«Как можно себя так не уважать?» Что происходит с молодыми медиками, которых недавно распределили 

Чего ждут от своей профессии молодые врачи и с какой реальностью сталкиваются, распределившись по специальности? Сегодня Минздрав вовсю рекламирует распределительную компанию, показывая «счастливые лица» молодых специалистов, обреченных лучшие годы своей жизни работать за низкую зарплату и в двойном объеме. Мы же решили услышать правду о распределении, предложив молодым врачам анонимно рассказать свои истории. Первой из них стала Екатерина (имя изменено), которая распределилась в 2020 году, но на новом месте отработала всего несколько месяцев. Она решила не мириться со сложившимся положением вещей и уехала за границу.

— С какими мыслями вы и ваши сверстники поступали в медуниверситет? Что вами двигало? Как представляли себе свою будущую специальность?

— Большинству в это время было 17–19 лет и в этом возрасте у человека крайне расплывчатое представление о том, чего можно ждать от профессии врача. В лучшем случае какие-то идеалистические картинки из сериала «Клиника», в худшем — из «Доктора Хауса». В реальности же медицина — это тяжелая работа, рутина, к чему многие оказываются не готовы.

Почему люди выбирают медицинский? Скажу по себе: если ты в школе учишь углубленно химию и биологию, у тебя есть только два выбора: пойти в педагогический либо в медицинский. И так сложилось, что быть педагогом менее престижно.

Ты точно не идешь в медицину для того, чтобы зарабатывать деньги. Каким бы наивным ты ни был, понимаешь, что в Беларуси врачи никогда не были состоятельными. Часто в медицину идут люди с синдромом спасателя и таких очень много. К слову — именно им тяжелее всего после сталкиваться с реальностью, когда становится понятна абсолютно неприглядная, циничная реальность работы, которую считал своим призванием.

Еще одна категория будущих медиков — продолжатели династии или те, кого врачом сделали родители.  А для парней немаловажный повод поступления в мед — военная кафедра. Многие выбирают этот вариант, не желая примерять кирзовые сапоги.

— Сильно ли изменился взгляд на профессию ближе к распределению? Не пожалела о своем выборе?

— Жалела. Я понимала, что впуталась во что-то, что мне не очень нравится, но особых альтернатив при этом не было. Мои мысли на момент выпуска в основном вращались вокруг денег — надо было как-то заработать на еду и проживание, и это оказалась не тривиальная задача. Для того, чтобы начать хоть что-то зарабатывать, требовалось как можно быстрее получить категорию, или каким-то чудом устроиться на работу в частную фирму.

Как и абсолютное большинство молодых медиков, я подрабатывала еще в то время, когда была студенткой — была ассистентом в частной медицинской фирме. И вот вам забавная ситуация: когда я «распределилась», то есть пошла работать на полную ставку как специалист, мои доходы упали примерно на 25%. Думаю, это многое говорит о том, в каких условиях находятся начинающие беларусские медики.

— Как проходило распределение? Почувствовала ли ты праздничную атмосферу во время официального прихода в профессию?

— Это был крайне специфический опыт. Проблема в том, что я распределялась после революции 2020 года. Была активной участницей протестов, об этом в университете знали, и, соответственно, отношение ко мне было скорее как к «врагу народа». Моим распределением занималась проректор по воспитательной работе, которая осуждала мою позицию и постоянно до этого рассказывала студентам, что я недостойна «высокого звания медика».

На распределении все случилось стремительно. Я видела ректора и министра, но они сидели, занимались своими делами, ни разу на меня даже не посмотрели. Меня же посадили прямо напротив проректора по воспитательной работе, и думаю, у меня на лице все отношение к ней было написано. Я родилась в Гомельской области и ожидала, что по распределению меня направят туда. Мой муж работал в Минске, поэтому другой вариант представлялся — распределение в столицу.  А она мне сразу говорит: поедешь в Вороново. Это был шок — я там ни разу в жизни не была! Почему именно туда?

Сказала, что никуда не уйду до тех пор, пока меня не направят туда, куда я имею право распределиться по закону. Просто села неподалеку от комиссии, и всем своим видом показала, что настроена решительно. Потребовалось так просидеть около получаса, и они изменили мнение. В итоге меня распределили в одну из минских поликлиник. Но это все, конечно, было крайне унизительно.

— Как вас приняли на  новом месте работы? Предложили ли жилье или какие-то социальные преимущества как молодому специалисту? Как обучали?

— Конечно, ничего этого не было. Я начала сама снимать квартиру, альтернативы не возникло. Устройство на работу происходило буквально следующим образом: в поликлинике мне назначили участок и сразу сказали идти и работать! Я пребывала в шоке, спросила: а вы не хотите объяснить, что мне в принципе надо делать? Оказалось, что ни у кого желания учить молодого сотрудника нет. Всучили в руки бланки, сказали их заполнять. Ну, я взяла и пошла. В первые же дни наделала множество ошибок, но это никого не смутило, помогать никто не собирался. Ко всему прочему это был период, когда бушевал ковид, так что пришлось мне особенно нелегко. По большому счету я почувствовала себя не умеющим плавать ребенком, которого бросили в воду.

Спустя какое-то время «ментор» все-же появился, но его выделили только для того, что бы ругать меня за то, что я неправильно заполняла бланки больничных. В скором времени я действительно «преисполнилась» в заполнении различных дурацких бумажек. А вот во врачебной практике времени на какой-то рост не было.

— А как насчет сверхурочной работы?

— Это как раз и стало одной из причин надлома. Конечно, меня хотели загрузить «по полной» — пытались заставить работать по выходным, оставаться допоздна на работе. Тогда я пришла к начмеду и сказала: «я готова работать больше чем на ставку, если это будет адекватно оплачиваться». В ответ покивали. Так как деньги были очень нужны, набрала на себя множество работы. Но по итогу первого месяца мне заплатили минимальную ставку — около $150–200 в эквиваленте. При этом  я работала примерно по 11 часов в день, включая субботу, а иногда и воскресенье.

Пришла к начмеду, устроила скандал. Мне сказали, что на более я не заработала, начали давить, мол, ты подводишь коллектив своими капризами: работай как все, от рассвета до заката, без выходных, и не возмущайся. После этого несколько раз были инциденты: например коллега заболел, и мне предлагали бесплатно взять его вызовы на участке, я отказывалась. Или требовали выйти в субботу — я не соглашалась. Удивленно спрашивала у бывалых врачей в поликлинике: почему они все это «проглатывают»? Как можно себя так не уважать? Те в ответ только глаза отводили, говорили, что привыкли. Я привыкать к подобному не собиралась.

Понимая, что мне грозит реальное рабство на долгие годы, я в какой-то момент приняла решение и уехала из страны. Сейчас работаю не по профессии, но зарабатываю, конечно, деньги, которые абсолютно не сравнимы с теми, что получала в беларусской поликлинике.

— Что бы вы сказали людям, которые сейчас учатся в медуниверситете или только планируют поступать?

— Я бы советовала сразу поступать в зарубежный ВУЗ. Это сложнее, но открывает массу перспектив. Главное, вы не попадете в рабство. Если уже поступили и учитесь, скажу цинично: постарайтесь получить от этого максимальный профит в плане образования, одновременно изучая иностранный язык. Уже на третьем курсе начинайте целенаправленно составлять «план побега». И как только вы получите в руки диплом —  сразу бегите из страны.