Поднося вино. Глава 208. Возвращение в кошмар. 

Ачи торопливо бежал по своему первоначальному маршруту, а Скорпионы попутно выпустили своих балобанов. Лан Тао Сюэ Цзинь устремился вперед и изо всех сил старался догнать их под грохот тяжелых доспехов. Звук копыт бронированной кавалерии Либэя, преследующей их, был настолько сильным, что Скорпионы боялись, что лед под их ногами треснет. Тем более, что этот звук доносился прямо за их лошадьми!

Ачи стиснул зубы и обдуваемый ветром униженно оглянулся. Все, что он мог видеть, — это один-единственный тяжелый доспех.

Сяо Чие!

Байин внезапно натянул поводья своей лошади, когда сбоку столкнулся с Ачи, и строго рявкнул:

— Отступай, отступай, отступай! Ачи, перестань оглядываться!

Снежная буря, подобная летящим лепесткам цветов, превратила Небо и Землю в священное, незапятнанное царство. Кавалерия Бяньша бешено неслась по ветру чуть меньше часа, прежде чем им удалось отбросить бронекавалерию Либэя. Тем не менее, они не осмелились остановиться. Вернувшись на прежний путь, Байин внезапно сказал:

— Уберите указатели маршрута. Не оставляйте их для Сяо Чие!

Они двинулись по изначальному маршруту, прислушиваясь к указаниям Байина не оставлять за собой указателей маршрута для бронекавалерии Либэя.

— Завтра утром разверните войска для контратаки.

Байин был плотно укутан в меховой воротник, а его ресницы поседели от холодного ветра. Он едва мог их разлепить.

— Сяо Чие не сможет выбраться из реки Чаши, если потеряет ориентиры.

Ачи был в ярости. Его гнев пылал с такой силой, что в груди стало тяжело. Сяо Чие разыграл его как дурака еще до того, как они столкнулись лицом к лицу. Несмотря ни на что, он не мог с этим смириться.

— Послушай, Ачи, — Байин погнался за молниеносным Ачи, задрал воротник и закричал, — не поддавайся на его уловки, слышишь? Он сделал это нарочно.

— Он уничтожил оба моих фланга! — не в силах больше сдерживаться, Ачи закричал на Байина. — Он выставляет напоказ свою военную мощь. Вот сукин сын!

Три дня назад Ачи уничтожил левый фланг Сяо Чие, а сегодня Сяо Чие стоял и уничтожал войска левого и правого флангов Ачи. Авангарды обоих флангов были элитой. Его сердце обливалось кровью. Он чувствовал, что это предупреждение от Сяо Чие, и теперь эта угроза была брошена лично ему.

— Я убью его! — Ачи потерял контроль над собой и прорычал. — Я убью...

Одним ударом кулака Байин сбил Ачи с лошади. Потеряв хозяина, лошадь замедлила ход и остановилась впереди. Ачи покатился по снегу, и его грудь тяжело вздымалась.

— Герой знает все. Если ты все еще хочешь объединить Скорпионов с Двенадцатью племенами, то прикончи Сяо Чие завтра утром, — произнес Байин серьезным голосом. — Потеряв разум, ты превратишься в шакала, а шакал не может загрызть волка до смерти. Тебе лучше проветрить голову!

Ачи лег на снежное поле и набрал пригоршню снега, чтобы вытереть им лицо. Он поднялся на ноги и, не говоря ни слова, догнал свою лошадь.

Атмосфера вокруг отряда была мрачной и тяжелой. Поскольку Ачи и Байин больше не разговаривали, те, кто находился позади, тоже не решались открыть рот. Они бежали сквозь метель еще два часа, и их боевые кони вымотались до предела. К счастью, указатели маршрута показывали, что они достигли конца своего пути.

— Сокол-балобан сообщит подкреплению, чтобы оно спешило сюда, — Ачи пришпорил коня и сошел на берег. — Мы можем подождать здесь.

В глубине души Байин был встревожен. Из-за своей замкнутости он особенно внимательно относился к окружающей обстановке. Бескрайние снежные просторы заслоняли мир и не позволяли толком рассмотреть ситуацию и в двух шагах от него, но он остро чувствовал, что это не юго-восточная часть Дуаньчжоу, откуда они пришли.

— Мы пошли неверным путем, — пробормотал Байин и прищурил глаза, чтобы уберечься от порыва ветра. Среди снежного тумана он смутно различил то, что находилось впереди. — Это место...

Лошадь позади них, которая еще не успела ступить на берег, внезапно потеряла опору, и ее задние копыта соскользнули в дыру во льду. Скорпион, сидевший верхом, дернул за поводья, намереваясь загнать лошадь обратно на лед, но в панике она разбила задние колени о кромку льда и с громким ржанием опрокинулась всем телом в воду!

Отряд сразу же пришел в замешательство. Все кони начали паниковать, и Скорпионы безрезультатно ругали их. Опасаясь, что и они сами скатятся в воду, они могли только сильно хлестать их хлыстами. Среди шума Ачи услышал звук тяжелых доспехов. Сначала он подумал, что ему показалось, но вскоре на снегу появилась черная как смоль бронекавалерия.

Каким бы дураком ни был Ачи, он уже мог понять, что происходит. Он отступил и крикнул:

— Садитесь на лошадей и двигайтесь быстрее!

Этот указатель маршрута был подлинным, но Сяо Чие уже давно сместил его с прежнего места. Следы были лишь отвлекающим маневром, а на самом деле Сяо Чие хотел направить их к этому месту.

Увидев, что Байин все еще стоит на прежнем месте, Ачи сильно врезался в него и выругался:

— Садись на лошадь! Не мешкай, мать твою!

Байин перевел взгляд на Ачи. Словно почувствовав это, Ачи тоже посмотрел вперед, и от ужаса вся краска схлынула с его лица.

В кромешной тьме впереди была не что иное, как воронка Чаши.

Ачи вытер пот на виске и всмотрелся вдаль, только чтобы увидеть, что оба фланга бронированной кавалерии Либэя уже окружили их с двух сторон и теперь находятся впереди них. Он обернулся и увидел Сяо Чие.

Семь лет назад кавалерия Бяньша заживо похоронила здесь сорок тысяч солдат гарнизона Дуаньчжоу. Семь лет спустя, в ту же самую метельную ночь, Сяо Чие использовал то же самое боевое построение, чтобы столкнуть их в воронку Чаши. Ачи не знал Сяо Чие, но в этот миг он странным образом понял его намерения.

Адамово яблоко Байина подпрыгнуло. Он сжал книгу в воловьем переплете и пробормотал слова Хасэна:

— «...Око за око*».

Сяо Чие был самым жестоким волком, с которым было сложнее всего иметь дело. Байин знал, что Сяо Чие готов загрызть Хасэна до смерти, лишь бы вернуть Сяо Фансюя. Как только такой противник вспомнит о своих шрамах, он примет ответные меры и раздерет врага клыками на своих собственных условиях.

— Подкрепление скоро будет здесь, — Ачи неожиданно успокоился. Он пристально посмотрел на Сяо Чие. — Продержитесь до тех пор, и это место по-прежнему будет нашей бойней.

До сегодняшнего дня Ачи никогда не видел настоящего облика Сяо Чие, но через шлем он, казалось, чувствовал его насмешку. Ачи не верил в богов Бяньша, он верил в свою собственную татуировку. Как Скорпион, выживающий в трудных условиях между пропастями, он не признавал поражения до того самого момента, когда его голова покинет тело.

Однако Сяо Чие тоже верил в свою татуировку. Это был его отец, а также его Либэй. Шрам, оставленный Хасэном, постоянно горел. Он подавлял это слишком долго, так долго, что даже слышал, как воет клинок Ланли в ножнах.

Бушующий под снежным куполом ветер неистово гнал снежные цветы, разрывая их на части летящих лепестков. В тот момент, когда белый рой ослепил его глаза, Ачи увидел, как на него надвигается бронекавалерия. Их доспехи, словно пыльные клинки, неслись навстречу кавалерии Бяньша со скоростью урагана, который смахнул с них пыль и обнажил острые лезвия, холодно сверкающие во всем своем великолепии.

В тот момент, когда железный молот замахнулся, Сяо Чие парировал его клинком Ланли. Не останавливая коня, он повел бронекавалерию в лобовую атаку на кавалерию Бяньша, где под скрежет лезвий они скрестили свои клинки. Тем временем, облаченный в тяжелые доспехи, Лан Тао Сюэ Цзинь откинул голову назад и сбил с ног стоявшего на пути коня.

Кавалерия Бяньша была похожа на флягу, на которую давили, пока она не лопнула. Они сопротивлялись натиску тяжелых ударов Сяо Чие всего несколько мгновений, прежде чем их снова и снова оттесняло боевое построение «боевых колесниц». На небольшом расстоянии от них простиралась воронка; если бы они снова отступили, то, несомненно, упали  бы в нее.

Ачи поднял железный молот, весивший сотню цзиней*. За это короткое время, пока они скрещивали клинки, он успел понять, что Сяо Чие — самая важная часть бронированной кавалерии Либэя. Взмахом молота он опрокинул стоявшего перед ним пехотинца и услышал, как голова того с грохотом упала на снег. Копыта перешагнули через тело, и через долю секунды он уже размахивал молотом прямо перед лицом Сяо Чие.

Но он ударил в пустоту!

Ачи думал, что Сяо Чие воспользуется своей победой, чтобы атаковать, но Сяо Чие этого не сделал. Он отступил к фронту бронированной кавалерии Либэя, и эта «боевая колесница» мгновенно преобразилась.

Байин с книгой в руках пристроился сзади и наблюдал за трансформацией бронекавалерии Либэя.

Это была бронекавалерия Либэя?

Это была сверхмощная боевая колесница!

Сяо Чие не хотел отказываться от тяжелых доспехов Сяо Фансюя, он не хотел доказывать, что его старик ошибался. Благодаря Лу Гуанбаю, Ци Жуйинь и Инь Чану он приобрел новую бронированную кавалерию Либэя.

Сяо Чие отбросил прежние длинные клинки бронированной кавалерии Либэя, сославшись на то, что они «тяжелые», и снабдил бронекавалерию Либэя под своим командованием новыми клинками. Это были настоящие длинные клинки, настолько длинные, что железные молоты не могли к ним приблизиться. Он наблюдал за пехотинцами Лу Гуанбая на поле боя. Боевое построение «боевая колесница» позволяла скрыть их недостаток — недостаточную скорость. Сяо Чие напрямую отрезал необходимость в преследовании: он хотел, чтобы кавалерия Бяньша сама набросилась на них.

В том наступательном и оборонительном сражении, которое Ци Жуйинь вела в зоне боевых действий, была искусная замена между легкой и тяжелой кавалерией. Сяо Чие объединил Императорскую армию и бронированную кавалерию Либэя. Пока они появлялись на одном поле боя, их боевые действия были беспорядочными и непредсказуемыми. Хасэн не господствовал над боевыми полями сражений.

Последним был самый важный момент — «кинжальный» отряд Инь Чана.

Инь Чан изменил боевое построение  «боевой колесницы» Лу Гуанбая и разделил солдат на «кинжалы», чтобы продвигаться вперед. Хай Жигу втайне от всех изучил этот прием, и Сяо Чие, вернувшись в охотничьи угодья Бэйюань, нашел новую возможность переломить ситуацию. Затем Сяо Чие включил «кинжал» в свою собственную формацию «боевой колесницы», в результате чего возникла нынешняя бронированная кавалерия Либэя, обладающая огромной мощью и грозностью.

Очень быстро Ачи понял, что железные молоты теперь бесполезны, так как они не могут уклониться от длинных клинков, чтобы приблизиться к бронекавалерии Либэя. Но когда они сменили железные молоты, бронекавалерия Либэя стала атаковать колоннами. Словно несколько штыков внезапно выскочили из коробки и стали колоть Скорпионов до тех пор, пока они сами не смогли бы за себя постоять.

Яркие, блестящие лезвия клинков выдвигались и задвигались по желанию.

Это было эквивалентно сверхмощной боевой колеснице, которая отказалась от деревянной конструкции обычных осадных орудий, была полностью выкована из железа и стали и обладала повышенной мобильностью. Если Сяо Чие давал добро, бронекавалерия Либэя могла даже перегруппироваться на месте и превратиться в полевые отряды, чтобы устраивать засады.

Несмотря на то, что кавалерия находилась в зачаточном состоянии и была еще немного сыровата, она, несомненно, принадлежала Сяо Чие.

Ачи видел, как поражение уже маячит перед его глазами, но тут он услышал среди снега крик сокола. Его балобан сложил крылья и вращаясь по спирали спикировал с небес, принеся с собой подкрепление, которого он так долго ждал.

— Почему здесь так много солдат? — Инь Чан уже собирался сесть на землю, чтобы смыть с сапог запекшуюся кровь, как вдруг увидел, что с юго-запада, словно муравьи, надвигается кавалерия. Он поспешно поднялся на ноги и стал топать ногами в сапогах. — Нам конец. Это почти в три раза больше нашей военной силы!

Боевой дух Скорпионов мгновенно поднялся. Звуки убийств обрушились на них, как ревущие волны, когда обе стороны вступили в битву не на жизнь, а на смерть перед воронкой Чаши. Яркая кровь забрызгала снег. Бронированная кавалерия Либэя и Императорская армия выложились на полную катушку. Сейчас у них был единственный шанс вырваться из окружения. Если они упустят эту возможность сегодня, то им не миновать смерти!

Гу Цзинь поднял Хай Жигу за воротник и пинком отправил его в толпу людей. Увидев, что Инь Чан слегка прихрамывает, он поднял свой клинок, чтобы отбросить кавалерию Бяньша, и крикнул старику:

— Старейшина Инь, вы ранены?!

Инь Чан сморщил красный нос, несколько раз неловко повертел лодыжкой и ответил:

— Мои ноги промокли, и теперь они ужасно чешутся.

Хай Жигу ловко уклонялся от ударов сабель, находясь в толпе. Время от времени ему даже приходилось показывать свой маленький золотой жетон Императорской армии, которая от убийств сошла с ума:

— Мы на одной стороне!

На другом конце Ачи, который был гораздо искуснее в обращении с саблей, чем с молотом, уже сражался с Сяо Чие. От топота и лязга войск обеих сторон сотрясалась земля. Никто не знал, чья лошадь перевернулась первой, но после этого края воронки полностью обрушились, и все попадали в нее в беспорядке.

Императорская армия проглотила несколько глотков грязи и высунула головы из густой массы врагов, чтобы крикнуть друг другу:

— Черт! Второго молодого господина тоже туда занесло?!

Когда Лан Тао Сюэ Цзинь скатился и опустился на дно воронки, Ачи набросился на него со скалы. Не успев подняться на ноги, Сяо Чие поднял ногу и ударил Ачи в грудь, отчего тот отшатнулся на несколько шагов назад. Тем временем Сяо Чие уже выпрямился. Молот замахнулся почти у самого его лица, и, уклонившись от удара, Сяо Чие заслонился рукой.

«Бам!»

Фэн Та Шуан И опрокинул ветхий деревянный забор, и Шэнь Цзэчуань галопом помчался сквозь снежную бурю. Его верхние одежды развевались на ветру, а холодный снег летел ему в лицо, отражая мрачную и убийственную сторону.

Фэй Шэн, не осмеливаясь быть беспечным и легкомысленным на поле боя, вместе с императорскими телохранителями вплотную следовал за лошадью Шэнь Цзэчуаня.

Тантай Ху, не смея позволить Шэнь Цзэчуаню взять на себя инициативу, повел свои войска в погоню за Фуцзюнем с такой поспешностью, что еле держался в седле. Он крикнул Шэнь Цзэчуаню сквозь бурю:

— Фуцзюнь! Это прямо на северо-востоке — воронка Чаши!

Из-под копыт его коня вырывались потоки снега. Шэнь Цзэчуань сжимал поводья до тех пор, пока они не намокли. По пути сюда он не сделал ни одной остановки, и Фэн Та Шуан И был уже измотан.

Воронка Чаши!

По пути Шэнь Цзэчуань проезжал лишь белые бескрайние просторы дикой природы. Но стоило ему оказаться в окрестностях воронки Чаши, как кошмар вновь нахлынул, как приливная волна, а в носу и горле запершило от знакомого запаха крови. Шэнь Цзэчуань задыхался, не в силах разглядеть Сяо Чие в кровавом месиве.

Шэнь Цзэчуань прокричал:

— Сяо Цэань!

Фэй Шэн осмотрел окрестности и увидел Инь Чана, а тот, в свою очередь, издалека заметил Фуцзюня в белом одеянии — довольно приметное зрелище. Он вскочил на ноги, размахивая клинком и крича:

— В воронке, в воронке, Второй молодой господин в воронке!

Шэнь Цзэчуань мгновенно побледнел. Его руки и ноги похолодели, и он скатился с лошади. Рука, державшая Ян Шань Сюэ, дрожала. Кровь намочила белое одеяние, пропитывая его, когда он переступал через трупы. Все, что он мог видеть, — это воронка, которая миллионы раз являлась ему в кошмарах.

Шэнь Цзэчуань не мог беспокоиться больше ни о ком другом. Спотыкаясь, он сполз вниз. С неба валил сильный снег. Он закричал дрожащим голосом:

— Сяо Цэань...

Кошмар и реальность наложились друг на друга. Шэнь Цзэчуань уже видел свое собственное тело среди трупов, но никогда не думал, что среди них окажется и Сяо Чие.

Фэй Шэн никогда не видел Фуцзюня таким. Он поспешил помочь ему подняться, но Шэнь Цзэчуань отказался. Он откопал тело рядом с Лан Тао Сюэ Цзинем среди горы окровавленных трупов и так сильно сгреб его в охапку, что они оба стали скользкими от крови. Вдруг «труп» поднял руку и быстро и точно схватил Шэнь Цзэчуаня за запястье.

— Ланьчжоу, — угрюмо сказал Сяо Чие в шлеме, — Лань…

Шэнь Цзэчуань уже сбросил шлем с Сяо Чие. В снежном вихре он разглядел лицо Сяо Чие и, не обращая внимания на пятна крови, крепко обхватил его голову.

Сяо Чие погладил Шэнь Цзэчуаня по спине, желая что-то сказать, но в шуме ветра он снова и снова слышал шепот Шэнь Цзэчуаня.

— Сяо Чие...

Сердце Сяо Чие ныло с такой силой, что буквально разорвалось на части.