Святой равноапостольный князь Владимир

Путь преображения:
от воина-язычника – к святому равноапостольному князю

Сказ Владимира Красно Солнышко

Князь Владимир:

Родился я в селе Будятино, что в земле Псковской, в 960 году. Матушку мою отправила рожать туда бабка моя, княгиня Ольга. Будучи прилежной христианкой, не могла она вынести связи сына своего, Великого князя киевского Святослава, с доверенной служанкой, ключницей Малушей, матерью моей. Так что рожден я был не от законной жены своего родного отца. Но был как равный среди сыновей его – Ярополка и Олега.

Отец желал, чтоб все его сыновья были с малолетства при делах правления, чтобы править Русью сообща и в братском согласии. Но отец погиб на Днепровских порогах, едва дожив до тридцати лет.

В скоротечной усобице погиб брат Олег. Узнал я об этом будучи на княжении в Новгороде и подумал, что начался передел, потому бежал за море, к варягам, к своим скандинавским родственникам. Пробыл там три года и достаточно укрепившись, взяв с собой отряд варягов, вернулся в свой город и изгнал оттуда поставленного Ярополком посадника.

Понимая, что столкновение с Ярополком неизбежно, собрал кой-какую рать и двинулся на юг, к Полоцку, где с тамошним правителем Рогволодом следовало мне заиметь хорошие отношения.

С горечью вспоминаю я то время. Очаровала меня своей красотой дочь Рогволода – Рогнеда, загорелся я к ней страстью неуемной. Не было препятствий для меня на пути к обладанию ей. Отправлены были мною послы к полоцкому правителю, которым, кроме всего прочего, поручалось просить для меня руки Рогнеды. Но из уст ее прозвучали обидные для меня слова, в которых сквозил укор моему происхождению. «Не хочу снимать сапоги с робичича, хочу за Ярополка». Слово «робичить», то есть «сын рабыни», было презрительным оскорблением и ранило меня в самое сердце, воспылавшее желанием мести за нанесенную обиду.

Тогда захватил я Полоцк и по наущению дяди своего по матери, дружинника Добрыни, силой взял Рогнеду на глазах родителей ее. После чего убили дружинники Рогволода и двух его сыновей. Рогнеду же сделал я своей пленницей.

Жесток я был, ибо не знал еще Господа моего. Потом, по великой Своей милости и моему смирению пред Ним, Он Сам изберет меня, даст Силу и Благодать, превратив жестокого воина в агнца, раба Своего. И тогда лишь познаю Его слова: «Блаженны милостивые, яко тии помилованы будут». Но до этого много еще падений самых мерзких предстояло мне пройти и было то в моей собственной испорченной воле.

Ну так продолжу я рассказ свой далее. Дабы поняли вы, потомки мои, как велик наш Господь и что все Ему подвластно.

Закончилась усобица в 978 году. Пришел ко мне сдаваться брат мой Ярополк и не отпустили его дружинники мои, не смилостивился я над братом своим единокровным, но «подняли его мечами под пазухи».

Так стал я единовластным правителем Земли Русской.

Гнусно проводил я время жизни своей, ни в чем не было мне препятствий. Сила была во мне неуемная. Пиры, сотни наложниц в киевском дворце и в загородных поместьях сопровождали дни моей жизни. Владела мною необузданная распущенность. Так и летописец напишет: «Был же Владимир побежден похотью… и был ненасытен в блуде».

Говорю об этом, ибо сила Господа так велика, что смогла благодать Всевышнего усмирить это буйное тело, изменить сущность гнусную мою. Ибо все возможно Богу.

Пришлось воевать мне с Польшей и Волжской Булгарией. Не составило трудов подчинить радимичей, балтское племя ятвягов. Получал я дань с вятичей и остатков Хазарии.

И вот пришло решение пойти на Корсунь (Херсонес), что был тогда в пределах Византии. И тому была причина необычайная.

В то время не было покоя в душе моей. Большинство язычников симпатизировало мне, когда я боролся за власть с Ярополком. Уже были тогда и христиане. Среди них и бабка моя, княгиня Ольга, изменившаяся до неузнаваемости после крещения. Настаивала она, убеждала принять Христа. Но не внимал я словам ее. Не было еще в душе моей места для Бога Истинного. Но Он терпеливо ожидал меня, блудного сына. И мое языческое начало почувствовало угрозу существованию своему.

Вхождение мое на киевский престол летом 978 года сопровождалось шумными празднествами, идолослужениями с обильными жертвоприношениями, человеческими жертвами. Много крови я видел, но запала мне в душу смерть варягов-христиан Феодора и Иоанна, отца и сына. Пал жребий на Иоанна, чтоб принести его в жертву богам языческим. Но услышал я слова отца его: «Не боги это, а дерево: ныне есть, а завтра сгниет… Бог же один, ему служат греки и поклоняются; сотворил Он небо, и землю, и звезды, и луну, и солнце, и человека и предназначил ему жить на земле… не дам сына своего бесам». Сражались они отважно и умерли за веру свою.

Задумал я тогда еще больше прославить богов языческих, различные верования объединить в единой вере идолопоклоннической, чтоб связать и укрепить племена разрозненные.

В 980 году сделал я первую попытку объединения язычества на всей территории от восточных склонов Карпат до Оки и Волги, от Балтийского моря до Черного, включавшей в свой состав племена восточнославянские, финно-угорские и тюркские. Поставил я кумиры в Киеве на холме вне двора тюремного: Перуна (финно-угорского Перкуна), Хороса (бога тюркских племен), Дажбога, Стрибога (богов славянских), Симаргла, Мокошь (богиня плодородия).

А после создания пантеона богов в Киеве, послал я своего дядю Добрыню в Новгород и тот поставил кумира над рекою Волхвом и поклонялись ему люди новгородские как богу. Главным кумиром в Новгороде, который поставил Добрыня, был кумир финского Перкуна.

И взывал я к идолам своим, участил жертвоприношения, напрасно проливалась там кровь человеческая. Ибо не знал я тогда еще Бога моего и заповедь Его: «Аз есмь Бог твой; да не будут тебе бози инии, разве Мене. Не сотвори себе кумира, и всякого подобия, елика на небеси горе, и елика на земле низу, и елика в водах под землею; да не поклонишися им, ни послужиши им».

Не давало идолопоклонство мне удовлетворения, была у меня тяга к более широкому пониманию мира. Развивались уже пути торговые и военные по землям русским, вырастали новые поселения по тем дорогам. Смотрел я на Грецию и Скандинавию и было стремление к укреплению государственности на Руси.

Усилились во мне метания душевные. Будто Кто-то хотел в душу мою войти, но не впускал я Его. Тогда захотел устроить я испытание вер, что были тогда в разных народах и землях. Послал в те земли гонцов своих, а проповедников ислама, иудаизма, латинян и греков призвал к себе.

«Как вы можете учить другие народы, если Бог лишил вас своей земли и разметал по всему свету?» - был мой вопрос к иудеям.

Ислам заинтересовал меня, но насторожил своей чувственной мотивацией. К услугам каждого праведника в раю предоставлялись сотни гурий. Такого у меня было предостаточно в этой жизни, не того жаждала душа моя. Не есть свинины и не пить вина на Руси? Нет! Такого народ мой не принял бы.

Христианство впечатлило меня своим стройным учением. Привлекло объяснением происхождения мира, загробным воздаянием, обетованием вечной жизни. Все это ложилось на душу, и от того радовалось сердце мое с каким-то необычным, ранее неведомым трепетом.

Разузнал я и о латинском и греческом исповедании веры.

Тем, кому приходилось бывать в Риме, не высказывали восторга своего от увиденного. Да и далековато было до Рима.

Но те русские купцы, послы и варяги, что посещали Константинополь, восхищались богослужениями в храме Святой Софии. «А были мы будто на небе», - только и говорили они все как один.

Немногочисленные киевские христиане исповедовали веру по греческому обряду. Да и бабка моя, княгиня Ольга, приняла по мудрости великой, ей присущей, именно закон греческий. Все эти обстоятельства склоняли меня к одному выбору – в пользу греческого исповедования веры.

Но не решался я сделать окончательный выбор.

Князь Владимир:

О походе на Корсунь, управлявшимся тогда византийскими императорами, я принял решение в 987 году. На следующий год мы с дружиною двинулись в Крым. Прибыв к Херсонесу, обложили город, но встретили отчаянное сопротивление херсонесцев. Общая длина херсонесских стен составляла 3,5 километра, толщиной они были 4 метра, высотой 8 метров. Над всей этой крепостью, сложенной по самым передовым правилам военного искусства, возвышались башни. Не остановило сопротивление храбрых горожан и мое грозное предупреждение, что я добьюсь своего, чего бы это мне не стоило, «буду стоять хоть три года».

Здесь же я принес клятву: «Если возьму город, то покрещусь».

Когда пришло хитрое решение лишить город воды, перекрыв воду из источников, город сдался. Мы с дружиною вошли в город мирно, без всякого насилия расположились в нем.

В Константинополь было направлено мною послание: «Я взял ваш город; слышу, что у вас сестра в девицах; если не отдадите ее за меня, то и с вашим городом будет то же, что и с Корсунью».

Получил я ответ от императоров византийских: «Не следует христианам отдавать родственниц своих за язычников; но если крестишься, то и сестру нашу получишь, и вместе Царствие Небесное, и с нами будешь единоверник. Если же не хочешь креститься, то не можем выдать сестры своей за тебя».

«Скажите царям, что я крещусь; и уж прежде испытал ваш закон, люба мне ваша вера и служенье, о которых рассказывали мне посланные вами мужи», - таково было мое новое посланье.

«Крестись, и тогда пришлем тебе сестру».

Князь Владимир:

И чтобы не было никакого подвоха, я написал: «Пусть те священники, которые придут с сестрою вашей, крестят меня».

После долгих уговоров принцесса Анна согласилась отправиться в Корсунь, сказав: «Иду, точно в полон, лучше бы мне здесь умереть».

Прибывший из Константинополя корабль с дрожащей от страха принцессой и сопровождавшим ее священством был встречен с почестями. Но не пришлось мне быть вместе со встречавшими тот корабль, на котором прибыла моя невеста.

Так устроил Господь, что посетил меня страшный недуг. От боли в глазах я почти ничего не видел. Анна сказала мне: «Крестись быстрее и только это тебя исцелит».

«Если в самом деле так случится, то поистине велик Бог христианский», - произнес я в ответ. Было мне тогда от роду 28 лет.

Такими особыми путями вел меня Всемилостивый Господь к купели крещения. Чтоб не сомневался я в выборе своем, ибо предстояло мне вести к вере и народ мой. Хотел я сделать политический и экономический шаг к объединению и процветанию Руси, но не мог и подумать, что получу нечто большее. А получил я от Господа живую веру в Бога-Творца, которая вошла в суть мою, во все составы мои.

Прибывшие с принцессой Анной епископ и священники начали совершать таинство, и когда возложили руки свои на меня, то я тот час увидел свет. Ибо готов я был принять Господа и душа моя желала того. Это не был свет только телесный от моего прозрения, этот свет прошел внутрь меня и освятил меня всего. Ибо прозрел я душой своей.

Изумляясь такому внезапному исцелению, я только и смог произнести: «Теперь только я узнал Бога истинного!» В крещении дано мне было греческое имя Василий, что значит «царский».

Это чудо так подействовало на дружинников моих, что и они пожелали креститься.

В честь своего крещения на торговой площади Херсоненса повелел я возводить храм.

Вскоре было совершено наше с Анной венчание, и мы отправились в Киев. С нами последовало священство, прибывшее на корабле из Константинополя. Были взяты необходимые для богослужений иконы и церковная утварь. Из Константинополя прибыл митрополит Михаил, чтоб возглавить русскую Церковь.

По возвращении своем в Киев повелел я опрокинуть идолы – одних изрубить, а других сжечь… Затем послал по всему городу сказать: «Если не придет кто завтра на реку – будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб – будет мне врагом».

Народ же, услышав такое, говорил: «Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого князь наш и бояре».

И было крещение народа моего в водах Днепра и радость великая на Небе по поводу множества спасенных душ человеческих.

Князь Владимир:

Большого сопротивления в оставлении язычества не встретил я в своем народе, ибо доверяли мне люди, знали, что хочу только блага и процветания землям нашим и поверили мне. Отпустил я наложниц и лишь Анна осталась верной женой моей.

Господь был рядом со мной, присутствие Его ощущал я непрестанно, ибо непрестанно взывал к Нему. Эту веру должен был я передать своему народу. Предстояло создать новый характер народа русского, дать ему душу, которая имела бы стремление к святости.

И получил народ эту святость и сохранялась она в потомках моих, дал Бог-Творец народу нашему огромную территорию, все богатства земли и хранил ее тысячу лет вперед. И называлась земля эта – «Святая Русь». В самые трудные времена и испытания выживал народ благодаря своей вере, этому незыблемому фундаменту, на котором теперь строилось все. Ибо «Велик Господь и весьма хвален, и величию Его нет предела. Из рода в род будут восхвалять дела Твои и могущество Твое возвещать. (Пс. 144, 3-4)

А впереди был путь немалый и непростой. Но теперь рядом Был Тот, Кто создал этот мир, эту землю, эти поля и реки, эти холмы и горы. И не было в том у меня сомнения. Я ощущал присутствие Его в каждом вздохе своем и дуновении ветра, укрощении стихий. В каждом человеке теперь видел я образ Божий и даже разбойников казнить воспротивился, ибо боялся греха.

Но митрополиты византийские, обустраивавшие жизнь церковную на Землях Русских, вознегодовали и повелели соблюдать закон, ибо разбойники должны нести справедливое наказание за злодеяния свои.

Русь перестала считаться в Византии варварской, ибо народ ее стал христианским. Престиж же киевских князей возрос неимоверно. Теперь через родство династии с византийским двором вошла Русь в семью европейских народов на совершенно иных основаниях.

Сына своего Святополка женил я на дочери польского короля Болеслава Храброго. Дочь Марию Доброгневу выдал за польского короля Казимира I. Дочь Ярослава Мудрого Елизавета вышла замуж за норвежского короля Герольда Смелого, несколько лет добивавшегося ее руки. Другая дочь Ярослава, Анна, была королевой Франции. Третья дочь, Анастасия, была замужем за венгерским королем Андреем I.

Стремление породниться говорило о престиже Руси среди всех народов Европы.

Князь Владимир:

И полюбил я Господа моего и поверил Ему всем сердцем, и принял в душу свою, и преобразилась душа моя.

Не было у меня страха в прежней моей жизни, ни перед кем и ни перед чем не останавливался я, мог покорить любого врага, предать огню и мечу всех и вся, сопротивляющихся мне.

Ныне же, великий страх объял меня, Господи, когда осознал я ношу, которую Ты возложил на меня.

Это был страх пред Тем, Кто создал этот мир, небо и землю и всех тварей на земле и под водою, всех птиц небесных и главное свое творение – человека. Человека, как образ Свой. Пред Тем, Кто дал Законы и заповеди всем ныне живущим.

Тем, первым людям, Адаму и Еве, лишь один закон Ты дал. Ты создал их и поселил в Раю. Поставил Ты посреди Рая дерево познания добра и зла. И запретил вкушать от него, «ибо смертью умрети», предупредил Ты их. Но вкусили они по наущению змея злобного, который посеял соблазн в Еве, внушив ей, что и они станут как боги, вкусив от того древа. И не удержалась Ева, вкусила плод запретный и дала есть Адаму. И вмиг изменились тела их. Появились на них ризы кожаные и спрятались они от Бога, ибо поняли, что нагие. И потребности тела стали единственной целью их жизни. И не могли они больше пребывать в Раю, ибо утратили совершенство, став смертными.

И изгнал их Господь за непослушание из Рая. Стали они по велению Божию в поте лица своего возделывать землю и в муках рожать детей своих. И родили они первенца, Каина, передав ему грех непослушания Богу. И завидовал Каин брату своему Авелю, кроткому и послушному сыну Адама и Евы. И пролил Каин первую кровь на земле, убив брата своего. Стал умножаться грех в потомках Каина и забыли люди Господа Своего и не призывали Его имени. Они забыли Того, Кто создал небо и землю, моря и океаны, и все, что на них и в них. И был потоп, и очистил Он землю от первых людей, оставив только Ноя, любившего Бога. Оставил всю семью его и всех тварей небесных и земных по паре.

И началась новая история человечества на Земле.

Постигал я премудрости Божии и обретал страх совершенный пред Господом моим, не по страху наказания, а по любви своей, дабы благоугодить Ему, ибо Он и только Он совершенен. И чем больше я изучал Законы и заповеди Его, данные людям, тем более убеждался в совершенстве Творца. И познал я, что значит, быть с Богом. Ибо столько был без Него.

И эта любовь к Богу давала особый, совершенный страх, «ибо таковой боится Бога и исполняет волю Божию уже не по страху наказания, уже не для того, чтобы избегнуть мучений, но потому что он, …, вкусив самой сладости пребывания с Богом, боится отпасть, боится лишиться ее». (Преподобного отца нашего Аввы Дорофея душеполезные поучения и послания. Поучение четвертое. О страхе Божием).

Увидел я, Господи, волю Твою, когда прикоснулся к житию Моисея, которого Ты избрал для народа еврейского. Дух Твой, Господи, открыл, что через меня, грешнейшего и недостойнейшего из людей, когда либо живших на земле, Ты желаешь образовать на Земле новый народ, который будет жить в воле Твоей и будет верен Тебе до конца. Меня избрал Ты орудием Своим. Но теперь я, Господи, раб Твой. Когда уверовал в Тебя всей душой моей, всем сердцем моим, всей крепостью моей. Я раб Твой и готов исполнить волю Твою. В воле Твоей было сделать меня Крестителем Земли Русской в подражание Иоанну Крестителю, крестившему еврейский народ и призвавшего его к покаянию.

И просил я мудрости и попечения Твоего о делах моих. Просил я у Тебя сил убедить народ мой принять Тебя, как принял Тебя я.

Дай мне дар премудрости и разума, чтобы взять из закона, данного Моисею для народа Твоего и жизнеустроения народа Византии все лучшее и полезное и вложить в законы земной жизни для народа, вверенного мне Твоей святой волей в Земле Русской.

И вспомнил я христиан, которых принес в жертву идолам, - как они во время казни воспевали Тебя! Они говорили о Христе и радовались, ибо знали, что смерть ускорит их встречу с Тобой! Преклоняюсь пред ними за веру и стойкость их и прошу прощения пред Тобою за великий грех мой.

Но ведь и Павел, апостол Твой, будучи еще Савлом, гнал когда-то церковь Христову, пока не явился Ты ему во славе Своей. «Кто Ты, Господи?», - спросил Тебя Савл. «Я Христос, которого ты идешь гнать», - ответил Ты ему. И всех больше сделал апостол Павел для прославления Тебя и принял смерть мученическую, дабы узреть Тебя в райских селениях. Так же и я, Господи, оставил в себе Савла, как и он, прозрел я в купели крещения, выйдя из нее преданным Тебе и Твоему учению, а теперь жажду послужить Тебе.

Открылся передо мной огромный мир Бога-Творца. Как же я мог не знать этого раньше? Все ближе становилась мне бабка моя Ольга, которая прикоснулась к сей тайне раньше меня.

В учении христианском увидел я мудрецов-богословов, которые соединили в себе теологию, филологию и философию. Я не мог насытиться их рассуждениями о Боге, о Его Творении, о природе первых человеков и пребывании их в раю. Через постижение трудов величайших мыслителей-богословов мне стала понятна поврежденная грехопадением природа человека, понятны причины собственной греховности: необузданность моего тела, страстных и порочных чувств, которую я выдавал за нормы своего поведения. Воспоминания об этом приводили меня в глубочайшее уныние. Чем больше я погружался в творения пророков, богословов Ветхого и Нового Заветов, тем больше мне открывались Промысел и Воля Бога-Творца о мире, о человеке. И тем более прояснялся путь спасения от последствий грехопадения, открытый Богочеловеком Иисусом Христом.

Теперь я по-другому увидел поведение и историю племен и народов. Открылась бездна зла, которую принесло грехопадение Евы и Адама.

Только войдя в Христианство, я увидел для себя, для своего народа и всего человечества путь спасения в заповедях Спасителя - Иисуса Христа. И особое значение покаяния и поста, молитвы и терпения.

Погружаясь в тексты Евангелия, послания апостолов, в притчи Христа, в толкования богословов и преподобных – этих гигантов духа, – мне все глубже открывались не только последствия грехопадения, но неизреченная бездна любви Бога-Творца к человечеству. Господь, не нарушая свободной воли людей, предлагает путь спасения от греха, от зла и от власти падших ангелов.

Рядом со мной всегда были глубокие советники в лице епископов и священников, которые пришли из Константинополя, чтоб устроить в Земле Русской жизнь церковную.

Я открывал им через мои искренние слезные исповеди состояние моего внутреннего мира, каялся в прошлом необузданном злодейском поведении. Эти исповеди и освобождение от зла приводили меня в неизреченную радость, которой я не испытывал никогда раньше ни в бесконечных пьянствах, ни в блудных оргиях, ни в воинских победах. Только теперь, после Крещения и погружения в сущность Христианства, я ясно увидел как день и ночь: добро и зло, грех и святость, страсти и пороки и благодать Бога-Троицы.

Я прикоснулся к новому осознанию управления народом через жизнь святых императоров Рима и Константинополя: святого Константина, Феодосия и других. Но особая сила дохнула на меня в личности и трудах благословенного императора Юстиниана. Да, он намеревался восстановить прежние границы Римской империи. Для этой цели он имел искусного полководца. Но он, как правитель величайшей империи, особое внимание уделил установлению Римского права (Свода законов для народа Римской империи). И что еще было значимым для меня, как князя-правителя: он желал дать своему народу веру в Истинного Бога и ввести в законы Государства волю и заповеди Бога-Творца. Особенно мое внимание привлекала 6-я новелла Юстиниана о сущности права (о симфонии государства и церкви).

Только теперь через осмысление мук Моисея, которому Бог через Свою волю и Свой Закон поручил изменить природу еврейского народа, я по-новому увидел роль и обязанность правителя.

Но как мне, поставленному Богом во главе ветви рода человеческого – во главе славянских народов, – изменить их нравы, обычаи, традиции, привычки? Да, благодатные мудрецы Кирилл и Мефодий сумели составить азбуку и новый язык для славянских народов. Но сумею ли я передать своему народу все то, что постигла моя душа, мой скудный ум через мои личные бесконечные переживания?

Я ясно видел, какое противление книжному обучению вызывает введенная мною школа для детей из боярских родов. А как изменить природу вверенного мне Богом народа, который упорно держится за свои бесовские, языческие нравы, мнения и привычки?

После Крещения и приобщения к Церкви Божией я все глубже погружался в размышления о цели и смысле земной жизни. Мне не давала покоя мысль о кончине человека, о вечной жизни, об аде и Царствии Божием, об окончании земной истории всего человечества.

Сам Богочеловек Иисус Христос прямо и однозначно говорит об этих зловещих вопросах. Теперь и меня они захватили в свои тиски.

С возрастом я все более погружался в эти темы в поисках ответа.

Один правитель древности, ощущая приближение смерти, сказал своему врачу: «Мои окружающие говорят мне, что я бессмертный. Но я чувствую, как уходят мои прежние силы. Можешь ли ты меня сделать бессмертным?» И врач ответил: «Я могу исцелить человека от многих недугов. Но дать бессмертие может только Господь Бог».

В своей жизни я стал свидетелем огромного количества смертей в войнах и в повседневной жизни.

Но только теперь, находясь в Церкви Божией, я по-другому осмысливаю и переживаю в самом себе эту зловещую для всего человечества тему. Как мне не благодарить Господа моего за неизреченную Его милость, что Он открывает мне тайну земной жизни человека и будущую вечную жизнь души.

Много из того, что открыл Богочеловек Иисус Христос, вошло в мою плоть и кровь, стало для меня как бы второй природой. «Какой выкуп даст человек за душу свою? Если весь мир приобретет, а душе своей повредит, то нет в том мне никакой пользы» (Мф.16:26). «Ищите прежде Царство Небесное и Правды Его» (Мф. 6:32). «Отец Мой Небесный ищет поклоняющихся Ему в Духе; таких ищет Отец Мой Небесный» (Ин. 4:23). И божественный апостол Павел прямо говорит о том, что «плоть противится духу, а дух противится плоти» (Гал. 5:16).

Теперь меня особо привлекали не только слова и послания святых апостолов, но и их личное преображение. Простые люди из народа были учениками Христа, а стали Его апостолами и сумели через благодать Святаго Духа, которая обильно сошла на них, и через свою непоколебимую веру открыть для многих народов путь, истину и жизнь во Христе Иисусе, Которого они лично видели и слышали.

И после того, как апостолу Павлу было открыто его будущее в Царствии Божием, он сказал такие слова: «Не видел того глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2:9). Эти слова ношу я в своем сердце. И, конечно, добровольное преклонение апостолом Павлом своей главы перед мечом, прервавшим его земное странствие, - какая в этом любовь к Богу и вера в Его Откровение!

Перед моим взором проходят жизни мучеников, которые имели непоколебимую веру Иисусу Христу и неизреченную к Нему любовь. И которые могли вынести страдания через присутствие благодати Святаго Духа.

Все это и многое другое открылось моей душе и моему скудному рассудку.

Но меня не покидала мысль: как все это передать вверенному мне Богом-Творцом народу, ничего не ведающему об этих истинах?

Обо всем этом и многом другом я теперь постоянно в себе рассуждал. Но мои отношения с моим окружением, с моим народом приводили меня в отчаяние и смятение.

Я реально видел, что даже Крещение не сделало их истинным народом Божиим. Вот почему мне были так близки муки Иоанна Крестителя, вождя Моисея, судьи Самуила, от которого народ требовал дать им царя, как у других народов. Самуил был в растерянности от того, что они отвергают Бога и просят дать им грешного человека в правители. И по Слову Бога, с Которым беседовал благочестивый Самуил, через правление сына Соломона и его язычницы-жены, 10 колен Израилевых отступили от Бога и рассеялись среди народов земли.

Все эти мысли не давали мне покоя ни днем, ни ночью. Потому что меня неотступно преследовал вопрос: какой ответ я дам Богу-Творцу за вверенный мне славянский народ.

Не оставляла меня мысль: как во всем государстве утолить всякую нужду? Как поведут себя мои дети в качестве правителей? Кто будет править народом после меня и моих детей? Дорог мне стал сын мой от Анны – Борис, и ему я желал передать правление. Потому он постоянно был при мне. Он должен был продолжить начатое мной дело образования нашего народа по Воле и Заповедям Бога.

Я прошел свой жизненный путь и приблизившись к смертному одру, взывал к Богу моему: «Господи, Боже мой, не знал я Тебя, но помиловал Ты меня, и через святое крещение просветил меня, и познал я тебя, Боже всех, святой Творец всего сотворенного, Отче Господа нашего Иисуса Христа! Слава Тебе с Сыном и Святым Духом! Владыка Боже, не помяни моей злобы, не знал я Тебя в язычестве, ныне же знаю Тебя и ведаю. Господи Боже мой, помилуй меня. А если хочешь казнить и мучить меня за грехи мои, казни меня Сам, Господи, а бесам не отдавай меня». (Древнерусский писатель монах Иаков (11 век) в сочинении «Память и похвала князю Владимиру»).