Цадик из Манхэттена
Рухома Шайн
Папа вбежал в квартиру, размахивая газетой на идиш. «Эйдл», воскликнул он — «скорее сюда!» Мама выбежала из кухни, вытирая руки о фартук.
«Посмотри, что здесь написано!», сказал папа с воодушевлением тыча в газету. Он начал читать вслух: «Великий гений и мудрец, глава ешивы Каменец в Польше, Раби Борух Бер Лейбович и его зять, великий мудрец Раби Реувен Грозовский приезжают сегодня. Многие известные личности, в том числе большие раввины, влиятельные главы общин и другие высокопоставленные лица собираются, чтобы встретить их, когда их корабль причалит в 11 утра. Они останавливаются в Центральном Бродвейском Отеле, на Второй улице в Манхэттене.»
Папа посмотрел на наши большие часы над камином. «Уже три часа с минутами. Я пропустил встречу корабля.» Последняя фраза была произнесена тоном глубокого разочарования.
«Ну», сказала мама — «там и без тебя будет полно людей, которые встретят их».
Папа посмотрел на маму с изумлением и воскликнул: «как ты можешь такое говорить, Эйдл? Если нам представляется шанс пригласить таких великих людей к нам в дом, неужели мы упустим такую блестящую возможность?! Я сейчас же еду в отель, чтобы пригласить их» — сказал папа категорично.
«Послушай, Янкев Йосеф! Их встречает столько известных раввинов и богатых бизнесменов. Неужели ты в самом деле думаешь, что они придут к нам?» Мама посмотрела на наш старый, протертый стол красного дерева и потрескавшиеся кожаные стулья. «Посмотри на нашу мебель. Она практически разваливается!»
Папа заметил, что я сижу за столом на кухне, пью какао и ем шоколадную булочку, из тех, которые мама всегда пекла для меня, когда я возвращалась из школы. «Рухома, надевай пальто. Мы сейчас встретим великих праведников.»
Я одним глотком проглотила булочку, влила себе в горло остатки какао, произнесла благословение после еды, и быстро надела пальто.
«Скорее», молил меня папа. «И так уже очень поздно.»
Выбегая из квартиры, мы услышали, как мама кричит нам вслед: «Удачи!»
Папа летел вниз по лестнице. Я еле-еле поспевала за ним. Мы бежали по улице в сторону трамвая Авеню Би, который шел к Центральному Бродвейскому Отелю.
Во время поездки на трамвае, папа не промолвил ни слова. Он держал меня за руку, периодически сжимая её. Так он говорил мне, что любит меня. Меня охватило чувство великого счастья. Нечасто мы ходили куда-либо с папой вдвоем — только я и он.
Мы вышли из трамвая на расстоянии примерно двух кварталов от отеля. Папа огромными шагами стремительно несся вперед. «Папа,» — сказала я, задыхаясь, «я за тобой не успеваю. Ты так быстро бежишь!»
Папа остановился. «Рухома, когда ты хочешь выполнить заповедь, ты должна бежать, или заповедь убежит от тебя! Особенно если заповедь — это прием гостей.»
Я уцепилась за папин рукав, и мы добежали до отеля. Приближаясь, мы увидели, что рядом с отелем слоняется большая толпа людей. Мы услышали отрывки разговоров: «Рош Ешива сегодня никого не принимает», — сказал один бородатый человек. «Он очень устал», — добавил другой. «Его номер на втором этаже, но туда никого не пускают», — прошептал третий.
«Папа», сказала я с разочарованием, «мы не сможем встретить праведников; сказали, что никого не пускают.»
Папа ничего не ответил. Он протискивался сквозь толпу, я проталкивалась за ним. В конце концов, нам удалось зайти в отель, найти лестницу и подняться на второй этаж по покрытым ковром ступенькам.
В коридоре тоже было множество людей, которые ходили туда-сюда и разговаривали. Мы с папой подошли к двери номера. Папа спросил одного из людей, которые дежурили рядом с дверью, не может ли он сказать пару слов Рош Ешиве. «Мне нужно всего несколько минут», уверял его папа.
«Я очень сожалею, но сегодня он никого не принимает. Возможно, если Вы придете завтра, то сможете поговорить с ним пару минут.»
Вдруг второй дежурный, который стоял недалеко и слышал весь разговор, поспешно подошел к папе. «Извините, как вас зовут?», спросил он.
«Герман? Яаков Йосеф Герман, который принимает гостей?» — продолжал интересоваться дежурный.
Папа ответил: «Да, я Герман с восточной части Манхэттена.»
После этого, без единого слова, нас завели в номер. Раби Борух Бер сидел в кресле. Он поднял свои проницательные голубые глаза и посмотрел на нас. Я, как завороженная, смотрела на его сияющее лицо. Раби Реувен, его зять, который перед этим с кем-то разговаривал, замолчал и тоже уставился на нас.
Человек, который завел на в комнату, быстро сказал: «Пришел Раби Яаков Йосеф Герман.»
Папа обратился к Раби Боруху Беру и Раби Реувену: «Я пришел, чтобы пригласить вас к себе домой», сказал он вежливо.
«Ой, слава Б-гу, что вы пришли. Мы вас очень ждали», сказал Раби Борух Бер с облегчением.
«Нам нужно лишь пару минут, чтобы собраться», добавил Раби Реувен.
Я взглянула на папу с изумлением. Но его лицо не выражало никакого удивления — оно сияло от радости.
Через некоторое время мы все вышли из номера, спустились на лифте вниз и пошли в сторону машин, которые стояли напротив отеля. Мы сели в машину, за рулем которой сидел специальный шофер. Раби Борух Бер, Раби Реувен, ещё один человек, папа и я ехали вместе. Ещё несколько машин быстро наполнились людьми и поехали за нами.
Во время поездки папа стал извиняться перед нашими почетными гостями. «Я понятия не имел, что вы приезжаете. Если бы я знал, то обязательно приехал бы в порт, чтобы встретить вас. Я только сейчас узнал о вашем прибытии.»
По дороге я узнала, что человек, который поехал с нами, он же хозяин машины, был известным миллионером, владельцем фабрик фирмы «Рокеах», производящих кошерные продукты. Когда мы подъезжали к дому, папа шепнул мне: «Рухома, как только машина остановится, быстро беги наверх и скажи маме, чтобы она всё подготовила».
Я взлетела вверх по лестнице. Ворвавшись в квартиру, я закричала во весь голос: «мама, мама, они приехали!!! Великий праведник, его зять и ещё много людей поднимаются сюда. Папа велел всё подготовить.»
Мамино лицо сияло гордостью за папу. «Никто не может сделать то, что может сделать папа» — сказала она.
Я заметила, что стол в гостиной уже был накрыт белоснежной скатертью. Горка резаного хлеба красовалась в хлебной корзинке. На плите варилась большущая кастрюля еды.
«Мама, ты знаешь, кто ещё идёт сюда? Мистер Рокеах, известный богач. Мы ехали у него в машине.» Я подбежала к шкафу, вытащила оттуда несколько коробок порошка для мытья посуды фирмы Рокеах, и расставила их по самым видным местам в квартире. Я надеялась, что он заметит их, проходя в гостиную.
За несколько минут наш дом наполнился людьми до отказа. Раби Борух Бер и Раби Реувен сидели на наших потрескавшихся стульях, за протертым столом красного дерева, и ели вкусную, горячую еду.
После нескольких недель, мама уже не могла сдерживать любопытство. Наконец, она спросила Раби Реувена: «Как так получилось, что вы выбрали именно наш скромный дом, когда так много больших раввинов и богачей несомненно приглашали вас к себе?»
«Сначала, я хочу объяснить вам, почему Раби Борух Бер приехал в Америку», ответил Раби Реувен. «Последние несколько лет были очень тяжелыми для Ешивы Каменец с финансовой точки зрения. Дела становились всё хуже и хуже, и мы постепенно влезли в огромные долги. Депрессия в Америке так повлияла на наши доходы, что мы уже боялись, что нам придется закрыть Ешиву, не дай Б-г.»
«Кроме того, наш старый посланник заболел, и не мог больше добывать деньги для Ешивы. Единственный выход, который у нас оставался, — это самому главе Ешивы поехать в Америку чтобы спасти Ешиву.»
«Когда Глава Ешивы первый раз услышал эту идею, он с беспокойством покачал головой. Как мог он оставить своих учеников на столь долгий срок? И где бы он нашел в Америке дом, в котором он мог бы на все сто процентов полагаться на кошерность еды?»
«Что касается еды, — уверил его старый посланник, — вы можете не волноваться. В Нью Йорке живет один очень Б-гобоязненный человек, великий праведник, который всем известен как махнис орхим (принимающий гостей). Все посланники питаются у него дома. Вы можете на него полностью полагаться. Его зовут Реб Яаков Йосеф Герман».
«Ну, — сказал Раби Борух Бер, — мы должны сейчас же написать ему письмо чтобы узнать, сможем ли мы питаться у него в доме».
«Ему даже не нужно писать, — сказал посланник. «Он обязательно сам придет к вам, как только вы прибудете, и будет умолять вас прийти к нему. Я в этом абсолютно уверен».
«Знаете, — сказал Раби Реувен, — когда Реб Яаков не появился на корабле, чтобы встретить нас, и не пришел в отель, мы очень нервничали. У нас даже не было вашего адреса. Но посланник оказался прав. Нам действительно было не о чем волноваться. Реб Яаков Йосеф, великий махнис орхим, сам пришел, чтобы пригласить нас к себе домой. Пусть этот дом будет благословен.»
Раби Реувен рассказал нам о случае, который произошел с ним в гостинице в Париже, по дороге в США. Утром в субботу он зашел в один из туалетов. К его великому ужасу, электрический свет зажегся автоматически. Он сразу же понял, что, если он выйдет из туалета, свет снова выключится, и он опять нарушит Шаббат.
Тем временем Раби Борух Бер был чрезвычайно обеспокоен исчезновением своего зятя. Только после длительных поисков и расследований удалось обнаружить пропавшего раввина. А Раби Реувену пришлось провести весь Шаббат, будучи плененным в туалете.
Продолжение следует... Перевод рав Берл Набутовский
