Москва ей к лицу

Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.

Мф. 5:27-28

Это пыльный приём, но стоит рассказать историю в обратном порядке. Не оригинальности для. Но потому, что каждое новое событие преображает всё, что вело к нему, и так переписывается время.

Как известно, стиль лофт возник в Штатах после Великой депрессии, когда промышленная архитектура сначала апокалиптично опустела, а после была населена нищей прогрессивной богемой. И там, где ещё недавно создавались простые и понятные материальные ценности, стали проводится выставки беззаконного и ничего не стоящего искусства, которому ещё только предстояло стать дорогим и устанавливающим закон. И когда случится ядерная зима, и Христос снова сойдёт на Землю и уведёт всех добрых и честных пролетариев в свой рай, останутся одни лишь тараканы и богема. И создадут ещё один стиль.

Третье апреля. Съёмный лофт в лабиринтах бывшего советского завода. Завода, на огромной территории которого даже витрины для размещения передовиц “Правды” оформлены в виде монументального конструктивистского объекта, белые плоскости образуют серп и молот, между которыми - огромные стёкла для газетных разворотов. Где-то “прямо, потом налево, потом снова прямо, потом снова налево”, если зайти в огромную серую дверь, сливающуюся со стеной, подняться на третий этаж и назвать кодовое слово, проходит закрытое мероприятие для своих. Тридцать три года. Возраст Христа. На стенах эротические фотопортреты, чередующиеся с цитатами из Библии. Форма одежды - евангельская. Вернее - в её ренессансной интерпретации. Виновница торжества - фотохудожница, в белых ниспадающих одеждах и с лучами золотого нимба на голове.

Но мы договорились рассказывать историю с конца. Поэтому в данный момент Мадонна уже вознеслась на второй этаж лофт-пространства и, уставшая от поздравлений, спит в облаках подушек и пушистых пледов. Где-то на кухне монах с большим обгоревшим крестом ест пирожки с повидлом. На танцполе, в центре, на полу, занимаются сексом две девушки - одна в светлом, другая в чёрном - нарушившая обязательный дресскод - “сёстры в светлом, золотом или сияющем”. Для этой чертовки не писаны даже законы дресскода. Постепенно ласки и перекатывания по танцполу перетекают в хлёсткие удары по обнажённой жопе, чертёнок задрала светлое платье ангела, уложила на живот и разогрев плоть первыми, мягкими шлепками, лупит, не щадя. Ангел стонет и бьётся в конвульсиях. Её накрывают пледом и успокаивают. На обоих лицах счастье.

В маленькой уютной беседке с видом на танцпол, под вторым этажом, где спит Мадонна, сижу я и ещё одна гостья. Управляющая небольшого гаражного кафе на Китай-городе. Кафе Сюр. Мы завороженно смотрим в одну точку, на битву добра и зла. Она рассказывает о том, как выросла в секте, не видя с раннего детства другого мира, кроме постоянных собраний, о том, как ей назначили мужа из своих и до первой брачной ночи она его не знала, в библейском смысле познания другого. И о том, как смогла вырваться, не смотря на то, что там остались её родители, все её друзья, вся её жизнь до. В её стакане холодный Бейлис. Мой наркотик - чужие истории. Ещё через час мы с чертёнком уедем домой отсыпаться и рассказывать друг другу, как прошла эта ночь для нас.

Несколько шагов назад. Ангел и чертёнок танцуют в разных углах танцпола. Их движения так не похожи: плавные напротив угловатых, руки на своих бёдрах напротив рук гладящих своё лицо. Ты на кого залипаешь? На тёмную. А я наоборот. Мы смотрим в разные стороны и просто сидим рядом. Ангел и чертёнок танцуют всё ближе и ближе друг к другу, и вот уже вместе. Ангел останавливается. У нас секс пошел. Пойду Бейлиса себе налью, сорян. Уходит в кухню, но быстро возвращается.

К нам подсаживается высокий красивый армянин с глубоким гипнотическим взглядом. Гладит меня по руке. Как прошла ночь чувственных удовольствий? Это я спрашиваю его не про сейчас, но о том, что было за неделю до, и к чему мы последовательно, шаг за шагом, лунной походкой, двигаемся сейчас в нашей истории. Его взгляд наливается наслаждением воспоминаний. Он рассказывает историю о девушке, которую он заставил больше часа сидеть и ждать своего внимания, своего взгляда. А потом выпорол, пока она стояла на гвоздях. И как она была счастлива. И как был счастлив он.

Шаг назад. В помещении ещё больше гостей, хотя большая часть уже разъехалась. Именинница ещё среди нас, внизу. С танцпола доносится весёлое: Просим! Просим! И ещё один монах, чертовски уже пьяный, кокетливо соглашается и идёт к микрофону, чтобы петь Фрэнка Синатру. Это автор популярной разговорной передачи на секс-тематику. Единственный в помещении честный и верный моногам в долголетнем браке с ребёнком, человек патриархальных ценностей, не навязывающий их другим и искренне, с детским любопытством и восторгом, интересующийся всем этим непохожим на его миром. Он искренне учится понимать и принимать. И за это его любят здесь.

Я сижу всё в той же пещере, но ещё с другой, с артисткой бурлеска. Сплетничаем. Или, если точнее, я слушаю. Собирать сплетни мой маленький наркотик. Но собирать, а не распространять, не передавать дальше, не играть в снежный ком придуманных ужасов. Попадая ко мне, сплетни умирают, как умирает зерно в земле, чтобы прорасти историей. Но кто, уважая себя, будет кормить тебя сплетнями, не получая чего-то взамен? Поэтому я показываю артистке то, что остальные увидят только через пару дней, когда я закончу свою работу. Смотри - ты там тоже есть, на первом плане. Похоже на Сад земных наслаждений Босха. Да, к нему и отсылка. Но это так, для поддержания интереса здесь и сейчас. Кроме того я много готов платить ей за истории, что она приносит. Её образ появляется едва ли не в каждом втором моём проекте.
Пара шагов назад. К нам подсаживается ещё один прекрасный мужчина. Тоже делится воспоминаниями недельной давности. Или больше тем, как ему всего этого не хватало. Как у него начиналась сильнейшая ломка садиста. Как важно ему было несколько часов подряд лупить стонущих от наслаждения людей. О том, как закрытие границ лишило его лучших клиентов. Ведь если запрос слишком сумасшедший и опасный, настолько, что никто из европейских мастеров не готов за него взяться, звонят ему, в Россию, в Москву. Заказывают. Я расспрашиваю про Европу и с благодарным ожиданием смотрю в лицо. Его взгляд разгорается. Французская семейная пара. Попросила проникнуть в их загородный особняк, связать их и разыграть на их глазах изнасилование их сына. Это подарок ему на восемнадцатилетие. Или ещё один. Армейский ветеран, побывавший в исламском плену. Просит реконструировать с предельной точностью и вниманием к деталям пытки, которые некогда пережил. Связывать пальцы ног проволокой, подвешивать, бить палками, унижать. Только это освобождает его. На какое-то время. Я сижу уже почти в экстазе от того, что слушаю. Этот мужчина и меня сейчас, буквально в несколько историй, довёл до эстетического оргазма.

Ещё шагов десять назад. В нашей пещере тесновато. Кроме меня и бурлеск-артистки, здесь секс-экспертка из Израиля, пережидающая в свободной Москве вирусную тиранию Святой земли, и ещё некоторое количество людей из индустрии для взрослых. Обсуждаем выставку Доктора Смерть, большую экспозицию пластифицированных трупов со снятой кожей. Сегодня днём её посетили все члены сообщества, называющего себя сектой. Эта не та, настоящая секта, из которой пришлось бы уходить, прощаясь со своей прежней жизнью. У настоящей - страшной секты, ломающей и калечащей, символика православная, эта секта, доброжелательная и любящая, использует сатанистскую символику. А я всё никак не доеду до их собраний. Жаль. Говорят, там на кухне говорят. Много интересного.

За два дня до. Первое апреля. День, или вернее уже - ночь - дурака. Мы с чертёнком идём пешком по центру Москвы, мимо Кремля по набережной, мимо Парка Горького, в сторону дома. Она в сером, почти ретро - пальто, на голове чёрный капюшон толстовки, тёплые спортивные штаны, ярко-жёлтая поясная сумка через плечо, кроссовки. Я чуть отхожу, чтобы смотреть на её силуэт на фоне яркого оранжевого пейзажа мегаполиса. Москва ей к лицу. Обсуждаем кинопоказ.

Только что мы были на премьерном показе первых трёх серий нового откровенного сериала, который сейчас только начинает выходить, были в главном премьерном кинотеатре страны, в Октябре. Сериал о индустрии вебкам. Кто-то считает это новой формой проституции, кто-то новой формой порнографии, кто-то эротическим творчеством. Мастурбировать по видеосвязи в прямом эфире за деньги. Сериал HAPPY END.

В виду темы ковровая дорожка в Октябре была не красная, а розовая. Перед показом на сцену поднялась вся съёмочная группа. Вначале слово взяли продюсеры. Мы хотим поблагодарить Фёдора Сергеевича Бондарчука. Спасибо, батя, - кивает в зал. А также… Далее перечисление спонсоров-организаций и лично нескольких бизнесменов, вложившихся в проект. Потом слово взяла гендиректорша стриминговой платформы, на которой будет выходить сериал. Рассказала с интонацией заботливой воспитательницы детдома, знакомящей потенциальных родителей с мальцом, о молодом режиссёре, в которого они поверили. Мы не боимся давать слово дилетантам, и поэтому почти каждый наш проект вызывает такой резонанс. Наконец, слово дали и мальцу. Он предупредил, что в картине много мата и обнажёнки, и у присутствующих есть последняя возможность покинуть зал. По московской кинотусовке прокатился слева направо манерный смех.

Но это было внизу. Представители индустрии для взрослых, приглашённые, чтобы прорекламировать новый сериал на своих площадках, расположились на балконе кинотеатра и шутили друг с другом совсем другие шутки, а после просмотра обсуждали другие сплетни. Например, насколько этично то, что сериал о вебкаме спонсируется, в том числе, одним из сервисов для этого вида частной коммерческой деятельности? Будет ли показана вся опасность вовлечения в такую деятельность или сериал превратится в инструмент по вовлечению в порноиндустрию? С одной стороны, на протяжении всех трёх серий один из главных героев снова и снова подчёркивает, что это не порно, что это общение, творчество, радость принятия себя. Но первые же кадры первой серии показывают, что в финале истории не будет никакого хэппи энда, и героиня попадёт на площадку бесчеловечной порнофермы, где уже в дебютном её фильме ей предстоит подставится одновременно под три конца во все три отверстия. Обсуждали, насколько неудачно и даже нелепо в хороший крепкий драматичный сценарий интегрирована реклама секс-игрушек. Это там, внизу, не понимают, что героиня просто так, без последствий и полиции, украла коробку на несколько десятков тысяч рублей единственно ради проплаченной сцены мастурбации клиторальным вибратором. Каждая появившаяся в кадре игрушка тут же была точнейшим образом оценена. Профессионалки. Я сидел и слушал, расплываясь в улыбке.

И вот мы идём по Москве и обсуждаем уже другие аспекты сценария. Драматические. Или точнее, насколько хорошо вписана в сценарий порнография. Начиная с конца. С конца третьей серии, когда героиня признаётся, что впервые в жизни испытала оргазм, не смотря на то, как активно и страстно она трахалась в начале со своим первым парнем, эгоистичным наркоторговцем. Но ведь то-то и оно, что эгоистичным и самовлюблённым. И вообще. если бы бывшая элитная фотомодель не прервала её эксперименты с игрушками… А мне кажется, просто сценаристы голимые романтики, показали нежный секс в противовес той яростной скачке на заднем сидении авто. Ну-ну, все эти годы она не испытывала оргазм, а тут на полу, в миссионерской, от простого тык-тык - вдруг расцвела. Не верю. Да и какая тут романтика? На них только что напали и разворотили им всю квартиру. Они тупо стресс затрахивают. Между ними никакой же химии не было. Ну как же - он на неё поглядывал. А он-то тут при чём, мы ж её оргазм обсуждаем. Вывод сериала - переезжай в Москву, если не можешь кончить. Если сценаристам так уж важно было, чтобы она только в третьей серии впервые в жизни кончила, постельные сцены режиссировать нужно было по-другому, иначе это не работает. Например, подчеркнуть в первой серии, насколько наркобарыга эгоистичен в сексе, а то это мне сейчас додумывать пришлось по его психопортрету. А не давать жару с явной страстью между ними только ради оправдания жанра. Потом - когда она уже вебкамить начала, подчеркнуть в диалоге, что у неё сильные комплексы, например, на тему мастурбации, из-за какой-нить набожной мамочки, например, и с собой она тоже не может, и на камеру всё только играла. Потом - в том месте, где этот девственник показывает свою теоретическую подкованность в женской анатомии, чуть развить этот момент и подчеркнуть его эмпатию. И наконец ту саму сцену с оргазмом поставить не как тык-тык, а, например, с диалогом, где он спрашивает и мягко следует подсказкам - на контрасте с барыгой. Вот тогда вся арка такого персонажа, как её оргазм, сложится. Двойка сценаристам за секс. И за рекламные интеграции. И за них, согласен. Тоньше надо вписывать. Но за остальное - пять с плюсом. Ага. И за музыку.

Двадцать восьмое марта. Фестиваль НазлоМаме. Большое мероприятие, где в разных залах ещё одного лофта проходят сейчас лекции, мастер-классы от мастеров боли и наслаждения, обсуждения, небольшое афтепати для тех, кто вчера - на главном мероприятии - работал - двести человек только команды, кинозал, автомат с железной рукой, в котором можно вытянуть ту или иную секс-игрушку. На следующий день в чатах кто-то будет возмущаться, какого чёрта на таком этичном и безопасном мероприятии, целью которого является построение экологичного сообщества, комьюнити, в кинозале крутили Догвиль Ларса Фон Триера, фильм с цепью грубых изнасилований и массовым расстрелом в финале, в том числе - расстрелом из автоматического оружия грудных детей. Неужели они не понимают, что эта простая и прозрачная библейская притча ещё и о том, на каких основаниях экосистему точно не следует выстраивать. И прежде всего, на разговорах за спиной.

Я на фестивале регулярно выхожу в курилку, собирая самые свежие сплетни. Свежие и горячие, потому что вот же - вчера - всё было вчера. Что такое большая ночь чувственных наслаждений, если не огромный клубок самых разных историй, которые будут перемывать ещё пару месяцев? Чертёнок - одна из организаторок и вчерашнего и сегодняшнего событий. И потому сплетни мне рассказывают не только легко и радостно, но хитро заглядывая в глаза, пытаясь понять, знаю я уже или нет. И ещё больше пытаясь через меня узнать, что там по ту сторону организации, насколько я осведомлён о происходящем, а главное - предстоящем. Пусть пытаются. Сплетни во мне умирают. И всё же так весело. Я внимательно слушаю, киваю, делаю удивлённые глаза. Открываю рот, чтобы начать говорить. Они замирают, думая, что вот сейчас узнают... А вместо этого я начинаю занудно лечить.

Ты была сейчас на выступлении организаторок? Помнишь там подняли вопрос о недавнем скандале с изнасилованием в другом сообществе, считавшемся до того много лет предельно безопасным? Максимально некорректно сформулированный вопрос. Пожарная безопасность помещения это не то, что абсолютно никогда не может случиться возгорания от неудачно брошенной спички. Пожарная безопасность - это то, что в помещении есть огнетушитель и план эвакуации. Понимаешь? Они привели ту историю, как негативный опыт. А это ровно наоборот. То, с какой оперативностью после была собрана экспертная группа, как были опрошены все участники, как были приняты меры, как всем были прочитаны лекции и ещё раз прояснены механизмы, как эта история без имён и лиц (понесших наказание и изгнание) была разъяснена и выложена… Всё это про то, что их комьюнити и было, и осталось - безопасным. Про то, что огнетушители на месте.

В глазах сплетников разочарование. Но это не страшно. Тут уже не экономика, тут игра. И на этот раз у них не получилось вытянуть игрушку в автомате с железной рукой.

Двадцать седьмое марта. Чертёнок за рулём. Едем на главное мероприятие этой истории, к её началу. Ты всё понял? Да, понял. Ты хочешь в финале получить что-то в стилистике Босха. Много странных персонажей в одном сюрном пространстве. Буду работать.

В эту ночь я впервые понял, что клубки трахающихся, ползающих друг по другу, кусающих и гладящих друг друга, стонущих и плачущих от счастья тел, совсем перестали вызывать у меня вожделение. Я прошёл свою похоть насквозь и не прелюбодействую с ними даже в сердце своём. Мой взгляд стал предельно отстранён и чист. Я работаю.