Рав Аарон Котлер (начало)
Часть первая: Восход солнца в Свислочи
4 швата 5652 года (2 февраля 1892 года). Этот день остался черной страницей в летописях мира ешив и в истроии всего нашего народа.
Российские власти опечатали двери Воложинской ешивы, положив конец почти 90-летнему царствованию «матери всех ешив». Слова царя Шломо гласят: «Солнце восходит, и солнце заходит». Гемара отмечает, что в этой формулировке восход предшествует закату — это метафора истории передачи Торы. Свет Торы начинает разгораться в новом месте еще до того, как погаснет прежний очаг.
Весть о закрытии Воложина быстро разлетелась по округе, пока студенты возвращались домой. Среди них было местечко Свислочь (на идише — Сислович), расположенное в 250 километрах от Воложина в Гродненской губернии. Там уважаемый выпускник ешивы, раввин по имени рав Шнеур Залман Пинес, устраивал брит для своего новорожденного сына, которого он назвал Аароном. Никто тогда не догадывался, что солнце уже начало восходить заново, и мало кто сыграет такую великую роль в озарении темного небосвода, чем юный Аарон.
Арке (так его называли близкие) родился в семье, чей род восходил к великим мудрецам Торы. Фамилия Пинес происходила от слов «аль пи нес» — «чудом», в память о чудесном спасении, произошедшем в семье несколько поколений назад.
Рав Шнеур Залман, третий сын рава Моше Пинеса, родился в правление царя Николая I, когда действовали страшные законы о кантонистах (принудительном рекрутском наборе еврейских детей). Чтобы уклониться от призыва, рав Моше раздобыл документы, согласно которым Шнеур Залман числился единственным сыном в семье Котлер, что освобождало его от драконовского царского указа. Хотя позже он вернул себе престижную фамилию Пинес, его сын Арке сохранил фамилию Котлер и сделал так, что она была вписана золотыми буквами в историю еврейского народа.
Арке стал вундеркиндом Свислочи. Один из друзей его детства позже вспоминал: «Я бывал в доме раввина как друг восхитительного ребенка Арке. Мы учились вместе с его отцом, благословенной памяти, и провели вместе не один мишмар (ночное бдение за изучением Торы). Дом раввина сиял великолепием его сына, гаона Торы. Арке превозносили за его острые ответы на вопросы учителей». Другой житель Свислочи вспоминал: «Весь город изумлялся тому, как маленький сын раввина мог цитировать весь Танах наизусть».
Хотя репутация Арке была блестящей, его детство было омрачено трагедией и болью. Он видел, как окружающие отступали от веры, которую их семьи хранили веками. Тяга к социализму не ограничивалась профсоюзами, и равнодушие к религии вскоре переросло в ненависть.
Как и большинство преданных Торе евреев Свислочи, рав Шнеур Залман изо всех сил старался оградить своих детей от ветров перемен, захлестнувших молодежь. В 1896 году скончалась его жена Сара Пеша, и он остался воспитывать детей один. Его старшая дочь Малка попала в сети светских движений, пленивших умы местной молодежи.
В 1903 году внезапно умер сам рав Шнеур Залман — смерть, которую многие связывали с его переживаниями из-за потрясений, связанных с новыми веянеями. Юный Аарон остался один, лишенный обоих родителей.
Два месяца спустя, после короткого пребывания в Минске, 11-летний сирота был отправлен своим дядей на учебу в ешиву в местечке Крынки (Криник), под руководство Рава Залмана Сендера Кахана-Шапиро, с которым семья Пинес была знакома еще по Воложину. Один из великих мудрецов Торы своего времени, рав Залман Сендер был правнуком рава Хаима из Воложина. В Воложине он был учеником своего двоюродного брата, гаона рава Йосефа-Дова Соловейчика из Бриска.
Перед Песахом 1905 года рав Аарон отправился в Минск и присоединился к кибуцу (группе) старших учеников в синагоге Кацовише шул («Синагога мясников»). Многие из более чем 100 синагог Минска принадлежали различным рабочим гильдиям, обычным для городской жизни на рубеже веков.
В некоторых из этих синагог размещались «кибуцы» — небольшие группы молодых людей, изучавших там Тору. Местные семьи, принадлежавшие к синагоге, брали на себя ответственность за питание студентов и предоставляли им скромную ежемесячную стипендию. В 14 лет рав Аарон написал кунтрес по трактату Микваот, который «озарил мир Торы». Минск начал замечать мальчика, усердно учившегося в «Синагоге мясников». В знак признания его статуса, а также того факта, что он был сиротой, «Кацовише шул» предоставила раву Аарону значительно большую стипендию, чем остальным.
В Минске Арке познакомился с другим начинающим знатоком Торы, всего на несколько месяцев старше его, по имени Яаков Каменецкий, с которым у него завязались близкие отношения. Рав Яаков, не склонный к преувеличениям, позже вспоминал реакцию своей матери на знакомство с его другом: «Кто этот мальчик? От него исходит сияние Шхины (Б-жественного присутствия)!»
Минским импровизированным ешивам не хватало формальной структуры и авторитетного руководства. Такое положение дел открывало двери для различных идеологических течений, захлестывавших все более радикализирующуюся еврейскую улицу.
Эти заманчивые идеологии угрожали увлечь многие лучшие молодые умы того времени. Спаситель явился в лице рава Реувена Грозовского, старшего ученика Алтера из Слободки. Он разыскал Арке, обеспокоенный возможным пагубным влиянием современных течений, проникавших в Минск. Рав Реувен решил защитить Арке, привезя его в Слободку, где великий педагог, Алтер из Слободки (Рав Натан Цви Финкель), мог взять его под свое крыло.
После Песаха 1906 года Рав Аарон прибыл в Слободку вместе с равом Яаковом Каменецким.
Арке Сисловичеру не потребовалось много времени, чтобы его заметили. Ему было всего 14 лет, но это не мешало ему бросать вызов на уроках самому Раву Моше Мордехаю Эпштейну. Он был так мал ростом, что вставал на стул, чтобы его было слышно. Рав Натан Цви Финкель заботился о новичке как о собственном ребенке, приглашая его к себе в квартиру, примыкающую к ешиве, на трапезы в Шаббат и праздники вместе с ближайшими учениками.
Первые месяцы пребывания Рава Аарона в Слободке ознаменовались визитами великих раввинов. Он дорожил возможностью встретиться со стареющим равом Довидом (Карлинером) Фридманом. Когда через город проезжал рав Хаим Брискер, он заметил, что рав Аарон очень похож на своего отца рава Шнеура Залмана Пинеса, который был учеником рава Хаима в Воложине два десятилетия назад.
Даже на фоне успехов в Слободке, на рава Аарона постоянно давили родственники, требуя соответствовать веяниям современности. Сестра Малка настойчиво пыталась убедить его бросить Слободку, поступить в университет и приобщиться к современному миру. В какой-то момент рав Аарон действительно решил покинуть ешиву (он был лишь подростком, несмотря на весь талант). Когда он уже направлялся на железнодорожный вокзал Ковно, Алтера уведомили об этом, и он помчался на станцию. Он убедил рава Аарона вернуться в ешиву.
В годы пребывания в Слободке рав Аарон продолжал расти в учебе, одновременно впитывая уроки Мусара от Алтера. После определенного момента Алтер перестал беспокоиться о том, что рав Аарон попадет под дурное влияние, и поставил перед собой другую миссию: подготовить рава Аарона стать лидером Торы.
Во время одного из перерывов между семестрами (бейн а-зманим) раву Аарону довелось говорить с равом Меиром Симхой из Двинска (автором «Ор Самеах»), который был покорен равом Аароном и умолял его учителей: «Берегите юного Аарона, у него есть потенциал стать рабби Акивой Эйгером своего поколения».
В 1938 году журналист Гирш Мовшович (под псевдонимом М. Герц) поделился воспоминаниями о своем времени в Слободке в рижской газете на идише «Хайнт» («Сегодня») в статье под названием: «Гаон, рождающийся раз в поколение, рав Аарон Котлер». Ниже приведен отрывок:
«Он был тихим, спокойным, покладистым, мальчик нежный, как шелк, который дни и ночи проводил в учебе и служении Творцу. Он, его стендер (подставка для книг) и Гемара были так привязаны друг к другу, что, несмотря на то, что к бар-мицве он уже был исключительным илуем, он был менее заметен, чем двое других, потому что он и Гемара слились воедино, стали одной плотью.
Все знали, что Арке Сисловичера (по обычаю того времени, учеников ешивы часто называли по месту их рождения) мир знатоков Торы искусно назвал словами «цане мале сафра» — «корзина, полная священных книг». И «окер арим ве-тахнан зе ба-зе» — «тот, кто вырывает горы и перемалывает их одну о другую» (метафора острой полемики в Талмуде).
Несмотря на его юный возраст, к нему относились с огромным уважением из-за его гениальности и атмады (усердия), и поэтому никто не смел подойти к вундеркинду, чтобы «поговорить с ним об учебе». Потому что, во-первых, было слишком дерзко пытаться угнаться за ним в Торе. А во-вторых, ни у кого не хватало духу оторвать илуя от его Гемары, которую он поглощал с таким усердием, как жаждущий пьет из родника.
Не в характере Сисловичера было позволять своей истинной гениальности звучать громко. Я помню только один случай; мы были вместе на каникулах. Директор Ковенской гимназии узнал, что среди евреев есть мальчик-вундеркинд. Русский директор загорелся любопытством проверить гениальность этого мальчика в математике.
[Он предложил] сложные математические задачи, которые было бы трудно решить дипломированному инженеру, и Сисловичер решил их в мгновение ока. Шагая взад-вперед по маленькой комнатке, он быстро выдавал ответы.
Русский директор был поражен. Возможно ли это? Как может быть, чтобы такой маленький мальчик, который в жизни не посещал даже начальную школу, мог самостоятельно, с ходу решать сложные задачи? Поэтому на следующий день он вернулся, хорошо подготовившись.
На этот раз он планировал задать маленькому гению такой сложный математический вопрос-ловушку, что тот застынет в растерянности. Но то, что трудно для русского директора, было совершенно просто и понятно для илуя из «Кнесет Исраэль». Сисловичер шагал взад-вперед по комнате — крутил пальцем в воздухе и с готовностью решал трудную математическую задачу. С того момента каждый день директор присылал юному гению свежие яйца, фрукты и овощи».
В 1914 году, после почти двухлетней помолвки, 22-летний рав Аарон женился на Хане Перел Мельцер, дочери рава Иссера Залмана и рабнит Бейлы Хинды Мельцер. Свадьба состоялась весной 1914 года в Слуцке. Наш великий учитель, рав Элазар Менахем Шах рассказывал, что на свадьбе присутствовал только один из друзей рава Аарона по Слободке, что было нормой в те дни.
Породнившись с семьей Мельцер, рав Аарон удостоился жены, выросшей в доме, пропитанном Торой, и укрепил связь с семьей, которая оказывала особое влияние на мир Торы на протяжении последнего столетия.
Молодая пара поселилась в Слуцке, где рав Аарон вскоре присоединился к преподавательскому составу знаменитой ешивы своего тестя. Ешива была основана в 1897 году Алтером из Слободки по просьбе раввина Слуцка, рава Яакова Давида Виловского (Ридбаза). 10 000 евреев Слуцка составляли более 75 процентов населения города. Пост раввина в Слуцке был одним из самых престижных в регионе.
Когда Алтер откликнулся на просьбу Ридбаза и основал ешиву в Слуцке, это стоило ему больших жертв. Помимо рава Иссера Залмана Мельцера, который был одним из его глав ешивы в Слободке, Алтер отправил в Слуцк 14 своих лучших студентов. Под руководством рава Иссера Залмана ешива стала одной из ведущих ешив в Российской империи. Она была названа «Эц Хаим».
До Первой мировой войны число студентов выросло до более чем 200, и рав Иссер Залман начал кампанию по сбору средств среди еврейской финансовой элиты России, завершившуюся открытием здания в 1912 году. Среди светил, учившихся в Слуцке в первые два десятилетия, были рав Элазар Менахем Шах, рав Йосеф Элиягу Хенкин, рав Арье Левин, рав Яаков Каменецкий, рав Моше Аарон Полеев и рав Моше Файнштейн.
По мере роста ешивы росла и семья рава Аарона. Потеряв ребенка в младенчестве, рабанит Хана Перел в 1918 году родила сына Хаима Шнеура, а затем, в 1921 году, дочь Сару.
Слуцк был одной из немногих ешив, не ушедших в изгнание во время Первой мировой войны. Она продолжала функционировать на прежнем месте в тяжелых условиях войны, а затем большевистской революции и Гражданской войны. Когда в 1921 году была проведена окончательная граница между Второй Польской Республикой и Советской Россией, Слуцк оказался на советской стороне, где Евсекция изо всех сил старалась искоренить еврейскую жизнь.
Евсекция верно понимала, что Идишкайт никогда не сможет сосуществовать с коммунизмом, и поэтому стремилась уничтожить всё. Их деятели устраивали показательные суды и публиковали газеты, «разоблачающие» студентов и учителей ешив как контрреволюционеров, систематически отравляющих массы.
В Слуцке стало понятно, что для продолжения работы ешива должна уйти из-под власти большевиков, однако рав Иссер Залман категорически отказался оставить свои раввинские обязанности перед общиной. Поэтому было решено разделить ешиву. Старшие студенты должны были тайно пересечь еще прозрачную границу под предводительством молодого и талантливого зятя главы ешивы, рава Аарона Котлера. Младшие студенты пока оставались с равом Иссером Залманом в Слуцке.
Рав Аарон успешно перешел границу с Польшей и попытался восстановить ешиву в Клецке. Пересечение границы было не просто бегством от антирелигиозных коммунистов в безопасную Польшу. Это был также символический — и не менее смелый — личный переход для рава Аарона.
Вдали от своего прославленного тестя рав Аарон теперь был сам по себе. В 29 лет он стал самым молодым из глав ешив межвоенной Польши, педагог, лидер и созидатель. Мир Торы наблюдал, как восходящий лидер приступает к строительству одной из величайших ешив той эпохи.
Рав Аарон немедленно доказал свои лидерские качества. Он пообещал местным жителям, что будет платить за проживание своих студентов. Их насущные нужды взял на себя рав Аарон, раздобывший большое количество сахарина и местного черного хлеба. Два месяца ученики жили на подслащенной воде и черном хлебе, дополняя рацион в Шаббат, когда горожане приглашали их на трапезы.
Рав Мендель Кравиц, ученик рава Аарона в Клецке, вспоминал: «Его трехкомнатная квартира была скудно обставлена и набита студентами ешивы, пришедшими за своей ежедневной едой. В те первые хаотичные дни рав Аарон сам кормил многих студентов. Это не было похоже на частное жилье. Это было место Торы. Воздух наполняли обсуждения, споры об идеях. А посреди всего этого был молодой Рош ешива, направляющий духовный рост своих учеников и одновременно обеспечивающий их физические нужды».
Тем временем в Слуцке остатки ешивы были вынуждены уйти в подполье, и многие ученики, не видя будущего при советской власти, перешли границу — в Клецк. Численность ешивы в результате резко возросла, и к 1924 году в ней насчитывалось 156 учеников. После краткого тюремного заключения, рав Иссер Залман сам присоединился к ешиве в Клецке и вернулся на свой пост главы. Но вскоре после этого он иммигрировал в Эрец Исраэль, где возглавил ешиву «Эц Хаим» в Иерусалиме. И снова растущая ешива Клецка осталась в надежных руках рава Аарона.
Одним из преподавателей наряду с равом Аароном был его близкий друг рав Элазар Менахем Ман Шах, женившийся на племяннице рава Иссера Залмана. Рав Шах оставался в Клецке до начала 1930-х годов. (Когда рав Шах занял должность в одном из филиалов Новардока, а позже в ешиве Карлин в Лунинце, его семья осталась в Клецке. Рав Шах возвращался домой на праздники). В течение десятилетия, с 1925 по 1935 год, машгиахом был рав Йехезкель Левенштейн.
Концентрация рава Аарона на учебе была такова, что он регулярно забывал поесть. Однажды рав Аарон настоял на проведении ежедневного урока, несмотря на высокую температуру. Более двух часов он стоял и говорил с привычным огнем и страстью, иногда делая паузы, чтобы откашлять кровь — «Ковчег нес того, кто его несет».
Однажды снежной зимой рав Аарон давал урок в Клецке, когда дымоход засорился. Вскоре угарный газ от дровяной печи начал заполнять бейт-мидраш. Большинство студентов вышли, осталась лишь небольшая группа. Когда они почувствовали, что начинают задыхаться, один из них сказал раву Аарону, что они не могут больше оставаться. Он ответил: «Это потому, что вы не понимаете урок. Если бы вы жили им, вы бы не чувствовали дыма!»
Однако публичные выступления не давались раву Аарону легко от природы. Рав Шах однажды заметил: «Вы видите нынешнего рава Аарона, великого лидера. Но я знаю его с юности. Вам, может быть, трудно поверить, но раньше он испытывал ужасный страх перед публикой. Однажды рав Аарон давал урок в Клецке, когда вошел незнакомец. Рава Аарона охватил страх из-за присутствия всего одного незнакомого человека, настолько сильной была его застенчивость. Очевидно, тот, кто принимает на себя ответственность за руководство народом, преодолевает трудности, превосходящие его природу».
Рав Аарон был дальновидным лидером, стремившимся поставить ешиву Клецка на прочную финансовую основу. Поэтому он нанял официального сборщика средств. В 1924 году этот эмиссар был отправлен в Германию. Год спустя рав Аарон жаловался, что система не смогла сбалансировать бюджет ешивы, и отмечал в письме, что его ежемесячный бюджет на хлеб составляет 300 долларов.
Даже когда дефицит ешивы рос, машгиах рав Йехезкель Левенштейн считал, что ешиве нужно собственное здание, и была начата строительная кампания. Один за другим, евреи Клецка приходили с пожертвованиями: деньги, браслеты, кольца, серебро, золото — как при строительстве Мишкана (Скинии), они отдавали все, что у них было, и не останавливались на этом. Местные жители также вызвались помочь в строительстве.
Маленькая община Клецка планировала пополнить строительный фонд за счет пожертвований землячеств в США. Когда это не принесло необходимых средств, рав Аарон был вынужден взять кредиты, чтобы завершить строительство. Это еще больше увеличило дефицит ешивы.
Чтобы создать огласку, которая улучшила бы перспективы сбора средств, рав Аарон придумал идею грандиозной церемонии открытия. В присутствии многих почетных раввинов праздничная Ханукат а-Байт (новоселье/освящение здания) состоялась в еще недостроенном здании в ноябре 1929 года. Специальным почетным гостем был рав Иссер Залман Мельцер, бывший Рош ешива, который проделал путь из Эрец Исраэль.
Ханукат а-Байт в Клецке стала впечатляющим событием, поднявшим престиж ешивы. После нескольких лет, когда число учеников колебалось около 150, в начале 1930-х годов ешива пережила всплеск роста, и к 1932 году насчитывала 230 студентов.
По мере того как ешива росла в размерах, рав Аарон работал над тем, чтобы она росла и в качестве. Уроки рава Аарона приобрели известность в клецкую эпоху, и он стал известен как хариф — острый и проницательный мыслитель. Он был живым примером того, что «Тору учат со страстью а не со спокойным равнодушием или холодностью и апатией». Он говорил быстро. Он был легковозбудимым. Глубокий анализ, подаваемый отрывистым тоном, представлял собой интеллектуальный вызов, требующий полной концентрации. Рав Аарон Лейб Штейнман, учившийся в Клецке короткое время, описывал, как рав Аарон переходил от одной концепции к другой с молниеносной скоростью, требовавшего 100-процентного внимания, чтобы не потерять нить.
Продолжение следует. Составил рав Арье Кац
