Возвышенный город.
Введение и часть 1 — Менахем Герлиц
«Первая Алия» началась в конце 19-го века. Так утверждает официальная история государства Израиль. Многим людям неизвестно, что по предсказаниям великих мудрецов и каббалистов возвращение евреев на Святую Землю должно было начаться примерно на сто лет раньше. Ученики Виленского Гаона, рабби Шнеура Залмана из Ляд и рабби Моше Шрайбера (известного как Хатам Софер) начали подниматься в землю Израиля конце 18-го века. Сефардские евреи прибывали сюда ещё раньше — вскоре после изгнания из Испании в 1492 у евреев, спасшихся от испанцев в Турции, появилась возможность переселиться в Цфат, Хеврон и даже Иерусалим, поскольку территория Святой Земли была частью Османской империи.
В 19-м веке в Иерусалиме образовалась удивительная еврейская община, состоящая из многих мудрецов Торы и праведников. У этих людей возникли свои уникальные традиции. Иерусалим жил Торой и духовностью, как никакое другое место на Земле. Многие потомки тех людей до сих пор сохраняют их традиции.
Для того, чтобы немного раскрыть нам дух того времени и рассказать о почти забытой эпохе, рабби Менахем Герлиц, сам являющийся членом общины древних иерусалимских семей, собрал истории о людях того времени. С тех пор как эта удивительная книга вышла в свет, факты о гигантах духа тех времен не перестают восхищать читателей. Небольшая часть этой книги была переведена на русский язык и вышла в свет под названием «Этот возвышенный город». С Б-жьей помощью, «Беерот Ицхак» предлагает вниманию наших читателей более полный перевод этой книги.
Друзья изучают Тору
Дела давно минувших дней
Медные часы с двумя тяжёлыми бронзовыми колокольчиками на фасаде, выставленные на продажу где-то в углу старого рынка на Еврейской улице в Минске, привлекли внимание прохожих. Их удивил не столько великолепный древний вид часов, сколько сам факт того, что хорошо известные часы рабби Тувии Флешера внезапно оказались среди товаров, выставленных на продажу на улице.
По слухам, которые ходили по городу, можно было предположить, что рабби Тувия обанкротился, его имущество конфисковали и теперь оно продается с публичных торгов для погашения его долгов. Но вскоре выяснилось, что в этом нет ни тени правды. У рабби Тувии вовсе не было кредиторов и никогда в жизни он в них не нуждался, а просто в один прекрасный день у него пробудилось сильное желание подняться в Землю Израиля и поселиться там. Поэтому он решил продать значительную часть своего имущества, чтобы оно не обременяло его в столь дальнем пути. Среди прочего были также медные часы, которые он унаследовал от своего прадеда, великого мудреца рабби Авраама Данцига, знаменитого автора книги «Хаей-Адам».
И всё же это казалось удивительным жителям города: как это рабби Тувия решился — когда от него зависят близкие, а заработок у него довольно надёжный, хотя занимается он только Торой — бросить всё и переселиться в Святую Землю, где запустения больше, чем благополучия? Среди его знакомых ходили разные слухи о его поездке, но хотя рабби Тувия не любил много говорить, причина этого решения стала ясна из обрывков его бесед с людьми:
Это было в бытность его юношей, когда его призвали служить в царскую армию — дело, связанное с каторжным трудом и нарушением законов Торы. Тогда рабби Тувия дал обет: если Всевышний будет милосерден к нему и освободит его от службы в армии, он отправится в Иерусалим и посвятит все свои годы изучению Торы и служению Б-гу. И действительно, после долгих усилий рабби Тувии удалось получить освобождение от армии. Однако, поскольку семейные обстоятельства до сих пор не позволяли ему оставить свои дела и родной город, он откладывал это решение. Теперь же, когда наконец представилась первая возможность осуществить мечту, он твердо решил не ждать ни одного дня.
Со слезами на глазах провожали его родные в это смелое путешествие. Его пожилая мать, известная сборщица пожертвований из Минска, несмотря на дряхлость, тоже пришла попрощаться с сыном, невесткой и внуками. Губы её шептали молитву: «Да хранит вас Г-сподь, дорогие мои дети!» Так она простилась с ними на берегу, с которого они взошли на парусник, отплывавший в Средиземное море.
На том же корабле, на котором плыли рабби Тувия с домочадцами, плыл также богатый еврей из Вильно по имени Йона Табак. Он родился в Париже в семье богатых ассимилированных родителей, отдалившихся от путей своих предков. Но когда великий мудрец рабби Исраэль из Саланта посетил Париж и подружился с семьей Табак, ему удалось убедить богатого юношу Йону встать на путь иудаизма и вернуться под крылья Шхины.
С тех пор прошло некоторое время. Йона женился, переехал жить в Вильнюс, где обучался Торе и богобоязненности у разных раввинов и стал истинным благочестивым евреем, строго выполнявшим все заповеди. Ему также сопутствовало материальное благополучие, и он накопил огромное состояние благодаря разветвленным торговым делам.
Уже давно Йона Табак мечтал подняться в Землю Израиля, посетить Святой город Иерусалим и проникнуться святостью его атмосферы; и теперь, решившись на это, он твердо намерился провести в Иерусалиме несколько недель, чтобы познакомиться с его характером и изучить жизнь тамошних евреев.
Уже в первые дни плавания на корабле его взгляд пал на худощавого высокого рабби Тувию Флешера, который большую часть дня просиживал на палубе, склонившись над книгами, и изучал Тору с удивительным постоянством даже по ночам, не втягиваясь в пустые разговоры, как другие пассажиры. Йона не сводил с него глаз ни на мгновение. Время от времени в нём пробуждалось сильное желание подойти к этому удивительному человеку и познакомиться с ним. Но всякий раз, поглядывая в его сторону, Йона замечал, что его мысли целиком поглощены изучением Торы, настолько, что тот ничего не замечает из происходящего вокруг — как же он посмеет отвлечь его от изучения Торы ради пустой болтовни?
Чем дольше длилась поездка, тем сильнее росло восхищение Йоны Табака. Конечно, он уже видел в своем городе Вильнюсе великих знатоков Торы и праведников, но над лицом Тувии была протянута какая-то особая нить очарования, и именно она пленила сердце Йоны. На третий день совместного путешествия Йона Табак больше не мог сдерживаться. Он подошёл к Тувии и расспросил о его здоровье и цели поездки в Землю Израиля. Рабби Тувия рассказал ему, что едет в Иерусалим, чтобы там навеки поселиться.
«А как же с пропитанием?» — выражает своё удивление Йона.
— «Скажи мне, где его нет? Разве не полна вся земля славой Его?!»
Когда Йона успел подружиться с семьей, он также спросил жену рабби Тувии о проблеме пропитания:
«И что же вы всё-таки думаете делать для своего пропитания в Иерусалиме?»
«Что означает пропитание?» — удивилась женщина с поразительным спокойствием — «Мой дорогой муж будет сидеть и изучать Тору, и я уверена, что Всевышний поможет нам и не отнимет Своей милости от детей Своих».
«А если будет нужда», — добавляет она, — «я тоже смогу что-нибудь делать для пропитания домочадцев, лишь бы мой муж занимался Торой».
Постепенно между Йоной и рабби Тувией развилась дружба и день ото дня она становилась всё крепче. Йона начал ещё больше ценить рабби Тувью. Эта оценка выразилась в действии в тот момент, когда на горизонте показался берег Святой Земли, и капитан сообщил пассажирам, что через три часа их ноги наконец ступят на неё. Тут Йона Табак позвал рабби Тувию в свою каюту и в тихой беседе, с великой покорностью, предложил ему «сделку»: «Ты,
рабби Тувия, ты будешь сидеть и изучать Тору в покое, без забот о пропитании, а я стану обеспечивать тебя каждый месяц достойной поддержкой, достаточной для удовлетворения для всех твоих потребностей, как в том древнем договоре между Иссахаром и Звулуном».
Взволнованно и удивленно рабби Тувия слушал эти слова из уст своего нового друга. Поначалу он не мог вымолвить ни слова; такая мысль никогда не приходила ему в голову. Йона тоже понял, что предложил рабби Тувии сложную сделку, и что рабби Тувии требуется время на размышления, чтобы дать обстоятельный ответ. Поэтому решил предоставить рабби Тувии два дня, чтобы тот все как следует обдумал. Но пока рабби Тувия и Йона разговаривали, послышался громкий говор моряков. Корабль только что вошел в порт Яффо и пассажиров позвали высаживаться на берег. Суматоха была большая, но уже через короткое время рабби Тувия и Йона стояли на Святой Земле, склонив лица к земле и целуя ее, с хвалой и молитвой Всевышнему, Творцу мира, который привел их сюда.
Долгое время рабби Тувия не мог справиться с эмоциями и стоял, склонившись к Святой Земле. Но Йона Табак не напомнил ему, что им все еще предстоит путешествие в Иерусалим. Снова рабби Тувия собрал своих домочадцев, и вместе со своим другом Йоной они отправились верхом на ослах по дороге в Святой Город.
Как только они тронулись в путь, Йона снова напомнил своему другу об их последнем разговоре на корабле и начал торопить рабби Тувию с ответом. Ведь он, Йона, не переселяется в Иерусалим навсегда. Из-за своих сложных деловых связей он вынужден скоро вернуться домой. Поэтому время в его распоряжении крайне ограничено.
Цирл, жена рабби Тувии, которой он уже успел рассказать о намерениях их нового друга Йоны, теперь выслушала доводы Йоны и заметила с некоторой строгостью: «В этом деле требуется великая осмотрительность. В такой спешке невозможно принять столь важное решение!». Но Йона настаивал на своем, утверждая, что они должны принять решение немедленно, поскольку он вынужден покинуть страну уже через несколько дней.
После недолгих переговоров они решили назначить день, когда оба явятся к главному раввину Иерусалима, великому мудрецу рабби Шмуэлю Саланту, о величии которого уже слышали за границей, и там попытаются найти решение этого вопроса.
Уже на следующий день, в назначенный час рабби Тувия и его жена появились в доме рабби Шмуэля, а вслед за ними прибыл и Йона Табак.
Старый раввин, чьи глаза потускнели от преклонного возраста, полусидя-полулежа в своем мягком кресле, протянул им руку для приветствия, выслушал, о чем идет речь и предоставил слово Йоне Табаку. Тот изложил перед мудрецом свое предложение рабби Тувии, объяснив, что большую часть времени он занят своими делами и для изучения Торы у него остаётся совсем немного. Между тем этот рабби Тувия, с которым он подружился на корабле, день и ночь изучает Тору, но у него нет возможности нести бремя пропитания. «Таким образом», — завершил Йона свои слова, — «раввин видит, что я предложил рабби Тувии отличную сделку, и поэтому прошу его честь помочь мне в её осуществлении…»
«А что ты думаешь об этом?» — обращается раввин к рабби Тувии — «Разве бывают варианты лучше этого?»
«Конечно же это так. Но она всё ещё колеблется» — отвечает рабби Тувия, указывая на свою жену — «Ей всё это дело не очень нравится».
«А почему же ты отказываешься?» — спрашивает раввин.
«Я не согласна» — объяснила Цирл, вскакивая с места — «чтобы мой муж, который изучает Тору день и ночь, отказался от половины своей награды в Ган-Эдене ради какой-то прибыли. Это не товар, который можно обменивать и отдавать каждому, кому вздумается! Я не хочу, чтобы мой муж продавал даже малейшую частичку своего учения и добрых дел!»
Рабби Шмуэль дал ей закончить и только после этого начал её успокаивать: «Кто говорит, что нужно делить вашу награду пополам и отдавать половину другим?! У Святого, Благословен Он, всего хватает для каждого — и для Иссахара, и для Зевулуна; никто не отнимает от награды ближнего своего!"
Рабби Шмуэль также предложил решение проблемы: «Если вы действительно опасаетесь за свою будущую долю и желаете быть в ней уверенными, то можете заключить письменный договор и подписать его». Раввин произнес эти слова и его помощник тотчас подал гусиное перо, чернильницу и лист бумаги — и соглашение между Йоной Табаком и рабби Тувией Флешером было написано и подписано.
В последнем пункте договора писец добавил по указанию рабби Шмуэля: «Йона Табак обязуется поддерживать рабби Тувию, чтобы тот мог спокойно сидеть и изучать Тору, и Святой, Благословен Он, воздаст ему за это, и из платы, предназначенной рабби Тувии, ничего не будет убавлено…»
«Да поможет Всевышний, и пусть это ваше дело увенчается успехом!» — раввин снова протянул руку обоим партнерам, убирая договор в ящик письменного стола.
Сапожник и праведник
Появление больного, или его посланца, или просто еврея в трудный день у мудреца, чтобы тот помолился за него — в этом нет ничего нового для любого еврея, где бы он ни жил. Испокон веков, при любой беде, которая приходила в еврейский дом, или к любому, у кого в сердце была горечь, обращались к праведнику и мудрецу своего города, чья чистая и искренняя молитва достигала Небес, прося о спасении.
Словно мост, соединяющий два берега реки, словно канал, по которому нисходит свыше изобилие, таким был праведник для дома Израиля в час беды — и для общины, и для каждого человека в отдельности. Когда случались засуха, голод, нашествие саранчи или мор, праведники и великие мудрецы того поколения отводили зло небесных кар силой своих молитв. «Праведник повелевает, и Святой, Благословен Он, исполняет» — установили мудрецы Талмуда, и весь Израиль на протяжении поколений убеждался в истинности этого утверждения. И если наш рабби Тувия выразил огромное восхищение этим явлением в первую неделю пребывания в Иерусалиме, то, разумеется, это было нечто из ряда вон выходящее — то, что произвело на него сильнейшее впечатление.
Через четыре дня после приезда в Иерусалим рабби Тувия отправился в мастерскую сапожника рабби Нисана для небольшой починки своих ботинок, швы которых разошлись от тягот дороги. В маленькой, тесной каморке, выходившей в один из переулков возле рынка «Батрак», располагалась мастерская рабби Нисана, где он, с шилом в руке, проводил большую часть дня за рабочим столом, сколоченным из простых деревянных досок.
Трудно было найти лавку сапожника среди путаницы торговых рядов на рынке. Наконец рабби Тувия отыскал нужное место. Он вошел в мастерскую, слегка пригнувшись. Рабби Нисан встретил его приветливо, и тот удостоился чести присесть на маленькую скамейку и рассказать, что привело его сюда и какой ему нужен ремонт.
Рабби Тувия сидел на скамейке и снимал обувь. Тем временем в лавку проскользнул рабби Азриэль Тойб, восьмидесятилетний старец — проницательный и веселый еврей, хорошо известный в Иерусалиме. Он протянул рабби Нисану, который сидел, погруженный в работу, маленькую записку, и в мгновение ока исчез, выйдя из лавки. Рабби Нисан так и не сдвинулся с места. Возможно, думает рабби Тувия, сапожник даже не заметил, что кто-то вошел и поспешно вышел?…
Записка порхала, словно воробей, над маленьким рабочим столом от сквозняка, проникающего через дверь лавки. Рабби Тувия, сидевший в стороне и ожидавший, бросил взгляд на записку и прочитал: «Молиться за моего внука Эльханана сына Залты, чтобы он шел прямым путем».
«Сапожник и просьба о молитве?» — удивился рабби Тувия. «И то и другое в одном человеке?» Конечно, и в Минске он знал о скрытых праведниках, которые с виду были простыми ремесленниками, но их уста не умолкали, читая священные тексты день и ночь, и даже четырех шагов они не делали без тфилин. Он много слышал о рабби Ицеле из Минска, который никогда не спал больше двух часов подряд; о рабби Узере Гинзе — тоже еврее из Минска — который втайне заботился о вдовах и женил сирот. Праведников и хасидов подобных этим ещё можно себе представить, но этот… Ведь большую часть дня он занят своим ремеслом, сидит без тфилина… простой сапожник…
«А может быть» — подумал рабби Тувия — «уже помутился разум у того низкорослого старика, и потому забыло он обо всех праведниках и мудрецах города, и идёт к сапожнику, чтобы тот помолился за него…»
«Что? Этот еврей сумасшедший?» — рабби Тувия отказывается от этой идеи — «нет и нет, такого не может быть вовсе!» Ведь только вчера видел он этого старика у великого рабби Шнеура Залмана из Люблина, с которым тот спорил о законах трефа с поразительной скрытой эрудицией — так в чём же смысл этой истории?
Так сидел рабби Тувия, погруженный в свои размышления, пока рабби Нисан не протянул ему отремонтированную обувь. Пришлось заплатить и освободить место для других клиентов.
Рабби Тувия ищет квартиру и находит себе друга
В отремонтированной обуви рабби Тувия отправился улаживать свои дела. Теперь он ищет подходящую для себя квартиру. Не просто квартиру для проживания, которую он без труда нашел уже в день приезда в Иерусалим на Еврейской улице, в хорошем районе. Более того — квартира, которую он нашел, находилась в том самом дворе, где жил рабби Лейб Рабби-Моше-Хаимс, один из великих мудрецов Иерусалима. Многие даже завидовали, что у него такой прекрасный сосед.
Вообще не было в те дни никаких проблем с нахождением квартиры для жилья — ни в старом городе, ни в новом, который строился. Не было в те дни никого, кто сказал бы: «Я искал квартиру и не нашёл».
Квартиру особого рода искал рабби Тувия, и потому дело это было отнюдь не простым. Он искал «комнату для уединения», где он мог бы сидеть и изучать Тору постоянно, без всяких помех и беспокойств. Рабби Тувия предпочитал искать квартиру именно поблизости от дома рабби Шмуэля Саланта, чтобы в случае, если ему понадобится разъяснение закона или если он затруднится понять что-то в своих занятиях до конца, ему не пришлось бы сильно утруждаться и тратить свое драгоценное время, чтобы добраться до раввина. Правда, подходящая квартира такого рода стояла свободной во дворе синагоги «Хурват рабби Йегуда а-Хасид», прямо по соседству с местом жительства рабби Шмуэля. Но даже коренному иерусалимцу нелегко было бы заполучить эту квартиру, которая с трудом вмещала стол и два стула. Тем более рабби Тувии из диаспоры, который только что прибыл в город.
Эта маленькая комната принадлежала главе ешивы «Древо жизни», мудрецу рабби Элиэзер Дану Ральбагу. Именно в ней он разрабатывал свои новаторские идеи, которые затем излагал на уроках ученикам ешивы. Теперь, после смерти рабби Элиэзера Дана, возникло множество споров из-за этой комнаты, и общинный совет был вынужден поручить принятие решения рабби Шмуэлю.
Одним из претендентов на неё был рабби Симха Полна. Он был одним из лучших среди учеников ешивы, любимый всеми, прилежный, скромный и б-гобоязненный. Большинство учеников ешивы его поддерживали, и было ясно, что он — один из самых сильных претендентов на комнату. Более того — ещё при жизни рабби Элиэзера Дана рабби Симха положил на неё глаз, и когда рабби Элиэзер Дан вёл занятия в ешиве, рабби Симха постоянно прокрадывался туда и учился там с огромным энтузиазмом целых шесть часов подряд, заперев дверь на тяжёлый старый замок. И лишь услышав шаги рабби Элиэзера Дана, спускающегося по лестнице, он поспешно уходил. И потому теперь ему представлялось, что он уже установил там свое присутствие.
Но рабби Тувья так легко не сдавался. В один из дней он пришел к рабби Шмуэлю и умолял его, словно сын, кающийся перед отцом, чтобы тот предоставил ему комнату. Следом за ним вошла и его жена как «помощница, подходящая ему», объясняя своей беглой речью и острым языком, как тяжело ее мужу заниматься дома, когда дети мешают, и чтобы, не дай Б-г, не пришло в голову раввину отдать комнату кому-нибудь другому…
Как только рабби Симха Полна узнал, что в доме раввина стоят муж с женой, замышляющие завладеть ключом от комнаты, его охватили сомнения, и хотя знакомые считали его человеком пассивным, он недолго колебался — поспешил домой и попросил свою жену тоже отправиться в дом раввина и не молчать, когда у него попытаются отнять его «законно принадлежащую ему собственность», которая нужна ему как воздух для жизни. Жена не стала медлить, поправила платок на голове, оставила детей у соседей и отправилась в дом раввина. В то же время рабби Симха стоял в углу своего дома, молясь со слезами об успехе миссии жены.
Он даже опустил восемнадцать копеек в кружку рабби Меира-чудотворца и с уверенностью ждал…
Тем временем в доме раввина спор обострялся. Рабби Шмуэль столкнулся с трудной и тяжелой проблемой, ведь это были два знатока Торы, которые всей душой и всем сердцем стремились изучать Тору — и как же он мог найти компромисс между ними?
«Тяжущиеся стороны» закончили излагать свои доводы, и рабби Шмуэль погрузился в тяжелые размышления. Прошло немало времени, и наконец рабби Шмуэль велел служителю своего суда привести рабби Симху. В большом напряжении тяжущиеся ожидали решения раввина. Рабби Шмуэль встал и сказал: «Ваши претензии я выслушал, и вот, сколько раз учили наши мудрецы, благословенной памяти, что нельзя изучать Тору в одиночестве — “меч на одиноких”, и “приобрети себе товарища” и так далее — поэтому мой совет таков: вы оба, рабби Симха и рабби Тувия, объединитесь, чтобы заниматься Торой в этой комнате, и вместе вы поднимитесь по ступеням Торы и духовного совершенства. Итак, — заключает рабби Шмуэль, — комната принадлежит вам обоим!»
Из глаз рабби Тувии и рабби Симхи потекли слезы радости и братства…
Продолжение следует. Перевод: рав Б.Набутовский
