Хоть я и не проводник твоей судьбы (Новелла). Глава 5
Копировать и использовать перевод запрещено! Ссылка на телеграм канал: https://t.me/bibi_yatagan Ранний доступ к главам на Boosty: https://boosty.to/bibi_yatagan
Глава 5.
Ну и что же выходит? Есть двое, которые, даже встречаясь раз в несколько недель ради поддержки, умудряются постоянно бить друг друга. А если таких людей запереть в ограниченное пространство под названием школа? Что будет?
Само собой, мы дрались каждый день. По дороге в школу дрались, на линейке дрались, на уроках дрались, на переменах дрались, в обед дрались, на последней линейке дрались, во время уборки дрались, по дороге домой снова дрались.
Честно признаюсь. Когда услышал, что меня переведут в школу Ке Джунмина, я немного обрадовался. Нет, если честно, радовался безумно. Носить ту же форму, что и он, вместе проходить школьные годы. Как тут не биться сердцу.
Есть же это чувство. Когда смотришь дораму или фильм про школьные годы, и охватывает свежесть, волнение… Я мечтал о такой школьной жизни.
Надевая форму средней школы при Центре, я твёрдо решил постараться. Не драться. Не заводиться. Не хватать за шиворот. Не заезжать кулаком. Не бить коленом в пах. Я бесчисленное количество раз давал себе такие обещания.
Какими бы отчаянными ни были мои клятвы, Ке Джунмин, этот проклятый ублюдок, постоянно лез под кожу. Он раз за разом провоцировал меня, не давая жить мирно и спокойно. Всё было из-за него.
— Хватит постоянно подножки своим ставить. У тебя что, из-за роста совесть тоже мелкой стала?
— Если ты эспер, то должен справляться с таким недостатком. А насчёт совести? Ты видел, что у меня с той стороны пусто было. Специально не дал пас, думал, я не замечу?
— Ты вспоминаешь про то, что я эспер, только когда оказываешься в невыгодном положении
— Невыгодном? Я ради честной игры так делаю.
— Что, струсил? Если боишься, просто сдохни.
— А, сука, я не могу это так оставить…
Мы снова схватили друг друга за ворот. Одноклассники, что вместе с нами играли в футбол, откатили мяч от наших ног.
— Эти двое ж у нас в команде? Мёнджин, иди к нам, надо численность уравнять.
Плевать было друзьям, что мы там насмерть дерёмся. Они спокойно продолжали игру. В последнее время всегда так было.
Правда, не с самого начала. Сначала все в панике нас останавливали, уговаривали, переживали. Даже специально создавали для нас ситуации, чтобы мы помирились.
Даже как-то всем классом написали записку и вручили нам. Хватит драться, живите дружно, в обеденном зале пыль летит — деритесь на стадионе, супружеские ссоры водой не разрубишь… В таком духе. Кто там про «супружеские ссоры» написал? Я найду тебя и заставлю заплатить.
Но через месяц все уже привыкли. Будь то я разобью нос Ке Джунмину или он мне руку вывихнет — никто не мешал, все занимались своим. Человек, оказывается, к любому привыкает. Потом нас вообще за мебель в классе считали.
Учителя, правда, дольше сопротивлялись. Но и они после семестра пошли на компромисс. Они поняли, что нам трудно совсем не драться, поэтому просто просили держаться в разумных пределах. Единственное, на чём они настаивали, чтобы мы не втягивали других учеников и не портили школьное имущество.
В середине года даже поднимался вопрос, не стоит ли нас развести по разным классам, но до самого выпуска мы так и остались вместе. Ходили слухи, что Центр надавил. Попросили оставить нас рядом, и что всю ответственность они возьмут на себя.
Выше школьной администрации стоял Центр. Раз уж школа принадлежала их фонду. Вот она, уродливая реальность нашей системы образования.
В таких условиях я чаще бывал в медпункте, чем в туалете. Настолько привык, что считал его своим вторым домом. Медсестра только и вздыхала, что из-за нас пластыри и мази заказывает в разы больше.
Наш классный руководитель был человеком, который уже вышел на пенсию, а потом, от скуки, вернулся в школу. Говорили ещё, будто он владелец какого-то здания. Может, поэтому относился к нам с философией «ха-ха, дети ведь все через драки растут». Благодаря этому наши драки на задних партах проходили на фоне линейки или итогового собрания.
И вот этот добродушный учитель однажды лишь по-настоящему взбесился.
В тот раз в нашей группе по уборке английского класса было пять человек. Все согласились, что тащиться туда впятером нет смысла, и решили сыграть в камень-ножницы-бумагу, чтобы нагрузку накинуть двоим. Не повезло мне и Ке Джунмину, обладателю катастрофически плохих навыков в этой игре.
Мы начали драться ещё до того, как приступили к уборке. Если подумать, причина была до смешного нелепая. Просто обсуждали, как будем убираться, и всё переросло в ссору.
— Естественно, сначала оба подметаем, а потом вместе моем пол.
Насколько же это справедливо, демократично и рационально. Но Ке Джунмин, сукин сын, возразил.
— Это же лишние хлопоты. Один быстро подметёт, другой шваброй пройдёт, и всё. Зачем усложнять?
— Мыть шваброй тяжелее, чем подметать.
Так мы повалились друг на друга, и я немного оказался в проигрыше. В спешке схватил рядом стоящую швабру и со всего размаху швырнул её в Ке Джунмина. Признаю. Это была немного, совсем чуть-чуть моя вина.
Но Ке Джунмин тоже не тот, кто стерпит. Уклоняясь от швабры, он, будто только этого и ждал, метнул в меня метлу. Я резко пригнулся, и метла, пролетев мимо, с грохотом вонзилась прямо в центр электронной доски.
Я потерял дар речи, уставившись на метлу, торчащую под прямым углом из экрана. Причём вонзилась не ручка, а сама щётка. С ума сошёл?
— Ты хотел мне в лоб её вогнать?!
— Немного промахнулся с силой.
— Если бы не моя отличная реакция, я бы сдох! Ты убийца!
— Но ты же пока жив. Я знал, что ты увернёшься.
— Жив? Пока?! Ты что, в следующий раз меня убить собрался? Убийца несостоявшийся!
— Да ну, не убил бы я тебя. Хотя иногда желание было.
— Часто? Ах ты, говнюк… Стой, не в том дело. Что теперь делать?
Мы уставились на электронную доску.
Помню… Сегодня на уроке английского классный так расхваливал доску, показывая функции. Сколько она стоит, какие возможности, и что только в нашей школе, из всех в округе, такое есть. Он распинался больше десяти минут.
В итоге в тот день нас отчитали так, как никогда прежде. Классный руководитель, который обычно голоса не повышал, разразился гневом и отругал нас. Каждый раз, как он кричал, я невольно вздрагивал плечами. Когда взглянул на Ке Джунмина, у того плечи тоже дёргались так же, как у меня.
С того дня мы в классе не дрались. Зато в других местах сцеплялись ещё яростнее.
Сценарий повторялся каждый раз. Ке Джунмин своим наглым поведением доводил меня до кипения, мы дрались, я жалел. Потом снова дрались. И снова жалел.
Мы и правда были несовместимы. От начала до конца, до ужаса.
Но сказать, что я только ненавидел Ке Джунмина, было бы неправдой. Злость и влюблённость — это разные вещи.
Он мне нравился, но в то же время бесил. Он был милым, но вместе с тем вызывал во мне ярость. Каждый раз, когда я смотрел на Ке Джунмина, противоположные чувства бушевали в груди. Будто внутри меня бесновались сразу две личности.
Тем не менее, я никогда не собирался признаваться в своих чувствах. У Ке Джунмина уже был гид, с которым он сделал метку и которому отдал свою душу. И только этот человек мог занять его сердце. Никто другой. Я, наблюдавший рядом, знал это лучше всех. До боли знал.
Когда мы ходили вместе, раз в месяц я становился свидетелем того, как ему признавались. В основном это были ребята из других классов, других параллелей, даже из других школ.
Для справки: наши одноклассники говорили, что Ке Джунмин им не нравится, потому что слишком ребячлив. Честно признаюсь, что и про меня то же самое говорили, из-за того, что нас вечно связывали парой. Один друг рассказал, что, хотя мы оба выглядели вполне прилично, мы дрались как дети из начальной школы, что было довольно отталкивающим. Быть с ним в одной лодке, хотя я был невиновен, было настолько несправедливо, что у меня наворачивались слезы на глаза.
Тем не менее, люди, которые не знали истинного Ке Джунмина, часто были очарованы его красивой внешностью. Даже я, зная его дерьмовый характер, иногда замирал, глядя на него.
Каждый раз, когда ему признавались, он отказывал резко и безжалостно. Он мог бы быть вежливым, но вместо этого он отмахивался от них не просто твердо, а откровенно холодно. Если он чувствовал, что другой человек не может отпустить, он открыто унижал его. Даже смотреть на это со стороны было достаточно неловко.
Иногда в тех людях я видел самого себя. Наверное, я тоже ничем от них не отличался. Признание? Мне бы повезло, если бы меня не прокляли. В таком случае я и временным гидом работать не смогу. А значит, с Ке Джунмином навсегда покончено.
Поэтому нужно затаиться. Благодарить за то, что могу оставаться рядом, и радоваться хотя бы тому, что временной поддержкой способен принести хоть какую-то пользу.
Я был искренне доволен настоящим. И не собирался желать большего.
Иногда хотелось, чтобы Ке Джунмин относился ко мне чуть теплее, но стоило представить, что так и будет, как меня тут же передёргивало от отвращения. Сам себя не понимаю. Всё это вина Ке Джунмина.
Так или иначе мы вместе окончили школу. Едва нам исполнилось девятнадцать, мы официально поступили в Центр.
Ке Джунмин, будучи эспером S-класса, в университет не пошёл. Его школьные оценки всегда входили в тройку лучших по всей школе, а на объединённых экзаменах он неизменно получал только первый уровень, из-за чего все вокруг сожалели. Но сам он, похоже, не особо задумывался об этом. Точнее, он вовсе не рассматривал поступление в университет. Хотел как можно скорее начать работать в Центре и найти гида, на котором оставил метку.
У гидов условия работы были куда мягче, чем у эсперов. При желании можно было совмещать учёбу и работу. Многие днём учились в университете, а ночью работали гидами. Но я без колебаний отказался от университета.
Причина была проста. Моих оценок для поступления не хватало. Если Ке Джунмин был в числе первых трёх, то я неизменно оказывался в числе последних трёх. Стоило появляться результатам, как Ке Джунмин измывался надо мной без пощады. Лишь бы повод подвернулся.
Даже если учесть, что старшая школа при Центральном центре соперничала по уровню с престижными школами, мне учёба явно не давалась. Я не считал, что виноват. Это всё гены нашей семьи. Моя сестра тоже была такой, что легче было пересчитать её место с конца списка. Так что я не виноват. Правда. Поверьте.
Но странным образом люди часто думали, что я хорошо учусь. В начале учебного года одноклассники приходили ко мне с математическими задачами. Однако недоразумение долго не длилось. Стоило обменяться несколькими словами, и они понимали, что мои познания в математике остановились на разложении на множители. С тех пор разговоров о совместных занятиях со мной больше не заводили.
Друзья говорили, что всему виной внешность. Черты лица у меня острые, будто у перфекциониста, а взгляд ясный, и это будто само по себе вызывало доверие. А с очками я и вовсе походил на прирождённого отличника.
Но стоило узнать меня ближе и они чувствовали себя обманутыми, потому что за этой внешностью скрывался полный безнадёжный болван. Они говорили, что носить очки с таким лицом — это обман.
В школе я носил очки лишь потому, что не видел с доски. В остальное время мне было лень. И я никогда не утверждал, что хорошо учусь. Это они сами себе напридумывали, а потом ещё и жаловались.
И всё же у меня не было плохой памяти. Я отлично помнил всё, что Ке Джунмин вытворял со мной за последние годы. Мог воспроизвести слово в слово каждую гадость, что он говорил.
Вот пример. Тот ублюдок сказал как-то, что толку мне зубрить формулы, если я всё равно не умею их применять, и назвал меня тупым. Сука.