Поднося вино. Глава 205. Дуаньчжоу.

Только на второй месяц Ци Жуйинь получила ответ на мемориал, который она отправила в Цюйду. Она перечитала его, находясь в резиденции в командорстве Цанцзюнь, а затем сказала лежавшему на кровати Ци Шиюю:

— Я предлагала сразиться с племенем Циншу, но военное министерство отклонило эту идею. Вдовствующая императрица велела мне подождать, так как ее беспокоят военные расходы, но Чжунбо уже воюет. Если я еще подожду, то упущу хорошую возможность.

Ци Шиюю стало намного лучше, но он все еще немного заикался, лежа на кровати и сжимая в руках носовой платок, когда говорил.

— Т-ты спеши...

Ци Жуйинь исказила смысл его слов и отложила письмо.

— Все верно. Я тороплюсь. Как я могу не спешить? Разгром войск Либэя не принесет Цидуну никакой пользы.

Только тогда Ци Шиюй закончил свои слова:

— К чему эта спешка?!

Откинувшись в кресле, Ци Жуйинь услышала, как во дворе причитает и шумит наложница ее отца. Прошлой ночью она проскакала на лошади полночи, прежде чем приехать, и вот теперь сидела и пила крепкий чай для поддержания бодрости духа. Кроме того, ей еще предстояло ехать обратно.

Услышав крики, она обратилась к Ци Шиюю:

— Можешь сказать ей, чтобы она заткнулась?

Наложница во дворе уже подарила Ци Шиюю сына, и сейчас она изображала залитую слезами красавицу, прислонившуюся к служанке и громко рыдающую в направлении комнаты:

— Господин... Неужели вы не можете позволить мне увидеть вас? Главнокомандующий, как бессердечно с вашей стороны!

Ци Вэй стоял под карнизом и смотрел, как наложница плачет, пока ее глаза не покраснели и не опухли, и она почти не сползла на землю. Он цокнул языком и, шаркнув ногами, встал лицом к стене. От ее рыданий у него разболелась голова.

Ци Шиюй сразу понял, о какой наложнице идет речь. До инсульта он был нежен по отношению к представительницам слабого пола. Он крепко сжал платок, а его грудь неистово вздымалась, когда он изо всех сил кричал:

- Я... я говорю тебе, чтобы ты заткнулась!

Затем он сделал паузу, чтобы перевести дух, и, прикрыв уголок рта платком, обратился к Ци Жуйинь:

— Ли-Либэй...

— Это было так много лет назад, — Ци Жуйинь взяла разговор на себя. — Ты уже в таком возрасте, а все еще хочешь дуться на старого князя? Командующие генералы военных лагерей Либэя — довольно интересная партия. Они уже не те, что были десять или около того лет назад.

— Тогда… Тогда Сяо Цзимин, и Сяо Чие… — Ци Шиюю было тяжело говорить, и он даже нахмурился, услышав себя. Он изо всех сил старался говорить более связно:

— Смогут ли они победить Амуэра? Если ты сейчас направишь войска, чтобы навести порядок, в сердце вдовствующей императрицы возникнут подозрения. Как только битва закончится, ты увидишь, как Цюйду призовет тебя к о-ответу!

Несколько десятилетий назад Ци Шиюй был мужем мечты для многих дочерей благородных кланов в Дачжоу. Он происходил из знатного рода и был красив. Из четырех великих генералов времен правления Юнъи он раньше всех прославился в Цидуне. Даже Фэн Ишэн был высокопоставленным офицером под его командованием. Поначалу он надеялся получить титул князя, но кто бы мог ожидать, что Сяо Фансюй так внезапно возвысится на перевале Луося? Бронированная кавалерия Либэя локтями оттеснила войска гарнизона Цидун, растоптав Ци Шиюя на всю жизнь.

Между ними не было вражды, хотя они любили поспорить друг с другом и даже сражались в Цюйду. Ци Шиюй пренебрегал скромным происхождением Сяо Фансюя, а Сяо Фансюй однажды обозвал Ци Шиюя, что тот был просто смазливым личиком, у которого есть только внешность. Фэн Ишэн был самым старшим среди них, когда он еще был рядом, и только благодаря его стараниям — а Лу Пинъянь последовал его примеру — Цидун и Либэй смогли оставаться братьями на протяжении стольких лет.

Ци Шиюй принял вызов, чтобы доказать свою значимость, но он и предположить не мог, что останется без законного сына и наследника. Поначалу у него возникла идея выдать Ци Жуйинь замуж за Сяо Цзимина, но в глубине души он чувствовал себя неловко и в итоге не стал поднимать эту тему.

— Что за задание? — Ци Жуйинь убрала свой клинок. — Если падет Либэй, то падет и Чжунбо, а если падет Чжунбо, то и Даньчэн падет. Кого вдовствующая императрица собирается привлечь к ответственности? Себя? При всех своих недостатках Сяо Цзимин и Сяо Чие — сыновья старого князя. А если у Хань Чэна есть хоть капля способностей, сможет ли он остановить кавалерию Бяньша, когда придет время? С таким же успехом можно позволить государству погибнуть.

Ци Шиюй потерял дар речи и у него перехватило дыхание.

Ци Жуйинь налила чашку чая и продолжила:

— Тебе следует немного отдохнуть.

— Нет! — упрямая натура Ци Шиюя вышла на первый план, и он по-детски швырнул платок в Ци Жуйинь. — Ты глупая женщина! Поговори с вдовствующей императрицей, заключи с ней сделку. По крайней мере, получи благородный титул, прежде чем идти на войну!

Ци Жуйинь на мгновение замолчала. Она знала, что сердце Ци Шиюя болит за нее. Она уже несколько лет служила главнокомандующей вооруженными силами Пяти командорств Цидуна, но у нее все еще не было дворянского титула. Если в будущем она получит травму или станет инвалидом, то Цюйду может отстранить ее приказом о переводе.

— По крайней мере, у тебя будет репутация при жизни, и... — голос Ци Шиюя начал дрожать, — статус после смерти!

В противном случае через сто лет она, Ци Жуйинь, так и останется «женщиной из клана Ци». Какими бы выдающимися ни были ее военные достижения, она никогда не сможет оставить свое законное имя и титул.

Ци Жуйинь держала чайную чашку пальцами и изучала узоры на ней.

— Солдату достаточно умереть на поле боя за свою страну, зачем ему заботиться о возвращении тела домой? Если я действительно погибну в бою, высеки мое имя на мемориальной доске дома — это одно и тоже, — она подняла голову и улыбнулась Ци Шиюю. — Наш Цидун находится под контролем других людей, и мы должны обсуждать все вопросы с Цюйду. Пока вдовствующая императрица готова предоставить нам военное обеспечение, я могу обойтись без титула. Вот и все.

Было ли это из-за его старости или нет, никто не знал, но Ци Шиюй внезапно начал проливать слезы. Он даже не позволил Ци Жуйинь вытереть их, свесив голову вниз и задыхаясь от рыданий.

— Если бы ты только была мужчиной...

Ци Жуйинь сложила платок и положила его рядом с кроватью. Когда Ци Шиюю стало немного лучше, она продолжила:

— Братьев, погибших в сражениях, много, но может ли каждый из них оставить свое имя в истории? Генерал Фэн тоже не был удостоен титула, не так ли? Я говорю тебе об этом, чтобы ты знал, как обстоят дела. В этом году мы действительно собираемся воевать. До начала года я слышала, что Чэнь Чжэнь нездоров. Именно из-за его бессилия военное министерство не дало согласия на ввод войск в этот раз. Как только он уйдет в отставку, у нас больше никого не останется в Цюйду. Я опасаюсь, что будет еще труднее просить о военном жалованье и провизии. Мы должны как можно больше экономить на различных расходах в резиденциях. Перестаньте поддаваться всем этим разговорам у постели. У этих твоих наложниц есть поместья, которые они хотят, и магазины, которые они просят. Даже если я умру, они и эти твои сыновья не умрут с голоду.

Ци Шиюй раздраженно сказал:

— Все… Все поместья, которые я тебе дал…

— Они были использованы, чтобы восполнить недостачу. — Ци Жуйинь на мгновение задумалась, прежде чем успокоить его. — Остался небольшой участок земли. Моя мать сажала там цветы и травы, и я не могу смириться с тем, что продам его. В будущем я смогу зарабатывать этим на жизнь.

Наложница снаружи замолчала. Полдень был пасмурным, небо заволокли густые облака, и в комнате с опущенными шторами было еще тусклее. Ци Шиюй смотрел на дочь со своей постели: худенькие плечи, освещенные слабым светом из окна, и заколка его покойной жены в волосах.

Ци Жуйинь была похожа на свою мать и выглядела очаровательно, когда улыбалась, особенно когда ее внушительная аура не доминировала над чертами ее лица — главнокомандующая не была столь полна героического духа, как о ней ходили слухи.

Ци Жуйинь дождалась, пока Ци Шиюй уснет, и ушла. Она переобулась под карнизом, затем ступила на снег в сапогах из оленьей кожи и спросила у Ци Вэя:

— Где она?

— Госпожа отослала ее, — ответил Ци Вэй, следуя за ней.

Ци Жуйинь еще не видела Хуа Сянъи после своего возвращения и на мгновение замешкалась. Проходя мимо двора Хуа Сянъи, она услышала доносящиеся изнутри нежные голоса, похожие на приятные трели иволги и воробья. С другой стороны лунных ворот она увидела Хуа Сяньи между ветвями цветущей сливы.

Хуа Сянъи сегодня была облачена в халат из лисьего меха. Судя по качеству материала, она, скорее всего, привезла его из Цюйду. Он был чисто белого цвета без примесей. Пушистый мех по бокам щек подчеркивал ее ясные, как осенние воды, глаза, делая их еще более яркими и выразительными. Она была похожа на чью-то изнеженную дочь. Кончики пальцев на ветке цветущей сливы были изящными и тоненькими, на них никогда в этой жизни не было ни пылинки.

Ци Жуйинь непонимающе наклонила голову и долго смотрела.

— Бухгалтер подготовил бухгалтерские книги и счета, они уже у вас в кабинете. Расходы нашей резиденции за прошлый год...

Сказав это, Ци Вэй поднял голову и увидел, что Ци Жуйинь не сдвинулась с места, поэтому он проследил за ее взглядом.

Ци Жуйинь подняла Чжуцзю и загородила ножнами обзор Ци Вэю.

На другом конце Хуа Сянъи перебирала пальцами ветку цветущей сливы. Между ее бровей был узор в виде лепестков этого цветка*. Она засмеялась, когда служанка что-то прошептала ей на ухо, а затем свернула в сторону, где ее уже не было видно.

Не поворачивая головы, Ци Жуйинь сказала Ци Вэю:

— Пойдем.

Ци Вэй, ничего не видя, повторил:

— Пойдем?..

Ци Жуйинь  шагнула вперед и ушла. Ци Вэй, не понимая, что происходит, и не решаясь спросить, последовал за ней. Ци Жуйинь сразу же направилась в кабинет, чтобы сверить бухгалтерские счета. У нее не было времени сесть и успокоиться, поэтому она просто стояла и перелистывала страницы.

— Неужели сменился управляющий? — неожиданно спросила Ци Жуйинь.

Бухгалтер сгорбился и ответил тоненьким голоском:

— Если верить главнокомандующему, то нет.

— Странно, — Ци Жуйинь перевернула еще несколько страниц, — в предыдущие годы учет всегда был беспорядочным, записи были не более расплывчатыми, чем в предыдущие. Так почему же прошлогодние счета такие четкие?

Эти счета были не просто четкими. Даже авансы за этот год были выделены в отдельную книгу, где ясно перечислялись расходы различных ветвей семьи. По просьбе Ци Жуйинь расходы на косметику для наложниц ее отца были сокращены вдвое, в то время как поместья, которые Ци Шиюй не мог вспомнить, также были перечислены в них. Все было сделано гораздо красивее, чем в отчетах Министерства доходов.

— Счета в нашей резиденции изначально были многообразны и сложны, и, поскольку различные наложницы не могли дать подробный отчет о своих тратах, все господа были в растерянности, с чего начать. — бухгалтер взял чайную чашку и протянул ее обеими руками Ци Жуйинь. — Главнокомандующая хотела, чтобы резиденция была более экономной, но мы не могли точно подсчитать сельские поместья, записанные на наше имя, а ежемесячные расходы были беспорядочными, если учесть материально-технические расходы.

Ци Жуйинь подняла глаза и посмотрела на бухгалтера.

— В этот раз счета вела старшая госпожа. — боясь навлечь на себя недовольство Ци Жуйинь, бухгалтер поспешно добавил:

— Старшая госпожа управляет домашними делами, поэтому ей приходится просматривать все счета наложниц. Она специально послала кого-то сказать нам, что эти счета слишком запутаны, и мы должны переделать их ради вашего предстоящего военного жалованья и расходов на провизию. Мы несколько раз брались переделывать их, но не могли противостоять переполоху, поднятому наложницами. У многих из них были скрытые поместья, и они отказывались говорить правду...

Это было правдой.

Все наложницы ее отца боялись, что Ци Шиюй сгинет, и поэтому крепко держали поместья и магазины в своих руках. Они даже продолжали выпрашивать у резиденции еще больше, и никто из них не говорил правды, когда приходило время для сведения счетов. Ци Жуйинь не жила дома на заднем дворе, а ее доверенные подчиненные, такие как Ци Вэй, были людьми, не принадлежавшими к ближайшему семейному кругу, поэтому вмешиваться им было неуместно. Вот почему эти счета всегда оставались в беспорядке. Каждый раз, когда она вспоминала об этом, у нее начинала болеть голова.

Похоже, эта Хуа Третья - довольно способная особа.

Ци Жуйинь взяла книгу учета и спросила:

— И наложницы слушались ее просто так?

— Поначалу они напускали на себя важный вид и не давали ей покоя, — сказал бухгалтер. — Они все — матери молодых господ, и они рассчитывали на расположение старого господина, чтобы не отдавать счета. Они даже хотели отправиться во двор старого господина, чтобы поднять шум. Разве главнокомандующая не передала госпожу Хунъин в распоряжение госпожи? Госпожа Хунъин отправила наложниц, которые плакали до потери сознания, к себе во двор и позвала лекаря, чтобы тот осмотрел их. Но лекарь не смог определить, в чем дело, и она приказала похоронить их всех во дворе.

До Ци Жуйинь не сразу дошло, в чем дело. На мгновение оцепенев, она повторила:

— Похоронить во дворе?

— Похоронить во дворе! — сказал бухгалтер. — Это было просто великолепно. Наложницы плакали рекой и говорили, что будут жаловаться главнокомандующей.

— Ха, — сказала Ци Жуйинь, — жаловаться мне?

— Затем она дала им лошадей и открыла ворота, чтобы они уехали.

Эти наложницы обычно даже одевались с чьей-то помощью, так что кто же из них может знать, как ездить на лошади? Ци Шиюю не нравились такие женщины! К тому же день выдался холодный, и Хуа Сянъи похоронила бы любого, кто осмелился бы рыдать во дворе Ци Шиюя, словно она сажала редис. В мгновение ока наложницы потеряли сознание от холода.

Все матроны рядом с Хуа Сянъи были пожилыми людьми, которых вдовствующая императрица тщательно отбирала. Если бы наложницы осмелились устроить сцену, тогда они бы сменили тактику, чтобы преподать им суровый урок. Наложницы стояли на коленях у дорожки и ждали, но им не удалось даже взглянуть на лицо Хуа Сянъи. И когда они в слезах вернулись в свои дворы, за дело взялись их сыновья.

— О, это молодые господа, — Хуа Сянъи села за ширму и сказала мягким тоном. — Я слышала, что вы еще не вернули долг в несколько сотен таэлей, который задолжали кому-то на улице, и они уже даже нагрянули к нам в резиденцию. Как же так? Мне, как хозяйке дома, жаль вас, поэтому я попросила матрон сначала вернуть долг. Не бойтесь. Долговые расписки с отпечатками рук и подписями находятся у меня на хранении на случай, если кредиторы заявят, что не получили платеж, и отправятся потом разыскивать старшего господина... Молодые господа, вы уже уходите?

— Вот так все и было, — бухгалтер закончил подражать Хуа Сянъи в угоду Ци Жуйинь. — Госпожа держит долги молодых господ в своих руках. Ей нужно только отчитаться перед нами, и все магазины молодых господ будут переведены на ее имя в качестве залога. Кто теперь осмелится поднимать шум?

Ци Жуйинь закрыла книгу учета и на мгновение замерла, прежде чем снова открыть ее.

— Ну и характер у нее.

Счет действительно был приведен в порядок. Ци Жуйинь не могла не задаться вопросом, стоит ли ей еще опасаться этих хитрых лисов из Министерства доходов, если военные счета там так хорошо сделаны. Но Хуа Сянъи, в конце концов, была зеницей ока вдовствующей императрицы. Поэтому, поразмыслив, она отказалась от этой идеи.

◈     ◈     ◈

Во втором месяце снег постепенно сходил на нет, и количество солнечных дней в Цычжоу увеличилось. Как только у Шэнь Цзэчуаня появилось свободное время, он привез Яо Вэньюя на окраину города, чтобы прогуляться.

На многие километры вокруг было безоблачно, а яркое чистое небо окрасилось в лазурно-голубой цвет. Снег в лесу уже начал таять, и талая вода ручья звенела на бегу. Уже виднелись признаки дикой природы. Дин Тао пришлось выпустить Фэн Та Шуан И на пастбище, и он взял с собой Ли Сюна, чтобы тот поиграл на опушке леса.

— Ты неважно выглядишь в последние дни, — Шэнь Цзэчуань вытер руки снегом и бросил взгляд на Яо Вэньюя. — Ты плохо спишь по ночам?

Бледный профиль Яо Вэньюя отражался в морозных листьях. Он улыбнулся Шэнь Цзэчуаню.

— Холодно, и ноги болят, вот и все... — он сделал паузу. — Прошло уже полмесяца с тех пор, как Второй господин прибыл в Дуньчжоу. Фуцзюнь уже получил какие-нибудь новости?

— Тантай Ху обнаружил, что на горе Луо все еще бродят остатки бандитов, поэтому Цэань задержался там на несколько дней. Накануне вечером поступило сообщение, что разбойники на горе Луо уже уничтожены, а бронированная кавалерия Либэя заняла гору Луо.

Шэнь Цзэчуань сегодня облачился в нефритовый халат с узкими рукавами и длинным бархатным воротником, отчего выглядел еще моложе. На правой руке он носил наруч из собачьей шкуры и, подняв руку, свистнул. Из леса по спирали спустился Мэн и приземлился на его правую руку.

Мэн был слишком тяжелым, поэтому Шэнь Цзэчуань мог позволить ему посидеть лишь некоторое время. Он накормил гонца, который с двух концов носился туда-сюда, белым мясом, а затем отпустил его поиграть.

— Не стоит беспокоиться о горе Луо, — Яо Вэньюй наблюдал, как Мэн улетает, — сложность заключается в Дуаньчжоу.

Вся боевая линия Дуаньчжоу выходила прямо к реке Чаши, и за эти несколько лет она была полностью пронизана кавалерией Бяньша. Никто точно не знал, сколько Скорпионов скрывается внутри. Сяо Чие взял с собой только пять тысяч солдат Императорской армии, все остальные были из бронированной кавалерии Либэя. Он не хотел полностью отказываться от нее, поэтому, несомненно, ему придется найти способ справиться со Скорпионами в битве при Дуаньчжоу.

Сердце Шэнь Цзэчуаня было в напряжении из-за Дуаньчжоу.

— Теперь, когда почтовая станция снова работает без сбоев, мы сможем немедленно отправить подкрепление, даже если ситуация изменится. — видя серьезное выражение лица Шэнь Цзэчуаня, Яо Вэньюй успокаивающе сказал:

— Кроме того, Второй господин — человек, благословленный Небесами.

— Лу Гуанбай сказал, что Амуэр сажает зерно на противоположном берегу реки Чаши, — Шэнь Цзэчуань отодвинул засохшую ветку, лежавшую у его уха. — Меня беспокоит то, что он давно опасается Чжунбо, и его размещение зерновых полей вблизи Гэдалэ призвано обеспечить им более выгодное положение для ведения затяжной войны с Дуаньчжоу.

Либэй не мог позволить себе никаких задержек. Если они не смогут справиться с Дуаньчжоу, то лагерь Шасан окажется в довольно опасном положении. Кроме того, Чжунбо не мог полностью закрыть ворота. Амуэр так далеко и широко замахнулся, что Шэнь Цзэчуань даже почувствовал, что ничто с юга до севера не может пройти мимо его глаз.

Если вспомнить прошлогодние сражения, Амуэр сначала использовал Хухэлу, чтобы сдержать Го Вэйли и дать Хасену время отправиться на север. Скорпионы проникли в Чжунбо для контрабанды припасов, чтобы подготовиться к штурму и захвату военных лагерей Либэя. Теперь, когда с помощью Хасена удалось уничтожить Сяо Фансюя и снизить давление на северные поля сражений, он мог с большей уверенностью противостоять Ци Жуйинь. Полагаясь на Скорпионов, он сдерживал Либэй, а затем, полагаясь на кавалерию, завел Ци Жуйинь в тупик. Чжунбо был слабым и уязвимым местом. Если бы ему удалось освободить еще одну ногу, он смог бы растоптать боевую линию, которая только-только стабилизировалась.

Битва в Дуаньчжоу будет нелегкой.

Яо Вэньюй только собирался что-то сказать, как Фэй Шэн пришпорил коня. Он спешился, чтобы поклониться Шэнь Цзэчуаню.

— Господин, Янь Хэжу здесь.

Шэнь Цзэчуань знал, что Цюйду только что закончил расследование перевозки зерна по воде в столицу из Хэчжоу, так что, предположительно, Янь Хэжу пришел сюда, чтобы поплакаться об этом. Кроме того, им еще предстояло прийти к соглашению относительно нового порта Лючжоу в Цзюэси. Поэтому он повернулся и сказал:

— Пойдемте обратно.

◈     ◈     ◈

Янь Хэжу и впрямь пришел жаловаться и ныть. Он прибыл слишком поздно, и Чжоу Гуй с остальными сел к нему и вкратце обсуждал с ним некоторые дела Лючжоу. К делу он перешел только после того, как вернулся Шэнь Цзэчуань и рассказал ему о проблеме с поставками зерна по воде в Хэчжоу.

— Чиновника из Министерства доходов, который изначально отвечал за перевозку зерна в Хэйчжоу, зовут Лян Цюйшань. Он также руководил сбором налогов на соль в Цзюэси. В прошлом году он вместе с Цзян Циншанем наводил порядок в тринадцати городах. Именно из-за этих двух людей наши дела идут с трудом. — Янь Хэжу не понравилось, что стул был жестким, поэтому он поерзал на нем, прежде чем сказал, весь яркий и бодрый:

— О черт, фуцзюнь, говорю вам, я действительно начал волноваться! С этим человеком нелегко иметь дело, и он тоже не из тех, кто берет взятки. Но угадайте, что произошло? Не успел я придумать план, как его перевели в другое место. Сказали, что он должен провести расследование на полях Даньчэна вместе с Судебной палатой. Императорский суд действительно оказал мне большую услугу!

Шэнь Цзэчуань нашел это имя знакомым. Он переспросил:

— Лян Цюйшань?

— Лян Цюйшань, вежливое имя Чуншэнь, — Янь Хэжу лег на стол лицом вниз и подмигнул Шэнь Цзэчуаню. — Вы его знаете? Надо было раньше сказать! Тогда мне больше не придется о нем беспокоиться.

Естественно, Шэнь Цзэчуань знал его. Ведь именно Шэнь Цзэчуань заставил Сяо Чие рекомендовать Лян Цюйшаня на эту должность. Он сразу же спросил:

— Его перевели в Даньчэн, чтобы он расследовал поля?

— Именно так. Пань Линь сейчас сражается с Сюэ Сючжуо. Сюэ Сючжуо — настоящий мужчина, разворошивший осиное гнездо, — загадочно сказал Янь Хэжу. — Фуцзюнь, угадайте, сколько полей захватили восемь городов за эти годы? Если Сюэ Сючжуо действительно докопается до истины, то даже вдовствующая императрица будет привлечена к ответственности, не говоря уже о клане Пань. В настоящее время все знатные кланы желают его смерти.

Захват благородными кланами полей простолюдинов привел к увеличению числа беженцев. Те, кто приехал в Чжунбо в прошлом году, все были простолюдинами, вынужденными покинуть город. Ци Хуэйлянь полагался на книгу Ханцы*, но в восьми городах она оказалась неэффективной, и теперь Сюэ Сючжуо использовал дело Яо Вэньюя как возможность нанести первый удар по клану Пань из Даньчэна.

Даже Яо Вэньюй был вынужден признать, что Сюэ Сючжуо обладает мужеством.

— Лян Цюйшань был выдвинут Пань Линем, — Шэнь Цзэчуань мгновенно все понял. — Благородные кланы хотят использовать полномочия Лян Цюйшаня в Министерстве доходов, чтобы помешать Сюэ Сючжуо провести расследование и затянуть дело до начала весны.

— Какое прекрасное зрелище — битва между власть имущими. Пусть они убьют своих в кровавой бойне, — Янь Хэжу слегка хлопнул в ладоши и с улыбкой сказал Шэнь Цзэчуаню. — Лучше всего, если они будут сражаться до тех пор, пока Чжунбо не станет стабильным, и фуцзюнь сможет освободить руку, чтобы преподать им урок!

— Тогда, боюсь, вы будете разочарованы, — сложив веер, Шэнь Цзэчуань оттолкнул пальцы Янь Хэжу, пробиравшиеся к нему. — Этот Лян Цюйшань...

Под навесом вдруг поднялась суматоха. Шэнь Цзэчуань замолчал, а господа в комнате переглянулись. Чжоу Гуй слегка приподнялся и поинтересовался:

— Из-за чего весь этот шум? В зале идет обсуждение!

Фэй Шэн поднял рукой висящую ширму. Его взгляд остановился на Шэнь Цзэчуане, лицо побледнело, и он воскликнул:

— Господин...

Из темного небесного свода вырвался ветер и с такой силой ударил по углу висящей ширмы, что все господа подняли рукава, чтобы прикрыть лица. Шэнь Цзэчуань встал. Выражение глаз Фэй Шэна вызвало у него плохое предчувствие. Он даже сделал несколько шагов вперед, глядя на Фэй Шэна при мерцающем свете свечи.

— Поступило срочное сообщение, — срывающимся голосом произнес Фэй Шэн, — Второй молодой господин…