❤️🔥
Ты стоишь под струями теплой воды, позволяя каплям ласково обнимать твои плечи и стекать дальше по спине. Пенные облачка мягко окутывают кожу, смывая усталость, как будто сама вода хочет забрать с собой все, что утяжеляет мысли. Ты закрываешь глаза, прислушиваясь к тихому журчанию, — мелодия. Никаких раздражающих звуков.
И там, за стеклянной дверцей, где-то лежит забытый телефон. Он может вибрировать, мерцать, посылать уведомления — но ничего из этого не будет замечено. Только неожиданный щелчок входной двери, означающей чей-то приход, успешно вытянул тебя из мыслей. Ты сначала опешила, но, недолго раздумывая, выключила кран, прислушиваясь к посторонним звукам. Может, твоя больная фантазия все же перешла в полноценные слуховые галлюцинации? На мгновение кажется, что все просто послышалось, но вот снова — скрип и звук шагов. Кто-то действительно вошел, и теперь осторожно передвигается по коридору.
Вода еще не успела полностью стечь с твоих рук, и ты чувствуешь, как влажные капли медленно скользят по коже. Внутри нарастает тревога, но ты стараешься думать быстро и четко, не позволяя панике брать контроль на себя. Тихо, стараясь не шуметь, руки дотягиваются до полотенца. Не спуская бдительного взгляда с двери в ванную комнату, ты обернула белоснежное полотенце вокруг себя, а тем, что поменьше — закрутила волосы на голове.
Стук сердца едва ли не глушит все остальное, однако нет времени сомнениям. Крепко сжав в одной руке нащупанную на полке тяжелую бутылку шампуня, свободной ты потянулась за дверной ручкой: если выпадет шанс, тебе повезет ударить первой и сбежать. Критическим мышлением тебя не обделили.
Ручка резко дергается в твоей руке, и ты не успеваешь удержать увесистую бутылку — шампунь с глухим стуком падает на пол, и ты замираешь, жмуря глаза. Секундная оплошность будет стоить тебе жизни?
Но вот перед тобой предстает знакомое лицо, от которого замирает сердце, пусть и не совсем по той причине, что ты ожидала.
Парень моментально краснеет, не находит себе места, руки его дрожат, хотят потянуться к глазам и скрыть твой лик от своего взора. Но что-то мешает. Глаза, хоть и кажущиеся прикрытыми, лишь сужены в прищуре. Ему не удается перебороть свое желание рассмотреть твои гладкие, длинные ноги, а затем медленно скользнуть вверх, поднимаясь все выше.
Красная дорожка из крови моментально прокладывает себе путь к подбородку, и он оказывается на грани потери сознания, когда ты с визгом обратно запираешь дверь. Грохот после заставляет его машинально двинуться вперед и прорваться к тебе: громкий шум за дверью вызвал беспокойство.
Шампунь разлился, когда ты уронила его. Не заставили себя ждать и последствия: жидкость скользнула под ногами, нарушая равновесие. Ноги испачкались, как и руки, которые ты попыталась использовать как опору, чтобы подняться. Ладно, это пустяк. Но Денки, решивший, что его не ждет та же участь, и позволивший вязкому шампуню унести за собой и также повалить на пол — точно не пустяк!
Его лицо оказалось прямо перед твоим, а руки нашли себе местечко по бокам. Вследствие попытки встать, они лишь скользнули дальше, и его тело почти вплотную прижалось к твоему. Дышать стало тяжелее.
— Ты в порядке? Подожди, сейчас, не двигайся, — дрожащим голосом. Он (со стопроцентной вероятностью) не имеет полного представления о ситуации. Ты тоже влип, причем в прямом смысле, так перестань так неуклюже двигаться и ухудшать положение!
— Нет, это ты не двигайся. Я сама, — резко отмахнулась ты, неловко опуская взгляд. Предприняв попытку встать с места, ты вовсе не заметила, как с тебя понемногу начало сползать полотенце, которое ты впопыхах нацепила на себя во время оборонительной операции.
Ты пихнула его в бок одной рукой, отодвинувшись назад, а затем, приложив максимальные усилия, рывком оттолкнулась от пола и поднялась. Но Денки, почему-то, поспешил отвернуться. Полотенце все же подвело.
— Черт! — прошипела ты, тут же потянувшись за спавшей тканью, дабы прикрыть себя.
— Что ты тут вообще делаешь?! Как зашел?
— Помнишь тот ключ, который мне дала твоя мама? Я думал, что тебя нет дома, раз ты не отвечаешь на сообщения…
— Какие? А, блять… — липкими руками схватившись за телефон, ты обнаружила подтверждение его словам на экране.
Он прочистил горло, после чего встал с места, таки не осмеливаясь повернуть голову в твою сторону. Боится. Чего —непонятно. Своих мыслей?
— Ладно. Забудем. Ты ничего не видел, верно? — в глубине души теплилась надежда, что видел. Позабытые чувства настаивали окунуться в пучину грез двухлетней давности.
Парень мигом засунул руки в карманы, поджимая подрагивающие губы. Он хотел соврать, но знал, что оправдание его никак не спасет, если реакция тела кричит о другом. Бугорок в штанах выхватил у тебя судорожный вдох.
— Прости, пожалуйста. Я не хотел. Это недоразумение. Я виноват, виноват, — тараторит он, сильнее погружаясь в краску.
— Да, точно, прости, — бормотание.
Дверь закрылась, и ты сползла вниз, прикрывая лицо ладонями. Лишь бы эти бабочки растворились в желудочном соке и не порхали так яростно. Лишь бы!
Ты еще долго раздумывала над произошедшем. Возмущение. Оно ли это было, если хотелось отнюдь не кричать от злости, а наоборот, смущаться, нелепо скрывая румянец на щеках?
Низ живота тянуло, желание закупорило поток здравых мыслей, пустило по нему непристойные, богохульные, совсем не невинные. И под аффектом накатившего возбуждения ты, к сожалению, поддалась искушающему позыву-шепоту засевшего еще с того дня демона в потемках твоей души.
Смыла с себя шампунь, что оставил на тебе запах цитрусов; протерла пол, после — высушила волосы и равномерно нанесла приятно пахнущий крем на тело, при этом пустым взглядом пялясь на отражение в зеркале. Еще дольше думала над тем, стоит ли тебе одеваться. Пришла к тому, что выхватила с полки новое, чистое полотенце и обернула вокруг себя так же, как сделала с прошлым. Послушается ли своего внутреннего демона он, когда увидит, что ты совсем не против осуществить его пубертатную мечту? Ее ты, кстати, разделяла тоже, но предпочитала умалчивать об этой стороне своей натуры. Ни к чему этому дураку знать о ней. По крайней мере, ни к чему было знать — скоро его челюсть поздоровается с ковром в твоей комнате.
Украдкой выходишь из ванной, что за короткий промежуток времени стала твоим убежищем. Волевым усилием открыла дверь, но что делать дальше — не знала. Импульсивные решения никогда не кончались чем-то хорошим, но, может, в этот раз все будет по-другому, и, даже при осознании своего решения и глубокого анализа его последствий, настоящей причины сего поступка ты не нашла; за считанные секунды представила себе его реакцию и не смогла сдержать усмешки. Интересно до жути.
— Слушай, Т/и, я еще раз хочу извиниться, — лопочет он, вырисовывая круги по комнате и нервно шагая туда-сюда. Разговор с самим собой.
— Да? — ты делаешь шаг в свою комнату — уже привычное место для ваших посиделок — и прикрываешь за собой дверь.
Денки сглатывает, когда к его горлу подступает колючий ком, перекрывая путь кислороду. Он давится вздохом, мажет глазами по тебе, по твоему облику, и на дне желтой радужки четко виднеется недоумение. В ней и твое отражение.
— Ты…Ты хочешь переодеться, да? Я в-выйду, сейчас, — глаза его бегают, ноги несут к двери, но ты не позволяешь ему ступить и шагу дальше.
— Нет. Я так и хотела. Разве тебе не понравилось то, как я выгляжу в этом?
— Ч-что? Чего? Т/и? А? — рот приоткрывается в растерянности. Тебе это кажется даже милым.
— Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь…
— Прекрасно ты понимаешь, — цокаешь, раздражаясь от того, что парень увиливает от темы, хотя догадки один за другим заполоняют его голову, и, очевидно, какие они там.
— Черт, что же ты делаешь… — полушепотом произносит Денки, на секунду жмуря глаза от взбушевавшихся в нем гормонов, дающих о себе знать через резкий вброс крови в пах. Он мог поклясться, что чувствовал, как его сердце трепещет в грудной клетке и ударяется о ребра, затем замирает.
От слетевших с твоих уст слов он прирос к месту, глупо хлопая глазами. Несколько секунд у него ушло на размышления, еще пара — на перетягивание каната с совестью. Спойлер: совесть посчитала, что лучше поддаться. Стоп, а это точно совесть?
Его кулаки сжимались и разжимались, дыхание участилось, глаза с опаской заглянули в твои, встретили там уверенность и непоколебимость, не напускную, а настоящую, где не было и тени намека на шутку.
В пару шагов он сокращает расстояние между вами, хватается за твои руки, и вечность рассматривает блеск раскинувшихся в твоих глубоких глазах звезд. Мнется, не решается. Хочет удостовериться перед событием, что изменит ваши отношения в корне.
— Могу ли я? — выдыхает судорожно.
Разлепляет губы в попытке что-то сказать, но тут же замыкает их — аромат мяты бьет куда-то в нос. Вместо этого — припадает к твоим, неуклюже прижимаясь до тех пор, пока ты не раскрываешь рот, позволяя вашим языкам сплестись. Мурашки пробегают вдоль позвоночника и по рукам, оседая покалыванием на подушечках пальцев. Вас словно прошибает током, и этот заряд лишь скрепляет ваши узы — как симбиоз, сливает ваши тела, чувства и души воедино. Чужие ладони сползают к талии, попутно цепляясь за неумело заправленное над грудью полотенце, позволяя тому беспомощно упасть вниз, раскрывая парню вид на лучшую (в этом он клянется самим Богом) картину, написанную никем иным, как искуснейшим художником времен великого Ренессанса.
Первый поцелуй оказался не таким красочным, как в мечтах или мелодрамах, но все же безумно чувственным и пропитанным искренностью.
Он целует медленно: то ли причина в неопытности, то ли в его боязливости подпортить момент этой же неопытностью. О тебе можно сказать то же самое, но желание, так и кипятившее кровь в жилах, доминировало над всем вышеперечисленным. Пришлось взять все в свои руки. Ты уперлась ладонями об его грудь, медленно подталкивая назад до тех пор, пока он не оказывается кинутым на мягкую кровать сзади, любезно сковавшую его в своих объятиях. Парень не успевает делать вдохи, рефлекторно отлипая от твоих губ, чтобы набрать в охапку кислорода и вновь прильнуть к манящим устам.
В Денки, кажется, вспыхивает неожиданный прилив смелости, и он, не потратив и скупой секунды на раздумья, меняет ваши позиции, наваливаясь сверху. Разрывая цепочку поцелуев, он срывает с себя футболку и заводит твои руки за голову, приковывая, и изголодавшимся зверем сканирует твое тело. Под этим взглядом хочется съежиться, однако тело сверху не дает позволения. Затуманенный разум гнется под тяжелыми, на самом деле — легкими — касаниями.
— Ты ведь точно не пожалеешь об этом? — вкрадчиво интересуется тот, притормаживая. Ты не отвечаешь, вырываешь запястья из хватки и смыкаешь пальцы на чужих, прислоняя его ладонь к своей груди. Такая раскованность заставила его зависнуть, и только тогда он наконец понял, что тебя не перебудить никаким чудесным способом. Щеки его все еще глупо горят красным, но действия идут вразрез этому самому выражению лица. Тебе кажется, что он окончательно и бесповоротно пьян, что он не дает отчета своим действиям. Но делаешь ли это ты? Подростки, только вкусившие сладость первой любви, не могут иначе.
Ему до дрожи в коленках нравится каждый твой изгиб, плавно и красиво очерченный Творцом, что с любовью отдал тебе всю утонченность мира. Впрочем, в тебе ему нравилось все.
И ослепительная улыбка, и ласкающий слух смех, и уверенность в себе, порой — и грубость. Каждую мелочь вдоль и поперек запомнил, неосознанно запечатляя в памяти твой лик, что в следующую жизнь будет вспоминаться ему по ночам, напоминая о неудержимой любви к надменной брюнетке с прекрасными глазами в прошлой. Ты — его мечта во сне и наяву. Он в свою очередь — твоя. Это как вдыхать утреннюю свежесть воздуха, держать в ладонях солнце, ощущать легкие порывы ветра, уносящие с собой все заботы мира — вот что значит быть с тобой.
Он перемещает ладони на бедра, притягивая ближе за обтянутые тонкой кожей тазовые косточки. Губы его прокладывают влажную дорожку до ключиц, язык режется об их остроту, и зубы инстинктивно впиваются белоснежную кожу, вырывая у тебя протяжные вздохи. Под веками у тебя рождаются вспышки, когда Денки оставляет на твоей шее гематомные поцелуи-укусы, помечая каждый дюйм. Тот ли это человек, что десять минут назад спрашивал разрешения на прикосновения?
— Помнишь тот день, когда наши семьи решили устроить поездку в аквапарк? — мурашки все не прекращали беспокоить кожу, рассыпаясь по ней вереницами, и ты уставилась в его очи, невесомо прикасаясь к распаленной щеке.
— Помню, — меж губ виднеется ровный ряд зубов.
— Еще тогда я сдерживала себя. Как мы заперлись случайно в кладовке, когда убегали от завуча, помнишь?
— Помню, да, такое не забудется.
— Я вот думала, что в ту же ночь забуду, как ты ко мне прижимался и дышал прямо в губы. Но не забылось. Въелось в память и даже вчера… — рука скользнула ниже, проводя нечеткую линию до его широкой груди, — …приснилось.
— Правда? — он сглотнул, адамово яблоко дернулось, губы поджались в тонкую линию.
— Правда. Так что не надумывай себе всякого, — озвучить рвущееся «Ты мне нравишься» не получилось: слишком сложное для тебя словосочетание.
— Мои мысли были в тысячу раз хуже.
Твои губы изогнулись в ухмылке; уголки поплыли вверх, слегка обнажая кромку зубов. Парень мгновенно возжелал забрать эту улыбку, вновь прильнув к губам с невиданной жадностью.
Стук сердца словно нарочито синхронизирует с влажными причмокиваниями во время глубоких поцелуев, сводя с ума. Его слегка прохладные пальцы умудряются подобрать момент и оказаться ниже живота, сползая к половым губам. Он чувствует влагу — то, как ты намокла за время безостановочных терзаний чужих губ. Мурашки пробирают в очередной раз, и ты шумно выдыхаешь в поцелуй, когда один палец проскальзывает внутрь без каких-либо усилий. Парень неспешно вводит и второй, с удовольствием растягивая внутренние стенки, на что ты отрываешься и тяжело дышишь, неконтролируемо сжимаясь вокруг длинных пальцев.
Губы его сменяют местоположение, он накрывает ртом сосок, чуть прикусывает, играет с твердой вершинкой кончиком языка. Ты выгибаешься кошкой, сильнее подставляясь под желанные ощущения, дарующие мириады звезд на сетчатке под зажмуренными веками.
— Не открывай глаза, — томно шепчет он, опаляя кожу дыханием высоких температур, заставляя нутро затягиваться в крепкий узел.
Парень обхватывает твои бедра вновь и тянет на себя, прижимаясь эрекцией к влажным складкам. Что-то успокаивающе бормочет, хотя сам мелко дрожит в преддверии новых ощущений. Это впервые не только для тебя, но и для него, почему он и старается быть максимально обходительным и нежным, дабы не причинить боли. Если и причинит — будет винить себя вплоть до гроба, слезно умоляя о прощении, даже если ты уже забудешь об этом.
— Денки, я… — тебя обрывают на полуслове, медленно вводя орган в пол длинны. Тебя прошибает резкая боль, и ты не можешь сдержать вскрика. С уголков глаз срываются мелкие крупицы слез, но парень их сцеловывает, выдыхая сквозь зубы от того, насколько в тебе было узко.
— Прости, — шипит он, стараясь не делать лишних движений. Дает времени на привыкание, ждет твоей реакции, наблюдая за подрагивающими ресницами и мягко поглаживая впалый живот.
— М-можешь двигаться, — не сдерживаешься. Руки истязают его спину, оставляя полосы от впившихся в кожу ногтей, отчего он прикусывает вспухшую губу, позволяя отыграться на нем.
Расфокусированный взгляд пытается удержаться на его лице, когда ты распахиваешь глаза после нескольких пробных толчков. Глотаешь стон, давишь хныканье, держишься на периферии где-то между землей и небом. Ни один влажный сон про долгожданный секс не смог в полной мере показать то, как это происходит на самом деле, однако так было даже лучше. Боль постепенно отступила, на ее замену пришло не удовольствие, но что-то более одурманивающее, сносящее крышу; такое чувство, которое не совсем опишешь словами — только охарактеризуешь всхлипами от рваных толчков вкупе с приятно обволакивающими уши низкими стонами парня сверху.
Пропускаешь и тот момент, когда уже движешься ему навстречу, нетерпеливо вгоняя разгоряченную плоть глубже, что, казалось, достигала едва ли не матки, наполняя и растягивая до предела. Не сдерживаемые постанывания отскакивают от стен небольшой комнаты, глуша даже скрип кровати под напором ваших тел. Денки иногда замедляется, дабы оставить полные нежности поцелуи на твоем лице, а затем заново набирает темп, входя до основания. Он чуть ли не рычит, гортанно, выдыхая сквозь сжатые зубы спертый воздух, получая удовольствие лишь от твоего выражения лица, где читалась смесь нетерпеливости и похоти. Вид помеченных им участков кожи, где расцвели бутоны алых роз; испитые им губы, припухшие и покусанные — все вызывало в нем восторг.
Когда до пика остается совсем немного, он скользит рукой ниже, по ребрам и плоскому животу, и накрывает пальцами клитор; невесомо обводит по кругу чувствительный комочек, подталкивая к краю. Тебя прошибает мелкой дрожью — ты цепляешься за его плечи и звучно стонешь, содрогаясь от лавины экстаза. Тесные стенки начинают ритмично сокращаться, плотнее обхватывая его член: так, что ему сносит крышу окончательно. Он с тихим рыком покидает твое нутро и кончает следом — белесые капли пачкают твой живот, скатываясь на простыни.
Едва отдышавшись, парень наклонился, и, поддавшись вперед, припал к раскрытым губам.
