Время тела: зачем смотреть танцевальный перформанс  

Авторка текста - s*s*****.

Почему танец — это не обязательно красиво? Когда начали танцевать не только на сцене? И причём тут скука?

Разбираемся, что происходит со зрителем современного танца и почему танцперформанс — это актуальное искусство сегодня.

Что такое танцперформанс и чем он отличается от спектакля

В 1964 году американка Ивонн Райнер пишет знаменитый «Нет-манифест»:

Каждое из 14 «нет» относится к танцу и по одному разбивает главные принципы балета. Сама Райнер была участницей сообщества Judson Church Theatre, существовавшего с 1962 по 1964 год — совсем небольшое время, которого хватило для объединения сильнейшего коллектива танцевальных революционеров. Именно в этот период оформился танец постмодерн, повлиявший не на одно поколение хореографов и танцевальных художников.

Вместо театров Judson Church устраивали показы на улицах, парковках, в галереях и парках, а в качестве исполнителей они задействовали не только профессиональных танцовщиков, но и обычных людей, демонстрируя разнообразие способов движения.

Поворот обозначился ярко: теперь танец не рассказывает истории, а делает видимыми тела реальных людей; не развлекает, но приглашает к коллективному переживанию опыта здесь-и-сейчас.

Современный танцевальный перформанс сохраняет связь одновременно с театральной традицией и галерейным искусством. Он может быть каким угодно: нарративным или бессюжетным, минималистичным или мультимедийным, трогательным, прекрасным, озадачивающим, страшным, актуальным. Главное — он создаёт ситуацию, в которой зрители имеют возможность не только наблюдать за движущимся человеком, но и прислушаться к собственным телесным ощущениям.

Отношения со зрителем

Режим, в котором зрителю отводится роль пассивного наблюдателя в затемненном зале, для современного танца не актуален. Значит ли это, что на каждом показе зритель обязан подвергаться провокации, действовать и «вовлекаться в интерактив»? Нет. Перформанс трансформирует сам процесс смотрения: вместо созерцания и «вживания» в историю он предлагает включенное внимание, состояние, в котором зритель осознаёт, что он смотрит перформанс, и сам решает, как его интерпретировать.

Скорее всего, зрителю будет трудно рассказать друзьям или самому себе, что происходило: люди были слева, потом справа, свет исчез, они двигались медленно, а потом переоделись — перечисление случившихся событий вряд ли исчерпает его опыт.

«Что-то происходило» — и этого достаточно. Это «что-то» может быть чем угодно: эмоциями, вызванными происходящим на площадке, воспоминаниями и ассоциациями, скукой или собственными телесными ощущениями.

Телесные переживания смотрящего становятся особой удачей и ценностью. Зритель классического балетного представления часто будто лишается своего тела, погружаясь в темноту зала и мягкость кресла, превращаясь в чистый взгляд. В поле перформанса важна телесность всех участников события: и авторов работы, и зрителей. Это именно то, что позволяет им оказаться в одном месте и испытать совместный опыт.

Почему танцперформанс стóит смотреть сегодня

Привычное высказывание через текст стало практически невозможно: литература и медиа цензурируются, театральный эзопов язык тоже надломлен. Тело — ни в коем случае не альтернатива прямого сообщения, это не новый код или шифр, но совершенно особое медиа, на которое, возможно, самое время обратить внимание.

Тело способно аккумулировать опыт и проявлять его. Наши движения, положения — это отражение того, что происходит с нами сейчас. Мы можем быть вместе, наблюдая за танцующим или танцуя сами, и эту телесную коммуникацию и солидарность не отнять.

Мы встречаемся с описаниями и изображениями травмированных, угнетённых, мёртвых тел практически каждый день. Внимание, с которым современный танец относится к телесности, может стать противоядием от насилия и одновременно способом празднования человеческой хрупкости, уязвимости и живости.

А ещё танец умеет горевать. Например, японское направление буто возникло в 1960-е годы как переживание Второй мировой войны. Вместо балетных прыжков танцующие тяготеют к земле, вместо изящества движения обнаруживают его потусторонность. Хрупкие и пугающие тела танцовщиков буто накапливают в себе память и обнаруживают её снова и снова.

Смотреть танцперформанс и/или танцевать самому — значит уметь видеть другого, замечать его дыхание, скорость, уязвимость. В заключение мы приведём слова арт-практика Александра Андрияшкина из недавнего интервью журналу «Дискурс»: