Заклятый друг. Экстра 5

Родные края

Хаун замешкался у входа в провинцию Хубэй. После завершения мести он уже однажды приходил сюда, чтобы встретиться с Тан Ганён, но на этот раз все было иначе. Потому что теперь здесь его ждал человек.

Он нервно потрогал кожаный мешочек у пояса. Именно в него Соль Рихва положила «Столетний ледяной кристалл». Хаун волновался, обрадуется ли Ё Ымсок этому подарку. Хотя умом он понимал, что это беспочвенная тревога, сердце сжималось. Ноги будто приросли к земле.

— Родные края, — тихий голос, подобный ветру, заставил его обернуться. Бэкли Гон смотрел на него с улыбкой. Хаун ответил легкой усмешкой. Да, родные края. О чем тут переживать?

— Да, родные края.

Тяжесть в ногах внезапно исчезла.

Они медленно пошли вперед. Некоторые места напоминали прежние пейзажи, другие изменились до неузнаваемости. Хаун заметил, что несколько знакомых лавок исчезли, и осознал, сколько времени прошло.

Вскоре Гон и Хаун подошли к воротам Академии Ёнволь.

По сравнению с прошлым посещением здание было значительно восстановлено. Обрушившиеся стены стали выше и прочнее, а ворота распахнулись, словно приветствуя гостей.

Хаун шагнул внутрь. На тренировочном поле раздавался стук камней. Они последовали за звуком.

Перед ними предстал Ё Ымсок, высекавший на огромной стеле имена тех, кто когда-то был семьей. Его неумелые руки дрожали, а пот стекал по лицу. Он был настолько погружен в работу, что даже не заметил их появления.

На первой строке стелы красовалось имя Хён Уна. В груди Хауна поднялось что-то тяжелое. Гон крепко сжал его руку.

— Ах...

Только тогда Ё Ымсок поднял голову и увидел гостей. Он бросил инструмент и резко вскочил, будто хотел обнять их, но смущенно остановился на полпути.

Хаун поклонился, глядя на растерянного отца:

— Как твои дела?

— О, у нас все хорошо.

Ё Ымсок попытался улыбнуться, но получилась скорее гримаса. Однако его глаза сияли от радости.

— Зачем ты сам высекаешь стелу? Неужели восстановление академии Ёнволь тоже делали в одиночку?

— Нет, одному мне пришлось бы слишком долго. Основные работы я поручил другим, — Ё Ымсок почесал затылок, но затем лицо его стало серьезным. — Но я хотел сделать это сам. Поставить достойный мемориал. Даже если получится неидеально, все поймут.

Ё Ымсок улыбался неестественно, и в его взгляде читалась глубокая печаль. Хаун понимал, каким тяжелым грузом легла на отца боль утраты после того, как ярость мести утихла.

— Ах, я совсем забылся. Принести тебе чего-нибудь попить?

— Нет, спасибо. Я хотел бы поговорить. Ты не против?

Ё Ымсок растерянно кивнул. Просьба сына вызвала в нем смесь радости, смущения и удивления.

— Я... быстро приведу себя в порядок. Можешь подождать в моих старых покоях?

— Хорошо.

Наблюдая, как отец торопливо уходит, Хаун повернулся к Бэкли Гону. Он хотел попросить побыть наедине, но Гон, словно предугадав, улыбнулся и кивнул:

— Мне нужно в город. Подожди здесь.

— Увидимся позже.

Хаун направился по знакомой, но забытой тропе к бывшим покоям отца. В комнате чувствовались следы жизни: скромная постель, книги. Видимо, после разгрома остатков Сон Унхака, Ё Ымсок жил здесь, восстанавливая Академию Ёнволь.

Вскоре вернулся Ё Ымсок с влажными волосами:

— Долго ждал? Я спешил.

— Нет, — ответил Хаун, замечая беспокойство в глазах отца.

Ё Ымсок сел напротив. Хаун, внимательно глядя на его лицо, спросил:

— Если бы ты мог излечить шрамы на лице или горле, ты сделал бы это?

— Ты обо мне спрашиваешь? — Ё Ымсок указал на себя. Хаун кивнул.

— Раньше мне было больно даже смотреть на свое отражение. Но теперь я не хочу избавляться от шрамов. Они напоминают мне о прошлых ошибках. А что... Мой голос тебе неприятен?

— Нет, никогда! — резко возразил Хаун. — Я лишь думал, что если эти шрамы причиняют боль, их стоит вылечить.

— Добрый ты... — пробормотал Ё Ымсок.

Ё Ымсок кивнул. Однако методами медицины Чжуньюань невозможно было восстановить его лицо и шею. Если с шеей ничего не поделать, то хотя бы шрамы можно было бы скрыть, надев маску из человеческой кожи. Но Ымсок не хотел этого делать.

Каждый раз, видя это уродливое лицо, которое даже нельзя было назвать лицом, он вспоминал многое. В основном — страдания, которые годами подгоняли его, словно кнут.

Хаун расстегнул кожаный мешочек на поясе и выдвинул его в сторону Ымсока.

— «Столетний ледяной кристалл». Поскольку я не освоил ледяное искусство, не жди чудес, но он поможет залечить раны на твоем теле. Я принес его для тебя.

— …!

«Столетний ледяной кристалл»! Он не мог сравниться с нэданом десятитысячного огненного карпа или с нэданом секты Инь-Ян, но все же входил в разряд редких сокровищ, которые невозможно получить даже за деньги или власть.

Ымсок сразу понял, что замышляет Хаун. Тот планировал, чтобы он, поглотив кристалл, достиг нового уровня и сбросил старую телесную оболочку.

Искушение было. Ымсок, несмотря на возраст и изношенное тело, все еще был воином.

Но он также вспомнил, как Хаун, после мести Сон Унхаку, охотился на духовных зверей. С тех пор он так и не простил его, но продолжал искать нэданы для отца.

Сердце Ымсока сжалось.

— Хаун, я не могу принять это.

Он покачал головой. Шрамы от нападения, когда его поглотил Сон Унхак, до сих пор мучили его. Но принять такой дар он не мог. Лучше, чтобы Хаун, чье будущее ярче, использовал кристалл.

Но Хаун был непреклонен. Он снова вложил мешочек в руку отца.

— Прими это ради меня.

Между ними повисло тяжелое молчание. Ымсок опустил голову и пробормотал:

— Не знаю, за какие заслуги небо послало мне такого сына. Я был безответственным, никудышным отцом.

— Не говори так. Прошлое не изменить. Прими это, исцели раны и помоги восстановить академию Ёнволь.

Хаун покачал головой, его голос звучал горько. Это был не вопрос прощения — он хотел дать отцу свободу. Не мог оставить следы, оставленные Сон Унхаком, на теле отца.

— …

— Тебе нужно стать здоровее, чтобы встретиться снова. Ты должен сбросить шрамы прошлого, а я — начать с принятия извинений. В одиночку это невозможно. Давай начнем вместе.

«Вместе».

Горло перехватило от волнения. От слез и потрясения. Чувство вины, вызывающее онемение в кончиках пальцев, на мгновение поглотило Ё Ымсока, а затем отпустило.

Оглядываясь назад, он понимал, что сам ничего не сделал, а Хаун уже вырос и стоял перед ним как взрослый. Ымсоку было одновременно грустно и бесконечно благодарно.

Хаун, заметив, как покраснели глаза отца, отвел взгляд в сторону. Ымсок, тронутый заботой сына, поспешно вытер рукавом влажные глаза.

— Хорошо, — кивнул Ымсок. Ни в одном из слов Хауна не было ошибок. Последние сомнения исчезли. Он взял кожаный мешочек из рук сына.

Сев в позу лотоса, Ымсок положил «Столетний ледяной кристалл» в рот. По телу разлилась леденящая дрожь. Хаун, убедившись, что отец погрузился в медитацию, сел позади него, также сложив ноги лотосом.

На самом деле, Ымсоку, не владеющему ледяным искусством, было трудно полностью усвоить силу кристалла. Но Хаун, мастер Хвагён, обладающий энергиями крайнего ян и инь, мог помочь ему поглотить силу.

Хаун положил ладони на спину отца и медленно направил в него свою внутреннюю энергию. Если бы они практиковали разные техники, мог возникнуть конфликт. Однако энергия Хауна была основана на методах академии Ёнволь, что позволило ему безопасно передать силу.

Время текло незаметно. Для Ымсока, погружающегося в состояние муачжигён*, это были лишь мгновения. Хаун же чувствовал каждую секунду. Капли пота выступили на его висках.

Решив, что передал достаточно энергии, Хаун медленно убрал руки, прервав связь. Тело Ымсока слабо светилось. До уровня Хвагён он не поднялся бы, но хотя бы сбросил один слой старой оболочки.

Хаун удовлетворенно улыбнулся. Без его вмешательства кристалл вряд ли дал бы такой результат.

Помогая отцу, Хаун убедился, что тот стабильно циркулирует энергию, и поднялся. Теперь оставалось ждать. Вмешательство извне могло навредить — например, вызвать поглощение демонической энергии.

Выйдя охранять здание, Хаун столкнулся с Суён. Она поклонилась.

— Я буду защищать господина.

— Суён…? Как ты здесь оказалась?

Хаун удивленно уставился на нее. Девушка сдержанно улыбнулась.

— Какая школа приняла бы двойного агента? Я сама ушла из Альянса Мурим, и господин приютил меня.

— Понятно.

Хаун кивнул. Раньше он считал, что она отравила его, но теперь зла к ней не испытывал. Он видел, как она разоблачала коррупцию Сон Унхака.

У них были разные пути, но цель — одна.

Спустившись в город, Хаун с удовольствием наблюдал за оживленными улицами. Сначала он найдет Гона, а потом вернется в академию Ёнволь, чтобы дождаться пробуждения отца.

Хаун, размышляя о том, где он может быть, вспомнил книжную лавку, где когда-то покупал книги по эротике. Может, там есть книга с какими-нибудь полезными техниками? Вспомнив, как Бэкли Гон умолял его отпустить, чтобы он мог пойти и немного изучить искусство обольщения*, Хаун усмехнулся.

Он вспомнил об этом и его улыбка стала еще более зловещей, прямо как у его возлюбленного.

Хаун, уже собравшийся уходить, вдруг замер на месте. Ему показалось, что в мелькнувшей мимо лавке он увидел знакомого. Перед заведением с вывеской «Специализируется на сомён*» стоял повар, усердно нарезающий ингредиенты. На первый взгляд лицо его было совершенно обычным. И все же оно казалось ужасно знакомым.

Эти странно нервные черты… Неужели?

— Божественный лекарь Чонсу? Что вы здесь делаете, управляя рестораном? — широко раскрыл глаза Хаун.

Этот человек когда-то был врачом в Хубэе, а в Синьцзяне помог Хауну и Бэкли Гону встретиться, будучи последователем Демонического культа Магё. Раньше он казался подозрительным, но теперь, зная, что Чонсу помог Бэкли Гону бежать и до сих пор хранит верность, Хаун даже обрадовался.

Чонсу, моментально узнав возлюбленную своего господина, пожал плечами:

— Сейчас я всего лишь повар. Выиграл кулинарный конкурс, опыт достаточный.

— Нет, я не о квалификации. Почему последователь Демонического культа открыл здесь заведение? — спросил Хаун.

Чонсу округлил глаза:

— Разве вы не знаете?

— Что именно?

— Сейчас вся эта улица принадлежит Бэкли Гону. После исчезновения академии Ёнволь и краха клана Ян из-за коррупции, торговля здесь замерла. Но недавно наш господин скупил землю и здания. Нанимает талантливых поваров, чтобы заполнить пустоту.

— …Что? — Хаун открыл рот от изумления.

— Видите соседний дом? Там мастер по приготовлению дунпаожу*. Напротив — повар, делающий невероятное усянжанжу. А вон то здание — целиком пивоварня. Привезли мастера, который славится ароматным вином. Впереди — эксперт по сычуаньской кухне. Острый вкус у него чистый и яркий. Там — гуандунская кухня, рядом — утка по-пекински. Сейчас ищут мастера по пельменям.

— Что за…? — Чем больше говорил Чонсу, тем больше Хаун поражался.

— Уже ходят слухи, и гурманы со всего Мурима стекаются сюда. Семейные путешественники тоже. Скоро эта улица станет знаменитым гастрономическим местом не только в Хубэе, но и во всем мире.

Хаун не находил слов. Он не понимал, что Бэкли Гон задумал. Чонсу, раздавливая чеснок боковой стороной ножа, равнодушно добавил:

— Кому-то повезло. Стоило сказать, что любишь вкусно поесть, как возлюбленный покупает целую улицу и превращает ее в рай для гурманов.

Услышав это, Хаун покраснел. Вдруг он заметил идущего к ним невероятно красивого мужчину с бутылкой вина. Это был Бэкли Гон, выглядевший довольным. Увидев Хауна, он помахал рукой.

Покупка целого здания «Нефритового павильона» была лишь началом. Оказалось, он приобрел почти все самые оживленные улицы возле академии Ёнволь.

— Ты уже встретился с Чхоном? — спросил Бэкли Гон, наблюдая, как Хаун в изумлении разевает рот. Видимо, Чхон уже вкратце объяснил ситуацию.

— Что вообще происходило в Хубэе, пока меня не было?!

— Ну как? Тебе нравится? — игнорируя вопрос, Бэкли Гон улыбнулся.

— Конечно, нравится! — горячо кивнул Хаун. Но его все равно мучило любопытство:

— Мы же договорились путешествовать вместе. Зачем ты собрал все лучшие рестораны мира на одной улице?

Он думал, они будут скитаться, пробуя местные блюда и наслаждаясь пейзажами. Даже без постоянного дома свобода казалась привлекательной. И главное — они были вместе.

Ответ Бэкли Гона оказался неожиданным и трогательным:

— Ты все время хотел вернуться сюда.

Он улыбался так, будто нарушал все правила мироздания: слишком красивый, слишком нежный.

Хаун почувствовал, как замешательство растаяло, уступив место странному удовлетворению и счастью. Он никогда не задумывался об этом, но рядом с Бэкли Гоном его слабость к красивым лицам становилась очевидной.

С каких пор мир начал казаться таким прекрасным?

— …Дурак.

— Разве я когда-то был гением?

Боже, если Хаун скажет, что хочет завоевать Мурим, Бэкли Гон, судя по его напору и ресурсам, начнет готовить армию.

— А если я захочу покорить весь Мурим? — спросил Хаун, поддразнивая.

Бэкли Гон ответил с серьезным видом:

— Заняло бы лет пятьдесят. Хочешь?

— Не надо.

Хаун погладил его щеку. Им было все равно, что они посреди шумного рынка. Он обнял Бэкли Гона за шею:

— Ты мне нравишься. Очень.

Блестящее признание. Бэкли Гон рассмеялся, чувствуя, что все счастье мира в его объятиях.

— Люблю тебя.

Хаун и Бэкли Гон забыли о времени. Их счастье, казалось, длилось вечность.

Где-то рядом послышалось ворчание Чхона: «Если бы не наш господин, я бы облил их холодной водой!» Чуть дальше Ха Суён махала рукой: «Мастер проснулся!»

Хаун улыбался, глядя на лицо самого прекрасного мужчины в мире. Его мир был здесь.

«Заклятый друг» Конец.

✧ - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - ✧
Предыдущая глава ➺ Тык