Цадик из Манхэттена
Рухома Шайн
Папин меховой бизнес разваливался. Всю неделю папа и мама по копейке наскребывали деньги, чтобы покрыть расходы на приготовление пищи для субботних гостей.
Однажды в пятницу днем мама поняла, что не успела испечь достаточно хал для всех наших гостей. Она очень расстроилась. "Не волнуйся, Эйдл", - утешил ее папа. "Я посмотрю, что можно сделать".
Папа поспешил в пекарню, которая была еще открыта. "У вас случайно не осталось хал?" - спросил он с тревогой.
"Реб Яаков Йосеф, вам очень повезло! Кто-то заказал огромную китку (буханку) на брит (обрезание). Её должны были забрать сегодня рано утром, но никто за ней так и не приехал. Поскольку уже почти наступил Шаббат, я её вам отдам очень дешево. Все равно никому больше не нужна такая здоровенная хала", - сказал пекарь.
Папа отсчитал несколько пенни, которые были у него в кармане. Булочник с пониманием принял десять центов.
Папа прибежал домой, неся свое сокровище. Он с гордостью развернул гигантскую золотую китку и рассказал маме, как купил ее за десять центов.
"Янкев Йосеф, - воскликнула мама с восторгом, - я всегда знала, что ты способен творить чудеса, но такого чуда, как это, я не видела никогда. Это точно в заслугу наших гостей".
Однажды ночью папа никак не мог заснуть. Его оптовый меховой бизнес перестал существовать, как и большая часть его сбережений, которые он потерял во время биржевого краха 1929 года.
Поскольку он не хотел объявлять банкротство, так как не хотел, чтобы его кредиторы потеряли те деньги, которые они вложили в его бизнес, он влез в огромные долги. Папа делал все возможное, чтобы продавать мех на розничном рынке, но покупателей было мало из-за экономической депрессии.
Мама увидела, насколько папа встревожен, что было для него необычно. Единственно, когда папа терял равновесие и проявлял гнев или разочарование, это когда ему мешали следовать его религиозным принципам. Этого никогда не случалось из-за финансовых вопросов.
"Янкев Йосеф, я не понимаю, почему ты так ужасно расстроен", - мягко начала мама. "Да, действительно, ты потерял свой бизнес и много денег. Но что ты сделал со всеми своими деньгами? Ты потратил их на благотворительность, на заповеди, на наше гостеприимство. Разве ты тратил их на роскошь? У нас квартира с паровым отоплением? У нас шикарная мебель? Мы ездим в отпуск в разные интересные места? Никогда! Если Ашем хочет, чтобы мы продолжали выполнять все заповеди, которые мы делаем, Он найдет способ нам помочь. Так зачем тебе беспокоиться? Что касается еды и квартплаты, я уверена, что Ашем нас не оставит".
Мамины простые, но глубокие слова попали в цель. Папа сразу же оживился. "Эйдл, ты совершенно права. Я не могу понять, что меня так обеспокоило даже на мгновение", — с благодарностью сказал ей папа. Через несколько минут он уже крепко спал.
Однако проблема обеспечения наших гостей была серьезной. Однажды папа и мама долго обсуждали её.
«Янкев Йосеф, - со слезами на глазах спросила мама, - как мы можем приглашать столько гостей, когда у нас большие долги и очень мало средств на повседневные расходы?"
Папа сидел, погруженный в свои мысли. На его гладком лице появились морщины, в бороде появились новые седые пряди.
"Эйдл, я думаю, возможно, ты права. В этот Шаббат я скажу гостям, что пока мы не можем продолжать их приглашать", - удрученно сказал папа.
Это был очень печальный день в семье Германов. Шаббат без гостей? Как такое может быть? Я тоже разделяла уныние, которое пронизывало наш некогда счастливый дом.
В четверг в сумерки мама замешивала тесто для субботних хал.
В дверь постучали, и мама пошла открывать. В прихожей в полумраке стоял незнакомец. "Это дом Реб Яакова Йосефа Германа, где гости едят в Шаббат?" — спросил он.
"Да", — ответила мама и добавила без колебаний, — Вы можете есть с нами в Шаббат". Незнакомец быстро спустился по лестнице и исчез во мраке.
В Шаббат папа и мама ждали, что незнакомец придет. Но новый гость так и не появился.
После субботней трапезы папа ничего не сказал гостям. Когда все наши гости ушли, папа сказал маме: "Эйдл, я тут подумал… Может быть, тот незнакомец, который приходил в четверг, был послан, чтобы сообщить нам, что мы не должны отказываться от своего гостеприимства. Даже на время".
"Я подумала то же самое", — сказала мама.
С тех пор не было ни одной мысли или слова о том, чтобы прекратить принимать гостей.
Когда количество наших гостей достигали отметки "за тридцать", и дополнительные складные столы из нашей большой столовой почти выпирали в гостиную, папа оживленно говорил: "Слава Б-гу, бизнес процветает!". Мама всегда готовила достаточно еды для того количества гостей, которое приходило. Наши гости, которые приходили в субботу вечером на мелаве малка, доедали все, что оставалось с Шаббата.
Да, папа и мама поистине "монополизировали рынок" в бизнесе гостеприимства.
