорошо. Странно, но такой взгляд на интимную жизнь человечества кажется мне даже более здоровым, чем довлеющая над современной поп-культурой физиологичность. В которой, впрочем, нет ничего плохого, просто она немного надоела. И это воспоминание о нежной и странной истории, которую ты посмотрела в свои 14, выглядит как нечто совершенно иное. Не плохое, не хорошее, существующее само в себе, как домик в снежном шаре, и, все-таки, оказавшее на твою жизнь определенное влияние. История, позволившая тебе, возможно, стать феминисткой чуть раньше, а ещё не расстраиваться, что ты хмурая и нелюбимая – и для тебя найдется странный парень, который не умеет спать по ночам!
Для многих из нас в подростковом возрасте именно с “Сумерек” началось увлечение фэнтези и историями о вампирах; для некоторых эта история стала первым фандомом, в котором мы нашли первых друзей, с которыми мечтали сходить на концерт группы Muse. Это было славное и наивное время, о котором мы не должны вспоминать со стыдом. Культура меняется, а с ней – наш взгляд на вещи, которые занимают определенное место в нашем сердце.