Поднося вино. Глава 214. Главнокомандующий

В этот день, когда солнце сияло высоко в ясном небе, у въезда в городские ворота Дуаньчжоу царило небывалое волнение. Талый снег на земле брызгами разлетался во все стороны под копытами лошадей. Колеса телег, перевозивших провизию, скользили между каменными плитами, пока тащившие их лошади не наклонились и заржали, преграждая путь. Бронекавалерия Либэя, шедшая позади, не могла проехать, и им ничего не оставалось, кроме как спешиться, чтобы помочь.

— Эта проклятая погода, — Инь Чан срочно должен был ответить на зов природы, и его лицо покраснело, пока он сжимал пояс своих брюк. — Постоянно меняется. Несколько дней назад я до смерти замерз, а сегодня так жарко, что задницу обжигает.

Лошади бежали по тропинке, обрызгивая людей мокрым снегом, пока те не перепачкались. Фэй Шэн заправил поясом свой халат, поднял руку, чтобы зажать нос, и проворчал:

— Почему лошади Баньяша так воняют?!

— Они бродят по пустыне и гадят, как им вздумается.

Как раз в тот момент, когда Тантай Ху говорил, стоявший перед ним конь Бьянша задрал хвост, чтобы испражниться. Горячий навоз, исходящий паром, упал на влажный снег. Тантай Ху заскрежетал сапогами, желая оттащить лошадь подальше, но не успел он двинуться с места, как сзади мимо него пронеслось несколько человек на лошадях, обдав их горячим навозом.

Лицо Фэй Шэна уже позеленело от задержки дыхания. От него так воняло, что он подпрыгивал. Как только он увидел свежий навоз, летящий на них, он нырнул за спину Инь Чана, используя старика как щит и позволяя ему принять на себя всю тяжесть удара.

— Вы, наглецы, бегите! — крикнул Инь Чан промчавшимся мимо него кавалеристам Либэя и, вытерев лицо, обернулся, чтобы огрызнуться на Фэй Шэна:

— Хватит вам уклоняться!

У Цзыюй натянул поводья, собираясь развернуться и отправиться обратно, когда Тантай Ху, не теряя времени, развел руками и выругался:

— Ублюдок, слезай с лошади!

У Цзыюй только что переобулся в новые сапоги, и грязные, измазанные грязью, они бы превратились в глиняные фигурки, поэтому он не хотел слезать с лошади. Он притормозил коня и рысью направился к ним, чтобы спросить:

— Почему здесь только вы? Где Второй молодой господин и Фуцзюнь?

— Они пошли первыми, — дыхание Фэй Шэна стало прерывистым, и он сказал, тяжело дыша:

— Почему этот снег не был расчищен раньше? Теперь весь путь прегражден. Посмотрите, как грязно. Белый халат моего господина будет испорчен, если он хоть немного коснется земли!

У Цзыюй одержал победу в битве и был очень доволен своим успехом. Он как раз думал о том, чтобы на днях пригласить их выпить, поэтому, несмотря на то, что его ругали, он совсем не злился. Он самодовольно сказал:

— Я занят.

Не успел он отсмеяться, как с другого конца прилетел снежок и ударил его прямо в лицо.

Нос Гу Цзиня больше не мог выносить вонь. Замахнувшись снежком на У Цзыюя, он разразился целым рядом проклятий:

— Смешно тебе, да?! Если такая жара будет продолжаться, снег в городе растает. Когда сточные воды переполнят эти гниющие канавы, весь город и окрестности наполнятся грязью.Тогда весь город и окрестности наполнятся грязью.

Гу Цзинь обычно был немногословен и редко ругался, ведь на нем лежала тяжелая ответственность за воспитание Дин Тао. Он даже не вышел из себя, когда его унизил Го Вэйли у знамени Тудалун* в прошлом году, но зловоние было настолько сильным, что он едва не потерял сознание, стоя рядом.

У Цзыюй обычно был очень внимателен и скрупулезен в работе, но победа в битве на этот раз вскружила ему голову, и он стал выставлять свои недостатки напоказ, оставляя без внимания пустяковые вопросы. Если бы Чэнь Ян был здесь, он бы, несомненно, напомнил ему об этом. Но для Гу Цзиня отругать его было проще простого.
Трое мужчин, все еще стоявших сзади, были ошеломлены. Инь Чан сдерживался и стоял рядом с Тантай Ху: все ждали, когда Гу Цзинь даст команду разойтись и немедленно приступить к работе.
Фэй Шэн пробормотал:
— Эти грязные слова кажутся знакомыми.
Тантай Ху туманно намекнул:
— Ну.
— Ба, — огрызнулся Инь Чан, — это не я его научил!
У Цзыюй уже послушно слез с лошади.

◈ ◈ ◈

Дуаньчжоу никогда не страдал от таких сильных пожаров, как Дуньчжоу, и все его улицы выглядели так же, как и семь лет назад. Магазины и питейные заведения давно закрылись. Ачи сохранил лишь несколько лавок с вареным мясом: Скорпионы любили здешнюю тушеную говядину. Некоторое время здесь жили войска Бьянша, которые вырезали всех в жилых кварталах на востоке и западе. Однако ночной рынок на севере они сохранили.

— Именно здесь Лэй Цзинчжэ заключал свои сделки со Скорпионами, — Шэнь Цзэчуань наступил на груду обломков и запрыгнул на обвалившуюся стену внутреннего двора. Сверху он мог видеть ночной рынок на севере. — Раньше Шифу любил приходить сюда, потому что здесь можно было купить то, что не найти на рынке.

— Что находится на юге? — Сяо Чие поднялся и посмотрел на юг. — ...Конюшни Бяньша.

Шэнь Цзэчуань выдохнул:

— Значит, это пустой город.

Когда-то Шэнь Цзэчуаня беспокоило огромное количество беженцев, хлынувших в Цычжоу и Чачжоу из Даньчэна, но теперь казалось, что Чжунбо с его сокращающимся населением — хорошее место для размещения беженцев из восьми городов.

— Пришло время реорганизовать кадастровые реестры*, — Сяо Чие наблюдал за Мэном, парящим на горизонте. Тепло солнца делало его ленивым. Сегодня на нем не было доспехов, только наручи. — В прошлом году он находился под управлением трех префектур. Гарнизоны Чачжоу и Дуньчжоу были недостаточно многочисленны, поэтому регистрацией занимались младшие чиновники. Но теперь, когда шесть префектур перешли под наше командование, пришло время разделить гражданские и военные реестры.

Гражданский реестр находился под управлением Министерства доходов, и он не мог быть объединен с военным реестром. Сяо Чие занимал пост наместника Императорской армии в Цюйду, и в управлении армии имелось специальное отделение для ведения военного реестра. Это была одна из причин непримиримой вражды Императорской армии и Восьми великих учебных дивизий. Быть владыкой Чжунбо было не так-то просто. В шести префектурах и так не хватало советников Цычжоу: им нужны были ямэни* для государственного управления, отделы военного управления, а также соответствующие цензоры по расследованию соответствующих округов.

— Все это не представляет особой проблемы. Юй Сяоцай имеет право отправиться в выездную инспекцию в шесть префектур, что сродни должности следственного цензора. Вообще-то я хотел сделать его комиссаром по надзору в Чжунбо. Он отлично справляется с оцениванием в Цюйду. Кроме того, его работа в Цюйду включает в себя полевую работу в различных областях, так что он хорошо знаком с трюками и маневрами в ямэнях. И хотя Чэнфэн не желает служить под моим началом, он готов помогать в государственных делах остальных пяти префектур, что более или менее решает мои насущные проблемы, — Шэнь Цзэчуань смотрел, как Мэн летит обратно, и сказал: — У нас нет недостатка в подчиненных чиновниках. Пока префектуры готовы открывать свои двери, люди будут сами приходить. Нам не хватает только ключевых чиновников, которые могли бы управлять и вести государственные дела в префектурах.
Мало того, Шэнь Цзэчуаню по прежнему не хватало и генералов.
В настоящее время военными делами в Чачжоу временно управлял Ло Му. Ничего страшного, если это ненадолго, но Шэнь Цзэчуань никогда бы не позволил ему продолжать это на протяжении долгого времени. Ведь в руках Ло Му теперь было три власти — законодательная, исполнительная и судебная. Императорские телохранители временно исполняли обязанности цензоров, но у них не было полномочий вмешиваться в государственное управление Чачжоу. Если у Ло Му были скрытые мотивы, то он мог скрыть их от глаз Шэнь Цзэчуаня, если только делал это достаточно осторожно. Чтобы избежать повторения подобных инцидентов, Шэнь Цзэчуань должен был как можно скорее утвердить кандидатов в префекты.
Мэн приземлился на руку Сяо Чие.

— Нам также не хватает казначея.
Шэнь Цзэчуань подумал о Лян Цюйшане, когда Сяо Чие заговорил об этом. Он посмотрел на Сяо Чие и сказал:
— Как жаль, что мы не сможем назначить Лян Цюйшаня.
— У Лян Цюйшаня есть работа под руководством Пань Линя, так что его таланты не пропадут даром, — Сяо Чие погладил перья Мэна. — Я слышал, что Сюэ Сючжуо собирается проверить поля Даньчэна? Если это будет успешно осуществлено, ни один из восьми городов не сможет уйти невредимым, и это будет тяжелым ударом для благородных кланов.
— Пока никаких точных новостей нет, — сказал Шэнь Цзэчуань, спрыгивая со стены. — Придется подождать, пока они приедут, чтобы узнать подробности.
Они пошли обратно по тропинке. Когда они подошли к дому, в котором остановились, там их ждал только Фэй Шэн. Ни Гу Цзиня, ни остальных не было видно.
— Они все пошли убирать снег, — сказал Фэй Шэн и добавил:
— На этот раз очередь Гу Цзиня и У Цзыюя.
Он имел в виду, что не бездельничает, а просто решил отдохнуть.
Шэнь Цзэчуань знал характер Фэй Шэна и не собирался продолжать эту тему, поэтому просто сказал Сяо Чие:
— Нужно перепроверить общественные канавы в Дуаньчжоу. Мы не знаем, в каком состоянии они находятся, поэтому нужно как можно скорее все спланировать.
Сяо Чие бросил взгляд на Фэй Шэна, но ничего не сказал. Тот вел себя вполне пристойно, когда разбирался с делом Хо Линъюня. Он держал себя в руках и не нападал на человека, и даже если он не выносил вида Хо Линъюня, он не создавал ему проблем, из-за чего Сяо Чие, наконец, вспомнил о нем.
Фэй Шэн не решился позволить им обоим стоять у входа, поэтому провел их внутрь и велел главе префектуры занять свое место первым. Здесь находилась резиденция бывшего командующего Дуаньчжоу из клана Чжу, того самого клана Чжу, в котором родился Лэй Цзинчжэ. В то время она пришла в запустение, и У Цзыюй привел ее в порядок, чтобы они могли отдохнуть после дальнего путешествия.
Расчистка снега у городских ворот продолжалась до часа сюй*. Все они были людьми, ведущими войска в бой, поэтому Шэнь Цзэчуань не стал созывать их на беседу на всю ночь. На кухне уже давно были приготовлены блюда, и каждый съел столько, сколько хочет, прежде чем приступить к отдыху. Фэй Шэн, живший в одном доме с Инь Чаном и Тантай Ху, упал в обморок сразу же, как только те сняли сапоги.

Шэнь Цзэчуань и Сяо Чие только закончили трапезу, как вошел Гу Цзинь, ожидавший снаружи.
Заметив что-то неладное в выражении лица Гу Цзиня, Сяо Чие отложил в сторону свое чтиво и спросил:
— В чем дело?
Гу Цзинь достал из-за пазухи письмо и протянул его Сяо Чие.
— Господину пришло письмо из Либэя.
Сяо Чие заметил, что писем было два: одно — официальное, написанное Сяо Цзимином, а второе — частное, присланное Чэнь Яном. Сначала он просмотрел письмо Сяо Цзимина. В нем старший брат сообщал, что лошади смогут прибыть на гору Луо в конце второго месяца, и именно тогда Сяо Чие должен был вернуться в зону боевых действий. Сяо Чие уже давно знал об этом, но было одно интересное упоминание, над которым стоило поразмыслить.
Когда Гу Цзинь вышел из комнаты, Шэнь Цзэчуань высунул голову из-за спины и положил подбородок на макушку Сяо Чие. Опустив глаза, он прочитал письмо, а затем спокойным тоном сказал:

— Итак, сюрприз от старшего брата.
Сяо Чие перечитал эту часть несколько раз.
— Он перевел Го Вэйли в мой лагерь Шаэр, что должно было освободить лагерь Шасан для моего Шифу. Го Вэйли не привык сражаться в ритме Хасэна. Ему слишком тяжело оставаться в лагере Шасан.
По правде говоря, Го Вэйли действительно обладал талантом командовать войсками. Тот факт, что он смог так долго защищать знамя Тудалун, был достаточным доказательством его способностей. Однако у этого человека был короткий запал и скверный характер, и он был крайне импульсивен. С ним было нелегко ужиться, особенно когда он был неубедителен или не желал признавать поражение и, открыв рот, становился воинственным и боевым. В прошлом году он ранил Гу Цзиня и даже лишил его воинского звания. По этой причине у него были довольно деликатные отношения с Сяо Чие, и его солдаты неоднократно вступали в стычки с Императорской армией в лагере Шасан после того, как Сяо Чие его захватил.
В этом году командиры Трех великих лагерей в зоне боевых действий сменились. Сяо Чие и Го Вэйли не привыкли использовать войска друг друга. С момента прибытия в лагерь Шаэр Го Вэйли почти не трогал и не мобилизовывал Императорскую армию. Императорская армия казалась ему скользким отрядом, ведущим грязную игру. Они полагались на свое происхождение из Цюйду и не уважали начальство. После инцидента с Сяо Фансюем он больше не вел себя агрессивно и не устраивал сцен, даже если не мог вынести вида Сяо Чие, но вопрос с Гу Цзинем оставался нерешенным, как заноза, стоявшая между ними.
Этого человека было трудно использовать.
В договоренности Сяо Цзимина был и более глубокий смысл. Два других лагеря могли общаться и работать с Го Вэйли; будь то Цзо Цяньцю, Лу Гуанбай или Чжао Хуэй, никто из них не стал бы спорить с Го Вэйли. Поэтому Сяо Цзимину нужно было просто перевести его в лагерь Шаэр Сяо Чие.
После минутного молчания Сяо Чие сказал:
— Как и ожидалось от моего старшего брата.
Это соглашение было действительно ударом, который попал прямо в самую суть вопроса и причинил боль.
После этой битвы в Дуаньчжоу слова Сяо Чие будут иметь большой вес, когда он вернется в зону боевых действий. Он не ладил с бронированной кавалерией Либэя, но оба они могли постепенно привыкнуть друг к другу. Как и в этом случае, ни одна армия не откажется от генерала, способного привести ее к победе. Кроме того, Сяо Чие не только справедливо назначал награды и наказания, но и был человеком слова. Однако, если он хотел использовать бронекавалерию Либэя в полную силу, ему нужно было преодолеть препятствие в лице Го Вэйли. Иначе отсутствие единства среди генералов, которые не были единомышленниками, непременно приведет к катастрофе.
Шэнь Цзэчуань чувствовал сонливость. Полузакрыв глаза, он тихо прошептал:
— Цэань, простор океана обусловлен тем, что он принимает в себя сотни рек*. Это возможность, которую дает тебе твой старший брат.

Под тусклым светом Сяо Чие вспомнил костер во время снежной бури. Сяо Фансюй прямо у него на глазах сжал руку в кулак, и в мерцающем свете костра старик спросил его:
— Ты хочешь получить эту должность, но достаточно ли ты подготовлен?