Заклятый друг. Глава 10.1

Круговорот судьбы 2

Хаун, возвращаясь в свою палатку, зашел в шатер Хык У и унес с собой несколько бутылок вина. До этого он воздерживался от выпивки, чтобы быстрее восстановиться, но сегодня чувствовал, что больше не сможет терпеть.

С пустотой в груди и бутылкой вина в руках он вернулся и начал пить под лунным светом. Горький вкус крепкого вина обжигал горло. Впрочем, на поле боя хорошего вина и не найти. Но даже эта горечь казалась ему приятной, а сам вкус был лишь терпким и резким.

«Забавно, — подумал он. — Десять лет не прикасался к вину, да и после выхода из заточения не тянуло. Последний раз пил с Бэкли Гоном в академии Ёнволь».

В отличие от детства, сейчас его никто не останавливал, но почему-то он все равно не пил. Хаун наклонил голову, размышляя.

Обычно воины не пьянеют, но Хаун, сознательно не используя внутреннюю энергию, постепенно поддавался опьянению.

— В такую ясную лунную ночь, с вином в руках, как можно выглядеть таким жалким?

Внезапно свеча погасла, и перед Хауном появился Бэкли Гон. Его появление было настолько неожиданным, что казалось сном или видением.

— Уже пьян?

Хаун, оценив присутствие и силу противника, понял, что это не галлюцинация, а настоящий Бэкли Гон.

— Удивительно. Ты всегда появляешься, когда ты мне нужен.

Наверное, поэтому Хауну и не приходилось искать его. Бэкли Гон всегда возникал в нужный момент.

— Все мои глаза и уши направлены на тебя.

Гон погладил щеку Хауна, его голос звучал мягко и мечтательно. Хотя сами слова были далеки от романтики.

— Если бы ты сказал, что подослал шпионов, это звучало бы поэтичнее. Может, тогда я бы растрогался?

Хаун в шутку схватил Гона за ворот. Тот наклонился и нежно поцеловал его в губы.

Сладкий поцелуй вызвал мурашки по спине, а кончики пальцев защекотало. Хаун инстинктивно поднял колено, оттолкнув Гона.

— Вечно ты шутишь. И сколько шпионов ты здесь разместил?

— Если ты называешь искренность шуткой, мне грустно.

— Опять, опять дурачишься. Проклятый болтун.

Хаун игриво ущипнул Гона за губы. В расслабленной атмосфере Бэкли Гон, не находя слов, лишь нежно улыбнулся и притянул Хауна к себе.

Боясь, что бутылка упадет, Хаун покорно положил голову на его широкую грудь, отпустив губы.

— Десять лет подготовки — и ты думаешь, я ограничился парой шпионов?

— Надежно.

Хаун усмехнулся, но улыбка вышла фальшивой.

Взгляд Бэкли Гона стал серьезным. Одинокое лицо Хауна, освещенное лунным светом, напомнило ему давний день.

Поздняя ночь начала лета, мальчик, чьи щеки были мокры от слез.

Надежды на отца и постоянные разочарования ранили Хауна больше, чем других. Бэкли Гон, думая о хрупком человеке перед ним, не мог не поддержать его. Нарочно игнорируя одиночество в его глазах.

Он верил, что Хаун справится. Нет, скорее хотел в это верить. Это не было добротой или поверхностной дружбой. Это была поддержка, которую Бэкли Гон когда-то не смог получить.

В детстве, прежде чем попасть в Хубэй и академию Ёнволь, Бэкли Гон пережил смерть матери и предательство отца.

Горечь утраты, ярость от предательства. Эмоции, которые должны были ожесточить его сердце, грызли его изнутри. Казалось, он навсегда останется под тяжестью невыносимых чувств. Заставляя себя вставать, когда хотелось плакать, он стал тем, кем был сейчас.

Последователи Магё говорили, что у него сильная воля. На самом деле, он просто разучился чувствовать боль.

Может, поэтому он хотел, чтобы Хаун плакал, когда хочется. Как десять лет назад...Так и сейчас.

— Говорят, ты искал главу Альянса Мурим из-за дел мастера Ёнволь?

— А, ты и это знал?

— Да.

Хаун, обхватив свои колени и положив на них голову, пробормотал:

— После нападения на академию Ёнволь, он охотился на последователей Магё без разбора, пока не погиб. Говорят, его убил слепой клинок. Я пытался насмехаться над этим, называя достойным концом для воина Мурим, и старался не думать об этом. Но сегодня Сон Унхак сказал...

Хаун избегал взгляда Бэкли Гона, продолжая:

— Что он был другом моего отца.

— …

— Смешно, да? Я пытался забыть, но меня все это бесит. Он использует трагедию академии Ёнволь как предлог для манипуляций в мире праведных кланов, а если это не срабатывает, приплетает даже моего отца. Мерзко. Я пошел спросить, где и когда они вообще встречались. Вернее, устроить допрос.

— Мастер Ёнволь и Сон Унхак действительно были друзьями?

— Да. Но если подумать, правда это или нет, мой гнев из-за мертвого человека выглядит жалко. Хочу выкинуть отца из головы, но не получается.

— Кажется, я уже давно выкинул его, — пробормотал Хаун. Но, видимо, тот всегда прятался в глубине его сердца.

Он не мог ненавидеть отца, который погиб, мстя за сына и академию, но злился на Сон Унхака, спекулирующего его именем.

— Посмотри на меня. Есть же сыновья, которые двадцать лет только и делают, что цепляются за память об отце. Чем ты хуже?

— …Не хочу быть привязанным, но все равно привязываюсь. Он же умер. Хочу спокойно все обдумать, когда все закончится. Тогда смогу разобраться.

Голос Хауна звучал сыро, будто земля после дождя. Бэкли Гон, поглаживая его щеку, тихо предложил:

— Тогда давай подумаем так.

— ?

— Если бы твой отец был жив, что бы ты ему сказал?

Хаун замер. Ё Ымсок... Что бы он сказал отцу?

Хотелось многое: «Ненавижу тебя», «Ты предал», «При жизни не появлялся, а после смерти устроил кровавый карнавал?». Но слова, вырвавшиеся из его губ, были иными:

— Если уж жить... то жить! Зачем мстить, умерев... Заводить дружбу с врагом... Лучше бы восстановил академию Ёнволь и жил в Хубэе! Зачем... зачем ты так поступил?!

Горло сдавили рыдания. Хаун, стиснув зубы, пытался сдержаться.

Бэкли Гон крепко обнял его. В тепле его объятий Хаун наконец разрыдался. Сквозь слезы он проклинал отца за дружбу с Сон Унхаком. Гон лишь горько улыбнулся.

— Скучаешь по нему?

— …

Хаун лишь плакал, но по движению губ казалось, что он кричал: «Почему я?!» — неясно, от гнева или боли.

Гон аккуратно вытер его лицо рукавом. Когда Хаун немного успокоился, он сказал:

— Расскажу кое-что.

— Что?

— Мастер Ёнволь и Сон Унхак никогда не были друзьями. Перед нашим расставанием академия готовилась к важному гостю. Это был глава Альянса Мурим. Они встретились тогда впервые.

Хаун вспомнил, как учитель суетился перед визитом важной персоны. Облегчение охватило его.

— Рад это слышать.

— Глава Альянса хотел стать свидетелем трагедии академии. Он притворился случайным попутчиком, чтобы добраться до Хубэя, и попросил приюта в Ёнволь. А потом… Мастер Ёнволь, увидев резню, якобы сошел с ума и сбежал. После этого он лишь охотился на Магё.

Хаун шмыгнул носом. Бэкли Гон, словно предлагая другой рукав, показал на свою одежду, но Хаун яростно замотал головой. Когда слезы прекратились, он не понимал, как вообще решился высморкаться в его рукав.

— И он… умер.

Хаун прикусил губу. Его глаза покраснели, возможно, даже сильнее, чем у Бэкли Гона, которого называли «Алым демоном меча».

— Можно скучать.

Бэкли Гон тихо прошептал.

— О чем ты? Я совсем не хочу его видеть.

— Скучать по кому-то — это нормально. Можно грустить о потерянном.

Хаун нахмурился и снова замотал головой, но Бэкли Гон смотрел на него серьезно. В его взгляде была такая искренность, что Хаун замолчал.

— Плачь, если хочешь. Слезы от горя — не признак слабости. Наоборот… — Бэкли Гон улыбнулся, глядя ему в глаза. — Ты силен, поэтому можешь плакать.

— Разве сильные не должны избегать печали?

— Я тоже так думал и сдерживался, но в итоге эмоции остались внутри. Так было, когда я потерял мать. Гнев не находил выхода, и я не мог представить жизнь без мести. Думал только о выживании.

— …

— А когда потерял тебя десять лет назад, даже плакать не смог.

Из уст Бэкли Гона прозвучала боль, будто разрывающая кости. Неожиданная тяжесть этих слов заставила Хауна задержать дыхание.

— Тогда я слишком поздно осознал свои чувства. Каждый раз, видя тебя, я должен был признаться: «Я люблю тебя. Очень». Но не смог.

— Тогда ты только и делал, что дрался и искал поводы для ссор. Как это связано?

Хаун удивленно поднял бровь. Бэкли Гон пожал плечами.

— Боялся, что эмоции поглотят меня. Что забуду о мести и захочу жить с тобой: тренироваться днем, а ночью… сливаться воедино.

— Н-ночью что?!

Хаун покраснел и запнулся. Этот человек, который тогда разболтал всем, что у него «геморрой» после их первой ночи, сейчас говорит такое?

Но лицо Бэкли Гона оставалось спокойным.

— Может, и днем?

— Замолчи. Не будем об этом.

Хаун стиснул зубы, чтобы не показаться мелочным. Бэкли Гон притянул его ближе, уперев подбородок в его плечо.

— Если бы не нашел тебя, после мести моя жизнь потеряла бы смысл.

— Что? Если бы враг погиб, ты мог бы жить спокойно. Зачем тогда…?

— Я заложил жизнь ради мести. Думал, что смерть станет способом встретиться с тобой.

Слова «Я скучал» прозвучали, когда губы Бэкли Гона коснулись его шеи. Теплое дыхание, легкий укус — Хаун почувствовал дрожь в спине.

— Очень… очень сильно.

Хаун сам прижался губами к его лицу.

Может, из-за выпитого вина, но он впервые проявил инициативу.

Их дыхание смешалось, затем разошлось. Поцелуй был нежным, почти утешительным.

Бэкли Гон засмеялся.

Его трогательная неуклюжесть — словно попытка вернуть что-то давно утраченное — напомнила двадцатилетнего юношу.

— Вино такое сладкое на твоих губах.

— Говорят, это дешевый алкоголь

Хаун, сидя верхом на коленях Гона, снова прижался губами к его губам. Неумело, но настойчиво он исследовал его рот, меняя угол наклона. Его стоны звучали так, будто он попал под действие изощренных ночных техник*.

Ситуация накалялась. Гон приложил руку к лицу Хауна и прошептал:

— Это утешение?

— Зависит от того, как воспринимать.

Хаун усмехнулся на вопрос Гона. Даже в полумраке палатки его улыбка выглядела соблазнительно. Бэкли Гон, считавший, что знает Хауна лучше всех, был ошеломлен его новой, дерзкой стороной.

И это безумно возбуждало.

Гон прижал зубы к шее Хауна. Тот, не моргнув, стянул с него одежду. Обнаженная мускулистая грудь привлекла его внимание: Хаун провел по ней рукой, затем резко укусил.

— Ай!

— Совсем не больно же.

— Сегодня ты будто хочешь меня съесть, вот и подыгрываю.

— Правда? После таких слов аппетит разыгрался.

И правда, тело Гона выглядело аппетитно: рельефная грудь, широкие плечи, впалые ключицы. Хаун почувствовал давно скрываемую ревность. Такое тело видел только он.

И должно оставаться так.

Хаун почувствовал, как неосознанная одержимость клокочет в его нижнем данчоне*. Даже мысль о том, что другие могут желать Гона, сводила с ума.

— Одевайся приличнее. Не раздевайся, перед другими.

— Почему?

Гон задал вопрос тихо, хотя догадывался о причине. Хаун провел пальцем по свежему укусу:

— Потому что оставлю на тебе столько следов, что стыдно будет.

— Страстно.

Тон Хауна был вызывающим, необычным для него. Может, из-за вина? — подумал Гон, насвистывая. Ему нравилось, что Хаун, обычно стеснительный, теперь сам проявлял инициативу.

Нет, это было слишком приятно.

— Не знал?

С коварной улыбкой Хаун повалил Гона на постель. Тот упал, увлекая за собой Хауна, и смотрел снизу вверх. Красные следы зубов на его теле казались прекрасными.

Хаун укусил его плечо, намереваясь «раскрасить» верхнюю часть тела.

— Ты слишком хорош, это проблема.

Гон рассмеялся, и вибрация живота передалась Хауну, сидевшему сверху. Потянувшись к его штанам, Хаун неумело массировал ягодицы, твердые, как камень. Гон смеялся, но Хаун продолжал играть.

Спустившись ниже, Хаун замер, увидев возбуждение Гона. Хотя он привык к тому, как тот входит в него, сейчас член казался чужим: слишком большим для узкого входа, слишком длинным, с выпуклыми венами.

Хаун колебался. Страх и тревога смешались. Смогу ли взять это в рот? Не порвусь?

Но сомнения длились недолго. Если его задница выдерживала, то и рот справится. Откинув волосы, он взял в рот головку.

Он лизал пальцы Гона, но это было иначе. Мягче, но тверже. Кончиком языка он коснулся уздечки, и тело Гона дернулось.

— Мхм…

✧ - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - ✧

Следующая глава ➺ Тык
Предыдущая глава ➺ Тык