Кровать Восемналцатилетнего.Новелла. 1.3
Побочная история: Глава 1. Повседневность двадцатилетнего.
Перевод выходит на каналах: BL Place и Храм Чэнь Цин
— Ты создашь общий чат и добавишь нас.
— Это ты его привёл. Разве нет?
Соён улыбнулась Сухёну, указывая на Йохана, который сейчас висел у меня на спине, волоча ноги. Он бормотал что-то невнятное на языке, понятном только ему, а его тёплое дыхание щекотало мне шею.
— Ну, у Джуна. Он же его привёл.
Честное слово, я вот-вот рухну. Высокий ублюдок. Нарастил мышцы просто так.
Я ухватился за фонарный столб, едва держась на ногах:
Никто не ответил. Чёрт! Я хотел рявкнуть ещё раз, но девушка, с которой мы пересеклись у туалета, робко переспросила Сухёна:
Вот почему нужно проявлять доброту. Сухён наконец глянул в телефон:
— Э-э, тут в это время такси не так легко поймать. Если приедет — уже чудо.
— Позвони в любую службу! Заплачу втрое!
— Ты щедр на чужие деньги, сволочь.
Голос дрожал от напряжения. Пот стекал по спине. Сухён делал вид, что помогает, но избегал взгляда. Мудак.
— Окей. Вы тоже валите, а то автобус уйдёт.
Девушка кивнула. Подняв голову, я случайно встретился с ней глазами. Пришлось криво улыбнуться:
— Ладно, ты добавишь его в чат, а потом Йохана. Я хочу извиниться… Я перегнула с алкоголем.
— Да-да, разберусь. Валите уже!
— Эй, Джун! Извини, что не помогли. Береги себя!
«Джун» от незнакомки звучало неловко. Я махнул рукой и присел на корточки. Йохан сполз на землю, как мешок. Он давил на спину, будто жаба. Сейчас блевану.
Шумная компания сократилась до трёх человек.
— Ты не идёшь? — я задыхался, глядя на Сухёна. Мой взгляд был полон ненависти.
— Вообще-то… Извини. Последний автобус до моего дома уже ушёл.
Значит, его предложение продолжить пить было не просто так. Наглый план.
— У меня слабая спина. Я получил 4-ю категорию на медкомиссии*. Буду соцработником.
П.п.: 신검 4급 (4-я категория на медкомиссии) — в Южной Корее призывники проходят медицинское освидетельствование. 4-я категория означает ограниченную годность, часто предполагающую работу на гражданской службе (공익).
Я проклинал себя за пропуски в прошлом году. Эффект бабочки? Махнул крылом — получил ураган. Знал бы заранее — бросил бы Йохана и ходил на пары.
— Такси всё равно он оплатит. Я же милый? Твои родители меня полюбят.
Горячий язык лизнул мою шею. Мурашки побежали по коже.
Я стиснул зубы. Он явно делал это нарочно. Каждый раз, когда Сухён отвлекался, губы Йохана скользили по шее. Притворяется пьяным? И его смех оставлял влажный след. Дрожь пробежала вдоль позвоночника.
Чёрт, будь он трезв — швырнул бы его нахрен.
— Эй, погоди! Твой друг смеётся! Что с ним?
— Совсем отъехал. Он всегда такой, когда пьяный?
Я оттолкнул голову Йохана, давящую на меня.
— Серьёзно, осторожней с ним. Он ненормальный.
— Зачем тогда вместе? Не друзья, не близки. Говорите, что ненавидите друг друга… Но ты тащишь его на себе, знаешь, где он живёт…
Я усмехнулся. Потребовалось два года, чтобы понять. А этот зануда с инженерного вытащил ответ за пару часов.
Это и называется «любовь-ненависть»?
Ему бы в философы, а не в инженеры. Пока я размышлял, острые клыки впились в мою шею.
Йохан, воспользовавшись моментом, уткнулся мне в затылок. Я толкал его изо всех сил, но бесполезно.
Снова это растянутое «не-а». Он усмехнулся, прижавшись головой к моей щеке. Шершавые волосы щекотали кожу. Чёрт, внизу стало горячо. Пока мы молча «воевали», Сухён закричал:
Сухён, бесстыдно игнорируя меня, выскочил на дорогу, размахивая руками. Мои сжатые кулаки дрожали впустую. Ах, блин. Почему моя жизнь такая? В отчаянии я опустил руки на колени и вздохнул.
Йохан, навалившийся на меня всем телом, пошевелился. До этого он опирался на меня торсом, вытянув ноги, но теперь согнул колени, зажав меня между своих бёдер.
Не протрезвел. Он закрыл лицо рукой, дыхание стало громче.
Его пальцы, давившие на мои плечи, замерли. Внезапно он обнял меня, и легкий смешок коснулся уха:
На рассвете, под мигающим фонарём у старого столба, с пьяным Йоханом. Я посмотрел на его пальцы, вцепившиеся в моё плечо. Три пальца правой руки едва касались меня, будто зависли в воздухе.
Странно. Пальцы, которые обычно не могут ухватиться, теперь крепко держат.
Возьму назад слова о логичности Сухёна. Он идиот. Особенно сейчас, когда мы втиснулись на заднее сиденье втроём. И нет, дело не в том, что я посередине под давлением с двух сторон.
— Ты всё ворчишь! Я же вытянул тебя в групповом проекте! Как ты благодаришь?
П.п.: «C-», «D» — оценки в корейской системе (аналогично западной: C- — ниже среднего, D — плохо).
— Иногда даже автобусы сбиваются с пути.*
П.п.: 가끔 버스도 길을 잃는 법이야 «Иногда даже автобусы сбиваются с пути» — метафора, означающая, что даже проверенные методы (как групповые проекты) иногда проваливаются.
— Да радуйся, что не «D»! Ты же бездельник, а претензии как у отличника!
Сухён вертелся, и его локоть бил меня в грудь. Я толкнул его в узком пространстве:
— Из-за тебя всё пошло наперекосяк! Обычно на встречи приводят кого-то пониже уровнем, это же логично!
— Плевал я на логику, ублюдок.
— Зачем ты вообще его притащил?
Эти слова сказал не я. Я обернулся, Сухён посмотрел за мою спину.
Два взгляда устремились на узкие, прищуренные глаза, наблюдавшие за нами. Пьяная речь Йохана сменилась низким, угрожающим голосом. Машина проехала через тоннель, и оранжевый свет мелькнул на его лице.
Мы с Сухёном просто смотрели, словно во сне. В этот момент кулак обрушился на плечо Сухёна.
— Я всё слышал, "C-"? А ещё смеешь говорить о встречах? Урод вроде тебя даже за сто свиданий никому не понравится. Дебил.
— Уродливый?! Э-это не… Эй, несправедливо! У всех есть недостатки!
— Верно. Джун с округлением — 180*.
П.п.: «С округлением — 180» — в Корее рост часто округляют в большую сторону для солидности. Йохан намеренно преувеличивает рост Джуна, чтобы унизить Сухёна.
Чёрт… Зачем он это сказал? Логика Йохана смутила меня до глубины души. Я закрыл лицо рукой, не в силах вынести позор.
— Вы, технари, округляете без жалости… А-а!
— Это клевета! Я могу подать в суд!
— Подавай. У меня дохрена денег.
Невыносимо. Моё тело болталось, как лист на ветру. Влево — когда двигался Йохан, вправо — от толчков Сухёна.
— Ты зачем в такси влез, ублюдок? Сука, выходи сейчас же! Не выйдешь через десять секунд — убью.
— Открой дверь и выйди. Девять.
Кулак промчался в сантиметре от носа Сухёна. Я вжался в сиденье, чувствуя ветер от удара. Сухён хныкал, пытаясь защититься, но я знал: Йохан лишь слегка лупит его. Если бы он хотел ударить по-настоящему, тот уже лежал бы без зубов.
— Я выйду, когда остановимся! Обещаю!
— Эй, ты чего молчишь? Уйми своего друга!
Я уставился в потолок, стараясь занять меньше места. Сухён смотрел на меня как на предателя. Я отвернулся:
— Ты… как ты смеешь… А-а! Ты пропустил четыре!
Йохан, неведомо как развернувшись, пнул Сухёна в колено. Раздался хруст. Тот завыв, схватился за ногу и сполз под сиденье. Когда он исчез из виду, Йохан откинулся на дверь и закрыл глаза. Видимо, снова уснул.
Я украдкой глянул на водителя. В зеркале отражалось лицо ветерана, видавшего и не такое. Его равнодушие смущало больше всего. Единственный адекватный человек здесь. Я выдавил:
Ответа не было. Только всхлипывания Сухёна нарушали тишину.
— Зачем ты вообще с ним дружишь?..
В конце концов Кан Сухён, не сумев побороть страх, сбежал, едва выйдя из такси. Сказал, что переночует у друга в общежитии. Будь я на месте его друга, ни за что бы не отвечал на звонки. Я покачал головой.
А вот Го Йохан, хотя и благополучно вышел из такси, в дом войти не смог. Он прижимался к моей спине, обнимал, тянул, сжимал в своих объятиях, а когда я, сопротивляясь, оттолкнул его руку, обиженно прислонился спиной к колонне у входа в апартаменты.
— Ты серьёзно? — спросил я. Йохан, прижав голову к стене, усмехнулся.
Я сдался и сел на ступеньки, ожидая. Йохан лёгкой походкой подошёл и опустился рядом. Лёгкий ветерок коснулся кожи. Его голова упала мне на плечо.
Сегодня погода была особенно хороша. Единственное, что портило ситуацию, — пьяный Го Йохан. Мы сидели с ним на лестнице, ведущей в апартаменты, убивая время. Хотя, точнее говоря, это делал только я.
Подул утренний ветер. Тонкие волосы Го Йохана щекотали мою шею и щеку. Сквозь разлетающиеся пряди виднелись длинные ресницы, медленно вздрагивающие.
Первые слова после пробуждения — об этом? Я нахмурился.
— Сбежал, как только вышел из такси. И зачем ты его так отдубасил?
— Разглагольствовал о том, как круто справился, а сам получил «C-». Гнида.
— Выражайся прилично. Да, я забил на проект, но что с того?
— Если ты один выбыл, и это привело к такому… А Ан Джису? Что он делал?
Его смешок отозвался покалыванием на коже.
— Да, тебе повезло, ведь ты в армию не идёшь.
Его волосы соскользнули с моей щеки. Он выпрямился, лицо стало серьёзным.
Нет, наверное, не пойду. Думаю, получу освобождение по 5-й категории на медкомиссии. Я мог бы просто так ответить, но захотелось отомстить Го Йохану, который, напившись, доставил мне столько хлопот. Игривое настроение почему-то вспыхнуло именно сейчас.
— Конечно. Я же кореец, в отличие от тебя.
Он всё это время, хихикая, без передышки притягивал меня к себе, но внезапно стал серьёзен. Его мгновенно изменившееся выражение лица едва не заставило меня рассмеяться. Я поспешно прикрыл рот тыльной стороной ладони. Пока я боролся со смехом, длинные пальцы коснулись руки.
— Эй! — в тот же миг он мягко схватил мою руку. Ладонь, прикрывавшая лицо, медленно опустилась по его воле.
Тот факт, что Го Йохан, всегда такой циничный, вдруг серьёзно просит меня не идти в армию, был одновременно смешным и абсурдным. И в то же время мне дико захотелось подразнить его ещё сильнее. Может, во мне проснулись садистские наклонности?
— Я не могу просто так отказаться. У меня нет иностранного гражданства, как у тебя.
— Попроси родителей. Пусть тебя не отправляют.
— Просить их не отдавать меня в армию? Ты спятил?
Но чем дальше шутка заходила, тем сильнее внутри становилось щекотно. Такое чувство, будто сердце внутри хочется почесать рукой, а по всем венам ползают тысячи муравьёв. Вдобавок лицо раскалилось, и я, слегка оттолкнув Йохана, поднялся.
— Проснулся — хватит. Пошли домой.
— Поехали в Америку, и там ты женишься на мне?
И это он выдает такое, сидя на ступеньках и глядя на меня снизу вверх? Го Йохан точно едет крышей.
— Ты охренел? Что за глупости ты предлагаешь, чтобы не идти в армию!
— Сбежим и всё. Гражданство получишь. А? Ну не иди в армию. Мм?
— Да не пойду! Не пойду, говорю! Хватит уже, прекрати нести эту хрень!
— Правда? Точно не пойдёшь? Обещаешь?
Я резко вскочил, отвернулся и рванул к выходу. Боже, Йохан, ты совсем охренел. Слишком внезапную дичь ляпнул — голова до сих пор кружится. Я поднял глаза и случайно поймал взгляд в зеркале перед лифтом. В отражении — краснощёкий Кан Джун, будто только что из бани.
«С ума сойти… Да я сам ненормальный».
И прежде чем Йохан подошёл, я изо всех сил шлёпнул себя ладонью по щеке. Подошедший парень ошарашенно оглядел меня с ног до головы.
Спокойно солгал я, избегая взгляда. Какой нахрен алкоголь? Йохан целый вечер пил, а я и не притронулся к выпивке. Но поскольку мы так много времени проводим друг с другом, то я тоже научился врать без запинки. Числа на табло лифта поползли вниз.
— Кха-кха, — рядом Йохан прочистил горло.
Мы с ним будто незримо перетягивали канат. По крайней мере, мне так казалось. От натянутой тишины я намеренно забил голову ерундой: новая 48-пхёновая* квартира в комплексе хвасталась скоростными лифтами.
П.п.: 평 (Пхён) — традиционная корейская единица измерения площади (~3.3 м²). 48 пхён ≈ 158 м²
Чонсе*, наверное. Да, точно чонсе. Иначе зачем родителям покупать новостройку в этом грязном районе? Вокруг университета — сплошные бары, караоке и публичные дома. И это называют «обителью знаний»? Высоколобые интеллектуалы, а развлечения — выпивка, танцы и секс.
П.п.: 전세 (Чонсе) — система аренды жилья с крупным залогом, арендная плата при этом не взимается.
Сбоку что-то шевельнулось. Наверняка Йохан.
Он нарочно встал справа от меня. В серебристом лифте слабо отражалась тень. Отражённая в рельефном узоре фигура осторожно повернула голову. Медленно поднялась рука.
Ладонь, достаточно большая, чтобы закрыть моё лицо, легонько прижала только что отшлёпанную щёку.
— Не надо. Сердце верующего страдает.
Ещё бы не стесняться. Я послал ему убийственный взгляд, полный «да я сдохну от стыда», но Йохан упрямо смотрел вперёд, не замечая этого. Но рука-то всё ещё на моём лице!
— Хорошо, это было сказано, чтобы тебе стало стыдно.