Ода теплу

Золотой Волгоград, солнце прогревает уши, +6, лето.
Чайки и не думают улетать с оград у набережной, даже если подойдёшь близко-близко, — греются. А в волжских волнах руки мигом леденеют, и ты ходишь с онемелыми синими пальцами, обжигаешь их пронзительным речным ветром и слышишь где-то поблизости Баха — и это не мерещится тебе, нет, это музыкальный театр почти на берегу реки, и чайки будто останавливаются в воздухе над ним и над это музыкой. И теплоходы плывут будто за музыкой, как заворожённые дети за флейтой Крысолова.
А потом ты бежишь к трамвайчику, такому совершенно уютному трамвайчику с бабушкой-кондуктором, с глухим голосом водителя из динамика: «осторожно, двери закрываются». И двери действительно закрываются, а ты не успеваешь вспрыгнуть на ступеньку.
Ты остаёшься смиренно ждать следующего, чтобы выйти в метро, где удивительно вкусно пахнет маслом, а эскалаторы такие короткие.
Ты останавливаешься у каждой сувенирной лавки, ты напряжённо вглядываешься во все эти дома-павлова-мамаевы-курганы-родину-мать, а когда заботливая женщина за прилавком поинтересуется, ты ей расскажешь, конечно, что ищешь повсюду сувенир с волгоградским метро, но — женщина только удивлённо улыбнётся, мол, какое метро? Вот — Мамаев Курган, Родина-мать, Дом Павлова...
И всё вокруг так светло, и птицы летают так высоко, и памятники очеловеченным кошкам до того прекрасны — что кто-то добрый поднесёт памятнику чашечку кофе с сахарным пакетиком, а кто-то хитрый вроде тебя увозит сейчас этот сахарный пакетик в совсем другой город.
И пусть ты не найдёшь во всём Волгограде магнитик с изображением метро или трамвайчика, но что же — зато ты найдёшь магнитик с Че Геварой. И пусть логики маловато, но когда это было существенно важно?
Тепло и солнечно в ноябрьском Волгограде.
Уезжать всегда легче, чем оставаться.